Личное море для белой акулы

       Чарльз не сразу замечает, что по коридору за ними методично раздается плеск. Они бредут по темному коридору, он слушает катастрофически страшный для него рассказ о смерти Шоу и не догадывается, что самое опасное существо в этом море плывет по его душу всего через несколько метров позади.        Что всего через несколько метров позади за ним плывет его возможная смерть.        Всплеск слишком систематический, чтобы быть случайным. Рад, два, всплеск. Раз, два, три, четыре, пять, всплеск. И снова раз, два, плеск. Чарльз обращает на это внимание случайно, это такая ерунда, но мутноватое сознание под воздействием жара цепляется за любые ощущения - тупая боль в покусанной руке, трещина на губе, которая щиплет от попавшей на нее морской воды, боль в глазах от мигающих красных ламп. Отзвук сирены где-то далеко-далеко, плеск воды под их ногами, дыхание Скотта, отпустившего его и теперь просто идущего рядом. Стон железа и грохот где-то на первом уровне. И плеск за спиной, методичный и тихий.        Чарльз не знает, почему это кажется ему таким важным, но у него правда хорошая интуиция, как он уже успел выяснить, и лучше ее послушать. Поэтому он сначала вслушивается в этот звук, пытаясь понять, не ли с ним снова Лихорадка, подкидывая галлюцинации, но звук слишком реален, и Ксавьер все же решается.        - Хэнк, ты тоже это слышишь? - хрипло спрашивает Чарльз, перебивая Маккоя, идущего рядом и рассуждающего о действии помпы.        Тот умолкает на миг, а потом тихо, едва слышно вздыхает.        - Я искренне надеялся, что мне кажется.        - Это они? - спрашивает Саммерс, ненавязчиво положив руку на пистолет со снотворным на поясе, явно выверенным и напряженным движением, но слишком естественным на первый взгляд.        - Думаю, да, - выдыхает Чарльз, поджимая губы. - Что делаем?        И, как ни странно, слово берет Скотт, серьезный и спокойный.        - Дойдем до развилки и побежим. Разделимся. Чарльз - направо, Хэнк - прямо, я - налево. Встречаемся у помпы через пятнадцать минут. Кто первый дойдет - пусть пытается открыть в нее люк.        Хэнк и Чарльз обмениваются взглядами. "Это риск" - читается в глазах Маккоя. "Это шанс" - слабо улыбается Ксавьер, и кивает Саммерсу.        - Это разумно. Но у меня нет оружия.        Ответить Скотт не успевает, Чарльзу уже отдает свой пистолет Хэнк, и вкладывает в бледную горячую ладонь несколько запасных дротиков.        - У меня есть нож, - с неловкой улыбкой поясняет он, и Чарльз кивает.        - Спасибо.        В этом слове благодарности больше, чем Хэнк слышал за свою жизнь, и он улыбается Чарльзу, ласково, спокойно, словно пытаясь утешить, потому что выглядит Чарльз действительно виновато.        До развилки они идут в молчании, напряженные и мрачные, но Чарльз уверен, что выглядит это совершенно естественно. Вода хлюпает у них под водами, а мерный плеск не прекращается. Ксавьер чувствует, как постепенно отпускает его жар, оставляя после себя слабость и напряжение в мышцах, и мысленно радуется - есть шанс перенести эту болезнь на ногах и не помереть. Нос у Чарльза заложен, а голос медленно начинает быть чуть хрипловатым, но с этим можно жить, к тому же... Это почти не мешает ему бегать.        - Чарльз, готов? - тихо спрашивает Маккой, когда до развилки остается метр. - Помни, ты бежишь направо.        Одними губами Чарльз шепчет "спасибо, Хэнк", и в следующий же миг раздается вскрик Скотта:        - Расходимся! - и Чарльз бежит.        Ксавьер бежит так, как не бегал, наверное, со школы. Ему плевать на воду, которая ему по колено, плевать, гонится ли за ним кто-то, он просто бежит. Первый коридор кончается быстро, и Чарльз, не думая, сворачивает влево, бежит, едва ли не падает, скользя на желе пола под водой, но продолжает бежать. Единственное, что у него в голове - план здания, мысли о каждом повороте. Мышцы сковывает вялостью, и Чарльз уверен, что для его тела весь этот кросс явная неожиданность. Волосы холодит, глаза щиплет, а Чарльз продолжает бежать. Бетонные стены проносятся мимо, лампы мигают, и Чарльз чувствует себя, как на карусели. И бежит в лабиринте бетонных коридоров, ни о чем не думая, просто слушая стук пульса в висках. Лишь бы не пропустить развилку, лишь бы вовремя свернуть...        Решает он остановиться только после третьего поворота. На самом деле, решает не он, а его тело, которое просто швыряет его в воду, когда он спотыкается вновь, и он уже не в силах встать, стоит на коленях, жадно хватая ртом воздух, и не может пошевелится - мышцы гудят и ноют. Чарльз несколько мгновений пребывает в прострации, а потом, вздрогнув, оглядывается.        Пустой коридор за его спиной переливается всеми оттенками красного.        - Дьявол, - вздыхает Ксавьер, придерживаясь за стену и пытаясь подняться на ноги. Взгляд у него чуть рассеянный, сам он ощущает себя словно в тумане, но на ноги все же поднимается успешно.        Чарльз идет медленно. Примерно понимая, где он сейчас находится, Чарльз может предположить, сколько коридоров осталось до помпы, ближайшей к этой части здания. И, судя по этому, идти ему еще долго, так что времени терять нельзя.        Он догадывается, что за ним обязательно приплывут, однако он совершенно не подозревает, что за ним уже почти приплыли.        На самом деле этот марафон был для Эрика совершенной неожиданностью.        Логан плыл чуть впереди, маячил черной тенью, размытой, далекой, невозможно-мутной. Эрику не очень нравилось то, что они должны были сделать, но в том, чтобы попробовать Ксавьера на вкус, что-то было. Невозможно-притягательное, инстинктивное, гложущее изнутри темным зверем, взбесившимся в клетке слишком слишком очеловеченной души. От одной мысли, как его зубы вонзаются вновь в изнеженную плоть, как кровь течет по горлу, Эрика бросало в дрожь. Чарльз был очень вкусным, у него было потрясающе-светлое биополе, и Эрик до одури хотел бы снова его попробовать, услышать звонкую панику, волнами исходящую от него, почувствовать этот сладкий металлический вкус...        Эрик моргнул и поплыл вперед быстрее, нагоняя Логана. Желание черным пламенем разгоралось в нем от одной мысли о мясе, о крови, о бледной коже, в которую могли бы вцепиться его зубы... И сознание хищника в нем рывком отталкивало человечную часть разума, затопляло мысли прекрасными желанными образами, и на языке почти ощущался теплый, металлический привкус.        - Расходимся! - крик звучит оглушающе, как выстрел, и Эрик не сразу соображает, что произошло, не сразу осознает, а Логан уже бросается, гибкий, сильный, плывущий быстро, рассекая воду. Он бросается за человеческой особью, которая бежит в коридор влево, Чарльз звал его Скоттом, кажется. Эрик знает его, он - один из загонщиков, один из тех, у кого всегда были пистолеты, кто заставлял их заплывать в стальную клетку лифта. А еще он часто плавал с Логаном, дразнил его, катался. Эрик немного понимает Логана, сам бы с удовольствием загрыз любого после подобных унижений, но у него - иная цель.        Он бросается за Ксавьером секундой позднее, и сразу же понимает, что сильно отстает. Эрик сдавленно рычит, разъяренный и, если честно, чуть заинтересованный. Отстает он слишком сильно, и... В некотором роде, Эрик уже и сам не знает, чем все это кончится.        Он не знает, что Логан уже почти нагнал Скотта, быстрый, резкий, хищный, истинная акула.        Саммерс, загонщик, бегает быстро, но почти нет в этом море никого, кто плавал бы быстрее Логана. Хотя, на самом деле, есть один дельфин у южных рифов, но сейчас же это не имеет никакого значения. Значение имеет только то, что Логан во много раз быстрее самонадеянного смертного.        Скотт понимает, что шансов у него мало, ведь плеск сзади кажется слишком близким, а сам он начинает уставать после третьего же поворота. Однако, у него в голове план, план черный, пахнущий машинным маслом и бензолом, но тонкости его даже сам Саммерс еще не продумал. Одна мысль бьется у него в голове - добежать до отсека инженеров. Добраться до канистр, до спичек.        Логан опьянен азартом, водой, которую он разрезает своим телом, как раскаленный нож - масло. Запах страха, адреналин, блаженное ощущение охоты, и не мешают эти нелепые руки, и не мешается получеловеческое тело, и ты почти акула, которой и был рожден. Ты почти получаешь то, что у тебя забрали.        - Дерьмо, - рычит сквозь сжатые зубы Саммерс, на ходу рукой срывая огнетушитель со стены, роняя его, стараясь задержать Логана, но тот уворачивается, в воде двигаясь так, что сразу понятно - он был в ней рожден, он был ею воспитан.        Вода под ногами Саммерса кажется, на самом деле, уже совсем теплой, впрочем, возможно, так и есть, но Скотту сейчас совершенно не хочется об этом задумываться. Он просто ныряет за железный заслон, частично сломанный, и с головой на миг проваливается под воду.        Отсек инженерии затоплен, он располагался чуть ниже, чем остальные уровни, чуть ниже, чем коридор, и Скотт, слишком занятый, чтобы думать и помнить об этом, почти падает, и падение это на миг заглушает все звуки, обнимает теплыми водными руками, вдыхает в рот воду.        - Дерьмо, - повторяет он, выныривая, отплевываясь, и нащупывает ногами дно, и толкается, плывет: старается доплыть до длинных железных стеллажей, прикрученных к полу.        Он чувствует, как его ногу задевает что-то холодное, шершавое, и с хриплым вскриком запрыгивает на стеллаж, и со стороны это выглядит почти красиво - грация, сила, Скотт похож на кота, побитого жизнью, но не ставшего от этого "менее котом".        На поясе Скотта пистолет, однако тянется он за ним, только когда умудряется как по лестнице заползти по стеллажу вверх.        Итак, до разрешения весьма щекотливой ситуации остается всего секунды три.        Скотт оборачивается, цепляясь за скользкие стальные полки. Черный плавник режет воду, плывет с огромной скоростью к нему.        Раз.        Логан ловкий, быстрый, сильный. Скотт помнит это еще с их совместных заплывов. Скотт знает, как эта акула поведет себя в нападении, и это - его преимущество. Одной рукой удерживаясь, второй он достает пистолет.        Два.        Логан прыгает на него из воды.        Три.