Острые грани Пророчества.

Мир "Беш". 23 ДБЯ. Люк заботливо поправил одеяло на спящей матери и неслышно вышел из комнаты. Встретившийся по пути на улицу Клигг Ларс молча посторонился, пропуская парня на улицу, отводя взгляд в сторону. Люк кивнул, и исчез в темноте. Клигг поежился. Глаза у мальчишки... Боги, у матерых убийц иногда добрее. Мужчина вырос на Татуине, знал, что представляет собой этот оплот криминала, и совершенно не обманывался миловидной внешностью внезапно вылезшего явно из какой-то бездны сына жены. Не после того, что он видел. Невысокий светловолосый красавчик, выглядящий на первый взгляд безобидным и ласковым, как фелинкс, этот девятнадцатилетний паренек оказался настоящим чудовищем. Когда собранная с огромным трудом на пятый день отсутствия Шми поисковая экспедиция двинулась в пустыню, уже на середине пути их ожидал шок: двигающая прямо на них процессия. Караван из бант, нагруженных непонятно чем, и молодой паренек, практически подросток, везущий закутанную в кусок какой-то ткани Шми. Он только злобно оскалился и так зыркнул на попытавшегося подойти к жене Ларса, что у того от ужаса затряслись руки. Мальчишка никому не доверил женщину, сам ее занес в дом, сам обработал раны, а потом постоянно сидел возле кровати, держа замученную Шми за руку. Клигг так и не понял, что он делал, но результат был налицо: уже через несколько дней состояние его супруги улучшилось, а еще через неделю она полностью пришла в себя. Ларс вздохнул, отгоняя воспоминания о том, как потом он с друзьями все-таки прошел по следам, пытаясь понять, что произошло, как наткнулись на остатки разграбленного стойбища, как их всех долго выворачивало наизнанку от вида состоявшейся здесь бойни и жуткого запаха разложения, и как все они решили молчать об увиденном. Если все это сделал этот парень, а судя по следам, так оно и было, то трогать его... себе дороже. Ларс заглянул в комнату, лопатками чувствуя направленное на него внимание. Неважно, что он сейчас где-то снаружи, скорее всего опять скачет с этим своим сейбером, каким-то образом парень следил за домом, и чхать он хотел на стены и все остальное, Клигг уже имел возможность в этом убедиться. Поэтому он только заглянул внутрь, и ушел в другую комнату: этого монстра лучше не провоцировать. Исполняющий ката в полной темноте Люк только криво усмехнулся. Для него чувства мужчины тайны не составляли. И плевать, что это вроде как неприлично для джедая, вот так пользоваться Силой. Плевать. Главное - он в курсе происходящего вокруг него, остальное несущественно. Хорошо размявшись, Люк взял сейбер и встал в стойку. Связки исполнялись одна за другой, бездумно, повторяясь раз за разом, отрабатываемые до полного автоматизма. Ему многое надо наверстать, многое вспомнить и изучить. Вбить себе в подкорку, так, чтобы даже если он будет невменяемым, это не повлияло бы на его координацию. Попутно он обдумывал все, что произошло после того, как отключился от реальности. Слова обнаруженной в шатре женщины послужили спусковым крючком, спровоцировавшим нервный срыв, закономерный после всего произошедшего. Пришел в себя он уже только тогда, когда ехал по пустыне во главе импровизированного обоза с добычей: Люк и не знал, что в нем присутствуют замашки матерого мародера. Хотя вид законной добычи вызвал только вяло дернувшееся в душе одобрение: на руках стонала в горячке мать, а для лечения нужны деньги. Особенно на Татуине, здесь никто альтруизмом не страдает, впрочем, как и в остальной галактике. Уж это он прекрасно понимал... теперь. Шми металась в бреду, хватая ртом воздух, стонала и тянулась к нему Силой. Женщина оказалась Одаренной. Слабенькой, но этого хватало, чтобы ощутить ее и сравнить с отцом. Они были похожи, очень и очень похожи, хотя по сравнению с Энакином это был просто отблеск костра, однако сошедшему с ума Люку этого хватило. Одно-единственное слово перевернуло весь его мир, дав стимул и вырвав из обрушившейся на него депрессии, медленно сводящей его в могилу, как он теперь понимал. Если бы не это, он бы так и сдох там, под скалой, но у него появилась опора в жизни, а это самое главное. Сейчас, танцуя смертоносный танец под звездным небом, он прекрасно видел, насколько ему искорежили сознание. Всего несколько умелых манипуляций, но результат был грандиозен. Сначала смерть опекунов. Да, они не всегда ладили, и это мягко сказано, в последние годы просто грызлись между собой, но как и любой ребенок, Люк был привязан к тем, кто его воспитал, хотя и хотел вырваться из их удушающей хватки. В одночасье он потерял все, и тут крайне своевременно возникает Кеноби. И что же они делают? Мчатся неизвестно куда, штурмовать вдвоем секретный военный объект. Только представить это - и уже возникают вопросы, а их у Люка не было. Он принял как данность и Силу, которая нежданно-негаданно очнулась от спячки, и то, что им надо спасать принцессу из той ямы, в которую она шагнула добровольно, и то, что у него вдруг появился Враг с большой буквы - на минуточку, второе лицо государства. Каково? При этом Бен Люка ничему не учил. То, что он показал - ярмарочные фокусы для простачков. И пошло-поехало... Чем дальше Люк размышлял над всей своей жизнью, тем сильнее он недоумевал, тем больше видел нестыковок, тем чаще начинал их анализировать. Конечно, это только то, что он увидел в первом приближении, а что будет, если копнуть глубже? Он нежно улыбнулся, бросив взгляд на дом, и скользнув Силой по помещениям. Мать спала, спокойно, без кошмаров, ее тело медленно, но уверенно исцелялось, благодаря ему. Оказалось, что Люк каким-то образом может чуять внутренние повреждения и помогать выздороветь с помощью Силы. Он так искренне хотел исцелить, что у него начало получаться. Коряво, медленно, но получаться. И это надо развивать, так же, как и искусство боя. Потенциал у него есть, но вот знаний катастрофически не хватало, как и навыков, поединок с Вейдером отлично это показал. Из боя Люк вынес самое драгоценное - опыт и знания. Он помнил схватку, каждое движение до мельчайших подробностей и теперь восстанавливал их в памяти, воспроизводя и повторяя. Из дома потянуло болью, и Люк тут же метнулся внутрь, не обращая внимания на выступивший на теле пот. Потом залезет в освежитель. Шми с трудом открыла глаза, обводя помещение мутным взглядом. Удары сказались на зрении, она плоховато видела, но какое-то странное чувство в груди сообщало, что рядом с ней сидит ее сын. Тот, которого она звала в бреду, моля о помощи. Руку сжала твердая ладонь, склонившийся над ней силуэт тихо прошептал: - Как ты себя чувствуешь, мама? - Хорошо, Люк, - вяло улыбнулась женщина, и тут же ощутила окутывающее ее тепло, которое невозможно было ни с чем спутать. Она слегка повернула голову, поднимая руку, пытаясь коснуться его лица. Пальцы скользнули по широким скулам, твердому подбородку с ямочкой, красиво изогнутым губам, дернули за прядь волос. - Сынок. Сердце стучало в ровном ритме, убаюканное тихо напеваемой колыбельной, прекрасно ей знакомой: она сама ее пела когда-то. Шми вздохнула, и погрузилась в сон. Люк держал женщину за руку, вспоминая, как Шми плакала от боли, когда он закутывал ее в найденное в шатре покрывало. Она смотрела на него, не видя, а ее разум пах безумием. Он тогда сам ничего не соображал, но подсознание четко знало, что надо делать. Это его мать, ее надо спасти любой ценой, больше он не потеряет родную кровь, никогда. Он чувствовал, как укрепляется связь между ними, превращаясь из бесплотной нити в толстый канат, с каждым мгновением вплетая в него новые волокна. Почему она продолжила называть его сыном? Даже потом, когда увидела, что он - не Энакин. Люк не знал, но был благодарен за то, что ему дали то, ради чего стоит жить. Теперь он знал, что это вообще-то его бабушка, судя по всему, но разум упорно отбрасывал это знание, подсовывая другое, в котором он - сын Шми Скайуокер. Он ведь видел ее глаза... Женщина смотрела на него, как на самое родное и любимое существо, с трудом следя за ним блестящим от внутреннего жара взглядом. - Сынок? Эни? - Я... - Люк сглотнул ком в горле и с трудом выдавил, - Люк. Люк... Скайуокер... Женщина моргнула, слегка нахмурилась, что-то обдумывая, но тут же ее черты разгладились. - Люк. Сынок. Я знаю, ты мой сын... - Но... - парень сделал последнюю вялую попытку что-то пояснить, но Шми схватила его дрожащей рукой, а ее голос был тверд, как камень. - Сын. Да, я помню, как рожала тебя. Роды были тяжелые, кто станет заботиться о рабыне? Никто. Рожала в каморке, едва не умерла... двое суток, чуть не истекла кровью. Лихорадка. Я помню, - горячечно шептала женщина, а у Люка сердце корчилось в агонии от ее воспоминаний. - Эни мне отдали. Потом, хотели сразу продать. Передумали. Я тогда спросила: раз долго рожала, сколько у меня детей? В семье предрасположенность к двойням. А они промолчали. Я решила, что Эни - один. А вас двое... двое... - по опухшему от побоев лицу текли слезы, и Люк внезапно почувствовал, что по его щекам тоже что-то течет. Слезы... Он только не мог понять, радости или горя. Женщина все шептала и шептала, стискивая его ладонь забинтованными пальцами, а он плакал, чувствуя и боль, и счастье. - Да, мама... Двое. И ты жива... Я успел. Смог. На этот раз я смог спасти. Смог... Он долго потом сидел в темноте, слушая хриплое дыхание, одна часть его кричала, что это обман, что так нельзя, но вторая... вторая цинично шептала голосом почему-то императора, что так будет лучше для всех, что теперь он сможет легализоваться, ведь есть родня, которая подтвердит, что он - это он, и самое главное - у него есть мать. Он не спас отца... Вейдера, но успел спасти мать. А семью надо защищать, значит, придется стать сильнее, возможно он исполнит свою мечту, пойдет в Академию... а там флот. Он сможет летать. Значит, надо расспросить, что сейчас и как, он почему-то провалился в прошлое, видимо так сработало дикое нежелание убивать напавших на него джедаев и Лею Органа. Глупая принцесса, он ее спасал, а она вот так отплатила. А ведь он любил ее, видимо зря, и тогда решил уйти, сбежать от врагов. Просто уйти туда, где они не достанут, а еще было желание отомстить - пусть пожинают плоды своего решения, он помнит то видение, помнит, что их ждет... Комнату наполнил тихий смех, Люк нежно поцеловал Шми в щеку, и продолжил размышлять. Раз Шми считает, что он ее сын, то значит, так и есть, тем более, никто не скажет, что ему за двадцать. Он почему-то помолодел, совсем мальчишка, тощий, но жилистый, даже вещи стали великоваты на размер. Почему так? Сила знает, но если это произошло, значит так и будет. Поступит в Академию, туда как раз с шестнадцати берут, но сначала сделает документы. Неожиданно вспомнилось, что если ему сейчас около девятнадцати, то Энакин в Ордене джедаев, скорее всего, падаван. Жаль, он мало что знает, но есть и хорошая новость - о Люке никто из них не знает, и опровергнуть его слова никто не сможет, не после подтверждения матери. Да. Именно матери. А пока надо начинать готовить все необходимое. Награбленное у тускенов пригодится маме и ее мужу, бант или продадут, или на мясо пустят, это им решать. Клигг ему мешать каким-либо образом не станет, он его до дрожи боится, и это хорошо. Даже очень. И хорошо, что они на Татуине - до произошедшего никому дела нет. А если припрутся джедаи... Что они смогут сделать? Ничего. Потому что, его здесь не будет. Люк чуял, что у него в запасе не слишком много времени, не больше двух недель, что ему надо уходить. Эта уверенность зрела с каждым мгновением, проведенным возле выздоравливающей Шми, а еще он ощущал себя змеей, готовящейся перелинять. Неожиданно на пятый день на него напал дикий жор, и прекращаться не собирался. Он всегда был умеренным в еде, пустыня разносолами не балует, но и голодным никогда не был. Однако это переходило все границы, хорошо хоть Клигг помог. Он продал часть трофеев, и закупил на часть суммы специальные концентраты, применяющиеся для выхаживания больных, еще их часто использовали путешественники и воины. Концентраты представляли собой суперпитательную смесь, наполненную всяческими веществами, витаминами, микроэлементами и прочими полезностями. Стоило это удовольствие дикие деньги, но Люку было плевать. Он постоянно жевал, каждый час уничтожая по нескольку пайков, а ведь даже одного было достаточно, чтобы сыто отдуваться минимум шесть часов. Но все съеденное проваливалось в желудок, как в черную дыру, организм орал благим матом, требуя добавку, и еще через неделю Люк понял, что происходит. Свершившееся явно по воле Силы перемещение высосало из него немало энергии, видимо поэтому он стал моложе, а теперь пошел обратный процесс, и Скайуокер видел, что у него начались проблемы. Поднялась температура, ныли зубы, кости зудели и чесались, сводя его с ума, а мышцы тянуло так, что он с трудом шевелился по утрам, скрипя зубами от боли. Единственное, что радовало - мать поправлялась на глазах, Сила и лекарства поставили ее на ноги, и теперь Шми уверенно передвигалась по комнате, сверкая глазами, обретшими прошлую остроту зрения. Люк начал поиски подходящего транспорта, одновременно обзаведясь документами. И тут снова возникли проблемы. Парень не хотел светиться, ему требовалось как можно дольше сохранять инкогнито, но для покупки своего транспорта наличности не хватало, а заплатить за перелет... Что-то в нем протестовало при мысли об этой идее. Через неделю доведенный выбрыками своего организма Люк окончательно озверел и решил проблему радикально, так как Сила настойчиво говорила, что срок вот-вот выйдет и пора бежать. Почему, зачем? Он этими вопросами не задавался, решив не испытывать судьбу. Поэтому захватив огромный запас пайков, Люк обстоятельно поговорил с матерью и Клиггом, и последний отвез его под вечер в Мос-Эйсли, сразу же усвистав обратно, а парень, подхватив мешок со всем необходимым, двинулся к космопорту. Он неслышно шел в темноте, зорко следя за встречающимися по пути разумными, окутывая себя Силой для отвлечения внимания. Этот трюк он тоже освоил сам, впрочем, как и практически все, что умел. Бен его учил откровенно плохо, разве что с фехтованием немного помог, зато на мозги капал постоянно, вдалбливая в голову правила поведения настоящего джедая. Сейчас воспоминания об их беседах вызывали только горечь. Почему его практически ничему не учили? Люк был практиком, у него не было теоретической базы, он мог что-то сделать, но не знал ни как это называется, ни даже делает он это правильно, или нет. Больно было это осознавать, но что уж теперь? Твиллек в замызганном комбинезоне по сложной синусоиде подошел к закутку, в котором прятался Люк, и привалился к стене, справляясь с головокружением, хрипло дыша и распространяя убойные ароматы дешевого пойла. Минуту Люк колебался, наблюдая за мучениями пилота старой развалюхи, на которую Скайуокер положил глаз, но тут затылок прострелило болью, и парень, вздохнув, отбросил сомнения. Или так, или его жизнь превратится в непонятно что. Сюда вскоре прилетят, так что... не до сантиментов и раздумий. Люк стремительно шагнул вперед, хватая твиллека за руки и впечатывая в стену, впиваясь взглядом в мутные от боли и выпитого глаза. - Ты хочешь мне рассказать о своем корабле... - тихий шепот вонзился в сознание, подчиняя его чужой воле. Твиллек заторможенно кивнул, и на лице Скайуокера мелькнула непривычно жесткая усмешка. - Рассказывай. *** - Мама! - Энакин стремительно пронесся мимо настороженно смотрящего на него мужчины, подхватывая хрупкую женщину на руки. - Эни! - нежно улыбнулась Шми, вглядываясь в лицо парня. - Как ты вырос! Такой красавчик стал! - Мама! - смутился Скайуокер, и женщина с удовольствием подергала за свисающую с виска падаванскую косичку. Чувствовала себя Шми прекрасно. Физически. Люк, мамина радость, вылечил ее в рекордные сроки. Он выжал себя досуха, но поставил ее на ноги, даже шрамов не осталось. Да еще и моральным здоровьем озаботился... Они долго беседовали, и пусть Шми тогда плохо видела, но она чувствовала, как теплая Сила сына вымывает из ее разума и души страшные воспоминания. И с каждым разом ей становилось легче... А еще, в глубине женщина считала это платой. За то, что она обрела давно потерянного ребенка. Она не жаловалась, растила Энакина, но иногда что-то смутно ее беспокоило, когда Шми вспоминала о родах. Слишком долго, слишком тяжело. Она несколько раз надолго теряла сознание, и произойти за это время могло что угодно, и как оказалось - все-таки произошло. Но теперь... Теперь все в порядке. Жаль, конечно, что Эни более... более... эгоист. Шми вздохнула, беседуя с таким взрослым сыном, и чувствовала грусть. Вырос. Влюбился. Теперь ему нет дела до матери, у него своя жизнь. Хорошо, Люк более непосредственный. А еще побитый жизнью. И умный. Он прав, не стоит пока Энакину знать, что брат, которого он никогда не видел, жив, здоров и знает о его существовании. И горит желанием попенять ему за черствость и равнодушие. Пусть. Она вмешиваться не будет. Мальчики сами разберутся. - Нет, Эни, все в порядке. Я была очень больна, но меня вылечили. Хотя это и было тяжело. И дорого. - Но... - парень нахмурился, осматривая обстановку более внимательно. Обычный татуинский дом, ничего особенного, однако... Кухонная техника, первоклассная, система кондиционирования, на улице пара бант...Откуда? - Подарок, - небрежно пожала плечами Шми. - Потом поясню. Ты лучше о себе расскажи! Столько лет тебя не видела, а ты и весточки не слал, - упрекнула она парня, и у Энакина хватило остатков совести покраснеть и начать что-то мямлить. Рядом нахмурился Оби-Ван, поймавший взгляд Клигга, устремленный на Избранного. Мужчина смотрел внимательно и настороженно, словно сравнивая Скайуокера с кем-то. Вот он прищурился, слегка скривил губы на миг и вышел. Джедай, минуту помедлив, отправился за ним. - Господин Ларс? - Да? - вяло отозвался Клигг, задумчиво уставившись на спящих бант - несколько огромных волосатых курганов на песке. Надо и их продать. Они, конечно, неприхотливые, но зачем ему такая морока в хозяйстве? Или оставить? Есть над чем подумать. - Что случилось с госпожой Шми? Это ведь не болезнь? - Нет, - покачал головой Ларс, вспомнив разговор с Люком. - Не болезнь. Несчастный случай. Шми осталась в живых только благодаря невероятному стечению обстоятельств. - А... - Остальное вас не касается, - грубовато прервал попытку допроса Клигг, продолжая сверлить взглядом бант. - Энакин волновался, - мягко произнес рыцарь, и Ларс фыркнул. - И что? Это что-то изменило? Его волнение? Помогло? Если бы не помощь родственника, то вы бы приехали как раз на похороны. Волновался он... И прилетел через месяц. Ну-ну. - Энакин - падаван, и подчиняется распоряжениям Совета, - так же мягко ответил Кеноби. - Он был занят... - Вот именно, - отрубил Клигг, вспоминая, как Люк дневал и ночевал возле матери. - Он был занят. Что и требовалось доказать. Мужчина дернул плечом, складывая руки на груди, и всем своим видом показывая, что не намерен продолжать разговор. Кеноби постоял минуту и пошел в дом. Прилетели? Убедились, что все в порядке? Пора и честь знать. И вообще, надо с Энакином обстоятельно поговорить насчет привязанностей. А еще - увеличить нагрузки. Видимо у падавана слишком много свободного времени образовалось, которое можно использовать для тренировок, чтобы лишние мысли в голову не лезли. И надо поговорить с магистром Йодой - узнать, что он посоветует по этому поводу. *** Люк откашлялся и потянулся за флягой с водой. В голове мутилось, перед глазами все плавало, а кровь кипела в жилах. Вода принесла кратковременное облегчение, а потом снова навалился жар, от которого не было спасения. Хрипло застонав, парень встал, и с трудом поковылял туда, где он мог забыться. В единственное безопасное для него место во всей этой сволочной галактике. К корням Темного дерева. Раздобыть шаттл оказалось легко и просто. Пилот монотонно рассказал все, что знал о своем корабле, попутно поведав и о своем непростом житье. Мелкий перевозчик, контрабандист, старающийся не лезть в большие неприятности, алкоголик со стажем, сейчас вот начал закидываться спайсом. Он еле стоял на ногах, пока Люк, гадливо кривя губы, выворачивал его память наизнанку. Кораблик потрепанный, но на ходу, капитальный ремонт потребуется лет через пять, но действительно капитальный, заправлен, стоит на стоянке... неожиданно твиллек захрипел, пуская пену изо рта и хватаясь за сердце. Люк тут же просканировал его Силой и замер, обдумывая увиденное. Пилот был практически при смерти: алкоголь с наркотой его доконали, жить ему оставалось ну разве что пару дней, в лучшем случае. Скайуокер прищурился, задумчиво поджимая губы... Через час он уже сидел в кантине, за столом для игры в сабакк, и держал в руках документы на шаттл, а отрубившийся мужчина храпел на грязном полу. Люк забрал документы и вышел, оставляя практически покойника видеть радужные сны. Можно было поступить проще, просто убить и ограбить, но Люк не хотел впадать в крайности, да и тогда неизбежно возникли бы проблемы: труп куда-то выкинуть, вопросы знакомцев твиллека, а так, вся кантина свидетелями полна. Проиграл? Плати. И уже через пару часов, закупившись необходимыми вещами, Люк стартовал в космос, вводя координаты мира, который может скрыть его присутствие в Силе - а это необходимо, парень нутром чуял, что что-то в нем меняется, да и сам он меняется. А скрыться сейчас трудновато: Орден бдит, и даже неплохо. Поэтому, остается только лететь на Дагоба, недаром Йода там столько лет сиднем сидел, и неплохо себя чувствовал. Знал, где его не достанут. Несколько суток полета, и вот он уже опускает "Весельчака" на такую памятную полянку, которая выглядела так же, как и тогда: с одной стороны болото, с другой топь, с третьей мангровый лес. Милый пейзаж, знакомый до дрожи. Достал специальный коврик, спальник, палатку, отпугиватель насекомых, и пошел туда, куда его тянуло со страшной силой. К Темному дереву. То, что проблемы у него капитальные, Люк обнаружил через дней десять, едва не свалившись при исполнении серии связок. Хорошо, реакция у него в норме, а то так и остался бы без ноги. Судорожные попытки понять, что случилось, привели к шокирующему открытию: он начал расти. Люк так и сел, где стоял, пытаясь сообразить, каким это образом получилось, что его метр семьдесят пять превратились в метр восемьдесят, и тело, судя по всему, останавливаться не собиралось. Жуткий жор, который продолжал его терзать, получил наконец объяснение, так же, как и зашкаливающая температура, боли, и все остальное, в частности - резкое омоложение после перемещения. Как будто его откатили до того момента, когда можно все изменить. А потом Люк вспомнил. В восемнадцать он попал в жуткую передрягу, едва не умер, хорошо дядя его нашел, всего изломанного и еле живого, и отвез в больницу, где пришлось изрядно раскошелиться. Его накачали какой-то бурдой, ставя на ноги, и видно был у нее и побочный эффект - резкое прекращение роста, а ведь он тогда начал тянуться, и был тощим и нескладным. Люк хмыкнул, скребя заросший подбородок. Забавно, Оби-Ван тогда даже не почесался. То ли знал, что его личный Избранный не откинет копыта, то ли ему было все равно... Он так и не понимал до сих пор многие поступки джедая. Впрочем, выбрыки организма - наименьшая из его проблем, есть и гораздо более волнующие. Обучение. Глупо думать, что он стал Мастером. Это Йода врал, как сивый мерин, пребывая в своих грезах и видениях. Люк отлично понимал, что его уровень знаний очень низок, он практик, а теории у него - ноль. Спасало его только одно - запредельный уровень сырой Силы. Только благодаря этому он еще жив и относительно здоров, схватка с пришедшими его прикончить джедаями это великолепно показала. Они были более умелыми, он - сильнее, так что бой шел на равных, но если бы их было больше... И как решить эту проблему? Он не может пойти в Орден, нет у него к ним доверия, не теперь. Кто знает, что решат магистры, им проблем и с одним Избранным хватает, а теперь их резко стало два совершенно непонятным способом. Спину прострелило болью, позвоночник просто горел, словно внутрь засунули раскаленный прут, и Люк со стоном подхватил коврик, перемещаясь внутрь дерева, в огромное дупло, утирая рукавом льющийся со лба пот. Опять жар, опять Сила сходит с ума. Хорошо, что внутри прохладно и спокойно - теперь парня не смущала заполняющая все вокруг плотная и густая Тьма: наоборот, возле дерева легче дышалось и спалось без кошмаров. Он рухнул на коврик и провалился в тяжелое забытье, трясясь в спальнике в чередующихся приступах озноба и жара, не замечая, что за ним внимательно наблюдает кто-то прячущийся на границе света и теней. *** - Энакин, хватит бегать, - раздраженно бросил Оби-Ван, отвлекаясь от написания очередного отчета. - Займись медитацией. Ты опять поддаешься эмоциям. - Да, учитель, - буркнул Энакин, недовольно сопя, после чего вышел из комнаты. Лицо парня тут же приняло спокойное выражение, но в глазах вспыхивали и гасли отголоски испытываемой им ярости. Скайуокер размашистым шагом пронесся в свою комнату и рухнул на койку. - Ты опять поддаешься эмоциям! - передразнил мужчину Энакин, вскакивая и бегая по помещению. - Как же! Эмоции! Чтоб ты хоть что-то понимал, пень бесчувственный! Сам как бревно с глазами! Пометавшись, Энакин успокоился и направился туда, где ему всегда хорошо думалось - Зал Тысячи фонтанов, где тут же спрятался в темном углу. Со всех сторон раздавалось журчание воды, и парень облегченно развалился на скамейке. Для него, выросшего в пустыне, такое невероятное количество жидкости до сих пор казалось чем-то нереальным. Он пошевелил пальцами, ловя капли, падающие с бортика фонтана, и мрачно поджал губы. Что ни говори, но идиотом Энакин не был. И слепым тоже не был, а еще он хорошо чувствовал эмоции окружающих, поэтому отношение к себе Клигга просек молниеносно. И то, что мать сильно преуменьшает опасность случившегося с ней - тоже. А еще он отлично понял, что ничего не узнает, пока Кеноби маячит рядом, ведь все попытки прояснить ситуацию тут же пресекались легкомысленными отговорками матери. Дождавшись ухода Оби-Вана на корабль, Энакин тут же насел на женщину, но ответ получил от Клигга. - Ты говорил, что чувствовал, что матери плохо. Так? - Да. Видения, но... Я не мог... - Не захотел, - отрезал Ларс. - Ты вообще вспоминал про нее? А она каждый день вспоминает. И когда металась в горячке - тоже вспоминала! А ты?! Ааааа, - махнул рукой Клигг. - Что с вами говорить! Лети давай отсюда, твой учитель тебя заждался. - Энакин! - голос Оби-Вана прорезал наполненную отвращением тишину. Скайуокер дернулся и, резко повернувшись, вылетел из коридора наружу. Шми перехватила сына, крепко обняла и подтолкнула по направлению к шаттлу. - Иди, сынок. Энакин вздохнул, сгорбившись в темноте. Матери было больно, а он не мог ее проведать. То Йода лекции читает, то Кеноби мозги прогрызает нравоучениями... Вообще непонятно, каким чудом учитель согласился полететь на Татуин. А магистры... Магистры его не слишком-то жалуют. Избранный. Не избранный... Смотрят с подозрением. Постоянно. Хорошо хоть канцлер с ним иногда беседует, а иначе было бы совсем плохо. - Энакин! - резкий голос Оби-вана вырвал из глубин самокопания, и парень едва не застонал. - Вот как ты медитируешь! Я думаю, ты слишком расслабился. Тренировка ждет тебя! - Конечно, учитель! - вздохнув, встал Энакин, продолжая обдумывать поездку на родину. Клигг о чем-то умолчал, да и мать тоже. Интересно, что конкретно от него скрыли? Повторно вздохнув, Скайуокер потер солнечное сплетение. В последнее время что-то его беспокоило, словно далекий отголосок еле слышного эха. Что-то... Странное. *** Наутро Люк чувствовал себя совсем плохо. Он с трудом встал, подтащил контейнер с концентратами поближе к спальнику и вновь облегченно рухнул на коврик. Тьма ласково касалась разгоряченной кожи, остужая кипящую кровь. Что-то ему нехорошо... - Соберись. Спокойный мужской голос заставил молниеносно собраться и ударить, не глядя, Силой. Люк вскочил, невзирая на боль, вглядываясь во мрак. - Кто здесь? - Твой учитель, - мягко ответил невидимый мужчина, и Люк изумленно поднял брови, не переставая держать себя в полной боевой готовности. - Хорошие рефлексы. Но этого мало. Неожиданно перед парнем появилось сияющее облако, сложившееся в фигуру высокого мужчины в джедайской мантии. - Позвольте представиться, - слегка поклонился призрак. - Квай-Гон Джинн.