О женитьбе. 1572

Утренней газетой мать накрыла Михелеву тарелку. - Читал?.. - спросила она надломленным голосом. Михель, нахмурясь, сдвинул газету и буркнул: - Ел. Мать опустилась на стул рядом и стала накручивать на палец прядь волос, выбившуюся из-под косынки с таким обезумевшим взглядом, что Михель отложил вилку. - Ты так из-за волнений в Западной марке?.. - осторожно спросил он, кивая на газету, но мать отмахнулась. - Волнения!.. - воскликнула она и помотала головой. - Волнения... Девятый кавалерийский полк его величества стоит там уже как год, неужели... Неужели кавалерия не разгонит кучку мятежников? Нет, я вовсе не об этом. Я совсем не об этом... Михель посмотрел на мать так, словно впервые её увидел, и она, кажется, вполне уловила его мысли. - Взгляните на него, - сказала она, заправляя волосы под косынку, - он думает, что его мать не разбирается в имперских войсках, не отличит гренадёров от рейтаров... Святой Януарий, и это чудовище я рожала в муках!.. Переверни газету! Михель, повинуясь, перевернул, и уставился на последнюю полосу. - Ну, здесь колонка с шахматными задачками... У господина Тайхеле сбежал терьер... Странно, вроде вчера ещё их видел на рынке, этого Тайхеле с его терьером... Мать ткнула пальцем в чёрную рамку, прошептав, что Михель никогда и ничего не видит перед своим носом, и Михель, пробежавшись глазами по крохотной заметке, недоумённо вскинул брови. - И что с того, что скончалась какая-то госпожа Рузе?.. Конечно, царствие ей небесн... - Что с того?! - перебила мать, вскочив на ноги, и Михель испуганно отпрянул, машинально схватив вилку - скорее, не для обороны, но для того, чтобы убрать её от матери подальше. Но мать взяла газету, нацепила на нос пенсне, болтавшееся до этого на шнурке на её шее, и принялась зачитывать некролог вслух. Голос её при этом дрожал - как и руки. - Вчера, семнадцатого йольномерана, скоропостижно скончалась от продолжительной болезни достойная госпожа Рузе, принадлежавшая к старшему дворянству второго круга, наследная княгиня Тимпочи и Виларана, что в уезде Хандор, её сиятельство Эллина Дагмара Августа яд Тельма вер Кларин ут Динар, дибруахир... - Я понял с первого раза, - сказал Михель, пытаясь прервать мать, но та продолжила, сверкнув глазами из-за стёкол: -...дибруахир Тимпочи у Виларан... Её сиятельству - да примет Господь её душу - было лишь сорок девять лет, княгиня не оставила после себя потомства, и... - Я понял!.. - воскликнул Михель, и мать взглянула на него. - Что ты понял?.. - спросила она тихо, складывая газету пополам. Михель потёр затылок. - Я с первого раза понял, что эта госпожа Рузе скончалась. Очень много слов, мама. Все эти титулы, и прочее... Она что, наша родственница?.. Мать закатила глаза к потолку. - Святая Агнесса... Ведь меня предостерегали, что ребёнок может родиться дураком, но кто знал, что таким?.. Господи, твоя воля. Михель скорчил рожу, а мать, трижды перекрестившись, перевела взгляд на него. - Покойная госпожа Рузе, мой мальчик, была последней нашей надеждой. Последней нашей надеждой на то, что ты женишься на своей ровне. - Женюсь на ровне?.. - пробормотал Михель, накалывая на вилку кусок картошки, уже остывшей. - Но ведь эта самая Рузе потомства не оставила. И потом, мне как-то рано жениться. Не думаешь?.. Мать шлёпнула его газетой по голове. - Потомства у неё действительно нет!.. Она ведь никогда не была замужем. Ведь здесь написано всё, всё, а я должна тебе разжёвывать!.. - Ни черта не понимаю, - мрачно сказал Михель, положив ладонь на макушку, куда пришёлся удар. - Уж разжуй мне, пожалуйста. Мать потрясла потрясла газетой в воздухе. - Дурак!.. Рузе всего на две строчки ниже нас в "Серебряной книге дворянства"!.. А больше здесь не осталось ни одной семьи, представь себе, ни одной, что могла бы похвастаться такой древностью, такой знатностью рода! Никого не осталось! Если бы Эллина дожила до твоего семнадцатилетия - а кто же знал, что она заболеет и умрёт в сорок девять!.. Если бы она прожила всего-то три года, ты бы женился на княгине! - Вот как, - спокойно ответил Михель, отправляя в рот картофелину. Прожевав её и проглотив, он, не глядя на мать, спросил: - А что же, она в пятьдесят два родила бы мне наследничка?.. Родила бы князька, ну, или княжну, а? Такие знатные дети из такого знатного рода... А? Мать снова села на стул и убрала пенсне с носа. - Понятия не имею, - произнесла она после долгого молчания и тут же сказала: - Но традиция была бы соблюдена. - Это главное, - кивнул Михель, закрывая глаза. - Конечно же, это самое главное.