Фарфоровый человек

Это случилось летом. Мы встретились у фонтана — городской гордости, у которой ежедневно собиралась целая толпа народу. Он выглядел весьма живописно, надо сказать, но в нашем повествовании его красоты не играют никакой роли. Речь пойдет об одном человеке, который повлиял на меня, как никто другой. У него была невообразимо белая кожа, орлиный нос и очень неубедительная улыбка. Казалось бы, чего тут примечательного? Таких с утра в метро встретишь с десяток. В тот жаркий день у меня нещадно болела голова. Я в буквальном смысле обливалась потом, потому что додумалась надеть довольно-таки плотную футболку. Я настолько к ней привыкла, что посчитала, что смогу выдержать тридцатиградусную жару в элементе одежды, который являлся для меня чуть ли не талисманом: куда бы, к кому бы и в какое время бы я ни пришла в своей «счастливой» футболке, все, что я запланировала, проходило удачно. Только вот в данный момент от своих странных заскоков в голове отчаянно хотелось отмахнуться, ведь жара была невыносимая. Снять футболку не представлялось возможным — под ней ведь не было ничего, кроме лифчика, а на такие поступки я не решалась, боясь осуждения, на которое я очень остро реагировала. Хотя многие люди, счастливые и беззаботные, не интересовались, что о них скажут другие, и, устав от беспощадных лучей солнца, щеголяли чуть ли не в нижнем белье. На них глазели более скромные, но, собственно, немым укором все и ограничивалось, а смельчаки радовались жизни. Что я забыла в такую погоду на скамейке возле фонтана? Я ждала подругу, которая должна была привести знакомого актера — Сашу Октавина — для съемки этюда. Кадрового разнообразия не было: я — режиссер и сценарист в одном флаконе, Аня отвечала за кастинг и операторскую работу. И никого более, все предельно просто. Октавин был не из нашего вуза. Аня посоветовала мне его, когда все парни с актерского факультета демонстративно отказались участвовать «в этом бреде». Я не стала ходить к декану с просьбами повлиять на них, в конце концов, я же хочу стать режиссером, и такая малость не может стать для меня преградой. Я терпеливо ждала свою единственную надежду на начало съемок, хотя он и моя прекрасная подруга опаздывали уже на полчаса. Жара уже всей своей силой давила на голову. Прохладного, живительного ветерка не наблюдалось уже целую вечность. Я достала из сумки какую-то тетрадь и начала ею обмахиваться, как веером, но этого было недостаточно. Вскоре моя больная голова начала беспощадно кружиться. Ребята опаздывали на час. Я позвонила Ане раз двадцать, трубку она не брала. Я начала думать, что меня просто кинули. Раздражение от того, что пришлось терпеть эту муку просто так, накатило с невероятной силой. Я резко встала со скамейки – так, что узрела перед собой миллиард фиолетовых пятнышек разной величины. Краем глаза посмотрела на купающихся в фонтане людей и, честно сказать, позавидовала им, потому что не смогла бы настолько раскрепоститься. Для меня всегда существовали определенные рамки, за которые выйти — табу. Именно из-за этих установок в голове я стояла на невыносимой жаре, обливающаяся потом и злая, а нормальные люди наслаждались жизнью. Аня все-таки смогла застать меня до того, как я уйду. Сашу Октавина она привела. В момент нашей встречи я выглядела, мягко говоря, не очень: весь макияж, крайне недальновидно нанесенный на лицо, умудрился потечь; челка утратила свой первоначальный вид и превратилась в свисающие, очень неприятные на ощупь сосульки. А еще настроение у меня было паршивым. Пока я вместо традиционного приветствия огрызалась на подругу за ее опоздание (на ее спутника я даже не наезжала, ему тоже пришлось изрядно помучиться, поджидая ее у подъезда) и выслушивала глупые оправдания, Октавин молчал. Когда я закончила и посмотрела на него, он тускло улыбнулся. Бедняга был весь в черном. — Познакомься, Таша, это Александр Семенович Октавин, мой очень хороший друг, — бодро произнесла Аня, заискивающе косясь на меня. — Саша, это Наташа, моя, надеюсь, до сих пор лучшая подруга. Я ограничилась вежливой улыбкой и кивком головы. — Очень приятно, Наташа, — мягко проговорил Октавин. Парень был настолько бледным, что мне показалось, что ему плохо. Даже я не рискнула выходить в такую погоду в черной одежде. — И мне. Жарко сегодня, да? — бросила я как бы между прочим, чтобы хоть как-то начать разговор. Октавин поморщился и нахмурился одновременно. Смотрелось это очень забавно. — Да. Разговор о погоде сразу же поддерживать расхотелось. Мы присели на скамейку. — Перейдем к делу… Имей в виду, раз проект студенческий — значит на добровольных началах, некоммерческий. Ничего материального тебе с этого не перепадет. Единственное, что мы все получим с работы над этюдом — это бесценный опыт и общение с приятной компанией, — весело проговорила я, смахнув пот со лба. Октавин, не отвечая, полез в сумку. Через мгновение он вытащил оттуда кепку и протянул мне. — Ты сейчас умрешь, я же вижу, — констатировал парень. Я водрузила кепку на голову, почему бы и нет. Невозмутимо продолжила рассказ о будущем фильме. А потом все-таки умерла. Очнулась тогда, когда лежала на бортике фонтана. Надо мной стояли встревоженная Аня и ее бледный очень хороший друг. Я ненавидела жалость к собственной персоне. Поэтому, когда Аня начала плакать, отчаянно размахивая подолом своего длинного платья над моим лицом, я, превозмогая усталость, поморщилась и сказала: — Не стоит, — и медленно привела свое тело в сидячее положение. Люди, купавшиеся в фонтане, смотрели на меня встревоженно, кто-то даже подошел и предложил помощь. Мне было стыдно. Я отказалась, мне действительно было уже лучше, а все потому что кто-то любезно окатил меня водой с ног до головы. — Это, конечно, не мое дело, но зачем ты в такую жару надела эту футболку? — поинтересовался Октавин, когда мы уже шли по дороге в ближайшее кафе. — Вот именно, это не твое дело, — весьма грубо ответила я. — Не думаю, что тебе тоже прохладно. — Это совсем другое дело, — возразил Саша. — Я — не ты. Я жароустойчив. Уже в кафе мы обсудили еще пару деталей и вскоре разошлись. Через пару дней начались съемки. На этот раз с погодой мне повезло, и я со спокойной совестью надела «счастливую» футболку. Когда Октавин увидел меня, он рассмеялся. — Обычно девушки стараются менять одежду каждый день, а не затаскивать вещи до того момента, когда они не будут подлежать восстановлению, — заметил он и подмигнул мне. Я закатила глаза. — Или это что-то вроде талисмана? Не беспокойся, все и так пройдет удачно. — А ты на девушек не смотри, сам-то опять в черном. Отстань. Читай лучше сценарий. Аня, ты принесла камеру? А пару аккумуляторов на всякий случай? Октавин, как актер, был прекрасен. Моя бредовая история благодаря его потрясающей игре заиграла новыми красками. Я смотрела на него и любовалась. Он ничего и никого не стеснялся. Выполнял то, что было возможно и на грани возможного. Не закатывал истерик. Идеал для режиссера. В перерывах мы ходили в кафе неподалеку от локаций и много разговаривали. Без моей подруги, у той вечно были дела. Я всегда заказывала шарик мороженого, а он — глинтвейн. Я рассказывала о своих наблюдениях, о людях, понравившихся вещах, а он просто слушал, это было очень ценно для меня, ведь не каждый умеет это делать. Еще мы много спорили. Как-то раз Октавин спросил меня: — Зачем тебе талисман, если у тебя и так с удачей все неплохо? — Почему ты так решил? — хмыкнула я. — Ты легко и непринужденно заставила бесплатно работать актера, который достоин Оскара. — Но сделала я это именно в этой футболке. — Ты считаешь, что, будь ты без нее, у тебя бы ничего не вышло? Я помолчала, обдумывая ответ. — Будь я без нее, я вообще не вышла бы на улицу. — Шутка засчитана. Нет, я серьезно, Наташа. — Я верю в такие вещи, этого достаточно, — отрезала я, не зная, что сказать. Я вправду не знала ответа на этот вопрос. — Ты не замечаешь, что это тебя сковывает? Все эти талисманы, приличия, рамки? Ты могла бы совершить то, о чем сейчас не помышляешь, только без ограничений в твоей голове! — Какие ограничения? — возмутилась я. — Наташа, из-за них ты слишком правильная. Вот это задело меня в самое сердце, потому что тон Октавина был снисходительным, как будто бы я не замечала очевидного сокрытого во мне недостатка. Я встрепенулась, покраснела. — Ты считаешь, что-то, что я стремлюсь не совершать глупостей, это плохо? — медленно и очень ядовито вопросила я. Октавин обреченно вздохнул. — Только не обижайся. Вдохни и выдохни. — Нет, ты объясни мне, почему? — Да потому что не все глупости – зло. Октавин резко взял меня за руку. — Например, купание в фонтане никак не вредит здоровью. Я отстранилась и начала говорить самым противным поучительным голосом: — Только дураки тратят время на такое бесполезное занятие, когда дома есть нормальный душ. — Зато они радуются и выглядят счастливыми, а ты нет, — хмыкнул Саша и отвернулся. Когда закончились первые съемки, я от всего сердца поблагодарила Октавина. Материал получился действительно годным. После моих слов за его шею зацепилась Аня и долго-долго шептала ему на ухо лестные слова. Я не стала на это смотреть, поэтому сразу же попрощалась, ушла. Дома долго думала о себе, об его игре и о том, как же мне повезло. В день окончания съемок мне стало очень грустно даже не потому, что пришел конец нашему совместному творческому процессу, а из-за того, что моя женская природа пошла против меня. Я отчетливо поняла, что влюбилась. Это было плохо, ведь Аня, кажется, уже перестала считать Октавина «хорошим другом». Они виделись гораздо чаще, потому что подрабатывали в одном и том же месте, соответственно, увлеклись друг другом наверняка больше. К тому же, Аня была красивее меня и талантливее: она занималась танцами, пением, умела играть на скрипке. А я была простой студенткой, учащейся на режиссера. Я знала, что уводить парней у своих подруг — лучший способ потерять этих самых подруг, поэтому решила попытаться закопать в себе эти ненужные чувства. Я смонтировала фильм и посмотрела его в целом виде в тот же день. А еще через несколько дней представила его на занятии. Мы встретились снова через несколько дней. Стояла невыносимая жара, я ждала Аню, с которой мы должны были пойти в кино. Я сидела на скамейке у того самого фонтана и снова страдала, потому что надела «счастливую» футболку. Это произошло скорее по привычке, чем с явным намерением словить удачу. Но, если во что-то верить, то когда-нибудь это даст свои плоды. — Ты не дала мне свой телефон, — раздался оскорбленный голос из-за спины. Я вздрогнула, повернулась и с удивлением узрела пред собой Октавина. — Привет! Как ты меня нашел? — радостно вопросила я. Саша подсел ко мне на скамейку. — Аня все уши прожужжала, что вы с ней пойдете на фильм N, а единственный кинотеатр, в котором бесплатно дают карамельный попкорн, находится рядом именно с этим чудесным фонтаном, — мягко объяснил он. Имя «Аня» из уст Октавина прозвучало отрезвляюще для моего расслабившегося было разума. — А, да… И что ты хотел обсудить? — Дай мне свой номер телефона. — Зачем?! — Просить его у Ани бесполезно, она жутко ревнует тебя ко мне. Так что избавь меня от промывки мозгов и дай его скорее, пока она не пришла. Я сжала руку в кулак. — Не вижу в этом необходимости, — невозмутимо проговорила я, — мы же больше не пересечемся. Не нужно травмировать Аню, я ее прекрасно понимаю: если ты ее парень, то ты вообще не должен брать у других девушек номера телефонов, это некрасиво. Октавин посмотрел на меня как на умалишенную, а затем громко и противно расхохотался. — Я ее парень? Ты сейчас серьезно? — А что, разве нет? Саша вдруг сделал очень серьезное лицо. — Встань, пожалуйста. — Зачем? — Просто встань и все. Я, поджав губы, выполнила его просьбу. Но не успела я возмутиться, как Октавин самым наглым образом схватил меня и закинул на плечо. — Ты что творишь?! — завопила я, не любившая подобные аттракционы. Вместо ответа Октавин понес меня к фонтану. По пути я успела кучу раз прочитать мораль этому «неумному человеку», он не обращал внимания. Люди смотрели на нас и улыбались, я сгорала от стыда. Когда мы подошли к цели, он, не церемонясь, опустил меня прямо в воду. Я взвизгнула. — Ты совсем больной?! На нас же люди смотрят! Мне неуютно, в конце концов! Дурак! — А ты представь, что не смотрят, — тихо прошептал Октавин мне на ухо. Он поднес руку к низу моей футболке, намотал его на пальцы и потянул вверх. Я стукнула его. — Тебя что, девушка не развлекает, что ты такое творишь, а? — ядовито процедила я, пытаясь выбраться. Октавин резко дернул меня за низ футболки. — Даже жаль разрушать настолько продуманные в твоей голове иллюзии, но, пожалуй, разрушу: она не моя девушка, иначе я бы затащил в фонтан не тебя, а ее. — То есть, она… — Да. Представь, что здесь никого нет. Он потянул футболку вверх, и тут я настолько остолбенела, что сопротивляться не пыталась. Через секунду этого предмета гардероба на мне не было. Когда Октавин беспощадно разорвал футболку (и откуда в нем столько силы?), я уже ничему не удивлялась. Даже своим недалеким умом я поняла, чего он хочет этим добиться. Потом он снял с себя рубашку, великодушно оставив майку под ней, и протянул ее мне. — Наконец-то. Долой талисманы, и без них классно живется! Будет в чем дойти до дома, бери. Хочешь, накройся сейчас, люди же смотрят, — равнодушно произнес Саша. — Пусть смотрят — есть на что, — смело сказала я, откинула футболку в воду и поцеловала Октавина. Так не стало фарфорового человека.