Абсурд

Проклятый переулок. Десять трупов и один свидетель. И одной лишь только холодной и дождливой ночи известно, прольётся ли на мокрый асфальт кровь ещё одного живого существа. Почему судьба сыграла с этим человеком столь жестокую шутку? Чем он заслужил смерть? Просто оказался не в то время и не в том месте. С меча ещё капает тёплая кровь. Скоро лезвие вновь испробует свежей плоти. Шаг. Другой. Третий. Жертва близко, но не пытается сбежать. Что ж, её ошибка... Свет фонаря ослепляет своим сиянием. Ледяные капли стучат по крышам, по листьям редких деревьев, по плечам и по капюшону убийцы.... Рука, затянутая в тугую кожаную перчатку, умело хватает жертву за горло, сдавливая и оттаскивая к ближайшей стене, как раз освещённой фонарём... «Лучше бы сразу убил», – думал он уже после, когда волочился к окраине города в заброшенную церковь. Интерес. Вот к чему приводит интерес… *** – Как тебя зовут? – спрашивает он. – Клара. – Спокойно отвечает девушка и тут же задаёт встречный вопрос: – Вы – убийца? – Я – некромант. – Зачем я вам? – Ты видела сегодня то, чего не должна была видеть. И у тебя два варианта: либо я убью тебя, либо заберу с собой. – Куда именно? – В Ад. За окном сверкнула молния, обозначив тёмный силуэт у витражного окна. – Мне всё равно... – Вот как? Почему же? – Я искала смерти сегодня ночью. – Для чего? – Я больше не хочу жить. – Дура. Долгое молчание повисло между ними. В этой тишине было слышно, как за окном усиливался дождь, откуда-то из глубин церкви доносился писк летучих мышей, а у окна – едва уловимый хруст кожаных перчаток некроманта. Он думал, что будет слишком много вопросов со стороны девчонки. Молодая, глупая, доверчивая – разве нужна она ему? Нет. Он избавится от неё, как только наиграется вдоволь. Он рассматривал девушку: смазливое личико, длинные косы – редко, где встретишь такие зелёные глаза, они-то и заставили опустить меч там, в переулке. Хрупкая, едва на ногах держится, и к тому же ненормальная... Вот повезло-то... – Где ты живёшь? – наконец нарушает тишину некромант, внимательнее вглядываясь в черты юного лица. Он хорошо видит в темноте, ему не нужен свет, чтобы убедиться, что сейчас она смотрит именно на него. – Нигде. – Как это? – Днём я брожу по городу. А ночь провожу на чердаках и в подвалах. – У тебя нет дома? – Мне там не рады. – Так не бывает. – Поверьте, бывает. – У тебя есть семья? – Фактически нет. – Конкретней. – Мои родители в разводе. Мать уехала в другой город. Отец погиб два года назад. Перед этим он женился во второй раз, с его новой супружницей я не ужилась, меня сдали в приют. Оттуда я сбежала. Искать меня не стали. Пожалуй, всё. А как вас занесло в наш поганый городишко? – Да уж, действительно – поганый. Один весьма нехороший дядя перешёл мне дорогу. – И вы пришли, что бы убить его? – Именно. – Но вместе с тем дядей были ещё девять человек, или они, как и я, случайные свидетели? – Нет, не свидетели. Они охраняли этого дядю. – Видимо, плохо охраняли, раз этот дядя мёртв. – Весьма спорный вопрос, они ведь тоже мертвы, потому что защищали этого дядю... – Плохо старались, раз они мертвы. – Ты слишком много болтаешь. – А вы задаёте слишком много личных вопросов! – Ты могла бы не отвечать на них. – Но ведь вы спросили, я должна ответить. – Глупая. Не всегда нужно делать всё, о чём тебя просят. – На таких глупцах и наивных людях, как я, и держится весь мир. В этом вопросе некромант был с ней согласен. – Ладно, ты меня задобрила. Предлагаю погреться. Найди то, что подойдёт для костра. – Хорошо. Девушка встала и принялась ходить по залу в поисках топлива для будущего костра. Двигалась она неуверенно, на ощупь, видимо, ещё не привыкла к темноте. Зачем всё это, ведь он всё равно убьет её. Не останется свидетеля. Не будет этой маленькой хрупкой девочки. Как, однако, долго тянется ночь. Есть множество способов скоротать время, например: пропустить пару бокалов спиртного, засесть за рукописями, уединиться с хмельной подругой... Из всего этого имеется церковная скучнейшая литература(в неограниченном количестве) и подросток-суицидник (одна штука)... Вскоре Клара вернулась с деревяшками и какими-то книгами. – Думаю, этого достаточно. – Где ты это взяла? – Прямо и направо комнатушка, там полно досок и разбитых ящиков. – Ящиков? – Да, ящиков. – Это гробы. – Они же пустые, значит, никто не обидится. – На тебя не обиделись бы, даже если были бы заняты. – Хватит об этом. Где разжигать будем? – Здесь. – Некромант указал себе под ноги. – Прямо на полу? Мы же церковь спалим. – Ну, ты у нас главный костровой. Реши эту проблему. – Ты бы тоже мог поучаствовать. – Я поучаствую, не сомневайся... Клара снова ушла вглубь церкви. Спустя некоторое время она вернулась, волоча за собой железный таз. – От тебя слишком много шума. – От тебя не дождёшься помощи. – Ты её и не просила. – Мог бы проявить инициативу. – Закрой рот, или я тебя убью прямо сейчас. – Я ещё кое-что нашла. – Удиви меня. – Две бутылки церковного вина. – И? – Что «И»? Вот они, только одна не целая. – Твоя полупустая... – Что?! Это ещё почему?! – Не забывай, кто здесь от кого зависит. – Весьма спорный вопрос. – Заткнись и разводи огонь. – У меня нет спичек или зажигалки. – Бродяжница, которая не курит? Ты попадёшь в историю... Ладно, я помогу тебе с этим. «Дрова» уложены шалашиком в железном тазу. Принесённые Кларой книги для розжига решили не использовать в качестве топлива. «Вандализм и кощунство», – возмущался некромант. Воскреситель мёртвых обратился к своей силе, призывая тёмный огонь Не-Мира, который сперва отказывался гореть, но вскоре послушался хозяина. За общим занятием – распитием кагора, убийца назвал своё имя. – Куан Чи?! – Клара едва не подавилась вином. – Ты серьёзно?! – Ну да, – скупо ответил некромант. – Я думала, тупее моего имени ничего нет. Оказывается есть. – Я тоже думал, что моё имя как-то глупо звучит, пока тебя не встретил. – Засчитано. Она смеялась. Смеялась весь вечер. Задавала вопросы, а некромант терпеливо отвечал. И постепенно приходило чувство расслабленности. Время всё так же тянулось медленно, но в компании подвыпившей девчонки было уже не так скучно. – Сколько тебе лет? – Спросила Клара. – Много. – Много – это сколько? – Больше, чем ты думаешь. – Ты знаешь, о чём я думаю? – Не трудно догадаться... Вот сейчас, например, первая мысль, которая пришла тебе в голову – проверить, могу ли я читать мысли или нет. Сейчас ты начнёшь придумывать тупые предложения и задания, и при этом пытаться закрыть своё сознание от меня, хотя ты даже не знаешь, как это нужно делать. Я прав? – Не совсем, я хотела спросить: может, ещё дровишек подкинем – прогорает всё. – Мне около двух тысяч лет. – Ого, да тебя можно в палеонтологический музей сдать. В зал с динозаврами. – Ты будешь приходить на меня смотреть? – Разумеется. Даже покушать буду тебе приносить. – Это не обязательно. Кстати, ты умеешь готовить? – Чуть-чуть. – Вот современные девушки: готовить не умеют, за собой следить – тоже, парня нет, и я уверен, что в будущем у тебя было бы много кошек. – Почему было бы? – Ну, ты же вроде умереть хотела. – Ну да... После этого повисло молчание. В ночной тишине слышался треск огня и редкий всплеск спиртного в бутылке. За этой бутылкой прошла добрая половина ночи. *** – Жаль, что вино закончилось, – печально отозвалась девочка, отставляя пустой сосуд. – Оно закончилось в твоей бутылке, в моей ещё осталось. – Поделись. – Нет. Надо было рассчитывать на всю ночь. – Не будь жадиной. Делись. – С чего вдруг? Это моя бутылка, и я её тебе не отдам. – Тогда я сама её возьму. Клара лениво поднялась с пола и потянулась за бутылкой некроманта, но та была им же и перехвачена. – Я сказал – нет. – А я сказала – я её возьму. Клара потянулась за рукой некроманта и, не удержавшись на ногах, рухнула прямо на него. – Легче, принцесса. Ты не балерина. – Да иди ты. – И тебе того же. Девушка внимательно смотрела в глаза Куан Чи. Мрак и тьма завораживали. Внутри как-то всё напряглось, зашевелилось, видимо, сказывалась выпитая бутылка, в голове царил хаос, по телу растекалось дурманящее тепло. Источником было тело некроманта. – Что ты на меня так смотришь? – Я хочу тебя. Сейчас. – Ты рехнулась? – Я не нравлюсь тебе? – Ты не в моём вкусе. – Жаль, а вот ты мне понравился. – Идиотка. – Возможно. Куан Чи действительно улавливал в её голосе пониженные интонации. Учащённое дыхание и бешено бьющееся сердце. Это всё неправильно. Она и так низко пала, хочет ещё ниже. Малолетняя шлюха. Стало так мерзко и отвратительно. Она же женщина, должна быть ею, но выбрала другой путь. В глазах Клары отражается свет от огня, они блестят, зрачки расширенны. Тёплой рукой Клара гладит плечо некроманта, иногда касаясь груди. Тёмная материя: грубая, плотная, жёсткая – полностью соответствует некроманту. Он одет во тьму, грубую непроницаемую, жестокую. Вот бы заглянуть под одежду. Прикоснуться к обнажённому телу. Ласки стали настойчивее, дыхание – сбивчивым. Но всё прерывается одним сильным жестом колдуна – тонкое запястье сжато сильной хваткой. – Прекрати! – Тебе не нравится? – Нет! – Прости. Клара поднимается, немного неуверенно встаёт и идёт к окну. Обхватывает себя руками – замёрзла. Но это не холод ветров или дождя. Это холод одиночества. Мы чужды друг другу, непохожие и разные все. Так неужели не найдётся в холодную дождливую ночь человека, готового принять и разделить боль твою. Им нет дела до тебя, они в тёплых домах, где горит огонь, где всё время работает телевизор. По комнатам витает запах уюта и тепла. Днём слышится смех счастливой дружной семьи. Ночью – стоны влюблённых. Так почему же ты одна в этой забытой церкви, в дождливую холодную осеннюю ночь, голодная и одетая не по погоде, просишь тёмного некроманта, безжалостного убийцу, подарить тебе ночь. Тебя поимели. Снова... Тебя вывернули наизнанку, посмотрели, убедились, что тебе не стоит жить и решили добить. Она вспомнила, почему хотела умереть именно сегодня: ровно год прошёл с того дня, когда закончилась жизнь, нормальная жизнь; она сама отвела себе ровно год – час пробил… Что ж твоё желание исполнилось. Вот она – смерть, за твоей спиной, греется у костра и допивает бутылку с вином. А так хотелось ощупь тепло чужого тела, последний раз. Последний раз почувствовать себя живой и нужной, но ты – шлюха. Шлюхой и умрёшь. – Иди к костру, погрейся. Ты замёрзла, – тихо произносит некромант. – Мне не холодно. – Зачем ты врёшь мне? – А почему вы не убили меня? – Ты так сильно хочешь умереть? – Теперь да. – Я обидел тебя? – Меня многие обижали. Многих обижала я. У тех, перед кем виновата, прошу прощения, остальных давно простила. Теперь можно умереть. – Что ж... Есть последнее желание? Ненавязчивый вопрос заставил задуматься. – Не забывай меня, ладно? Мне нравятся ирисы, тёмно-фиолетовые. – Я понял. Куан Чи поднялся и подошёл к Кларе. Пальцами подцепляя подбородок, заставил смотреть прямо в глаза. – Неужели не страшно? – Страшно, когда есть что оставлять, а мне нечего после себя оставить. – Ты очень красивая, Клара. – Но я не в твоём вкусе, я уже это поняла... – Я не об этом сейчас. Может, стоит попробовать ещё раз? Может, сегодня слишком тяжёлая ночь, чтобы жить. День будет легче, вот увидишь. Возвращайся в приют: выучишься, выпустишься, работать пойдёшь. Потом замуж выйдешь, семья, дети, муж... захочется жить, Клара. Подумай. Девушка молчала, мысленно прикидывая что-то, думая над словами некроманта. – А что будет с тобой? – Со мной? Не знаю. – Так как же ты можешь знать мою судьбу, если представления не имеешь о том, что ждёт тебя. Я решила. И пойду до конца. – Это – уже конец! – некромант нетерпеливо скинул капюшон, глядя куда-то вверх. – Это ведь не сложно? – Как сказать... – Представь, что я очень плохой дядя, который перешёл тебе дорогу. Последние слова выбили почву из-под ног. Голова пошла кругом, и резко перестало хватать воздуха. Зачем ты так? За что? Вся ночь предстала пред глазами, как яркий, самый запоминающийся фильм. Он никогда не забудет эту ночь, никогда не забудет Клару, девочку, которая хотела умереть. Куан Чи прижимает девушку к себе, впервые рука дрожит и не слушается, так не должно быть. Это абсурд. У убийцы нет жалости, нет сострадания. Отчего ты не убежала из того переулка? Почему не попросилась со мной? Некромант приподнимает лицо девочки, последний раз заглядывая в зелёные глаза, последний раз касаясь длинных кос, которых он никогда и ни у кого не увидит. В спешке нервно целует обветренные губы, понимая, что всю жизнь нужно было не убивать, а любить. Любить одного человека, который в одном шаге от смерти. Она всё равно умрёт – сама, или поможет кто-нибудь. Он не позволит никому прикоснуться к ней. Она теперь принадлежит ему. Совсем немного, но он владел ею. Одинокая слеза выкатилась, сбежала по щеке и полетела вниз. Разбилась о каменный сырой пол. Последний вздох – один на двоих, и мощном рывке некромант сворачивает девочке шею. Свидетель мёртв. Дождь перестал идти только под утро. Серое, туманное, холодное утро – на мокрой траве бусы из серебристых капель. Дверь церкви закрыта изнутри. Там всю ночь горел огонь. Там была жизнь. Была и погасла – как тот самый костёр. Холодный утренний ветер разметал угли. Нет надежды. Нет шанса вернуться. Не жалеешь ли? Двери теперь закрыты изнутри, а на стене одна только строка: «Вся жизнь твоя – абсурд, лучше умри».