Воск

Шелест жухлой листвы растворяет привычную тишину леса, что расположился за пределами города, но все еще оставался его частью. Множество растений, готовящихся к зиме, сменили свою зелень на цвет увядающей смерти. Они знают, что с приходом тепла, ростки оживут, семена проклюнутся, и лес заполонит красками. Лепестки полевых цветов свернулись, прижимаясь своей тонкой, почти безжизненной кожицей, друг к другу, как пальцы сжимаются в кулаке. Воздух по-прежнему теплый, но Стаилз ощущает, как природа дышит реже, засыпает, чтобы вновь проснуться. Она будто отдыхает, восстанавливает свои резервы. Можно провести аналогию с человеком, только для него год растений сожмется в двадцать четыре часа. Всего двадцать четыре часа, всего день, неделя, год. Сколько времени дано жизни от рождения до смерти, никто не может с точностью просчитать. Лидия может предсказывать. Однако ее предсказания приходят только ближе к дате увядания, когда почти все пути к спасению отрезаны. Иногда слова банши спасают, иногда и нет. Все зависит от причин, действий и времени, в которое эти действия совершаются. Девушка может прийти за месяц, и рассказать в каких обстоятельствах твоя жизнь подойдет к концу. Она может расписать это событие в красках или же совсем скудно указать ориентиры. Может прийти за неделю или даже за день до смерти и причитать, что ее не отпускает знакомое ощущение. Но все равно все приходит к одному и тому же – крику. Стаилз опасается этого крика, от которого поджилки начинают трястись, а в голове не остается ни единой здравой мысли. Он не боится крика как такового, он ненавидит последствия. А еще, его всегда посещает чувство, что этот крик предназначен ему, а не другому человеку. Как-то раз, юноша спросил банши, чувствует ли она конец его пути. Лидия не смогла ответить, лишь сказала, что это хорошо, что она не чувствует. Ведь костлявая спутница следует за человеком, как верный пес, приходя заранее, и именно ее присутствие трогает душу девушки. Стаилз вздыхает, замечая, что вышедший из легких воздух превращается в пар. Солнце только-только скрылось за горизонтом, и это прекрасно видно меж стволов деревьев. Создается ощущение, будто лес бесконечен. Вдалеке полоска земли окрашена в яркий оранжевый цвет, что постепенно бледнеет, оставляя лишь темные силуэты. Глаза постепенно привыкают, видят четче, но разглядеть мелкие детали не способны. Сменив опорную ногу на другую, юноша смотрит наверх - уже темное небо покрывается яркими точками. Это полотно завораживает, приковывая к себе взгляд, и Стаилз позволяет себе постоять так еще минуту. По ее истечении, он делает шаг вперед, замечая, как под ступнями прогибается влажная от утреннего дождя почва. Веселые, ярко зеленого цвета провода наушников, свисают на грудь, подрагивая в разные стороны от любого движения. Время всегда идет вперед и ему нельзя помешать. Даже если ты сможешь его остановить, то заметишь, что остановившиеся фигуры все равно медленно движутся по своей намеченной траектории. Единственное, что может остановить это течение – фотографии. На плотной бумаге остается след времени, который, создав свою копию, бредет дальше, оставляя воспоминание. Стаилз улыбается, думая, что если бы он мог видеть будущее, то свихнулся бы от развилок. В тишине слышится смешок, и юноша делает вновь шаг вперед. На самом деле, ему давно нужно быть дома, как и всем нормальным подросткам ночью. Но он почему-то стоит здесь, в лесу, в час ночи, и не может объяснить себе это. Рядом даже нет знакомых с клыками и когтями, ведь на улице не полнолуние, а завтра тест по истории. Никого нет, абсолютное одиночество. Облачко пара взмывает вверх и растворяется. Пальцы мерзнут, от чего юноша поджимает их, убирая в рукава толстовки. Кстати, насчет смерти. Стаилз опускает голову, пытаясь высмотреть землю, но в кромешной тьме, это не возможно. Он видит ее каждую ночь. Почти полгода как видит сон. Приятный лес, в котором чувствуешь себя в безопасности, подальше от жизни, там, где все засыпает, стоит человек. Он смотрит вперед, улыбается и неловко отводит взгляд, будто смутившись или услышав что-то знакомое. Он дышит через рот, иногда шмыгая носом, чему-то кивает. Ноги сами собой подкашиваются, и тело мягко падает вниз. Ощущение безопасности только усиливается, и лицо прячется за ладонями. Человек улыбается, сгибается, касаясь подбородком коленей, а лбом земли. В нос ударяет запах почвы и влажной листвы. Джинсы промокли, но кожа чувствует только тепло, постепенно расходящееся по всему телу. Толстовка в мгновение вспыхивает, и Стаилз закрывает глаза, погружаясь в дремоту. Он слышит веселый треск пламени, пока разум полностью не обволакивает блаженная темнота.