Jonah

"Мы в ответе за тех, кого приручаем". Рюта встретил ее в лесу: седые волосы развевались под воздействием ветра словно хлебные колосья, пальцы бережно обхватывали одуванчик, на который она тут же подула в следующий миг, после чего вокруг разлетелись мелкие его частицы, с далека напоминающие тополиный пух. Она прожила всю жизнь без родителей, скрываясь в лесу и питаясь здешними ягодами, под воздействием солнца темный цвет волос и ресниц - выгорел, превратившись в практически чисто-белый как снег, поэтому из-за этого она чем-то стала напоминать альбиноса. Была ли эта встреча случайной - он не знал, как и том, к чему это все приведет. Поначалу девушка пугалась его, не хотела разговаривать, напоминая дикарку, первое впечатление о ней было размытым и неловким, так как ему показалось, что у нее дефект речи, а еще - комплекс неполноценности. Он ежедневно приносил брату, живущему неподалеку от этого места, завернутый в пакет бенто или что-либо из еды быстрого приготовления, потому было неминуемым проходить каждый раз мимо заброшенного, полуразвалившегося здания, возле которого девушка обычно расположившись на лугу, сплетала с цветов венок, или сидела на камне, болтая ногами в воздухе. Сегодня посчастливилось прихватить несколько онигири, но он уже был учен, что так просто к ней не подступиться. Чтобы не спугнуть, и как в прошлый раз не провожать взглядом ее ускользающую вдаль фигуру, он положил завернутый в небольшой кулек онигири на траву, в нескольких метрах от нее. Не прикасаясь к еде до тех пор, пока Рюта не скроется от взгляда, она с жадностью накинулась на нее, как-будто бы не питалась несколько недель подряд. *** Прохаживаясь возле берега моря, вдыхая свежий бриз, девушка повернулась, будто учуяв, как ветер колышет раздвинутые шторы, или все же почувствовала присутствие кого-то рядом и его взгляд на себе? Только вот посторонним его вряд ли можно было назвать... - Не ходи, - уверенным тоном приказала она, для пущей уверенности легко и непринужденно улыбнувшись, чтобы заверить, что не собирается что-либо с собой делать и не для этого сейчас стоит по колено в морской воде. Рюта остановился в десяти метрах от нее, не силясь повернуться и уйти, но и предпринимать что-либо дальше - тоже. - Я никогда не видела море вблизи, и не знала, что оно бывает янтарным. И вправду, иногда под воздействием последних перед закатом солнечных лучей, создаваемых ними бликов и отражающихся на поверхности лиловых облаков - оно казалось не привычного глубокого синего цвета, а приобретенного янтарного, можно было сказать почти золотого. *** Спустя месяц, Рюта не обнаружил девушку в том месте, где обычно видел ее все время, и оттого единственная мысль, которая могла бы мелькнуть в его подсознании - это заброшенное здание. Осторожно обойдя стену, которая вот-вот может завалиться, он зашел в тусклое и серое помещение, пропахшее сыростью, глиной и воском. - Нанаши?* - спросил он в пустоту, надеясь получить скорый ответ. Пройдя чуть дальше он заметил сидящую на подоконнике Нану, которая медленно делала порезы на щеке, но при этом ни один мускул ее лица не дрогнул. Она даже не моргала и будто-бы не дышала при этом. - Зачем... - было единственным, что он едва слышно прошептал, его фраза в этот момент была сравнима с шепотом ветра, ворвавшимся через окно и также быстро ускользающим в виде кристального холодного воздуха. Выхватив из ее рук небольшой надломленный нож, он дрожащей рукой отложил его в сторону, а затем стал спешно стирать пальцами кровь с ее волос. "Она проклята", - донесся обрывок внутренним голосом, несколько раз воспроизводя его в подсознании, но он спешно мотнул головой, словно пытаясь вытрусить с головы эти спонтанно появляющиеся мысли. - Убей меня, только тогда я стану свободной от этих оков. - Я не смогу, - через секунду честно признался Рюта. Эта просьба казалась ему безумной, но в тоже время совершенно не хотела восприниматься как нечто серьезное. Тогда впервые показались слезы, словно кристаллы застывающие в уголках глаз и как кипяток обжигающие щеки. - Прошу... Она являлась ему никем, и он, собственно, ничем не был ей обязан. Но жалость, ворвавшаяся в сердце, сдавила легкие и грудную клетку, ему стало трудно дышать. Хрипы вырывались из груди, но он не мог плакать, поселившаяся внутри печаль не позволяла эмоциям вырваться наружу. "Разве что, если ей от этого станет легче". Сознание по неизвестной причине на мгновение отключилось, руки против воли потянулись к ней, улаживая не сопротивляющееся тело на каменную плиту позади, а после - прикоснулись к нежной, холодной и бледной как фарфор коже шеи. Он мягко обхватил ее пальцами, несколько секунд не предпринимая совершенно ничего, а после сдавил пульсирующие артерии и вены посильней. Нанаши прикрыла глаза, ее веки едва заметно подрагивали, а на губах застыла игривая и все та же легкая улыбка. Она словно бы ждала этот момент. *** Отдав бездыханное тело во власть моря, он последний раз обернулся, глядя на лиловое как месяц назад небо, на котором на миг привиделось ее счастливое лицо. Погода словно бы не менялась с того момента, как он впервые встретил ее: не было чрезмерно бушующего ветра, крушащего все на своем пути, а морская гладь словно бескрайний океан - так и оставалась янтарного цвета, казалось, сливаясь с небом и являясь его близнецом.