Быть примером

      540 г. Первой Эпохи, побережье Гаваней Сириона              — Чего такой мрачный? — Маглор внезапно отвлекся от лютни и взглянул на старшего брата. Они сидели рядом, каждый уйдя в свои мысли, не разговаривая. Со времени гибели близнецов Амбаруссар Маэдрос старался вообще не выпускать Маглора из поля зрения, а как только это происходило, начинал нервничать. В связи с этим он терпел и постоянный перезвон струн, ни словом не возражая, и присутствие сыновей Эарендила. Те, впрочем, платили Маэдросу взаимностью — сразу замолкали, стоило ему появиться, и прекращали играть и дурачиться.       — Не люблю море, ты же знаешь.       — Но они-то любят...       Майтимо хмуро взглянул на близнецов Элронда и Элроса, которые быстро плыли наперегонки вдоль берега и в связи с этим молчали, не перекрикиваясь:       — Не привязывался бы ты. Они растут, как эдайн, слишком быстро. Уже сейчас видно.       — Они больше чем наполовину эльдар, — возразил Макалаурэ. — Значит, жить будут долго... Да и кто сказал, что мы проживем дольше них?       — Ага, на все воля Эру, — ухмыльнулся Майтимо, привычно-внимательно следя, чтобы мальчишки не заплывали слишком далеко. — Кстати, как ты их различаешь?       — Да они же совсем разные... это ты с ними мало времени проводишь.       — И не горю желанием. Это тебе с ними легче, а мне — нет.       — Я не только потому, что легче. Как различаю... Элронд — вот он сейчас ближе к нам — копия Турукано в детстве.       — Вот только этого не хватало, — вздохнул Маэдрос. — Хотя Турьо был таким беспроблемным ребенком...       — И еще Элронд — настоящий мастер переговоров...       — А, это у него от ваниар...       — Это точно, — не удержался от усмешки Маглор. — Не от синдар же... Хотя внешне оба больше на нолдор похожи. Элрос — он вот сейчас первым плывет — мне по характеру тебя напоминает.       — Это чем?!       — Много чем...       Братья замолчали, потому что оба мальчика начали выбираться из воды, завершив соревнование. Макалаурэ потянулся за полотенцами.       — Лорд Маглор, а можно мы еще поплаваем? — робко спросил Элронд, трясясь в полотенце.       — Не можно. Даже здесь, на юге, зима есть зима.       — Но нам не холодно, — возразил Элрос.       — Замерзнете и утонете, — пригрозил Маглор.       — Не замерзнем...       — И не утонем...       — А ну быстро одеваться! Оба уже синие от холода!       Элронд со вздохом взялся за свою брошенную на берегу рубашку, но Элрос был настойчивее:       — А если мы быстро? Ну, еще разочек?       Маглор явно заколебался, и Элронд с интересом замер, делая вид, что за одежду пока и не брался.       — Мы, правда, очень быстро...       — И сразу домой...       — Поужинаем и сами спать ляжем...       — И даже заснем... Обещаем!       — Постараемся, — уточнил более честный Элронд.       Маглор взглянул на молчавшего Маэдроса, который, как всегда, смотрел куда-то вдаль, и негромко обратился к нему, снова переходя на квэнья с синдарина:       — Я боюсь их отпускать. Замерзли они...       — Ну, так не отпускай, — равнодушно отозвался тот.       — Жалко... не будешь против, если я с ними поплаваю?       — О Эру, Макалаурэ, — раздраженно отозвался Майтимо. — Меня давно не ранит осознание того, что я еще со времен плена не могу ни взяться за лук, ни толком плавать и танцевать. Прекращай спрашивать у меня дозволения каждый раз, когда собираешься заняться чем-то из этого при мне.       — Ну, плаваешь-то ты и сейчас неплохо, — улыбнулся Маглор, прекрасно зная, что в счастливые валинорские времена Маэдросу не было равных среди братьев ни в плавании, ни в танцах. — Не хочешь с нами?       — Нет.       — Как знаешь...       Маленькие близнецы настороженно ожидали решения, не понимая речи братьев, но тут Маглор встал и решительно расстегнул застежку плаща:       — Придется с вами пойти... Но помните, обещали!       — Да-а! — упоенно завопил Элрос, не постеснявшись присутствия лорда Маэдроса, скинул с себя полотенце и шумно плюхнулся в набежавшую волну с головой.       — А я еще вот так умею, — торопливо докладывал Элронд, плывя рядом с любимым воспитателем и стараясь от него не отставать. — И вот так...       — Ничего он не умеет, — неугомонный Элрос нарезал круги вокруг них. — Я на глубину нырять умею. И глаза там могу открыть! Один раз даже раковину с жемчужницей видел!       — Ничего он не видел, врет он все! — обиженно отозвался Элронд.       — А ты и вообще побоялся....       — Плывем до утеса, — скомандовал Макалаурэ, прекрасно знавший, что в распри близнецов встревать бесполезно — поссорятся и помирятся без его участия. — Возвращаемся и идем домой! А то лорд Маэдрос нам скажет много нехороших слов...       — А чего он не плавает? — осведомился Элрос, занявший свое законное место слева от Маглора. — Из-за руки, да? А я вот и с одной рукой могу плыть! Вторую могу вообще на спину закинуть...       — Он море не любит, — ответил Макалаурэ. — И плавать не любит. А вы с ним будьте поласковее, а то каждый раз так хмуритесь...       — Мы знаем, — солидно кивнул Элрос. — Вот бы меня Моргот тоже захватил. Я бы ему тоже ничего не сказал. Ни где наши Гавани, ни своего имени.       — И не думай о таком говорить, — построжел Макалаурэ — жуткие сны преследовали его давно. С тех пор, как погибли все его младшие братья, ему больше не чудились измысленные разумом их страшные смерти — только то, что он и в самом деле видел. Но с недавних пор к снам о судьбе Майтимо, где почему-то всегда фигурировал огонь, добавились и кошмарные видения о захвате Гаваней войсками Моргота, о страшной участи юных воспитанников...       — А мы и не говорим, — уверил его Элронд. Это было излишним — как и любые мальчишки из эдайн в таком возрасте, Элронд и Элрос по вечерам в своей комнате мечтали о подвигах, передвигая на собственноручно нарисованных картах корабли и воинства, воображали себе плен и жуткие пытки, или героическую смерть на поле боя... Мальчишки росли в атмосфере непрекращающейся войны, и винить их за это было нельзя.       — Обратно, — скомандовал Макалаурэ, вместе с воспитанниками подержавшись несколько секунд за мокрые и холодные камни утеса.       Элрос тяжело вздохнул и попытался по привычке печально склонить голову набок — на лорда Маглора такое всегда безотказно действовало, а если не действовало — значит, действительно было нельзя.       — И не вздыхай. Забыли, как в прошлом году оба две недели провалялись, и как плохо было?       Элронд тактично промолчал, делая вид, что со словами согласен. На самом деле он помнил, что плохо было только поначалу — саднило в горле, голова кружилась, было то жарко, то холодно. Зато приходила тетя Рельда, она была похожа на маму, и руки у нее были такие же ласковые. И на ужин всегда было то, что они любили...       Близнецы, конечно, не знали, каких трудов стоило Маэдросу разыскать в лесу близ Гаваней целительницу из эдайн, да еще и уговорить ее отправиться с ним в город. Рельда отличалась характером непростым, с юности жила обособленно, но именно на нее, как на лучшую в своем деле, указали Маэдросу те, что давно жил в Гаванях. Те, кто не ушел из Гаваней после их захвата, поневоле покорились владычеству принцев нолдор, но узнав о болезни юных сыновей Эльвинг, помогли с охотой.       Рельда приехала вместе с Маэдросом, долго ругалась, что из-за самой обыкновенной простуды ей пришлось сесть на коня к «этому рыжему» и приехать в город. Впрочем, ей понравились и ее маленькие подопечные, и то, какой заботой ее окружили во дворце Эарендила и Эльвинг, и даже от платы за услуги она отказалась. Возможно, потому, что успела найти себе в городе мужа и увезла его с собой в лес. Маглор долго ужасался непостижимости женского сердца и не мог понять, что еще молодая и, в общем-то, привлекательная целительница нашла в этом заросшем до глаз черной бородой адане, больше похожем на гнома.       — Знаешь, Макалаурэ, — сказал Маэдрос на квэнья, пока брат одевался, — пора их начинать учить, с какой стороны за меч браться. Время неспокойное, и неизвестно, будет ли спокойным.       — Им всего по восемь лет.       — Мальчишек из эдайн и раньше учить начинают. Вон тот, что справа, посмотри, как косится...       Маглор замер, так и не застегнув пояс с мечом, и обнаружил что Элрос и впрямь с завистью косится на оружие. На Маэдроса близнецы так не смотрели — может, потому что именно он два года назад на глазах у ребятишек убил их сопровождающих. Такое так быстро не забывается.       — Не знаю, — со вздохом признал Маглор. — Может, ты и прав...       — Прирежут они нас с тобой во сне лет через десять. Но это не значит, что учить не стоит...       — Не прирежут, — вздрогнул Маглор. — Если бы так нас ненавидели, уехали бы вместе с Кирданом. Он же предлагал их забрать на Балар. Даже настаивал... Сами не захотели.       — Это сейчас они на тебе виснут и говорят, что любят, а ты потом плачешь, пока никто не видит. Станут подростками — все припомнят.       — Ну и пусть, — зло ответил Макалаурэ. — Ко мне так никто еще привязан не был, как эти дети... Элронд! Ты с ума сошел — в брата камнями кидаться?! А если ты ему в голову попадешь?       — Я ему в голову не метил, — резонно возразил тот. — И вообще, он первый начал...       Элрос тут же это подтвердил, схватившись еще за один камушек. Через пару секунд близнецы предсказуемо сцепились.       — Как думаешь, сами закончат или разнимать? — задумчиво поинтересовался Маглор, дозастегивая пояс.       — Разнимай, — Маэдрос едва взглянул на мальчишек. — Сами не закончат. Инициатор, кстати, тот, что сейчас справа... нет, слева уже...                     В гостиной, находившейся как раз между детской близнецов и покоями нынешних правителей Гаваней, было удивительно мирно. Макалаурэ, ушедший еще с час назад, устроился в кресле с длиннющим свитком. Упавшие на лицо черные пряди и удобная расслабленная поза до боли напомнили Майтимо отца, еще во время жизни в Тирионе, и ерзающий на ручке кресла Элронд только добавлял сходства. Лорд Феанаро точно так же когда-то по вечерам занимался с маленькими сыновьями, и сходству удивляться не приходилось — манеры Макалаурэ унаследовал от отца.       — Элрос, сядь нормально, — сказал Маглор, не оборачиваясь — второй черноволосый близнец что-то быстро дописывал у стола, оперевшись на стул коленом.       Маэдрос скинул плащ, скрывавший левую сторону тела, снял пояс с мечом и устало плюхнулся напротив на диван, откидывая голову. От движения ткани рядом подпрыгнул легкий рыжий клубочек — спящий котенок Руссо, которого месяц назад притащил Элронд.       Выбора особенного не было, по вечерам можно было прийти либо сюда, либо пойти к друзьям-воинам, которые своего лорда зачастую звали с собой. С ними можно было напиться и спокойно заснуть, зато здесь было спокойнее и почти не мучили воспоминания.       — Элрос, и ногу из-под себя вытащи...       Тот с удивлением покосился на Маглора, даже не смотревшего в его сторону, но подвернутую ногу распрямил и уселся как положено.       — Что там еще было, Майтимо? — спросил Макалаурэ, не отрываясь от чтения.       — Ты вовремя сбежал, — Маэдрос нахмурился и приподнял голову, но все оказалось в порядке — просто котенок, почувствовавший рядом тепло тела, вздумал забраться ему на колени. — Тебе было бы уже неинтересно. Будем строить новые укрепления вокруг Гаваней, я как раз смотрел чертежи...       — Я в этом мало что понимаю. Лагерь построить могу, а вот укрепления вокруг города — для меня слишком.       Маэдрос пожал плечами — под его руководством когда-то строили Химринг.       — Квэнтан настаивает на строительстве второго маяка. Прежний восстанавливать уже смысла нет, мы позавчера с ним ездили смотреть... Выгорело там все два года назад так, что, того и гляди, рухнет.       — Мы же наладили морское сообщение с Баларом и почти со всем побережьем, — встревоженно поднял взгляд Маглор.       — Ну, не мы, а Квэнтан... я в этом ни черта не понимаю, хотя, кажется, скоро уже начну понимать. Он мне сегодня объяснял, зачем нужен второй маяк, но у меня уже голова болеть начала... Впрочем, все равно завтра придется его слушать.       Квэнтан родился в Гаванях, до их завоевания был одним из приближенных Эарендила и Эльвинг. Он выжил в битве за город, хотя был тяжело ранен, и не покинул его и потом. Кто-то, возможно, счел бы его предателем, но после захвата Гаваней Сириона Квэнтан сделал все, чтобы завести дружбу с недавними врагами, а позже — чтобы восстановить город и вернуть ему былую славу.       — А что вы с восточным крылом решили? Мое мнение ты знаешь.       — Да будем восстанавливать, — поморщился Маэдрос. Восточное крыло дворца почти полностью сгорело во время битвы за Гавани Сириона. — Кажется, этого все хотят, кроме меня.       Элронд оживился и заерзал больше прежнего — разговор он понимал. Феаноринги, если не желали что-то скрыть от детей, говорили на синдарине, да и к тому же не знали, что Лайталэ, с которым их часто оставлял Маглор, давал братьям подержать свой меч и учил их наречию Запада...       Близнецы, разумеется, хотели восстановления дворца — он был их домом с детских лет. Раньше они и жили в восточном крыле. Впрочем, пожар избавил Элронда и Элроса от возможных тягостных воспоминаний — из личных вещей родителей сыновьям почти ничего не осталось.       — Что-то еще было? — спросил Маглор, снова углубляясь в «труды» Элронда.       — Да нет, вроде больше ты ничего не пропустил... А, еще Арэнден переселяется.       — Дом достроил?       — Ну, не совсем, но жить там уже можно. И деву свою забирает... ну, ту, имени которой я никак запомнить не могу.       — Он что, благословение от ее родителей наконец-то получил? — меланхолично поинтересовался Макалаурэ.       — Получил... родителей-то ее он тоже в свой дом забирает. Не вижу уже особого смысла, он с ней два года у нас живет...       — Тебя заносит, — напомнил Маглор, увидев, как Элрос с интересом навострил уши. — Значит, Арэндену нужно будет свадьбу устраивать?       — Ну да. Его дева, как меня увидит, сразу к противоположной стене шарахается. Один раз так персики из корзины просыпала.       — Ты ей хоть персики собрать помог? — вздохнул Макалаурэ.       — Я попробовал, — хмыкнул Маэдрос. Ему было уютно — в очаге потрескивал огонь, и, несмотря на зиму, в гостиной было тепло, а колени грело что-то маленькое и пушистое. — Но не получилось. Я к ней только шагнул, а она по стенке сползла. Ну, я решил, что дева важнее персиков, понес ее Арэндену...       — Я все понял, — несчастным голосом отозвался Маглор. — Слушай, возьми у Элроса то, что он там понаписал, проверь. А то им спать пора, а я еще и до середины не дошел.       — Нам не пора спать, — запротестовал Элронд, а Элрос с опаской протянул плоды своих трудов Маэдросу.       — Купались сегодня больше положенного? Купались. Лечь сами и без возражений обещали? Обещали. А обещания выполнять надо... ну, по мере возможности...       — А у тебя неплохо с расчетами, — невольно одобрительно заметил Маэдрос. — Соображаешь.       — У меня лучше получается, чем у Элронда, — довольный и раскрасневшийся от похвалы Элрос тут же устроился рядом и начал машинально поглаживать котенка.       — А вы идите умываться, — прозвучал непререкаемый голос Маглора. — Пока вы в ванной наиграетесь, подеретесь и помиритесь, мы как раз проверить успеем...       Элронд вздохнул и сполз с ручки кресла. В дверь близнецы вывалились с грохотом, уже успев что-то не поделить.       — Нет, с расчетами, у него, похоже, действительно все отлично, — пробормотал Маэдрос. — А вот здесь я не понимаю... Макалаурэ, посмотри.       — Нормальная форма для синдарина, — взглянув, кивнул Маглор. — Характерная больше для дориатрина...       — Я понял, что все правильно, — отмахнулся Маэдрос. — Ну... с расчетами у него все равно лучше.       — У Элронда наоборот, — вздохнул Маглор, откладывая свитки и доставая из-за дивана свою лютню.       — Играть собрался? — удивился Маэдрос. — Если дети сейчас лягут, ты их разбудишь... впрочем, когда бы тебя волновало, кого ты разбудишь, если у тебя вдохновение....       — Я детей и собираюсь укладывать, — возразил Маглор. — Они пока маленькие были, привыкли со мной засыпать.       — Да, я помню, — скривился Майтимо. Два года назад близнецы действительно приучились спать у Маглора в кровати, с двух сторон от него. Старший брат на это только раздражался. Нет, он никогда бы не пожелал смерти детям, хотя и Эльвинг, и даже некоторые из тех, кто хорошо его знал, подумали иное. Он бы охотно передал сыновей Эарендила Кирдану, который просил за них, но не сложилось. После захвата Гаваней Сириона, на совете, куда прибыли Кирдан и Эрейнион, близнецы устроили такой вой, думая, что их собираются отнять у лорда Маглора, что вся напряженность и серьезность ситуации полетела к балрогам. Владыка фалатрим, верховный король нолдор и двое сыновей Феанора вчетвером безуспешно пытались успокоить маленьких полуэльдар.       Едва оправившийся после гибели Амбаруссар Майтимо даже перед собой не желал признать, что завидует Макалаурэ, не признавал он этого и сейчас. Близнецы помнили, что именно он захватил их, боялись его огромного роста, пересеченного шрамами сурового лица, резких движений.       — До сих пор им колыбельные поешь?       — Им никто никогда не пел колыбельных, — резко отозвался Маглор. — Они мне рассказывали... Отца они почти и не помнят, слишком редко появлялся, а мать... она, по их воспоминаниям, занята всегда была. Они росли на руках у посторонних. Нет, я Эльвинг ни за что не осуждаю, у каждого своя судьба, свой выбор, ей тоже непросто было. По матери дети, конечно, скучают, и по отцу тоже. Но не смогли бы они так легко принять меня, будь родители им близки. Я ведь правды от них не скрывал!       — Не заводись, Макалаурэ, — вздохнул Майтимо. — Прости меня. Хочешь петь колыбельные — пой.       — Меня больше удивляет то, что ты испытываешь к детям неприязнь. Это ты-то...       — Да не испытываю я к ним неприязни...       — Нет, испытываешь.       — Амбаруссар они мне никогда не заменят, — прорвалось искреннее у Маэдроса.       — Амбаруссар выросли. Стали воинами, сами выбирали, как им жить.       — Когда мы их потащили в Эндорэ, не слишком-то они выбирали...       — А ты их опекал всю жизнь, — хмыкнул Маглор. — Деву их общую как-то перепугал...       — Откуда ты знаешь?!       — Сам Тэльво и рассказывал, — вздохнул Макалаурэ. — Пьяный он был тогда чуть больше, чем полностью... Майтимо, погибли не те два крохотных малыша, с которыми ты уходил гулять на луга Йаванны, не те, что в детстве были на тебя так похожи. Не те, кому досталось лучшее от характера нашего отца. Погибли те, кого проклинали и ненавидели родственники погибших от их мечей. И в Альквалондэ, и в Дориате...       — Я в Альквалондэ им сказал, чтоб не ввязывались, — отрешенно промолвил Маэдрос. — Они совсем молодые были...       — Потому и ввязались. Не могли иначе — они, благодаря нам, все детство про доблесть и сражения грезили. Со сражениями сложилось, с доблестью... не всегда. Мы все им многое прощали, да и отец тоже. Им, наверное, тоже несладко было от такого количества старших братьев, но они научились этим пользоваться. Никто не виноват, Майтимо. Ты бы не успел их спасти. Когда мы их нашли, тела уже остыть успели...       — Знаю. Они, когда говорить еще не умели, хватались друг за друга, без этого не засыпали. И потом... так же... там, судя по следу, Питьо до Тэльво дополз... только тогда и умер.       — Не трави себе душу, Майтимо, — остановил его Маглор. — Ничего уже не изменишь.       — Какая разница — травить или не травить. Все равно мне это каждую вторую ночь снится. Каждую первую — Дориат. А еще я теперь даже жалею, что не видел своими глазами смерти Финьо, ибо то, что мне рисует воображение, наверняка хуже того, что было на самом деле. А если еще вспомнить плен у Моргота...       — Тебе тоже нужны колыбельные, — грустно заключил менестрель. — Может, тогда ты перестанешь так напиваться перед сном.       — Не так уж часто я напиваюсь. Только когда совсем...       В комнату ввалились умывшиеся близнецы. На обоих уже были длинные ночные рубашки белого льна. Длинные черные пряди Элроса, которые он носил распущенными, были расчесаны; Элронд, копировавший способ плетения у Маглора, тоже расплел волосы.       — Мы готовы, — отрапортовались дети.       — Опять босиком мимо ковра встали, — привычно отреагировал Маглор. — Опять простудитесь! Бегом в спальню! Сейчас приду.       — Ладно, я пойду к себе, — сказал Маэдрос, стоило мальчишкам вынестись наперегонки из комнаты. — Если не проснусь, разбуди меня, как обычно, меня с утра Квэнтан будет ждать.       — Пойдем с нами, — предложил Маглор. — Я же буду колыбельные петь... и вот этого возьми, а то он будет орать и скрестись под дверью.       В руку Маэдросу прилетел сонный котенок, и он неловко перехватил теплое тельце, поддерживая тем, что осталось от правой руки.       — Ладно, пойдем, — пробормотал старший сын Феанора. С котенком на руках ему пришлось вспомнить о давно позабытой аккуратности — одно неосторожное движение сильных пальцев могло погубить хрупкого детеныша. Впрочем, недавно обретшему дом рыжему Руссо все было нипочем — он уткнулся мордочкой в вышитую на тунике Маэдроса восьмиконечную звезду и громко замурчал, перебирая лапками во сне.       Колыбельные Маглора были замечательны. В них вплетались и знакомые с детства светлые мотивы, и более горькие, повествующие о боли и потерях. Но и потери в них были светлы, обещали даже после самого печального исхода встречи с дорогими сердцу, сулили высшую справедливость, коей не обладали даже валар. Майтимо улыбался во сне.       Уже знакомый сон повторился заново. Подросший Финдекано натягивал тетиву лука, напряженно вглядываясь в цель. Где-то невдалеке — Маэдрос знал это во сне — у костра сидели его братья, язвительно переговариваясь и подначивая друг друга. В реальности такой ситуации не было никогда.       Сон достигал своего апогея. Сейчас, вот сейчас падет иллюзия цветущих лесов Валинора, вокруг них будет ледяная пустыня, исчезнет зрение, погаснет Свет, и голос уже взрослого Финдекано серьезно и зло произнесет: «Не смог мне помочь... не сумел, когда был так нужен... впрочем, чего от тебя ожидать — не в первый раз бросаешь...»       Маэдрос понимал, что его друг Фингон никогда бы так не сказал — но то был голос его собственного подсознания. Зазвучали в голове и искаженные, неправильные, но узнаваемые голоса братьев: «Не удивлен, Майтимо... тебе нас всегда было слишком много... Макалаурэ ты, может, и любил, а нас — нет... все видел, но ничего не сделал...»       — Нет, — задыхаясь, в который раз шептал Маэдрос, сбивая головой подушки и путая расчесанные с вечера волосы, — я любил...       В единственную уцелевшую руку ему легла маленькая ладошка.       И сон сломался, изменился.       — Смотри! — тянул его за ладонь ребенок-Фингон. — Я теперь тоже старший брат, как и ты. Это Турукано, его так отец назвал. Похож на меня?       — Очень похож...       — Смотри, Майтимо! — тянул его за руку ребенок-Келегорм, отбрасывая с лица светлые прядки. — Как тебе?       — Ну... почти охотничий лук...       — Смотри, Нельо! — ребенок-Куруфин был непоколебимо уверен в себе. — Отец мне вчера показал новый способ обжига. Нравится?       — Конечно. Очень нравится.       — Смотри, — ребенок-Карантир за руку не брался, уверенно таща старшего брата за тунику. — Они у меня спят!       — Спят, — соглашался Маэдрос. Младенцы Амбаруссар и впрямь спали. И явно видели счастливые и доблестные сны, взявшись за ручки. За окном над их кроваткой вырастал Тирион, тот Тирион, что помнил Маэдрос — сейчас-то даже родной город наверняка неузнаваемо изменился...       — Майтимо, просыпайся, — вплелся в это голос Маглора. В своих видениях Маэдрос огляделся, чего бы такого звучащего дать Макалаурэ, чтобы тот отвлекся и перестал его будить, но даже во сне ничего не нашлось. Почему-то зашелестело Море, волны накатывали на берег, и несли в себе что-то лишнее... лицо утопленника закрывали черные длинные волосы, но по изящному сложению, по длинным тонким пальцам Маэдрос узнал...       — Макалаурэ, — сдавленно прошептал он.       Детская ладошка снова чуть сжала его пальцы.       Ребенок-Маглор тянул его за руку...       — Майтимо... тебя Квэнтан ждет. Ты обещал ему... просыпайся.       Маэдрос проснулся.       — О Эру, Макалаурэ, — прошептал он, приподнявшись на кровати и крепко обнимая брата. — Обещай мне и близко не подходить к Морю...       — Опять твои сны?.. — понимающе спросил Маглор, улыбаясь. — Элрос, что случилось?       Вечером Маэдрос, слушая колыбельные Маглора, крепко заснул вместе с сыновьями Эарендила. Так он засыпал когда-то и с собственными младшими братьями-близнецами.       — Элронд! — теребил брата Элрос, чуть не плача. — Лорд Маглор, ему плохо!       — Что с ним? — Маэдрос, севший на кровати, скинул с себя покрывало и взял на руки того, что лежал слева. Кажется, это он во сне держал его за руку...       — Ты предал нас, Майтимо.       Детским голосом из уст ребенка это прозвучало страшно.       — Он забрал, — севшим голосом прошептал Маэдрос. — Избавил... Дал другое взамен...       — Кровь и сила майар, — прозрел Маглор. — В теле адана... Истинный целитель...       — Сделай же что-нибудь! — отчаянно воскликнул Маэдрос. — Ты их лучше понимаешь! Он может умереть от этих моих терзаний! Я не хотел... я спал...       Всхлипывающий Элрос в задравшейся ночной рубашке подполз ближе и взял брата за руку:       — Элронд... не умирай... Хочешь, я за нас двоих умру? А ты еще до-о-олго проживешь...       — Верни мне, — отчаянно попросил Майтимо у ребенка. — Я-то выдержу... Макалаурэ! Что-то меняется... чувствую...       Маглор накрыл своей рукой сплетение детских ручек на ладони у Майтимо — и понял, что произошло. Близнецы Элронд и Элрос умели действовать вместе — один умел, как эльда, брать чужую боль на себя, другой умел, как адан, растворять ее в самой материи Арды.       — Больше не буду с ними ночевать, — отшатнулся Маэдрос, увидев, что Элронд захлопал ресницами, приходя в себя.       — Ты чего? — ошарашенно вопрошал Элронд, пытаясь высвободиться из объятий Элроса — брат обнимал его разве что на совместный день зачатия, когда они обменивались нехитрыми подарками. — Ты чего ревешь?       — Как же много в них нерастраченной любви, Майтимо, — грустно сказал Маглор, поднимая с пола свою оставленную с вечера лютню. — Если ты от этого откажешься, я тебе больше никогда руки не подам.       — Теперь не имею права отказаться, — пробурчал Маэдрос. — Так, мелкие, по кровати не прыгать!..                            548 год Первой Эпохи, Гавани Сириона              Звон стали огласил тренировочную площадку. Мечи у Элронда и Элроса были уже почти настоящими, разве что незаточенными. Серьезный синяк от удара такого меча получить можно было запросто.       — Кто выиграет — тот едет биться с Морготом вместе с прибывшими с Запада воинами! — азартно воскликнул Элрос.       Элронд не отвечал, сосредоточенно отбивая удары, переходя в контрнаступление, и уже через минуту выбил меч из рук у брата. Элронду прекрасно удавались обманные атаки, которым учил его Маглор. Элрос больше полагался на свою силу, превосходящую силу брата-близнеца, и на умение пользоваться всем, что попадется под руку. Он всегда больше любил лорда Маэдроса. Смутно Элросу казалось, что в детстве он его боялся, но сейчас не помнил, почему.       С историей рода, конечно, Элронд лучше справлялся. Мог без запинок рассказать и про прабабушку Лютиэн, которая была какой-то несомненно великой, и про тайный город Гондолин, где родился их отец.       Для Элроса действительность всегда была проще и чище. Его равно мало волновали достижения и преступления предков. Про себя он уже решил, что став окончательно взрослым, уйдет из Гаваней, построит собственный город и... дальше его мечты пока не простирались. Лорд Маглор непременно огорчится, а Элросу, даже считавшему себя взрослым и самостоятельным, не хотелось бы его огорчать. Его взрослости хватало на то, чтобы понять, что по доброй воле лорд Маэдрос и лорд Маглор никогда не уступят им с братом владычество над Гаванями, даже при том, что оно принадлежало им по наследству. В поединке он против любого из них и двух минут не продержится — Элрос трезво оценивал свои силы, да даже если бы и продержался, не убивать же их? Он их любил... да и братец Элронд расстроится, чтоб его... мямля чувствительная...       Элрос невольно вспомнил семейное древо, что вычерчивал в детстве, начиная с неких прародителей Финвэ и Эльвэ. Несмотря на то, что он отчаянно путался, в голову ему еще тогда пришла мысль о том, что он бы столько не выдержал в неком «Благословенном Краю». Принцев там было, как грязи на дорогах по весне. Принцесс вроде было всего две, но и они, судя по рассказам, желали вовсе не замужества и кучи ребятишек. Элрос так и не понял, чего они все так долго ждали, прежде чем уйти в «Исход».       Так что Элрос даже и не думал, что власть ему с братом уступят. Но так было даже лучше. Многие достойные короли начинали с ничего, в буквальном смысле с открывшейся взгляду долины. Разве он не сможет? Сможет, и еще как. Мирвиэн надо забрать с собой. Он ей уже пообещал сделать ее королевой... И она была так благодарна за обещание, что от воспоминаний даже голова кружилась. Да и Элронда тоже надо брать, тот сам никогда ни на что не решится...       Два месяца назад сыновьям Эарендила и Эльвинг исполнилось по шестнадцати лет.       — Макалаурэ, — Майтимо подтолкнул брата в бок. — Сражайся с победителем.       Маглор вздохнул, хватаясь за такой же незаточенный меч. Элронд чуть закусил губу, готовясь в поединку. Майтимо наблюдал с искренним удовольствием. Маглор с Элрондом были похожи внешне, тем более что последний старался во всем походить на своего любимого приемного отца. Оба зеркально отражали взаимные атаки, отлично зная приемы друг друга. Майтимо ждал красивого момента, и он его дождался — спустя минуты две Маглор выбил меч из рук у Элронда, воспользовавшись весьма грязным и когда-то подсмотренным у Келегорма приемом.       — Ну что, мы-то с тобой не будем так танцевать, как эти двое? — ухмыльнувшись, обратился Маэдрос к грустному Элросу. — Танцуют, конечно, красиво, но это разве что в честном бою поможет. Давай, как мы привыкли?       — Да! — восторженно завопил подросток. — Что брать?       — Что хочешь. Готов?       — Да, — Элрос нервно проверил собственное оружие, зная, что сейчас в очередной раз последует что-то новенькое. И точно — Маэдрос неуловимо переместился, и через секунду к горлу Элроса уже прижималось лезвие кинжала — вполне, кстати, боевого. — Что замер? А говорил, Моргота не побоишься...       Элрос выдохнул, приходя в себя от неожиданной атаки, и скользнул вниз, высвобождаясь из не слишком крепкого захвата. Ростом он был намного ниже, и этим стоило пользоваться.... Не постеснялся он и пару мгновений спустя вывернуть воспитателю искалеченную руку, схватив за локоть. Элронд, уже побежденный, легкой тенью рванулся через площадку.       — Нет, ну так все-таки нечестно... — задумчиво произнес Макалаурэ, — двое на одного... Отпустите его, вы, братоубийцы!       Близнецы несколько смешались, переглядываясь, и этого мгновения Маглору хватило.       — Никогда не слушайте, что говорит противник, — резюмировал он, прижимая хрипящего Элроса рукой за горло к себе. — Мне это когда-то чуть жизни не стоило.       — Почему не меня? — возмутился Элронд, приподнимаясь.       — Потому что ты быстрее сложишь оружие за жизнь брата, — легко пожал плечами Маглор.       — Ладно, — Элронд отшвырнул свой клинок. — Вы победили. Отпустите его.       — А так нечестно, — прохрипел отпущенный Элрос.       — Вы тоже братья, и тоже действовали вместе, — улыбнулся Маглор. — Скажешь, нечестно?       — У вас опыта больше, — насупился Элронд.       — Конечно, больше. А мы здесь чем занимаемся? Вам свой опыт передаем... Уметь мечом махать — это еще далеко не все.       — На каком моменте мы проиграли? — уточнил более практичный Элрос.       — Когда ты позволил себе поверить, что меня можно вот так просто уложить, — Маэдрос поднялся. — И обрадовался...       — А если бы лорд Маглор тебя не спас? — задумчиво уточнил Элронд.       — Я ему доверяю. Если не спас, значит, и сам погиб. Ну, или хотел моей смерти. А вы вот друг другу настолько еще не доверяете.       Элронд и Элрос переглянулись. Особенного понимания между ними не было, любовь была только изначальная, братская, активизирующаяся в критических ситуациях. Близнецы были слишком разными во всем. Даже внешне, обладая более чем сходными для братьев чертами, спутать их уже никто бы не сумел.       — Думаете, нам с Майтимо было просто сработаться? — насмешливо спросил Маглор. — Мы тоже совсем разные по характеру...       — Может, еще раз? — нахмурился Элрос.       — Ты еще поной, воин, — хмыкнул Маэдрос. — Завтра сюда же вечером придем.       — Я не ною, — возмутился подросток. — Но ужинать я еще не хочу.       — А я хочу! И ты пойдешь.       — Пойдем, — Элронд развернул упрямого брата. Тот, впрочем, руку с плеча сразу же скинул. — Чувствуешь, какой ветер? Шторм будет.       — Угу, — кивнул Элрос и продолжил уже вполголоса, на ходу накидывая плащ. — Как думаешь, нам сегодня удастся?       — Сегодня? Нет, сегодня не получится. Я же говорю, шторм будет. Нас просто о скалы разобьет.       — Если боишься, я поплыву без тебя.       — Я не боюсь! Но почему именно сегодня?       — Я Мирвиэн обещал.       — Именно сегодня?       — Да.       — Да чтоб тебя... — пробормотал Элронд, закатывая глаза. Как он ни старался, влюбиться в Мирвиэн за компанию с братом у него не получалось. Юная девушка, их ровесница, казалась ему простоватой, да и совсем не скромной. К тому же Элронду больше нравились светловолосые.       — Посмотрим, конечно, как к ночи будет, — с сомнением сказал он. — Но мне кажется, плыть будет совсем не вариант... Есть у меня другая мысль...                     — Что-то срочное? — Макалаурэ поднял затуманенный взгляд от струн, завидев в гостиной старшего брата с ворохом каких-то свитков.       — Нет. Просто хотел кое-что с тобой обсудить.       — Тогда я закончу?       — Как раз успеешь, — Маэдрос переложил рыжий меховой клубок со стула на диван и присел к столу, мгновенно углубляясь в принесенные свитки. Огромный кот недовольно завозился, снова сворачиваясь калачищем. В комнате было уютно, от очага шло приятное тепло, а за окном ревел ветер. На море не на шутку разыгрался шторм, но Маэдрос уже знал, что никого из местных моряков он не должен был застигнуть в пути, и на этот счет был спокоен.       — Майтимо, сильно занят? — рассеянно спросил Маглор.       — Ммм... нет, а что?       — Как тебе больше нравится, вот так... — раздался мелодичный перезвон. — Или вот так?       — Не слышу разницы.       — Понятно, — вздохнул Макалаурэ. — У меня не получается.       — В который раз за последнюю неделю?..       — Вот именно, — черноволосая голова опечаленно улеглась на руки, сложенные на грифе лютни. — А у тебя что произошло?       — Помнишь тот отряд орков, что досаждал нам в последнее время?       — Помню, — удивился Маглор. — Почему ты беспокоишься? Им даже Малую Гавань не взять.       — Я пытался составить карту перемещений этого отряда, ориентируясь на донесения разведчиков. И я ничего не понимаю... Отряд явно не принадлежит к регулярным войскам Моргота, обычная банда. Когда на прошлой неделе они нас все-таки достали, я думал, что они уйдут, тем более что ты убил их предводителя.       — И что? Не уходят?       — Нет. Но и не подходят близко. Кружат между городом и Малой Гаванью, не уходят, как все банды ранее, искать себе поживы в другом месте. Нам это вроде бы ничем не грозит — морское сообщение остается безопасным. Хотя ты вроде бы хотел с детьми на охоту выехать? Я могу послать разведчиков проверить восточные окрестности...       — Да нет, пока не надо, — Макалаурэ обеспокоенно завозился, разглядывая переданные схемы. — И впрямь, странно... по крайней мере, для этих тварей — странно.       — Вот и я о чем... — кивнул Маэдрос. — Ты вообще спать сегодня будешь? Или опять до утра с лютней тут просидишь?       — Сейчас пойду. Все равно ничего не получается. А сам чего не идешь?       — Не люблю спать, знаешь же, — усмехнулся Майтимо. — Хотя теперь, когда Элронд с Элросом научились работать вместе, мне уже спокойнее спится.       — Давай я тебе колыбельные поиграю.       — Давай. Только потом дойди до своей спальни, а то опять в кресле заснешь и не выспишься.       Маглор прихватил лютню, и братья вместе вышли из гостиной, когда в конце коридора хлопнула дверь и раздался звон оружия. Маэдрос, готовый ко всему даже в нынешнем своем доме, сразу же потянулся к оставленному в гостиной мечу, но Макалаурэ остановил его:       — Все в порядке. Точнее, явно не все... Сюда Хэльвар несется. Что-то случилось.       Хэльвар был начальником охраны западных укреплений вокруг города, был им и во времена владычества Эльвинг. Он был другом Квэнтана, и последний просил за него после того, как феаноринги взяли с боем Гавани Сириона. Хэльвар новых лордов не любил, но готов был многое им простить за труды по восстановлению города, и — особенно — за заботу о сыновьях Эарендила.       — Что произошло? — резко спросил Маэдрос, зная, что этот синда, хоть и воин, не может без долгих церемонных приветствий и извинений за то, что ворвался без предупреждения. Но сейчас, как ни странно, тот изменил своему привычному стилю, а лицо его выражало тщательно скрываемое волнение:       — Не могли бы вы проверить, дома ли молодые лорды?       — Думаешь, они в такую погоду сбежали бы ночью в Малую Гавань? — поразился Маглор. — На море сейчас шторм.       — Я не побеспокоил бы вас, если бы не проверил заранее... Парусник молодых лордов на причале, как и должно быть, а вот их лошадей в конюшне нет.       — Та-а-ак... — протянул Маэдрос, направляясь в другой конец коридора. Комнаты близнецов были рядом. Теперь уже встревожился и Маглор:       — Хэльвар, с чего ты вообще начал это проверять?       — Элиндор, что сегодня нес стражу, сказал мне, что ему почудилось, будто тени мелькнули внизу, у стены. Знаю, виноват, — Хэльвар нервно закусил губу, — не сразу ему поверил... Орки поодиночке не ходят, да и особенно тихо себя вести не умеют. Я знаю, что внизу — тайный проход за стену. О нем знают не все, и я пошел сам проверять. И точно — свежие следы двух лошадей. Я сначала подумал, что это вам зачем-то понадобилось тайно из города выбраться, потом подумал...       — Неважно, что ты подумал, — перебил его вернувшийся Маэдрос. — Ты прав, ребят у себя нет.       — Только бы они добрались до Малой Гавани, — побледнел Маглор. — Там им уже ничего грозить не будет.       — Добрались? В такую погоду ничего не видно впереди, им придется зажечь факелы! А ты помнишь, что я тебе сегодня показывал? По западной долине кружат орки! Вопрос только в том, кто кого заметит первыми...       — Где их искать? — деловито спросил Хэльвар. — Я соберу отряд...       — Отряда будет мало, — отрезал Маэдрос. — Там больше половины от банды осталось.       — Зря мы их позавчера догонять не стали, — скрипнул зубами Маглор. — Майтимо, пошли, покажешь, где они сейчас должны быть.       Он первым стремительно прошел обратно в гостиную, зажигая недавно погашенные свечи. Все трое склонились над оставленными на столе картами Маэдроса.       — Ребятам придется проехать вот здесь... Они хорошо знают долину и вряд ли захотят задерживаться ночью, а в дождь обогнуть холм будет быстрее... Перемещения орков только кажутся хаотичными... теоретически, они сейчас должны быть примерно здесь...       Все трое одновременно подняли головы.       — Только бы успеть, — едва слышно произнес Маглор. — Хэльвар, собирай отряд. Буди город.       — К укреплениям не езди, только потеряешь время, — уточнил Маэдрос. — Пошли кого-нибудь. Полностью охрану с города снимать нельзя, даже... даже ради этого. С первым отрядом поедем мы, с теми, кто готов прямо сейчас; остальные пусть присоединяются, как будут готовы. В общем, тебя учить не нужно, сам все знаешь. И не медли.       Хэльвар, не тратя времени, коротко склонил голову и молча понесся по коридору. За ним унесся и Макалаурэ — переодеваться, до этого он был в длинной домашней тунике.       — И почему так получилось, что ребята знают о тайном проходе, но не знают о банде орков? — раздраженно вопросил Маглор. Двери были открыты, и до Маэдроса, привычно застегивавшего пояс с мечом, донесся звон оружия.       — Потому что для войны они еще малы, а для строительства укреплений — в самый раз, и оба этим интересуются... Макалаурэ! Знаешь, ты не рвись особенно вперед.       — Почему?       — Орки тебя в прошлый раз наверняка хорошо запомнили...                            — Я рад, Хэльвар. Возвращайся.       Начальник стражи, принесший весть о том, что последние отряды вернулись в город, а орочья банда уничтожена полностью, настороженно поглядел на Майтимо и решился на вопрос не по уставу:       — Может быть, я могу чем-то помочь?       — Нет, благодарю, — как хороший военачальник, Маэдрос привычно сдержался от проявления излишних эмоций, про себя костеря чувствительность этих синдар. — Я хотел бы побыть один.       Хэльвар печально кивнул и развернулся, собираясь уходить. Во дворце царила гробовая тишина. На востоке светлело, шторм на море постепенно утихал.       Оставшись в одиночестве, Майтимо поднял руку и одним движением развязал хитрый узел золотистой ленты, стягивавшей волосы сзади. Такие узлы, которые можно было самостоятельно завязать и развязать одной рукой, он научился плести уже давно — когда-то у него было на это много времени. Распущенные рыжие волосы тут же начал весело трепать утренний ветер, а драгоценная ленточка отправилась в глубины одеяния. Майтимо перевязывал ей волосы, только собираясь в бой с орками, в остальное время хранил на груди в маленьком свертке из плотной ткани.       Макалаурэ был серьезно ранен в спину, и ранение было даже хуже чем то, которое он когда-то получил в Нирнаэт Арноэдиад. В бою орки целенаправленно пробивались именно к Маглору, возможно, желая отомстить за смерть своего предводителя. Прибывшие целительница из нолдор и целитель из синдар всерьез опасались за жизнь сына Феанора. Если бы не Маэдрос, который на этот раз успел все — и освободить воспитанников, и прийти на помощь брату — исход боя для Маглора мог быть еще более печальным. Зато в городе как никогда вовремя оказались Рельда с дочерью, которые прибыли за солью и тканями.       Элронд и Элрос остались невредимы. Впервые им удалось испробовать свои силы в настоящем бою с орками — и когда они защищались от напавшей на них на полпути к Малой Гавани банды, и когда, уже после освобождения, сражались плечом к плечу с эльдар. Осталось неизвестным, почему орки взяли сыновей Эарендила в плен, а не убили их — то ли знали, кто они, и хотели привести пленников к своему повелителю, то ли собирались что-то требовать за их жизнь у правителей Гаваней Сириона.       Майтимо подумал, что за жизни воспитанников Макалаурэ бы передал себя в лапы орков, не задумываясь... возможно, именно этого они и хотели. А ведь Маглор как никто другой знал от брата, что такое плен Моргота.       Ноги коснулось что-то мягкое, но Маэдрос даже не вздрогнул. И так понятно, что это — кот Руссо. Если кто-то из четверых существ, которых он считал хозяевами, предавался печали, кот безошибочно это определял, и от него было не отделаться.       — Не вздумай пинать кота, — раздался за спиной безапелляционный женский голос. — Он пришел, потому что тебе плохо.       — И не думал... Рельда, — Маэдрос резко обернулся. — Почему ты здесь?       — Потому что моя помощь нужнее здесь, — заявила целительница. — Там все равно еще двое ваших, с какими-то совсем уж непроизносимыми именами. Я тебе не подчиняюсь, ты меня не выгонишь. Кота тоже.       — Как там? — едва слышно спросил эльда. — Мой брат выживет? Я чувствую, что он жив, но...       — Дело не в ране, что он получил, — Рельда нахмурилась, и без того резкое лицо ее прорезали привычные морщины. — Твой брат успел решить, что умирает. С жизнью, видать, попрощаться успел, со всем, что ему было дорого. К вечному покою приготовился. Мы вылечили бы его без труда, захоти он вернуться, но... его тянет на другую сторону, и в сознание он не приходит.       — Может, мне поговорить с ним? Он услышит меня?       — Не стоит. Тебе брата лучше вообще не видеть до того, как все будет понятно. Иначе не переживешь, сломаешься.       — Ты не знаешь, — мотнул головой Маэдрос. — Я... я пятерых братьев похоронил.       — Знаю. Я все знаю. В городе говорят об этом, да и я в лесу нашла общую могилу... двое младших?       — Да. Они были близнецами. Как ты нашла? Мы выбрали потаенное место...       — Мать моя в этом лесу выросла, я в этом лесу выросла, моей дочери уже семь лет, и не разу моего жилища не обнаружил никто со злыми намерениями. Твари Моргота обходят меня и мою семью стороной.       — Ты владеешь магией?       — Смотря, что считать магией, — хмыкнула Рельда. — А вот ваши парнишки, пожалуй, что владеют. Тот, что ростом чуть повыше и поспокойнее, если захочет, настоящим целителем станет. Чувствует душу, чужую боль может принять на себя. Второй тоже... он может растворить в себе боль без следа. Я немного умею, как он, но хуже.       — Какого же ты рода? — изумленно поглядел на нее эльда.       — Да кто ж его знает, — пожала плечами целительница. — Род у нас и впрямь необычный, все женщины только по одной дочери рождали, и более никого. Мать говорила, моя прабабка куда большее могла, так что, похоже, угасают наши способности.       — А что случилось с твоей матерью?       — Полностью выложилась, — коротко пояснила Рельда. — Хотела отца спасти. Ему это не помогло. Мне было пятнадцать... легче стало?       — Что ты сделала? — Маэдрос неожиданно понял, что и впрямь стало легче, по крайней мере, черная тоска, даже не вызванная тревогой за Макалаурэ, несколько отступила.       — Иногда достаточно просто поговорить. Многие пошли бы тебе навстречу, захоти ты говорить, но ты не хочешь.       — Я не из приятных собеседников теперь.       — Предполагаю... Ваш народ, видимо, на переживание потерь не очень-то рассчитан, а тебе пришлось потерять многих. И многое. И душа твоя — как твоя правая рука.       Два неприятных друг другу собеседника помолчали несколько секунд, вглядываясь в тусклый рассвет, а потом Рельда вздохнула и пошевелилась, поднимая на руки трущегося о ноги кота:       — Держи.       — Да зачем он мне?!       — С животным на руках ответственность чувствуешь, а тебе неплохо бы о ней напомнить. Не сопротивляйся! Вот, положи сюда руку... здесь неважно, что на ней пальцев нет, просто держи. Она же у тебя работает? Шевелится вроде... И давай сядем, а то у тебя волосы заканчиваются как раз там, где у меня лицо начинается, и в глаза от ветра лезут.       — Сказала бы раньше, я бы убрал, — пробурчал лорд Маэдрос, усаживаясь на скамью на галерее с котом на руках. Руссо словно этого и ждал — несмотря на свои немаленькие размеры, удобно устроился, вцепившись передними лапами в тунику.       — Давно хотела спросить, длинные волосы — это предмет личной гордости? Или так у вашего народа принято? Неудобно же.       — И то и другое, наверное... Ты и сама длинные волосы носишь.       — Женщину это украшает.       — А мужчину, по-твоему, нет?       Рельда задумалась:       — Пожалуй, тоже. Но мужчины больше задумываются об удобстве и меньше — о красоте. Впрочем, соглашусь, что это дело привычки. Если с детства так ходить... Но когда я работаю, я волосы собираю.       — Я тоже, просто теперь мне не слишком это удобно.       — Ну да, одной рукой косу не заплетешь.       — Умею и одной рукой. Не косу, конечно, но собрать могу. Иногда еще Макалаурэ этим занимается, иногда Элронд...       — Кстати, о твоих сыновьях...       — Они мне не сыновья!       — Странно, — улыбнулась Рельда. — Это они тебе в таком возрасте должны говорить «ты нам не отец», а не наоборот...       — Такого не говорили.       — Значит, слишком любят. Больше, чем сыновья должны любить отца. В ваш род пошли, не в человеческий. У вас все чувства какие-то слишком... Им сейчас хуже, чем тебе. Ты боишься потерять брата, они боятся потерять вас обоих. Знают, что ты не простишь. Ты ведь не простишь?       — Я не думал об этом, — признался Майтимо. — Я... я не могу себе представить, что будет, если...       — Я ухаживаю за могилой ваших младших, — тихо и невпопад произнесла Рельда. — Весной там вырастают цветы, они оплетают камень, что лежит на месте их погребения. Там, видимо, высечены их имена, но я не знаю этого языка. Когда тонкие переплетенные стебли и едва распустившиеся, хрупкие белые лепестки ложатся на вырубленные в камне строки, мне кажется, что боль — не в потере близких. Мне кажется, что боль мы себе придумали сами.       Оба собеседника замолчали. Маэдрос машинально перебирал шерсть мурчащего кота. Рассвет разгорался все ярче, пробиваясь сквозь послештормовой туман. Разгорался то медно-красным, то светло-оранжевым, и Майтимо казалось, что с этим рассветом прощаются с ним еще десять лет назад погибшие Амбаруссар. Он отпускал их, обещая встречу — когда-нибудь. Прощался с дорогими его сердцу младшими: и с одинаковыми сероглазыми малышами, и с веселыми подростками, неистощимыми на беззлобные проделки, и со взрослыми бесстрашными воинами, на доспехах которых горела звезда Феанора — как проклятие по рождению. Горе уходило, оставалась память.       — И все же я боюсь его потерять, — тихо сказал Маэдрос. — Мой брат — все, что у меня осталось. Наверное, это было бы самой страшной карой для меня — мне, старшему, остаться последним. Но если ты волнуешься за детей... Я никогда не причинил бы им зла. Если бы так случилось... да, я бы не сразу захотел их видеть, помня, что они стали невольной причиной, но...       — Я больше волнуюсь за тебя, — слабо улыбнулась Рельда. — Кому другому я бы на твоем месте сказала — у тебя остаешься ты сам. Но не тебе. И все же я не думаю, что твой брат умрет. Правда, что он любит музыку? Так мне сказали ваши приемные сыновья.       — Правда.       — Ничего в этом не понимаю. Пою, только когда никто не слышит. У него какой-нибудь инструмент есть?       — И не один. А что, это поможет?       — Может быть. Ты умеешь?.. Ах, нет, ты не можешь.       — Когда-то умел немного, но теперь даже одной рукой ничего не смогу — не практиковался слишком давно... Элронд умеет, Макалаурэ учил его.       — Ладно, пойду попробую. Где это все добро лежит?       — В гостиной, тебе покажут. Мне не стоит идти с тобой?       — Ты здесь Владыка, можешь идти куда угодно, — фыркнула Рельда. — Но ты знаешь, что я бы этого не хотела...       Рельда встала, шурша длинным теплым плащом, которого так и не сняла, и удалилась.                     — Так и знала, что ты уже здесь, — Рельда выглянула из спальни Маглора, — он пришел в себя. Можешь зайти.       Упавший на пол с большой высоты Руссо успел приземлиться на лапы, но был явно недоволен. Майтимо ворвался в покои Макалаурэ так, как врывался только в юности, когда младшие братья умудрялись окончательно его достать, и он шел за помощью и утешением.       Маглор уже пришел в себя. Вся грудь его была перехвачена бинтами, черты лица чуть заострились, как у умирающего, а черные волосы были аккуратно отведены назад и свисали с кровати до пола. Обеими руками он обнимал Элронда и Элроса, с двух сторон уткнувшихся в его плечи, и явно был еще нездоров — кисти рук безвольно лежали на плечах юношей.       — Майтимо, — едва успел со слабой улыбкой произнести он, как тут же слегка охнул — его сгребли в объятия и уткнулись лицом в перебинтованную грудь.       — Ты полегче, — Рельда, чуть ли не в два раза меньше эльфийского лорда и в ширину и в высоту, попыталась его оттащить. — У него же рана откроется!       — Теперь все будет хорошо, — улыбнулся Маглор и целительнице. Ему невольно вспомнилась обратная давняя ситуация — когда он сам так же рыдал на груди спасенного с Тангородрима Майтимо. На кровать вспрыгнул кот, прошелся по спине Маэдроса, запутался когтем в разметавшихся рыжих волосах и начал трясти лапой, пытаясь освободиться.       Элронд старательно отворачивался, пряча слезы. Элрос же не постеснялся поднять зареванное лицо:       — Вы нас простите? Мы не хотели...       Маэдрос вытащил неповрежденную руку из-под Макалаурэ и потрепал приемного сына по черным волосам:       — Простим. Мы и не такое по юности творили... да и потом тоже. Но больше вы такого устраивать не будете!       — Не будем, — шмыгая носом, кивнул отвернувшийся Элронд.       — Когда-то я это уже слышал, — тяжело вздохнул Маглор, прижимая обоих подростков к себе — руки постепенно начинали наливаться прежней силой. — Понимаю, вам не с чего считать, что мы вас любим. Но мы любим.       — Мы тоже вас любим, — смешно насупился Элрос, словно стесняясь своих слов.       — Мы всегда хотели бы быть для вас примером, — вздохнул Макалаурэ. — Но кажется, у нас в очередной раз не получилось. Руссо, уйди, мне уже не плохо, а ты усами щекотишься...       — У вас получилось, — неуверенно возразил Элронд, забирая кота от лица Маглора.                     552 год Первой Эпохи, окрестности Гаваней Сириона              Маэдрос с гордостью глядел на воспитанников. Он поймал себя на мысли, что мог бы так глядеть на собственных сыновей, если бы они у него были. Успехами младших братьев он тоже всегда гордился, но это было немного иное.       Элронд и Элрос уже носили боевые мечи на поясе, и несмотря на кровь людей, текущую в их жилах, достигли среднего для эльдар роста, почти сравнявшись с Макалаурэ.       Молодые сыновья Эарендила и Эльвинг вернулись к старшим друзьям, сосредоточенные и молчаливые.       — Прекрасные слова, — грустно промолвил Элронд, имея в виду эпитафию, выбитую на надгробном камне Амбаруссар. Оба брата выучили квэнья почти в совершенстве, легко понимали наречие Запада, как и читали на нем.       — Почему вы их похоронили так далеко? — со свойственной ему прямотой спросил Элрос. — Боялись, что могилу осквернят?       — Нет, — покачал головой Маглор. — Просто мы хотели для них покоя.       — Говори уж честно — ты хотел, — вздохнул Маэдрос. — Я в то время был немного не в себе.       — У нас отлично складывалось, — горько усмехнулся Маглор. — Пока ты был не в себе, до меня еще не дошло. Когда дошло, ты пришел в себя. Истинно братская взаимопомощь...       Элронд бросил взгляд на привязанных неподалеку коней:       — Мы покатаемся?       — А... — попробовал возразить удивленный Элрос.       — Ты тоже хотел, — с нажимом произнес Элронд, глядя на брата.       — Далеко не отъезжайте, — бросил Маэдрос. — Война идет на севере, но и здесь может встретиться все что угодно...       — Съездите к Рельде, — произнес Маглор. — Здесь где-то недалеко, но каждый раз надо искать заново. Она будет рада вас видеть.       Элронд потянул недоумевающего Элроса, вскидывая лук на плечо, и оба направились к лошадям.       — Надо же, какие понимающие, — нехотя произнес Маглор.       — Это они в тебя, — меланхолично ответил Маэдрос. — Я все думал, может, и мне пойти воевать... Близнецы уже взрослые по меркам эдайн, вполне можно им передать управление Гаванями. Но я никак не могу решиться уйти. Ведь ты за мною пойдешь.       — Конечно, пойду. А ты хочешь?       — Может, и хотел бы. С самого начала, наверное, так должно было быть. Я должен был стать простым воином в армии Валинора, идущей против Моргота.       — Не простым, — уточнил Макалаурэ. — Мы с братьями должны были бы вести нолдор. И отец должен был бы вести нас.       — Он и повел... Ладно, не трави душу. Все получилось, как получилось.       Маглор замолчал. Маэдрос представил себя в воинстве Валинора, которое где-то далеко сейчас, должно быть, вел в бой Эонвэ. Мысленно воскресли мертвые, мелькнула в памяти последняя виденная, впечатавшаяся в память улыбка Финдекано, когда они незадолго до Нирнаэт Арноэдиад держали друг друга за руки как договорившиеся о союзе военачальники...       — Так ты хочешь идти? Мы еще вполне можем занять свое место среди воинов Эонвэ.       — Я слишком боюсь умереть вторым после тебя. Или потерять тебя и остаться в живых.       — Я боюсь того же, — чуть улыбнулся Маглор. — Ты говорил, тебе снилось, что я утонул.       — А тебе снилась моя смерть в огне.       — Да.       — Это может быть просто кошмарами.       — Может.       Оба помолчали, глядя на оплетенный весенними травами и мхом надгробный камень.       — Расскажи мне подробнее, что было, — попросил Маэдрос.       — Это был Торондор, я узнал его. Он тоже меня узнал, но поначалу не захотел говорить со мной, требовал встречи с ребятами. А они позавчера, сам знаешь, из Малой Гавани под утро вернулись такие, что я удивился, как с коней не падали. Будить их было бесполезно. Кстати, это у них точно от тебя.       — Неумение пить?       — Ну, ты еще умеешь... Впрочем, они тоже научатся. Я пообещал Торондору, что передам. Кажется, он мне поверил. Пора бы им уже сообщить. Сегодня.       — Хорошо. Но мне кажется, они сделают разный выбор, — с тоской проговорил Майтимо.       — Элронд — в пользу эльдар, а Элрос — в пользу эдайн?       — Да.       — Это означает расставание навечно.       — И они это будут понимать.       — Как бы то ни было, нам нужно уберечь их от поспешного выбора, — тревожно произнес Макалаурэ.       — Здесь нет правильного выбора.       — Разумеется, нет... Даже не знаю, что я бы делал в такой ситуации.       — Страдал бы, — со знанием дела усмехнулся Маэдрос.       — Ой, страдал бы я в любом случае, — отмахнулся Маглор. — Ты же меня знаешь.       — Значит, всегда вместе?       — Вместе.       — До конца?       — До конца.