Алая кожа и бронзовый поцелуй

      Пробирка в соседней комнате разбилась. В ночной темноте Каракуры это был весьма громкий «Бум!», особенно для пустых, расхаживающих в эту ночь по улицам, словно ряженые клоуны на Хэллоуин - причина у них на это, конечно, была: Ичиго исчез, вместе с друзьями, Чадом и Урю Исидой, отправившись спасать свою блаженную возлюбленную Иноуе Орихиме, что означало, охраной городка теперь будут заниматься более «умелые» в этом плане Синигами.       Когда Киске прилёг, рассчитывая на спокойный отдых в объятиях Йоруичи-сан, он точно хотел не бессонную ночь… И ладно жар воздуха вокруг взмокшего футона, и плевать на пот, икринками скользящий по коже, - но этот треск в ушах, превратившийся в голове учёного в звук разрывающегося электронами молнии облака, это довело Киске, и он дёргано сел, скинув с себя летнее одеяло. Этим движением он раскрыл и возлюбленную.       В висках Киске, там, где венозные дорожки соприкасались с костями, застучали клавиши музыкального инструмента, - рояля. Звук был одинокий. В темноте. Словно. Далёкий зов.       Киске никогда не чудилось. Если он слышал переливчатый мотив, скачущий словно кролик то вниз, то вверх, то вновь было пора заняться делом. Но на этот раз уже не делом друзей, коллег, клиентов, - нет - своим делом: собой.       Бенихиме звала его.       Урахара многое бы отдал, чтобы услышать голос своего драгоценного Меча вживую, именно здесь, в окружающей его реальности - но Меч любил говорить только с глазу на глаз.       Киске понимал, что если сам не войдёт в свой внутренний мир, его туда насильно затянет Бенихиме - да, она обладала такой силой.       Она обладала всей Властью над ним. Она не любила ждать, тем более уговаривать. Не любила терпеть ни секунды своего времени. Она умела только требовать.       Она воистину была Королевским Мечом. Жаль лишь было всем тем, кто познакомился с Силой этого Меча, что принадлежит он такому бестолковому учёному как Урахара Киске. Даже Маюри завидовал.       А Бенихиме никогда не жалела. Хозяин, который ей обладает, действительно должен быть сильным. Таким… Как Киске. Другого она не желала. Но никогда не говорила этого вслух. Нет. Слышать её он не достоин. Но беззвучно знать это - пожалуй что да.       Начиная терять сознание, Синигами упал обратно в постель, однако найдя в себе силы, приподнялся на локте и попросил своей Дражайший Меч дать ему ещё одну секунду… ровно одну секунду! И Алая принцесса на секунду замолчала, давая ему секунду Своего времени.       Воцарилась тишина.       Урахара наклонился к своей Шихоин и… Упал рядом с её спокойным, нежным и таким любимым лицом… Бенихиме дала лишь одну секунду, а время ценить она умела.       И её хозяин не просил большего, потому что знал - она любит рубить головы, когда ей благоволит настроение - а настроение у её переменчивое, как ветер у ледяных шпилей гор.       Тишина ещё никогда не уходила от Киске с таким нарастающим криком.       Словно.             Бенихиме была в бешенстве.       Учёный оказался на коленях, связанный цепями, в клетке из алых прутьев, с кинжалом из алого металла возле горла. Да. Он вернулся. И не смотря на страх, он ликовал. Так, что сверкали глаза. И давно же он тут не был: его Меч не любил гостей… даже собственного хозяина…       Забавно. Ничего вокруг. Алость повсюду. Алость везде. Урахара не понимал, почему Алый? - И не поймёт никогда.       Под ногами у Киске не было пола, а над головой не было неба, по бокам не было стен. Были лишь… Алые разводы, нежные и грозные, сводящие с ума и заставляющие засыпать.       А Музыка играла. И чем больше она усиливала темп, чем быстрее и яростнее резала эту Алость вокруг, тем сильнее сжимались цепи на горле у Киске! Тем опаснее острость кинжала вгрызалась льдом в шею учёного! И тем всё меньше и меньше становилась клетка хозяина Алой принцессы…       Но вот Музыка подходит к концу и.       Рояль, на котором играла Бенихиме, продолжает доигрывать мелодию сам - клавиши двигаются сами собой, и Алый рояль уплывает в сторону, медленно растворяясь, подобно бредовому сну под утро.       А принцесса поворачивается медленно. И стоит ей повернутся лицом к Киске до конца, так, чтобы их глаза встретились, так, чтобы она могла смотреть на него сверху вниз , мир замирает…       И образ Алой меняется: меняются холодные и надменные черты лица, меняется одеяние, меняется походка - всё, а то больше. Мир снова движется.       И Урахара чувствует Свободу, подаренную принцессой. Мир стал похож на… Африканскую саванну: повсюду длинные стебли травы, природа спит, а какое-то сухое, трухлявое дерево внезапно зажигается алым огнём лепестков сакуры, загораживая кипящие оттенки Алого солнца. Солнца Бенихиме.       Киске обнаруживает себя обнажённым. И кто-то подходит сзади… Этот шаг такой знакомый и родной. И всё же. Не она.       Руки обвиваются вокруг груди Киске. Тепло повсюду. Кроме тела девушки, которая никого не любит. Алые руки имитируют её бархатистую кожу. А губы копируют поцелуи.       Урахара вздыхает. Ему хорошо. Он любит их обеих. Бенихиме за то, что она - Часть него…       Йоруичи-сан за то, что она просто есть, и навсегда останется рядом с ним…       Он поворачивает и видит Её лицо - лицо женщины, которую он любит, лицо Меча - который не любит никого. Она похожа на леди Шихоин. Но Алая кожа выдаёт в ней другую. Почему именно этот образ нужно выбирать, чтобы подчинять его каждый раз?!…       Мелодия заканчивается, но начинается новая Музыка - Музыка голоса химе.       Горло Урахары как будто горит, когда он начинает слушать её.        - Кажется, это То самое Место, где Вы вдвоём дали друг другу клятву после побега из Общества душ, - Музыка вдруг прекратилась, стоило Киске только кивнуть, - Как же Я Рада, что Мы ушли оттуда. Это прогнившее место, где живут душонки, возомнившие себя аристократами. Никто из них и мизинца Моего не достоин. И не достоин Тебя, милый слуга…       Горло Урахары на мгновение отпустило, и он, дрожа, замер, будто бы надеясь, что провалится сквозь землю и умрёт. Но здесь не было ни земли, ни смерти - ни того, ни другого.       И он ответил:       - Спасибо, Моя Госпожа, - голос учёного был необычайно тихим, ровным, но прерывистым, волнистым, словно колеблющийся на ветру комарик.       Она хмыкнула. Фривольность, которую она позволяла только при нём.       Он улыбнулся. Тоже фривольность неловкости момента.       Она развернулась к нему спиной и наотмашь пошлёпала ладонью своей Алой руки по голове своего слуги. Таким образом выражается одобрение между ними.       - Ты достоин Моей Награды. Хочу тебя.       Киске приоткрыл было рот, но на его шее снова появился ошейник, а в руках у химе - цепь, идущая от него. Теперь пришла пора её очередь улыбаться.       Он подошёл так близко, как она позволяла. Она отбросила цепь в сторону и села прямо на землю. Киске увидел, как одежды, украшавшие её Алое тело, медленно исчезают.       Дальше Урахара помнил всё, точно это был бред в пылу горячки - поцелуи бронзовых губ, резкие запахи и очень острые звуки, резавшие сознание подобно скальпелю хирурга…       И как бы Алая принцесса не старалась, она не смогла скрыть от Киске самого главного: сцены её Слабости. Кто бы мог подумать? Слабость сильнейшего Меча в Истории!       Урахара отчётливо помнил, как палящее солнце, уже красного, а не алого цвета, кололо его спину, как капли пота пропитали под их телами почву, как Бенихиме, Меч, нет, сейчас она была девушкой, старалась вести себя подобающе принцессе, но не могла… Слишком хорошо ей было… Слишком хотелось ещё… Она силиться, она кусает губы до писка сжатой крови, сжимает зубы до воспаления дёсен, закатывает глаза, глотая очередной выкрик и стоны… Ей плохо от того, что она держится… Но ей хорошо от боли, которую ей приносит это воздержание. Умереть - но не сдаваться…       Киске входит резче и… останавливается… Он сжимает её в объятиях так сильно, что ей вольно-невольно приходится изогнуться дугой…       Киске выпрямляется…       Девушка смотрит на него всё также, сверху вниз. Она не показывает, как успокаивается.       Она вздыхает ровно, подобно обледеневшему вулкану.       А Музыка играет, но не ускоряется и не затихает - это слишком идеальный стук - мелодия похожа на остановившийся пульс…       Урахара смотрит, как девушка силиться что-то сказать.       А потом видит, как её Образ из Йоруичи медленно возвращается к Образу Любимого Меча, к Образу Алой Владычицы…       Киске помнил только, как перед пробуждением она сказала ему:       - Я Дам тебе то, ты просишь… Киске Урахара… Ты заслужил эту силу. - её голос сейчас как будто оттаял - может это она перед прощанием, или просто она всегда такая, а Урахара боится прикоснуться к своей ледяной химе? - И не забывай, Киске. Ты в первую очередь всегда Мой Рыцарь, не учёный, не Синигами, не возлюбленный Йоруичи Шихоин - а Мой Рыцарь… Рыцарь Бенихиме.       С этими словами принцесса превратила свою ледяную руку в подобие ножниц и отсекла свои длинные, прекрасные, не Алые, но нежно-розовые волосы…       - Это тебе на прощание, слуга, - они вместе копили эту силу: он копил, она хранила, у себя. Именно поэтому они так редко виделись. Она разрешала приходить ему только когда Киске действительно будет нужна помощь. Сейчас она была очень нужна - победа над Айзеном дорогого будет стоить. Пора отдавать долги.       ***       Приятная истома - Урахара давно так не высыпался, с учётом, что спит он вообще редко. Сны снами - а приключения во внутреннем мире он помнил прекрасно. И не смотря на те «натянутые» отношения между духовным Мечом и его «слугой», Киске был доволен. Эта встреча подобна встрече старинного друга, о котором ты не слышал уже лет пятьдесят, а то и все сто.       Урахара проснулся от тёплого шёпота возле шеи, который вещал:       - Встава~aй, встава-а-ай, встава-ай! - причём вещал с таким усердием, что казалось, уже не первый час и, возможно, до этого говорил о чем-нибудь сокровенном, как раз о таком, о чем люди говорят другим людям, когда думают, что те спят или в отключке. К досаде Урахары, он действительно проспал всю самую важную часть разговора.       - Мм? Который час?       - Не раннее утро, скажу я тебе, - своим едким тоном заявила как всегда Йоруичи-сан.       - Прости, что так долго… Я… Немного… - между словами учёный зевал как ненормальный, а перед последним словом Урахара открыл наконец-таки глаза, успев увидеть только как бронзовые губы Шихоин накрывают его. Поцелуй длился несколько секунд - для Йоруичи это как удар, он должен быть быстрым и чётким, без лишних раздумий, но с тактикой. Как же он скучал по этим нападкам со стороны Йоруичи, хм.       Когда женщина оторвалась от его губ, Киске пару секунд приходил в себя, а потом открыл глаза и понял, что на его лицо сели… бесцеремонно сели… Села Йоруичи-сан. И с довольным выражение лица смотря себе за спину, она кокетливо произнесла:       - По-рыбьи*, извращенец, - и принялась за дело…

Как могу… Как хочу… Как умею… Дуал Н. Рэкхем