Стыд

Макс миленький. Даже не так, Макс невероятно, преступно и порочно милый, особенно когда делает так. Макс краснеет, кусает губы, отворачивает голову и поцелуи горячих губ мажут по щеке. Макс смотрит зелеными, большими глазами, смотрит так невинно-наивно, Макс смотрит, а у Варда екает сердце и все внутри затапливает горячей нежностью. А ещё желанием обладать. Это дикость, думает Вард, ведь когда-то хватало простых объятий и держаний за руку, чтобы он совсем разомлел, а сердце сделало кульбит где-то в горле. Когда же простое «Держать и не отпускать» превратилось в «Обладать», Вард не знал. Вард не мог сказать, откуда эти фантазии, грязные, пошлые, совершенно неподобающее, и до одури смущающие, когда они появились, и когда превратились в эту ситуацию. Как он дошёл до такого? Макс, чистый, милый и невинный, Макс, сидит у него на коленях, неумело, слюняво отвечает на поцелуи, Вард слышит как оглушающе громко и часто колотится его сердце. Или он слышит своё собственное? Макс обнимает его руками, за шею и жмется доверчиво, бросает взгляд из-под густых ресниц, его взгляд, зеленое пламя, в глубине зрачков, в его глазах невозможно не утонуть, но Вард держится. У него красные щеки, шея и, Вард уверен, кончики ушей, он ловит приоткрытыми, влажными губами горячий воздух, от которого пересыхает и першит в горле. Как он это делает, просто немыслимо. Он позволяет спустить лямки своего оранжевого комбинезона с худых плечей, сам выпутывается из них, когда ткань прижимает локти к бокам, не давая нормально пошевелится, он льнет снова, поддатливо целует, позволяет изучать себя, самыми кончиками пальцев, больше Вард не выдержит. Он…, боже, как он прекрасен. Вард держится, держится до того самого момента, когда он позволяет снять с себя комбинезон и нижнее бельё. У Варда, кажется, остановится сейчас сердце. Он тянет в рот его пальцы, проходится тёплым языком по подушечками, облизывает их, потому что он где-то что-то там читал, да кто вообще читает о… О… О Таком. И нет, боже, только не этот взгляд, иначе у Варда и впрямь сердце забудет что должно гнать кровь по венам, а сладко замрет от такого зрелища. Господи, напомни ему как надо дышать. Когда он начинает растягивать его, аккуратно, нежно, он прямо-таки действительно задыхается, Макс тихо шипит сквозь зубы, сминая его футболку в потных ладонях, а Вард утыкается ему в плечо и успокаивающе гладит по выгнутой спине. Он не может смотреть ему в лицо, когда делает с ним такое. Но он такой узкий, влажный и горячий там, внутри, что Вард постыдно думает «Оно того стоит» Когда Макс начинает тихо стонать, подаваться назад, чисто на одном инстинкте, в него свободно входят сразу три пальца, и это так хорошо и горячо, что Вард не знает куда себя деть от стыда. Он набирается смелости идти до конца, только тогда, когда Макс всхлипывает ему на ухо, и это так вызывающе что подросток стонет горячо в его тонкую шею, касается её губами. Пожалуйста, Вард, пожалуйста. Он поддерживает Макса под бедра, вынимая из него пальцы, ему дико стыдно, но он все же стягивает с себя брюки с бельем, неловко и неуверенно подхватывает его под худые бедра, направляет его на себя и входит. Макс болезненно стонет, а Вард замирает, давая ему привыкнуть, привыкая сам к жаркой тесноте. Оба сейчас, кажется, умрут со стыда. Первый толчок, неловкий и слишком резкий, и Максу больно, Вард останавливается, извиняясь и целуя его губы и мокрые от слез щеки. Второй, плавнее, приятное ощущение давления и заполненности внутри, а ещё лёгкая боль и жжение, но Макс тихо, неуверенно стонет, захлебываясь тихим звуком. Толчки неумелые, но мягкие и плавные. Макс захлебывается стоном, краснеет пуще прежнего, и заливает синюю ткань белым, сжимается, и от этого изливается сам Вард, глубоко в него, тесно и жарко. Они сидят друг у друга в обьятьях, пытаясь отдышаться, медленно приходит понимание, того, что они только что наделали. Вард очнувшись от ленивой неги первым, целует Макса, уткнувшегося в его футболку носом, в макушку, тот испуганно поднимает взгляд, и неуверенно улыбаясь, тянется к чужим губам. Я люблю тебя. Макс тихо смеётся, его прерывистое, горячее дыхание щекочет кожу. Вард абсолютно счастлив, Макс, все-таки, тоже.