Правильно думал

Зейну безумно нравился Лиам. Нравился своими глазами, цвета корицы. Пухлыми губами, слишком правильной формы, которых хотелось зацеловать. Руками, сильными, мускулистыми. Фигурой, которая была такая отточенная и идеальная, словно выбита из мрамора, как скульптуры. Лиам был богом с Олимпа для Зейна. Этой ночью Зейн действительно не мог свести взгляда с Пейна, который стоял у дальней стенки его дома, потягивая какую-то хрень из своего стакана и выглядел достаточно удовлетворенным. Он кусал губы, иногда цеплялся взглядом за Малика, и отводил взгляд резко в сторону, ну, потому что они действительно должны игнорировать друг друга ради приличия (потому, что они нравились друг другу и отчаянно скрывали это). И Малик сверлил взглядом двадцатилетнего парня, и сам только и думал, как уличить момент, чтобы прошмыгнуть на пустующий двор, где го бы точно никто не беспокоил (а еще там есть отличные гамаки, где можно расположиться в тени деревьев, которые скрыли бы молодого человека от любопытных глаз) — Я отойду, — проговорил он на ухо своему лучшему другу, парню из класса драмы, Луи, который только кивнул, обнимая Гарри за плечи, прижимая высокого парня к своему боку ближе. Зейн, чуть пошатывающейся походкой направился к дверям за спиной Лиама. – Привет, Лиам, отличная вечеринка. — Спасибо, Зейн, — проговорил он неуверенно, улыбнулся слабо, но искренне, и отошел чуть в сторону, перемещаясь по стенке помещения. — Если что, то там есть отличные гамаки… ну, кхм, ты знаешь. Да, Зейн хорошо знал дом парнишки, потому что, ну, слишком часто у него проходили такие тусовки только для «своих», в которых входили ребята из кружка драмы, поэзии, рисования (относится к Малику), да и парочка спортсменов, которые затерялись в одной из этих дополнительных функций университета. Зейн ступил на мягкую, слегка влажную из-за бассейна неподалеку, траву, оборачиваясь напоследок, чтобы проследить за Лиамом, который оставил свой пустой стакан на высокую тумбу и отошел за другим, чтобы налить себе обычного яблочного сока. Лиам был настолько простым, приземленным и просто душой (такой неприкрытой даже за человеческой оболочкой) и Малик только и поражался тому, как деньги не испортили этого парня. Зейн достаточно быстро развернулся, когда заметил, что Лиам возвращался на своё место у стенки и выхода во двор, и пошел к гамакам, выбирая самый дальний в углу почти у забора, где его вряд ли кто потревожил бы. Парень сел, потянулся и сразу же принял горизонтальное положение, свесив ноги с края тканевого «кресла». Положив руки под голову, он почти что закрыл глаза и, наверное, задремал бы хоть на пару мгновений, дабы выветрить образ младшего парня из своего головы, все тщетно. Треск мелких веточек под ногами заставил Зейна вытянуть шею, чтобы взглянуть на нарушителя его спокойствия и немного выпустить пар, но он обнаружил только Лиама, который неловко улыбался, держал стаканы в руках. — Оу, это ты, — проговорил Зейн еле слышно, сел и уступил место шатену. — Присаживайся. — Я тоже люблю этот гамак, он самый удобный, — усмехнулся кареглазый парень, протягивая один стакан Малику, — это сок. — Спасибо, Лиам. —Пожалуйста, — и он оперся о локти, смотря на Зейна пристально-пристально, разглядывал его профиль и словно запоминал каждую черточку его лица, просто для того, чтобы после воспроизводить его в своей памяти. Это уже второй раз, когда они оставались наедине. Зейн иногда касался губами стаканчика, отпивая немного сока, как в один момент парень рядом с ним коснулся его запястья пальцами и вырисовал небольшую татуировку-паззл на нем. — Красивая. — Спасибо, — улыбнулся он. Мгновение, наверное, это мягко сказано, но миллисекунда прошла с того момента, как Лиам подался вперед, а Зейн только смотрел на него широко распахнутыми глазами и не мог произнести и слова, и именно в тот момент Пейн вновь прикусил губу. Лиам был таким непорочным, таким нежным, таким нереальным, что Зейн опешил, на самом деле просто опешил от того, что происходило, потому что обычный бы Лиам случиться этому бы не дал. — Поцелуй меня, Зейн, — попросил он тихо (отчаянно?), Зейн только отстранил его руку от своей и выпрямился, поставив перед этим стакан на землю. Малик смотрел на Лиама пару мгновений, просто смотрел и ничего не предпринимал, пока сам хозяин вечеринки не поднялся на ноги, не прикусил губу и не отвернулся в сторону. — Я просто подумал… прости. И он собрался уйти, пока Зейн не дернулся в сторону, чувствуя, как его сердце бешено колотилось в груди, и не поднялся за ним следом, прижимая, таким образом, тело накаченного парня к себе, держа одну руку на его пояснице, а другую на запястье. И Зейн впервые рассматривал лицо Лиама в такой близости: густые, короткие ресницы, пару веснушек из-за солнца, которое не уходило за облака все летние месяцы, пухлые (те самые идеальные) губы. — Ты правильно думал, — улыбнулся Зейн, наконец, и наклонился чуть-чуть ниже, чтобы своими губами столкнуться к губам Пейна и на самом деле умереть в объятьях младшего парня. Их губы двигались совершенно не синхронно, совершенно неловко, но сладостно и приятно, и это дурманило, дарило непреодолимую нежность. И поцелуй вышел долгим, сладким из-за яблочного сока, и до безумия приятным. И это, наверное, лучший поцелуй Малика. — Правильно думал. И все казалось чем-то нереалистичным. Лиам просто улыбался ему своей потрясающей улыбкой, а Малик просто немного умирал каждый раз. — Тогда, может, сходим на свидание? Я думаю, что это верное решение, — кусал губу, опустив взгляд в пол. — Правильно думаешь, — вновь усмехнулся Малик, притягивая Пейна для их уже второго (такого же потрясающего, кстати, поцелуя). Зейн всегда был слишком влюблен в Лиама, и он всегда боялся его непринятия. Но Лиам же умный парень, поэтому всегда думал о правильных вещах. — Мы пойдем на свидание, обязательно.