И Она Ему поверит

Никому не понять его страданий, он обречен носить их в себе всю оставшуюся жизнь. В его голове постоянно мелькали лица. Он был готов отдать все, лишь бы лишиться чувств и никогда больше их не видеть. Это были лица, наполненные ужасом. Отчаянные лики тех, кто оказался на краю, тех, чья судьба обрывалась, зайдя в тупик. Их опухшие и покрасневшие от слез глаза смотрели на него, без слов отражая всю безысходность ситуации. Умоляя о пощаде, они садятся на колени, бросаются обнимать его ноги. Они словно дети цепляются за каждую возможность выжить. Но им не понять, что они обречены. Им также не понять, что когда то он, будучи новобранцем, поклялся повиноваться любому приказу, на время выполнения, забыв о человечности. Он поклялся быть псом. Пересматривая одну и ту же сцену несколько раз, Рой почувствовал прорезающие горло шипы ошейника, что туго держался наряду с костюмом Государственного Алхимика цвета незабудки. Его начинало тошнить от всего этого. Вся работа состояла в том, чтобы причинять другим боль и удовлетворять желания фюрера. Скоро он сам станет фюрером. Тогда он и покажет себя... Проработав целый день, его руки, сдавленные белоснежными кожаными перчатками с кругом Огня, в этот раз написанными его собственной кровью, болели от усталости. Сняв перчатки, он с гневом швырнул их на пол. Не желая носить на себе безжалостное орудие убийцы, он только посмотрел на свои ладони. С виду кажутся неприступными. Но только ему знать что скрывается за бледной кожей. Никому не известны его секреты. Многие бы свое состояние отдали за его перчатки и он бы с радостью их отдал. Вот только этим ему облегчения не добиться. Ни о чем не подозревающий покупатель будет носит его грех, радуясь каждой проделке орудия смерти, каждой искорке и огню. Уж лучше страдать самому. Пусть это будет платой за все то, что он когда-то натворил. Опять приступ ярости… Резкая боль в голове… И вот, отдавшись воспоминаниям, ослабленный ежедневной борьбой против них, он находит себя в больничной палате. Перед ним сидят муж и жена. На этот раз доктора, “предатели” по словам приказчика, лечившие врагов. Рокбеллы. “Предатели?! С каких пор человечность и сочувствие считается предательством? Подлые мерзавцы!” Он был удивлен, не увидев привычного сопротивления или паники. Наоборот, ему показалось, что тут его ждали давно. При виде него, муж и жена пару раз переглянувшись, дружно присели. - Вот и пришло наше время,- сказал муж, встретив в ответ улыбку своей супруги. Молчание, повисшее между ними, привело палача в ступор. Не желая затягивать сцену и тем самым намекая рядовому на свою “готовность”, жена достала из недалеко стоявшего деревянного шкафчика рамку с фотографией и опять села на место. Муж, обративший внимание на ее действия, улыбнулся и тоже посмотрел на фотографию. По их лицам прокатились капли слез. На ней была изображена их маленькая дочь, которой, вероятно, не больше года. В то время еще рядовой – Мустанг не понимал сути всего происходящего, оцепенев от поведения людей, обреченных на погибель. Его убивала и разрывала в клочья сама мысль об их смирении со смертью. Нет, он не наслаждался страданиями других. Оказавшись в необычной ситуации, он страдал сам. Страдал в сотни раз сильнее чем обычно. Он хотел чтобы они кричали, ползали от страха, скребли стены ногтями, выпрыгивали с окна, что угодно. Но парочка сидела, уставившись в фотографию. “Ну же! Давайте! Посмотрите на меня! Почему вы не смотрите? Почему не боитесь?” . При этой мысли он поднял руку, одетую в белую перчатку, готовясь совершить финальный щелчок. Стоит ему двинуть пальцами и от них останется только черный пепел, который будет летать тут до утра, пока не почернеют стены, оставив вечный след. Никто кроме него этого, судя по всему, не заметил. “Нет, я не могу марать руки кровью! Я не могу…” , подумал он. Раз это так легко, то почему бы и не сделать это прямо сейчас? Рядовой замешкался. Неловко, с легкими всхлипами, он опустил руку. У него был план Б. Из кармана он достал тяжелый металлический пистолет черной окраски. Направив его на мужа, он снял оружие с предохранителя. Прозвучал тихий щелчок. Сидевшие подняли свои головы. Но их взгляд был уставлен не на оружие. Они смотрели ему в глаза, словно напоминая о том, что время подходит и нужно спешить.Их пронзительный, испепеляющий взгляд выворачивал Мустанга наизнанку. “Мне достаточно всего лишь парочки движений чтобы покончить со всем этим. Однако, почему же мне не отпустить их на свободу?” - немного подумав, он вспомнил о клятве. Сквозь боль и слезы, он прошептал: “Оставлю одну пулю и для себя. ”. Он почувствовал как горячие капли слез обжигали его щеки, медленно стекая вниз, после чего со звуком падая на каменный пол и разлетаясь на меньшие капли. “Пошел дождь”, иронично промолвил Рой. Рокбеллы не спускали с него глаз. Чувствуя смятения молодого парня, но узрев безысходность ситуации, они крепко обнялись и на мгновение закрыли глаза. “Всего лишь одно движение...” Нет, он не мог. Но кого волнуют его чувства, океан бушевавший в его душе для других был просто-напросто бурей в стакане. Со схваченными дрожью руками, он направил пистолет, закрыл глаза и... прозвучали два выстрела. От неожиданной громкости у него закружилась голова. Пистолет становится слишком тяжелым... Он ослабляет руки, пистолет падает на пол. Не в силах держать себя на ногах падает и он сам. Последнее что он видит – двое мирно лежащих в обнимку человека. “Нет... Они не заснули. Они умерли… Я ИХ УБИЛ!” Очнувшись, полковник находит себя на полу. С треском открывается дверь. В комнату забегает его верная помощница Риза Хоукай. Увидев его лежащего полковника и в нескольких метрах от него перчатки, она быстро подбежав к нему, поднимает его на ноги. - Что случилось? Я услышала крики с вашего кабинета, решила проверить, но дверь была заперта. Извините,но мне пришлось ее взломать. И вот, эм... нашла вас лежащего. – сказала она. В ее голосе была заметна тревога, а в глазах страх. Не желавший делиться всем увиденным Рой Мустанг, с пониманием и уважением отнесясь к поступку помощника, лег на диван и сухо ответил: - Я переутомлен и ничего больше. Спасибо за заботу. Думаю, с завтрашнего дня нужно укоротить рабочий график. Да не только у меня, у всех подчиненных, - улыбнулся Рой, при этом пытаясь обрадовать ее и отвести разговор от неприятной ему темы,- не волнуйтесь за меня, Риза. В этот поздний час вы должны находиться в постели. Со мной все будет хорошо. На мгновение посмотрев на полковника с подозрением и недоверием, она скоро сменит выражение на понимающее. И она ему поверит. Поверит, как маленькие дети верят родителям. И сделает так, потому что любит. Влюбленный человек склонен быть наивным и слепым. “Да, ему стоит меньше работать.” Уложив, как положено, больного, она встала и закрыла за собой дверь. Скоро ее шаги затихли. Полковник опять остался наедине со своими мыслями. Вспомнив о своем сне, он закинул голову и посмотрел на потолок. - Такого больше не повторится. Я изменил клятву. Я не стану повиноваться любому приказу,-сквозь оскаленные зубы проревел он, - Я! Не! Пес! Он не сомневался в своих словах. В противном случае, был человек, способный вернуть его на правильный путь, как бы сильно он не отклонился. Вернул бы его ценой своей жизни. Вернул бы ценой жизней их обоих. Он больше не видел смысла страдать из-за прошлого. Воспоминания что посещали его время от времени были напоминанием о том, с чего нужно брать урок. Его руки окрасились в красные цвета, от него несет кровью, но пришло время смыть с себя это бремя. Смыть во имя справедливости. Во имя того, за что не жалко умереть.