Приручи моего монстра

* * * Невесомые, лихие и совершенно бессмысленные биты какой-то усредненной, безликой сладкой музыки грохочут, заливаясь, водопадом окатывая с ног до головы каждого посетителя. Престижный ночной клуб, дорогой отель с открытой верандой внизу для масштабных и затратных вечеринок, собрал в этот раз достаточно гостей, чтобы наряженные с иголочки манерные официанты только и успевали сновать туда-сюда через толпу шикарно одетых людей, разнося на серебряных подносах искристые и приторные, как и вся атмосфера помещения, напитки. Очередной нужный, крайне важный для работы вечер, сменившийся плавно глубокой синей ночью, буквально колышется от еле сдерживаемого восторга. Каждый знает, зачем сегодня пришел сюда, кого рассчитывал увидеть. Все эти воздушные дамы на шпильках и в маленьких вечерних платьях, все почтенные светские львицы со шлейфом шелка и духов за собой, будто сошедшие с реклам дорогущей одежды, навощенные мужчины в туфлях, сияющих, как три Млечных Пути сразу... Сасори непринужденно и плавно улыбнулся, открытым чистым взглядом глядя на впереди стоящих девушек, уже предугадав реакцию на эту обворожительную улыбку. Он лучше всех осведомлен о том, по чью душу стекаются сюда именно сегодня (ах, какое совпадение!), все эти важные лица. Все лишь ради того, чтобы лично провести несколько упоительных часов в его, Акасуны Сасори, обществе... Девушки, чинно мурлыкающие полнейшие "деловые" глупости друг дружке под нос, скосили взгляды на эту улыбку, по их мнению, адресованную именно им, так, что вместе с их глазными яблоками, кажется, развернулись заодно лица, шеи и едва прикрытые нарядами упругие груди. Боже, до чего прекрасен этот мир... Совершенно, совершенно не нужно знать никому, что Мастер улыбается здесь исключительно сам себе. Мельком взглянув на циферблат золотых тяжелых часов под манжетом белоснежной рубашки, красноволосый мужчина поднялся с кожаного кресла с механичностью и слаженностью куклы, от природы быстрым парящим шагом минуя двух красавиц, добавляя к своей улыбке кивок головой, будто легкий поклон. Помимо шоу, которое Акасуна устроил сам из себя, он еще и делал дела, да, прямо в столь неофициальных и веселых заведениях, и проворачивал их блестяще. Что бы сказали о нем остальные, не менее известные и богатые, гости отеля? Комплименты сыпались бы с неба небесной манной, и вряд ли нашелся бы хоть один миллионер, точащий зубы на этого "сногсшибательного, молодого, успешного, в меру скромного, делового, в будущем имеющего огромные шансы, элегантного доброжелательного мужчину". - Добрый вечер... Акасуна как раз изящно подхватил с подноса тонкий бокал золотистого шампанского, когда сбоку раздался восторженный, заискивающий голос. Не стоило даже оборачиваться, чтобы увидеть очередного замершего в трепетном порыве юнца. Все как обычно. - Вечер добрый, - аккуратно приподнять уголки губ, развязно прищурившись и кивнув, протянуть руку. - Господин Акасуна, это такая неожиданность! Я не ждал встретить вас здесь! Конечно, да-да... Сасори незаметно стиснул зубы, борясь с желанием сломать в крошево кости пожимаемой ладони. - А вы, кажется, из Узумаки-корпорайтед, верно? - Сасори улыбнулся шире, окидывая серенького мужчину-предпринимательскую крысу вежливым, цепким взглядом. - Верно-верно, наша компания была крайне рада подписать с Вами контракт на прошлой неделе! Знаете, в такой крайне короткий срок мы уже проследили просто неслыханный, небывалый прирост спроса на наш продукт, рекомендованные Вами каналы оказались прекрасной альтернативой... - зарядил, как пулемет, седоволосый Кабуто, рассыпаясь в любезностях, а Сасори, напустив на себя самый непринужденный вид, дождался, пока источник красноречия иссякнет, и тут же в полушутливой форме начал задавать вопросы, интересующие его самого. Всего через три минуты и десять секунд (Акасуна сверился будто ненароком с часами) наивный клерк уже раскрывал все карты, как пойманный на крючок, при этом считая, что помогает собственной компании. Словно змея, гипнотизирующая глупую птицу, красноволосый заставил его говорить то, о чем угодно узнать ему, и какая-то темная сущность внутри тихо возрадовалась, в то время как внешне Сасори являл собой само участие и доброжелательность. Именно так и делаются дела - немного обаяния, приправленного нужными терминами и умением обратить желаемое в действительное, перевирая факты налево и направо. - Итак, - Акасуна склонил голову, начиная даже наслаждаться удачной игрой: - Говорите, Лист подпишет договор о неразглашении не ранее, чем вы согласитесь на их условия? - Именно так! - горячась, взмахнул руками Кабуто, - я говорил шефу, что легче прибегнуть к серьезным мерам, чем... Резко завибрировавший в кармане брюк телефон заставил Акасуну вздрогнуть и зло дернуть рукой. Надоедливый аппарат перебил Якуши в самый нужный момент, отвлекая. А ведь Акасуна уже почти уговорил его взяться за оружие! - О, секундочку. Прошу меня извинить, - сладко извинился Сасори, молниеносно выуживая айфон из кармана и в виду незаметно, но со страшной злобой отбивая звонок. Атмосфера беседы, старательно возводимая кукловодом, разрушилась, как карточный домик. - Убью, - с ненавистью прошептал Акасуна, а в глаза Кабуто продолжил улыбаться. Однако теперь так и не удалось добиться от него желаемого, и вскоре на смену раздражению пришла скука. Мысленно расчленяя всех стоящих рядом, а в первую очередь собеседника, Сасори распрощался с не своим от счастья работником, в качестве завершительного удара подарив свою визитку, украшенную позолоченным силуэтом скорпиона. В груди начало ныть, а горло загорело, словно туда насыпали песка. Мышцы рук же скрутило такой судорогой, что стоило всех усилий ответить на приветствия встречных, не теряя лица, пока мужчина быстрым шагом не пересек зал, уходя в тень балюстрады. Повернувшись спиной к огням клуба, Акасуна поморщился и жутко оскалился. Потом поймал официанта и залпом осушил еще один бокал, не чувствуя вкуса. Удары сердца начали причинять физическую боль, а все тело заныло. Безумие, безраздельно владеющее сознанием, начало ломиться о клетку разума. Сасори тихо жутко засмеялся, закрывая глаза и видя перед глазами алую пелену. Убийство... Боль. Причинять боль, разорвать всех... От самого себя невозможно убежать. Играть в безупречного лицемера надоедает до отвратительности. Сасори нервно выдохнул, зная наперед, что выход может быть только один: уйти, пока еще маска не смылась с лица и что-то сделать с прущей наружу болезнью. С сумасшествием вообще нельзя шутить. "Может быть, тот придурок Пейн был прав насчет психиатрической больницы. И не стоило сразу пускать пулю ему в лоб..." Вспомнив труп с развороченной головой, Акасуна невольно обратил свои мысли к прошлому. Вместе с картиной последнего убийства на ум пришло и воспоминание о доме. Со все разрастающейся в грудине ненавистью к миру, которую оказался не способен побороть даже ночной клуб, Сасори подумал, что звонили, наверное, оттуда. Рука уже сама метнулась к карману, ожесточенно вынимая оттуда мобильный. Предвкушая месть, которую устроит набравшему, мужчина засветил экран. Смс. "Нижайше прошу извинить меня, господин, но Вас не было уже двадцать дней. С полицией дела давно улажены. Дейдара просит передать Вам, господин, что он волнуется за Вас." - Дейдара... - яркая вспышка неожиданно простой догадки прошила мозг, и желание внутреннего зверя, до этого ненаправленное, приобрело четкую цель. Дейдара. Перед глазами предстал образ худого длинноволосого блондина, и его голубые глаза затмили собой стену сплошного огня, бушующую в сердце. Сасори сжал в пальцах тонкий телефон до тех пор, пока не услышал треск лопнувшей крышки на корпусе. "Я знаю, что мне нужно, черт возьми. Знаю. Пора возвращаться..." Через несколько минут на порог клуба высыпали люди, девушки, кокетливо машущие ручками в тонких перчатках и перстнях, и мужчины, наперебой пожимающие руки ослепительно улыбающемуся молодому человеку, который, прощаясь, кивая то одим, то другим, сел в свой черный порше-бокс и выжал сцепление, давя на газ так, что машина с ревом рванула с места, скрываясь в темноте ночи. Громадный белый особняк тонул в зелени высоких деревьев, в полосках ноябрьского тумана и пронизывающем холоде, светясь посреди черной темноты, будто подожженный изнутри. Огромные горные сосны нависали над его стенами, обступая их со всех сторон, и колючие лапы этих могучих деревьев заслоняли собой окна здания, не давая постороннему взгляду проникнуть внутрь. Акасуна поравнялся с воротами в низкой каменной стене, и резко вжал педаль тормоза в пол. Машина дернулась, будто подстреленный зверь, по инерции, и покорно остановилась. Двери в гараж разъехались беззвучно, и включившийся внутри свет поначалу ослепил Сасори, умирающего от ненавистного ожидания, когда же наконец воротина отъедет на достаточное расстояние. Его пальцы нервно барабанили по рулю. "Ненавижу ждать, проклятые твари!" Порше взревел, влетая в гараж со скоростью камня из пращи и совершил безумный, резкий заворот, вставая ровно, миллиметр в миллиметр, на свое парковочное место среди целого ряда дорогих машин. Акасуна вышел и ожесточенно хлопнул дверью. Не давая дышать, давя самое горло, монстр пробудился и раскрыл свои алые глаза, и этот жуткий кровавый блеск затопил все перед взором мужчины, отныне подчиняя и управляя всеми его последующими поступками. * * * Дейдара сидел в кресле, подобрав ноги под себя, и смотрел в чернеющий провал окна, поглаживая пальцами корешок раскрытой на коленях книги. Как это всегда бывает, он не сумел никак отреагировать, просто не успел: когда уши различили знакомый звук тяжелых шагов, а в голову ударил знакомый пьянящий запах, смешанный с холодом улицы, дергаться было уже поздно. Сзади подошли, налетая, и две широких ладони опустились на предплечья, дергая вверх. Плед слетел на пол, а самого Дейдару, споткнувшегося о диван, вытащили с уютного сидения и отрывисто, крепко прижали к себе, заключая в поистине хищнические объятия. Сам не зная, отчего, длинноволосый юноша задышал часто и прерывисто, во все глаза смотря на родные алые пряди, на мужественные черты лица, на безумные, горящие адским огоньком, карие глаза. - Я дома, - выдохнул ему в губы Акасуна, до боли сжимая худые плечи в своей хватке, и припал к его губам, целуя, кусая, рвя их, сразу, без спроса, больше грубо, чем страстно. Слыша свое сердце где-то в горле, не успевая спасать язык от чужих острых зубов, юноша отчаянно зажмурился, покорно, податливо раскрывая рот шире. Это помогло, и первая волна агонии прошла, сменившись. Акасуна отстранился, а потом, будто проверяя, достаточно ли горят у Дея искусанные губы, медленно провел по ним кончиком языка. Вздрогнув, блондин решился и поднял веки, встречаясь с мужчиной взглядом. Ему будто этого и было надо: он вновь поцеловал его, но на этот раз мягче, глубже, сминая губы и лаская языком небо, хозяйничая во рту полновластным господином. В момент поцелуя, так до дрожи знакомо, руки мужчины опустились на его талию и ниже. Сасори протолкнул пальцы под резинку штанов, желая ощутить знакомую нежность гладкой кожи юноши... В следующий миг он разорвал поцелуй, остановившись, удивленно и недовольно посмотрев Дейдаре в глаза. - Почему ты снова начал носить белье? Я же уже говорил тебе... - Тебя долго не было, данна... - поняв причину и жалея уже о своем проступке, юноша замялся, облизывая губы и отводя взгляд, - я просто отвык и решил, что незачем без тебя... - Я здесь сейчас. - коротко оборвал его Акасуна, и низкий рык, слетевший с его губ, заставил блондина снова вздрогнуть, - Сними это все с себя сейчас же... Дей лишь кивнул, сглотнув растерянно, когда мужчина отступил от него на пару шагов. Ему было далеко не впервой раздеваться перед любовником, но в подобных ситуациях каждый раз напрягало. Юноша медленно и послушно взялся за ремень штанов и потянул его вниз, не медля, привычными движениями легко скидывая со стройных ног темную ткань. Он выгнулся плавно вперед, подцепив пальцами край белья, так что беззащитно показались выступающие тазовые косточки, а под короткой футболкой мелькнул белым подтянутый плоский живот с мягкими, вызывающе плавными очертаниями линий пресса. Оставшись стоять перед Сасори в одной майке, с распущенными длинными волосами, достающими до пояса, тонкий юноша осторожно вскинул на него вопрошающий взгляд голубых глаз, покусывая припухшие от поцелуя губы. Мужчина вовремя поймал его, цепко и испытующе пробежавшись в меру голодным взором с ног до головы мальчишки, и с губ его слетел тихий приказ: - А теперь снимай все, - в тоне его скользнула сталь, не позволяющая перечить. Под этим холодным взглядом Дей, вздохнув судорожно, вскинул худые руки, обнимая себя: с тихим шуршанием футболка полетела на пол к остальным вещам. - Ты будешь ходить так два дня. Не надевая никакой одежды. Это твое наказание... Понял меня? - коньячные глаза прожгли, казалось, дырку в лице, так, что Дейдара невольно опустил голову. От тона Сасори по спине пробежали вниз мурашки. - Да, данна... - А теперь иди сюда. И доделаем то, что мы начали... От поцелуев господина могло и перманентно темнело в глазах. Ныли губы, ныли руки, на которых оставляли синяки его жесткие пальцы, и совсем неприлично, горячо ныло внизу живота от того, что Акасуна упал в кресло и прижал к себе сверху. Дейдара выгнулся, волной вскинув бедра, оседлав колени любовника, всхлипнув тихо в ответ. Широко раздвинутые ноги терлись невольно о ткань его джинс, и Дей поймал себя на том, что такой контакт нравится, отзывается в теле знакомыми волнами возбуждения. Не отдавая себе отчета, он подсел выше, руки потянулись обвить шею мужчины, притянуть ближе, и блондин, забыв о своей откровенности, заелозил ягодицами уже по паху мужчины, изнемогающе-сладко простонав тому в поцелуй. Акасуна, знающий каждую привычку парня, мгновенно уловил эти стоны и, издеваясь, молча уложил обе ладони на голые ягодицы, начиная медленно массировать их, в такт ритмичным движениям трахая языком раскрытый рот. Его руки, только что доставлявшие боль, теперь стискивали и оглаживали округлые половинки, заставляя прижиматься к его паху все плотнее. Дейдара, теряясь, обмяк и развел бедра окончательно, с содроганием осознавая, что его член полностью встал и бесцеремонно упирается в низ живота Сасори, пачкая белую рубашку смазкой. - Данна... - сдаваясь, простонал Дейдара и с силой подался бедрами вперед, вжимаясь членом в чужой горячий пресс. - Сучонок... - победив, восторжествовал Акасуна. Он говорил, не убирая губ от губ парня, но его руки стали стальными, стиснув ягодицы до боли. - Отвечай... Я разрешал тебе ЭТО? - указательный палец Сасори унизительно ткнулся в стоящий член, и Дейдара сжался напряженно, кусая полыхающие губы. Палец сменился всей рукой, медленно сжавшей набухшую головку. - А, Сасори... Не будь таким... Строгим... - Я тебе разве разрешал? - повторил Акасуна, и вдруг пребольно впился зубами в губу юноши, хрипло рыча. - Б...Больно! - На колени, сейчас же! - Что?.. - ухватившийся ладонью за укушенное место, Дейдара вскинул полный боли и шока взгляд на Сасори. Но тот не собирался ждать, и вместо повторения просьбы грубо ухватил его за плечо, буквально сбрасывая со своих коленей. Охнув, Дейдара оперся ладонями о холодный пол и задрал голову, глядя на мужчину сверху вниз. - Мальчишка, испачкал меня всего... - издеваясь, медленно прошипел Акасуна, глубоко сидя в своем глубоком кресле, и брезгливо провел рукой по мокрому пятнышку смазки на рубашке. - Тц. Придется менять... - Дейдара подался вперед, сев прямо на холодный пол, глядя, как ловкие, сильные пальцы мужчины принялись медленно расстегивать пуговицы, обнажая сильную загорелую грудь и кубики пресса. Забывая о том, где находится, парень рвано сглотнул и подался вверх. - А ты - сидеть! - рявкнул на него Акасуна, испепеляя на месте безумным, горящим взглядом, - и не смей вставать до тех пор, пока Я тебе не позволю! - ...Слушаюсь, мой господин, - принимая правила игры, прошептал юноша, и украдкой бросил взгляд на мрачное, строгое лицо мужчины. По нему пробежала тень удовлетворения от послушания. - А я пойду и смою с себя... - Сасори преувеличенно брезгливо раздул ноздри, - следы твоей распущенности... Зашумела вода. Дейдара повел плечами и зябко вздрогнул всем телом: от панорамного окна дома тянуло холодным, почти зимним воздухом. Холодно не было, но все же голые руки и бедра покрылись мурашками. Юноша взглянул на настенные часы, запрокинув голову. Пять минут. Немало для Акасуны, делающего все, кроме секса, весьма быстро. Нервно выдохнув, блондин сел на колени и выгнулся, запрокидывая голову, так что волна длинных волос упала назад, за спину. Запустив пальцы в золотистые пряди, он провел руками по ним, приглаживая. Поясницу защекотали кончики волос, будто напоминая о том, что он полностью раздет. Томясь от ожидания, юноша весь подобрался, уже порываясь встать и прокрасться к ванной, и ровно в этот же момент щелкнул замок двери. В клубах белого теплого пара из ванной вышел Сасори - не в одном полотенце, как в дешевых бульварных романах, а в своем любимом восточном одеянии: свободных бордовых шароварах, сверху прикрытых полами дорогого тяжелого халата, небрежно запахнутого на груди. Его босые ноги ступали совершенно бесшумно но, как только его пристальный взор упал на обнаженного юношу, они остановились. Губы Акасуны растянулись в хищной усмешке, и он склонил голову, тряхнув влажными короткими прядями. - Хорошо, послушный мальчик... - протянул он, будто собачонке, и величаво махнул рукой, указывая на диван. - Подойди-ка сюда, - и медленно сел, кладя руку на подлокотник. Тогда, совершая очередную дерзость, юноша зверьком медленно подкрался прямо к ногам Сасори, до тех пор, пока его тонкие пальцы не коснулись горячих ступней мужчины. Зная, ощущая его равнодушный с виду, этот испытующий алый взгляд, Дей умостился прямо возле ног, ложась на холодный пол. Он попытался сесть ближе, но ни одна мышца сильных икр даже не дрогнула, и они не раздвинулись ни на сантиметр, чтобы дать втиснуться между. Ноги Акасуны... Опустив длинные ресницы, Дейдара тихо выдохнул в щиколотку, задумчиво и осторожно проведя рукой вверх, от пальцев ног до более высокой части. Он погладил горячую, будто огненную, кожу подушечками пальцев, изучая каждую вену под ней, каждый изгиб этой части любимого до последнего миллиметра тела. О теле... Невольно взгляд скользнул выше, и тут же юноша затаил дыхание, молча уставившись на ноги мужчины. Он всегда, неизменно носил длинные брюки, ни разу не надев шорт. Но сейчас... Его домашние штаны оказались небрежно, слегка завернуты вверх, одним отрезком ткани освободив ноги почти до колен. Такие сильные, горячие, несломимые ноги настоящего бойца... Завороженный, Дейдара приоткрыл рот, уже не замечая, как наблюдает за ним Акасуна, нарочно прикрывший медовые глаза. Блондин умоляюще обхватил ноги обеими ладонями, оглаживая их, обводя мышцы икр и наглаживая страстно, а после припал к ним губами, чередой робких жарких поцелуев поднимаясь все выше, пробираясь даже под ткань брюк. - Сасори... О, данна... Юношу с головой накрыло волной жара только от того, как неприступен этот человек, как не шевелится ни одна жилка на ногах, спокойно упирающихся в пол. Стон вышел хриплым, умоляющим, таким, что сам юноша от него вздрогнул и прильнул уже грудью к ступням Сасори. Внезапно Акасуна, откинувшись на спинку кресла, медленно раздвинул ноги, сдерживающие напор парня. Всего каких-то пять сантиметров, но Дейдара вновь тихо моляще вздохнул, еще более нежно и умело лаская их уже прямо сквозь ткань, абсолютно глупо и бесстыже зализав языком его колени, как котенок, оставляя на них влажные следы. В этих местах стало мокро, Сасори прекрасно ощутил эти напористо-льстивые касания языка и едва сдержал тихий вздох, расслабленно позволив юноше получить еще больше доступа. Увидев, как ноги вновь раздвинулись, блондин радостно уркнул, и буквально втиснулся между ними, уже давно держа кольцом подрагивающих пальцев удивительно тонкие для такого телосложения щиколотки мужчины. Под пальцами пульсировала кровь голубых вен, и юноша понял, что весь дрожит. Мелко вздрагивая то ли от сквозняка на полу, то ли от близости желанного тела большого и сильного любовника, он привстал на колени. Будто слепой зверек, ищущий мать, Дей тыкался лицом в ноги и бедра Сасори, и тот, позволяя наконец, дал ему найти желаемую цель, одним простым движением притягивая за макушку прямо к своему паху, не медля больше. Он усмехнулся, увидев, как распахнулись шокированно синие глаза. Дейдара понял все без слов, как умница. Радостно охнув, он уперся языком в горячий поплотневший член, выпирающий через ткань, останавливаясь и показательно медленно обводя его весь языком. Член прямо на глазах стал еще тверже, и Дей нервно стиснул пальцами стальные икры. Неожиданно и резко большая ладонь сжала волосы на затылке, утыкая лицом в ширинку, заставляя невольно широко и пошло раскрыть рот. - Соси... - хрипло прорычал Сасори, обжигая блуждающим диким взглядом, и внезапно ощутимо дернул коленом, ударяя юношу по ребрам, - Живо! - Мх, - покорный, Дейдара лишь выгнулся в ответ, неловко потянув зубами край штанов и поскорее набрасываясь на сразу вставший упруго член, ловя его в кольцо губ. Он поднял взгляд, умоляюще вбирая головку по самое нёбо и поглаживая ее языком, усердно и часто зализав ее, массируя щелку. Ладонь разжалась и грубо огладила голову, притягивая ближе. Акасуна задышал рвано и низко, и в одно плавное движение юноша взял член почти до упора, задыхаясь от его размеров. Он зажмурился, впиваясь ногтями в ноги Сасори, за что тот, выстонав ругательство, сгреб в охапку светлые волосы и нанизал его по самые яйца на колом стоящий член, входя и вдалбливаясь в узкое горло. - Мф... Юношу всего буквально плавило от всей этой ситуации. Он в полной мере ощутил себя тем, кто он есть, жалким слугой, допущенным случайно к самому запретному месту господина. Не слушаясь разума руки, хоть и дрожа, метнулись вверх, пытаясь лечь на бедра Акасуны. Ох, его бедра... Юноша хрипло застонал, беспомощно опуская взгляд на них, скуля прямо в упершийся в язык упругий и горячий орган, беря его жадно снова и снова: он хорошо, ужасно хорошо помнил, как они, эти бедра, выглядят в постели, без одежды, и... И еще кое-что... Остальное... "Нет!" С трудом запрещая себе даже думать дальше, уже и без того до предела взведенный юноша опустился к полу, резко вжавшись в паркет своим стоящим членом. Даже не смотреть на эти сильные, напряженные сейчас, ровно загорелые под штанами бедра... Умеющие так сильно и размеренно двигаться... Вверх-вниз, и до упора...и ягодицы тогда... - О мой Бо-ог... - прохрипел юноша, часто тяжело дыша в налившийся кровью член любовника, забывая брать его в рот, лишь хаотично елозя языком по набухшей головке. - Размечтался? Секса хочешь, сучка?.. - тихий, железный голос раздался над ухом, и в следующий миг судорожно сглотнувший юноша, подняв испуганные глаза, встретился взглядом с нависшим над ним Акасуной. Рука на затылке сжала больно волосы, а изнывающий без внимания огромный член угрожающе ткнулся в щеку, размазав по ней смазку. - Мой маленький фетишист... Думай своей светлой головушкой, не смей заставлять ждать меня... - прошипел яростно Акасуна, с каждым словом все сильнее наматывая пряди на кулак. От резкой боли на глаза выступили слезы, и Дейдара, зная уже, лишь покорно и страстно открыл рот, расслабляясь, и все равно затрепыхался в хватке, когда твердый орган с размаху втолкнули в глотку до упора, а потом еще раз, и еще... Взяв дело под контроль, жестокий мужчина обнажил клыки в низком рычании, показательно, как ребенку, демонстрируя, каким должно быть старание. - Вот так, сучка, так... Бери - не стесняйся... - насмешливый голос сорвался довольно, переходя в изможденный полустон, и Акасуна прикрыл глаза, начиная рвано двигать бедрами навстречу. - "Сучка"... - эхом отдалось в ушах, и Дей развел ноги, буквально вжавшись в паркет, скользя по нему влажным от смазки членом в такт с господином, едва успевая захлебнуться воздухом между глубокими толчками. Еще, еще больше, длинными рывками, проезжаясь венами по языку, Акасуна запрокинул голову и зашипел, остервенело вскидываясь вперед, вбиваясь на всю и прижимая раскрытые губки к паху, не желая выходить из сжавшихся мышц. Кислорода стало не хватать и, не смея закашляться, юноша беспомощно зажал языком пульсирующий орган, чувствуя, как темнеет в глазах. В ушах зазвенело, звон смешался с пошлым хлюпанием и низким рыком Сасори, когда тот двинул бедрами последний раз, кончая глубоко в горло. Горячая сперма хлынула внутрь, но Дею хватило и этого, чтобы против воли тела еще крепче сжать губами дернувшийся член и, судорожно дрогнув, излиться самому, заливая семенем паркет. Сперма господина заполнила весь рот и, уже в полуобморочном состоянии разжав побелевшие пальцы, Дей крепко стиснул губы, падая вниз, но не давая белым каплям пролиться, жадно и молча глотая несколько раз. Запрокинув голову, Акасуна тяжело и глубоко дышал, глядя в потолок расплывающимся мутным взглядом. На поднимающейся вверх-вниз широкой груди застыли, блестя, капельки пота, а мужчине вдруг показалось, что комната вокруг начала угрожающе давить. Стало слишком тесно, душно, зверь завыл внутри, требуя свободы. Хотелось... Сасори облизнул пересохшие губы. Хотелось мальчишку. Сильно, много раз, сейчас же. После разрядки все напряженное тело скрутило одной волной хищнической похоти вместо того, чтобы ему успокоиться. Как типично для подобного монстра. "Это все ты..." Сасори посмотрел вниз, на распластавшегося меж его ног юношу. Ну не иметь же его прямо так... Всего испачканного, лежащего на паркете обнаженным телом, еще судорожно мелко дрожащего. Почти потерявшего сознание. Тяжело дышащего. И совершенно точно замерзшего... - Дей, смотри на меня... - сказал Акасуна и более мягко, чем обычно, пальцы мужчины взяли и приподняли красивое лицо за подбородок. Потерявшийся до конца Дей лишь мяукнул просяще, слабо и жарко, наполовину прикрыв свои голубые чистые глаза, и забыл о стеснении, раскрывая испачканные белесым семенем красные губы навстречу руке. Капли спермы так и потекли по подбородку струйкой из уголка рта, застыли на щеке и на переносице, забрызгав все милое личико. - Ты даже не утерся, ребенок... - неожиданно милостиво проронил красноволосый, жадно впившись взглядом в эту картину изогнувшегося, униженного юноши. Хищно раздулись аристократичные ноздри, будто у зверя, и одним рывком он потянул его наверх. Взятый крепко за предплечье, Дейдара споткнулся на затекших ногах, поднимаясь, и с ужасом понял, что заваливается прямо вперед. Сасори не дал ему упасть, перехватывая и вторую худую руку. Дей смутно осознал, что данна ведет его куда-то, лишь последовал, опьяненный близостью горячего тела. Не понимая, но зная, что произойдет сейчас...В висках молотом забилась кровь, а все тело изнутри снова скрутило сладкой судорогой предвкушения. Негласный закон Сасори - не надеяться на ласку, но плавиться в его руках, получая ее. Эта ласка всегда внезапна, неподвластна, она пронзает с ног до головы. И юноша подчиняется. Он изгибается в сильных руках, ловит воздух губами, когда чужие губы впиваются в шею и острые зубы резко прокусывают горло. Железная хватка Акасуны роняет на постель, руки заворачивает за спину и, совершенно беспомощный, обнаженный, Дейдара захлебывается воздухом, ощущая тягучую боль, смешанную с наслаждением. Желание Сасори хлещет наружу, и его движения жадные, безудержные. Мужчина подмял мальчишку под себя, оглаживая одной рукой стройное тело, переходя от сосков в низ живота, к члену, а второй все так же сдерживая худые руки. Дейдара лежал под ним, оглушенный жарким дыханием и весом мускулистого тела, и тяжело задышал, ощущая, как горячий язык прошелся по коже на шее, слизывая подтеки крови. Укус болел, холодные простыни сминались под напряженным станом, а Сасори издевался, заставляя его выгибаться все больше навстречу. - Господин... - едва слышно пролепетал юноша, привлекая внимание. Рука замерла, остановившись на его ребрах. Осмелившись, Дей дернулся и извернулся, поворачиваясь спиной наверх, тут же поскорее пряча вспыхнувшие щеки в складках постели. Ладонь Акасуны прошлась между лопаток вниз, вдоль позвоночника, вызывая мурашки, а потом раздался его вкрадчивый, негромкий смешок. - Какой вид... Поиграть с тобой, детка? Смущенный и возбужденный одновременно, Дей только глубже зарылся лицом в одеяло, невольно дрожа все больше: рука исчезла со спины, но вскоре вернулась - на этот раз не одна. Раздался характерный звук срываемой крышки с тюбика смазки, и внезапно Дейдара тихо вскрикнул, оборачиваясь: тонкая струйка прохладной субстанции потекла прямо на поясницу. - Уже не терпится? - цинично оскалился Акасуна, подставляя пальцы под капли смазки, показательно обливая их ею, - сейчас я удовлетворю твое... Любопытство. Дейдара сглотнул, а Сасори вдруг отбросил тюбик прочь, нависая сверху. Он почти коснулся своей горячей грудью спины Дея, а его рука, щедро смазанная, влажная, едва касаясь, провела по ягодице. От этого ощущения блондин поджался и охнул, но пальцы бесцеремонно, пошло скользнули дальше, в ложбинку ягодиц. - Ты должно быть, снова узкий там, как чертов девственник... - протянул медленно Акасуна, приставляя пальцы ребром к самой дырочке и прижимая их до тех пор, пока тягучая капля, упав, не скатилась по коже в особенно чувствительном месте, так что Дей тихо всхлипнул. Его жалоба тут же оборвалась: юноша ахнул сдавленно, когда эти самые пальцы плавно, но грубовато втолкнули в сжавшееся нутро. Сасори ввел их до упора, прижимая его своей грудью к постели, и Дей изогнулся кошечкой, расставляя дрогнувшие бедра. От проникновения вверх по спине все пронзила тупая, извращенно-сладкая боль. - Как тебе нравится? - бархатно прошептал Акасуна, неспешно разводя пальцы внутри и наслаждаясь частым дыханием мальчишки, - может быть, так? Выдыхая тому в светлый затылок, он двинул рукой, коротко и четко вставляя их до упора, заставляя мышцы хаотично часто сжиматься, а Дея метаться со стыда. Тот, пряча лицо в подушке, тихо завсхлипывал, невольно подмахивая этим напористым толчкам, но его попытки насадиться самостоятельно лишь вызвали улыбку у красноволосого мужчины. Жарко выдыхая, Сасори прихватил губами тонкое ушко, кусая его, и усмехнулся, добавляя к и так трем пальцам четвертый. От такой грубости мальчишка хрипло охнул и сжался, стискивая одеяло в руках, но пальцы вошли глубже, дразня покрасневшую дырочку. - Д...данна... - всем телом ощущая, как горит задница, взмолился Дей. - Что? - Данна... - вдобавок вспыхнули и уши, и щеки, блондин беспомощно задрал ягодицы кверху, прогибаясь под мужчиной и вдруг громко вскрикнул: одновременно с крепким укусом в шею он достал пальцами до такого места, от плавных движений по которому разъехались ноги и свело низ живота. - Данна, прошу!.. - Я еще не начал, - низко прорычал Акасуна, продолжая поглаживать пальцами все то же место внутри. - Возьмите же... - жалобно прошептал юноша, содрогаясь, проглотив "меня". - Klein Masochist, - с жестокой издевкой прошипел Сасори и укусил Дейдару за ухо, обводя языком ушную раковину. Парнишка тонко взвыл, жмурясь и сжимаясь, так что Акасуна с трудом вытащил пальцы из его нутра, тут же сменяя их головкой своего твердого члена. Жадно, ухватив за бедра и дернув на себя, он вошел в него, проникая в не успевшие сжаться горячие мышцы, одним протяжным рывком погружая член в скользкую от смазки дырочку. Дей под ним дернулся, охнув, и низко выгнулся, разводя ноги. Такое послушание распалило зверя еще больше, он оскалился и начал резко двигать бедрами, сильными толчками вгоняя большой орган внутрь, не давая опомниться. Похоть и жажда секса овладела обоими, блондин слабо вырывался, вскрикивая, когда член жестко бил по нутру, раздирая его, но Акасуна обхватил его под живот и держал крепко, подминая под себя, жестко и жадно насаживая на пульсирующий член. - Сучка, - сквозь рваное дыхание шепнул Акасуна в горящее ушко, - я тебе покажу, как рыпаться... - и, совсем выйдя, в размаху вошел еще раз, шлепая о упругий зад яйцами, пальцами разводя испачканные смазкой половинки ягодиц. Дейдара выстонал, захлебываясь криком, его имя, и сжался от стыда, с трудом оборачиваясь. - Д-данна, не надо... Не держите там... - Я сам решаю, как тебя трахать, - оборвал сбивчивый лепет мужчина и нарочно откинулся корпусом назад, медленно, со вкусом выходя из покрасневшей дырочки. Его член был напряжен и блестел, увитый вздувшимися венами, и удобно лег меж ягодиц. Акасуна потер головкой колечко мышц, заставляя Дея отчаянно всхлипнуть. - Что? Тебе нравится его пульсация? - со смешком осведомился Сасори и вдруг, придумав, с легким шлепком отпустил задницу, замирая. - А так тебе нравится? - и, дернув бедрами, со всей силы вошел в него, потом начал рывками двигаться, уже не выходя, нависнув сверху и обхватив руками мальчишку за шею. Длинные волосы спутались и лежали на подушке, тяжелые ладони сдавили шею, а толчки оглушали, пронзая все тело болью и удовольствием. Дей заскулил, изгибаясь, и отчаянно подмахнул, двигая бедрами навстречу. Рыча, Сасори сорвался на яростный темп, остервенело вбиваясь в него, ударяя бедрами о бедра Дейдары, вынуждая еще и двигаться навстречу. Руки сжались сильнее, и Дей захрипел, ловя воздух ртом. Его вены на горле запульсировали, стало сладко во рту, но от этого всего в будто ватном теле толчки твердым членом стали особенно сладкими и резкими, пронзающими глубоко, выбивающими все дыхание. Блондин прогнулся в пояснице, лежа грудью на одеяле, и закатил глаза, крупно содрогаясь. Сасори понял, что ему осталось недолго, и продолжил остервенело жадно вбиваться в его упругую задницу, сжимая тиски на шее, до тех пор, пока Дей не закричал придушенно и не дернулся пару раз, выплескивая на постель белую сперму из своего дрогнувшего члена. Теперь можно было, глухо рыча, войти пару раз до упора и плотно вжаться в тугое тело, тоже кончая глубоко внутрь. Изливаясь, Акасуна низко рыкнул и отпустил шею мальчишки, обхватывая того под живот, насаживая на свой член последний раз. Все нутро Дейдары заполнилось семенем и, ощущая это, юноша судорожно втянул в себя воздух, задыхаясь. Краем сознания, далеко не сразу, он ощутил всем телом, продолжавшим гореть, как в огне, что член Акасуны не стал менее твердым после разрядки. С трудом раскрыв глаза, перед которыми расплывались зеленые круги, парень резко поймал воздух ртом и, дернувшись слабо в сильных руках, обреченно хрипло застонал: и его собственный член был возбужден, даже ныл от напряжения, грозя упереться головкой в постель - что и устроил Сасори, медленно опуская обмякшее тело мальчишки вниз. - Разворачивайся, - пошло, интимно выдохнул мужчина ему на ушко, склоняясь, - ложись на бок. - Ох, данна... - только и смог выдавить Дей, покорно, умирая без ласки, перекатившись набок и весь выгнувшись, из-под длинных ресниц глядя на Сасори. Тот медлил, насмешливо-внимательно разглядывая его, и Дейдара плавно шевельнул ногой, приподнимая колено. Задница, лишившись крупного твердого члена, так и требовала его назад, все тело скручивало возбуждением. Ответив на умоляющую позу блондина, Сасори немедленно лег сзади, крепко и властно берясь за упругие ягодицы и прижимаясь к ним своим стоящим, блестящим от смазки и спермы органом. - Сейчас ты снова получишь его, моя подстилка... От его низкого шепота внутри Дея все сжалось, он слабо выдохнул и лишь плотнее прижался к нему, прогибаясь в спинке. - Да, да, умоляю... * * * Во сне Сасори вскинул руку и обнял его. Надежно и крепко легла на пояс тяжелая и сладко-горячая рука, поднимаясь в такт с дыханием. Дейдара не спал, а лежал тихо, на редкость умиротворенно, совершенно не двигаясь, лишь тая в этом вселюбящем тихом жаре. Под закрытыми плотно веками юноши проносились мысли и воспоминания. Так часто бывало. Дейдара никогда не злился на Акасуну, нет. Дейдара очень сильно его любил. Потому что его чувства были взаимны. Да... Он знал, что Сасори любит его тоже. Они были парой уже не первый год. Такой хорошей парой... Тсукури помнил еще, и каждый раз с благодарным содроганием, где нашел его спаситель, из какого кошмара забрал в новую, счастливую жизнь. Акасуна подобрал его несовершеннолетним мальчишкой-калекой в безумствующий зимний буран... Никто в ту ночь не слышал и не захотел бы слышать тихую и озябшую трель старой дудочки-флейты, которая составляла все его средство на жизнь, весь заработок. Дейдара помнил, как умирал уже, укрытый снегом. И в полуобморочном состоянии околевшие губы продолжали обхватывать тонкое древко, выдувая из него последние ноты. Сасори стоял тогда над ним, молча и недвижно, спиной к колючей метели, заслонив своей черной тенью свет из тусклых бойниц древней кирхи. Стоял над ним, глядя в упор, до тех пор, пока Дейдара, не кончив свою судорожную игру, просто не упал лицом в снег... Очнулся он уже в поместье. И тогда точно такое же тепло, как сейчас, обступало со всех сторон, грело, защищало, не понятно, за какие заслуги пред Богом или Дьяволом. На миг раскрыв глаза, юноша едва слышно выдохнул, опуская голову, почтительным прерывистым дыханием проведя едва ощутимую дорожку по мускулистой руке того, кто когда-то спас ему жизнь, тут же ощутив его родной, всегда чуть терпкий и сладкий запах, затем вновь погрузившись в забытье. ...Он стал работать у нового хозяина. Так вышло само... Увидев, что найденный зимой мальчик уже весной стал похож на здорового подростка, Акасуна велел предложить ему какие-то обязанности. Дейдару сразу же допустили к самому запретному, практически в покои владельца дома. Тогда они впервые переспали, и Дейдара лишился своей девственности раз и навсегда. А потом он сумел завоевать сердце неприступного мужчины-зверя. Дей сильно полюбил его... Полюбил сразу же и без оглядки, как умеют только героини и герои сказок о прекрасных принцах. Любить его было так хорошо... Что любые представления о иной жизни просто растаяли, исчезли со временем. Акасуна заботился о нем. Он следил, чтобы Дейдара ел, чтобы спал - днем, если до этого был всю ночь в спальне Сасори. Он велел ему отрастить волосы как можно ниже и расчесывал их, иногда проводя по часу за сим занятием. Однажды он узнал, что кухонный кот Хируко разбил кружку, предназначенную в общей столовой Дею, и тогда подарил ему набор из такого стекла, в котором чай мог не остывать очень долго, и имел просто потрясающий вкус. Оно было дорогим, это всегда было заметно по узорчатым граням, по качеству стаканчика и резной подставки. А еще один раз случилось так, что Дейдара порезался о ржавый гвоздь, торчащий из края ветхой полки в большом заросшем саду. Тсукури улыбнулся, жмурясь счастливо. Он никогда не забудет тот день, когда сам Сасори вышел в этот темный, вечно сырой сад с целым чемоданом инструментов, и своими руками за пару часов не только сменил старые полки на новые, но и обрезал огромные ветви шипастых роз, прорубив в глубь их зарослей целую беседку... Нет, Акасуна не был злым или плохим. Он был хорошим. Он любил его. Это однозначно. ...Но самой большой и жирной точкой в бесконечной благодарности Дейдары был стальной протез, вживленный прямо в кость вместо коленной чашечки правой ноги... Он должен был оставаться инвалидом всю жизнь. Где было выходцу из трущоб найти деньги на самых лучших хирургов современности?.. Кто стал бы возить его по разным городам и больницам, упорно, молча, решительно, месяц за месяцем? Кто бы еще мог сотворить это чудо, которое невозможно окупить? И ведь самым смешным казалась Дейдаре жалость иных случайных людей. Они наивно полагали, что бедняжку-парня обязали на всю жизнь, посадили в золотую клетку, взяли в рабство... Теперь уже не улыбка, а торжествующий хитрый оскал заиграл на порванных, искусанных губах юноши, из-под треснувшей кожи которых вновь проступили капельки крови. В его памяти, в его, Дейдары, лично хранился номер банковского счета. Принадлежащий только одному ему, заверенный абсолютно юридически. Лишь пожелай - и уже завтра утром он был бы на другом континенте, вдали от своего любимого человека. "Что за глупости же иногда приходят в чужую голову, да еще и мою засоряют..." Блондин поморщился, прогоняя бредовые наваждения прочь. Он почти панически распахнул глаза, до зеленых пятен перед ними всматриваясь в очертания лица Сасори в темноте. Его грубая рука была тут, на ребрах, давая дышать лишь понемножку... - Я тебя люблю, - прошептал юноша в звенящую тишь спальни, одновременно переполненный огнем чувств, но и боящийся потревожить своего господина. - Я люблю тебя, Акасуна Сасори, и я тебя никогда не оставлю одного...