Висмут

      Это был один из таких вечеров, когда ничего не происходит, когда время можно посвятить хобби, книгам, чаю или же разговорам с близкими. Если бы мы, подобно голубю, могли пролететь вокруг дома и присесть на козырьки некоторых окон, то именно эти домашние минутки мы бы и заметили. На пятом этаже в самом крайнем окне пожилая женщина с добрым лицом хлопотала на кухне, попутно успевая поглядывать на экран телевизора. Этажом ниже в противоположной части дома девочка приклеивает на окно снежинки, и, если бы мы всё-таки были голубем и присели к ней на козырёк, она бы нам точно помахала и, как я думаю, принесла ломоть свежего хлеба. На втором этаже в четвёртом окне слева мужчина в больших круглых очках усердно пытается починить старый радиоприёмник. В соседнем окне от мужчины в больших круглых очках молодая семья, укутавшись в плед и поставив рядом стул, на который составили кружки с ароматным чаем и печенье, смотрит романтическую комедию. Все окна похожи, для обычного прохожего их и вовсе не существует, но каждое окно таит за собой свою историю.       Окно со старой деревянной рамой с кое-где облупившейся темно-зелёной краской приветливо мигало и «улыбалось» сеткой гирлянд. Оно скрывало за собой небольшую, но просторную комнатку, в которой в кресле и на пушистом ковре расположились две фигуры.       - Деда, а это откуда? – мальчик протянул старику одну из фотокарточек из коробки.       - О, это из Одессы. Чудесный город Одесса! Меня как-то отправили туда в командировку, и мы с твоей бабушкой прожили там целых два года.       Перед креслом стояла обувная коробка, в которой Макар Филимонович хранил старые фотографии, календари и открытки. Все они сейчас были рассыпаны по ковру и пестрели разнообразными картинками. Маленький Сёмка выхватывал самую яркую и красивую картинку и подолгу её рассматривал, а за тем подавал деду чтобы услышать очередную историю о его путешествиях.       - Здравствуй, дорогая жена. Потерял рукавицу и порвал носок. Скучаю по дому! Как у вас дела? Передай Висмуту, что я скоро вернусь и заберу своё кресло. – Сёмка прочитал это на очередной открытке, выхваченной из толпы. – Деда, а кто такой Висмут?       - Висмут-то? Это мой старинный приятель. – старик тепло улыбнулся, погружаясь в воспоминания, и в этот момент его лицо будто бы помолодело лет на двадцать. – Мы познакомились с ним в конце осени, он тогда был еще совсем крохой, всё скулил и прижимался ко мне, пока я нёс его домой. Чистокровный немецкий боксёр старой масти с рыжим окрасом шерсти. Красивейший в своей породе. Я помню каждый день, проведенный с ним будто бы это было вчера. Сколько мы с ним пережили, Сёмка!       Моя жизнь никогда не была тихой, а с его появлением она и вовсе потеряла покой. С первого дня он облюбовал место у балкона, там и расположилась его постилка. Еще одно покрывало для него легло в журнальный столик. В коридоре стелить не стал, он сразу дал понять, что там его «прохладительная резиденция». Диван так же оказался в его власти, и даже моё кресло перестало быть только моим. Висмут везде навёл свои порядки, он держал в страхе всё в квартире. Пришлось спрятать всё, что было на уровне его роста и до чего можно было допрыгнуть. Вход в одну из комнат был перекрыт большим раскладным столом, и это была единственная вещь в доме, которую он не мог победить. Он одолел даже дверь, которую поставили через несколько лет во время ремонта, но не тот стол!       Я помню, как мы первый раз вышли на улицу. Уже началась зима, и весь двор был покрыт белыми белушками. Это мы с тобой знаем, что они из себя представляют и как называются, а представь себе мордочку трёхмесячного щенка! Он обнюхивал их, пытаясь понять, что же это и вспомнить не встречал ли он этого дома, кусал их, прыгал, важно вышагивал, делая вид что не замечает их. Так Висмут познакомился со снегом и подружился с ним навсегда.       Когда он впервые увидел речку, впал в ступор. Было очень жарко, а тут столько воды для одного маленького Висмута! Когда мы уходили, река, как мне тогда показалось, обмельчала раза в два, а Висмут по пути домой то и дело останавливался чтобы от неё избавиться. Но перед этим он успел меня до смерти напугать. В том месте, куда мы пришли, был небольшой мост на другой берег. Мост старый, под ним скрывается явно не одна опасная железка, а уровень воды в тот день, как на зло, был высокий. Он купался и подплыл слишком близко к мосту, течение там гораздо сильнее и его подхватило. Я бегом к нему. У него глазёнки испуганные - испуганные, гребёт, а толку нет. Не успеваю. Он заплывает под мост. Я на другую сторону. Выплывает. Я его только дёрг за ошейник. Крутится вокруг меня испуганный, но счастливый. Так Висмут прибавил мне седых волос.       Когда беда какая случится, я всегда к нему. Так и так, Висмут, выручай, дружище! Он посмотрит на меня, выслушает да уляжется рядом, а ко мне сразу столько идей слетается! Замечательный пёс был. Горе ли, радость, он всё понимает. Бывало прижмётся боком и на душе сразу легче и светлее становится.       Мы ж, знаешь, как с ним играли! Вся округа собиралась посмотреть на эдакого поскакушку. Видел бы ты, как он за шариком прыгал! Как бутылку по двору гонял! Как палку отыщет больше себя размером и носится с нею, крутит всяко разно! А как он водяные брызги и снежинки ловил! Мы порой так заиграемся с ним, он изведётся весь, скачет, рычит, кусается, люди уж поначалу пугались, думали спасать меня надо, а потом привыкли и других успокаивали: «это они играют так!». На всём белом свете такого пса не найдёшь.       А как шерсть-то у него на солнце мерцала. Загляденье! Позовёшь его к себе, он несётся с другого конца двора, сверкает как янтарь, а уши с щеками так и летают, подбежит и ещё слюни о тебя вытрет! Чудо, а не пёс.       Крупный он у меня вырос. Я на него щенка смотрел, думал, что большой, а как он повзрослел, так я понял, что большой он сейчас, тогда вообще с копеечку был. И кому ни скажу, ни за что не верили, что такой кабанчик как услышит гром или фейерверк, так ко мне несется или под стол мой прячется. А если на улице это случится, беда. Он же все свои мышцы активирует и гребёт скорее к дому. Не удержишь! Силушки-то у него хоть отбавляй. Крепкий. Ел всё подряд, все витамины у него были. Если что взял из еды, съесть в одиночку не надейся! Тогда мне яблоки крохотными такими казались, распробовать не успеешь, оно уже закончилось, а сейчас-то…       И какой он важный он у меня был. В семье души не чаял, как и мы в нём, а чужих не подпускал. Хороший охранник был. Он ж людям чаще злым да страшным казался, это я на него как на щенка всё время смотрел, для меня он был добрейшим в мире. Да, мы и ругались с ним и спорили, но настоящую дружбу никуда не денешь.       У него любимое место в доме было – балкон. Он сядет там и смотрит на улицу. У него в эти моменты такой взгляд становился… задумчивый и печальный. Я всё смотрел на него и пытался понять, о чём же он задумался так. Сколько лет прошло, а я так и не понял.       Замечательный друг у меня был. Ему ж не важно кто ты, и что о тебе другие думают, рядом будь, и это главное. Я как уеду, он скучал всегда ужасно. А домой приедешь, он вокруг тебя змейкой вьётся. Пытается хвостом вилять, а хвоста-то и нет почти, так он сам весь и вихляется. Счастливый – счастливый. Язык через плечо. Даже если просто в подъезд за газетами выбежал, он тебя всё равно встретит будто бы неделю не виделись.       А как храпел этот комочек! Из другой комнаты слышно было! Лежишь ночью, а рядом с тобой такой сопелка. Проснётся, пройдёт по дому, и сразу в тишине раздается клацанье когтей по полу. Отойдешь на кухню, возвращаешься, а он уже на твоей подушке посапывает. Делать нечего, у него в лапах устраиваешься, а он так громко недовольно сопеть ещё иногда начинает!       Сядешь обедать, он под локтем пролезет и носом к столу тянется. Ногу свесишь, он и под ней пролезет, и над ней пролезет, и ухо об неё почешет. А как за фонариком он бегал! Включишь игрушку какую говорящую, он сразу к ней, нужно же проверить, кто там разговаривает в его доме. А на колени как залазить любил. Большой, передними лапами заползёт и уже радость. Всего оближет… - Макар Филимонович всё говорил, говорил, говорил. Он так глубоко погрузился в воспоминания, что даже не заметил, как Сёмка поднялся и тихонько вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.