Три встречи

Свистящий, крепкий ветер подняли меха, и взметнулось алое пламя чуть ли не до потолка каменного жилища, осветив металл в углу, готовые и искусные изделия на столе, наковальню с покоящимся молотом и заготовкой меча и два лица – медноволосого кузнеца, спокойного, привыкшего к буйству пламени, и черноволосого юноши, что проницательным взглядом сосредоточенно наблюдал за движениями Махтана. Феанаро пристально наблюдал за тем, как под опытными руками, привычными к этой работе, металл сначала превращается в сгусток пламенного цвета, как потом молот придаёт ему нужные очертания, отбивая искры, что затухали, не упав ещё на пол, как бледнел металл… Много дней провёл наречённый Куруфинвэ, наблюдая за работой Махтана, постепенно запоминая, что к чему, пока в один день в кузницу не прокралась тихими шажками нежданная гостья – Нерданэль. Что-то шепнув отцу, она едва заметным подобием улыбки одарила Феанаро, будто извиняясь за вмешательство в столь важные дела, и, пристально, чуть со смущением посмотрев на Феанаро, удалилась, легко ступая, и на прощание в свете алого пламени медью сверкнули её волосы. И тихо, поначалу совсем незаметно разгорелось пламя их любви, в отличие от быстро вспыхивающего и уменьшающегося пламени в кузнице. Несколько встреч прошли в обмене заинтересованными взглядами, когда Нерданэль стала чаще захаживать в кузницу под всякими пустыми предлогами – Махтан на это лишь усмехался, продолжая ковать оружие. Феанаро всегда ясно и пронзительно смотрел на неё, а она отвечала не менее твёрдым взглядом, но, быть может, чуть смиренным. Чаще они стали встречаться и говорить вне кузницы – с упоением слушались девушкой истории Феанаро. Вскоре и смех стал пробегать в их речах… И окончательно разгорелось пламя любви в сердце Нерданэль от пламени Феанаро. А он долго не медлил – через несколько дней, подарив девушке самые прекрасные самоцветы, созданные его руками, он предложил дочери Махтана-кузнеца стать его женой… Нерданэль стояла, прислонившись к столпу врат Тириона, вздымающихся к чёрному небу, в котором слабо мерцали творения Варды. Слабо веял ветерок, отогнавший туманы и испарения смерти. Прохладно. Нерданэль зябко обняла себя за плечи и посмотрела на городские дома. Скоро оттуда выйдет Феанаро. Эру, почему он давно не прислушивается к словам жены? Почему его дух горит столь сильно, будто скоро сожжёт его? Нерданэль и не заметила, как принялась теребить кончики медно-рыжих волос, которые когда-то – О, Эру! как это было давно! – любил гладить Феанаро. Взор мягких и проницательных глаз обратился внутрь её, к душе, что услужливо показывала воспоминания, такие радостные и такие горькие одновременно! Нерданэль любит Феанаро. И бесполезно говорить что-то против. Да только пламя, что равномерно разгоралось после их встречи, достигло своего пика с рождением четвёртого сына, а потом пошло на убыль, оставив через много-много лет тлеющие головешки, обернувшиеся отчуждением… Вынужденным отчуждением. Она не понимала поступков Феанаро. Не понимала, почему он отказался отдать Сильмарилы Йаванне? Зачем поссорился с братьями? Почему не просил прощения у Манвэ Сулимо? И, наконец, зачем ему нужен этот уход, связанный с ужасающей клятвой? Нерданэль, хоть и была Мудрой, не могла понять всех мыслей Феанаро. Давно, давно не говорили они по душам! Показались во тьме высокие шлемы с гребнями. Впереди нолдоров важно ступал Феанаро, чей взгляд пронзительно-ясно взирал за край города, смотрел в будущее, отчего-то кажущееся ему полным побед. «Тверда твоя воля, не согнуть мне её, не увещевать!» - горько подумала Нерданэль, выходя навстречу супругу, которому волей-неволей пришлось замедлить движение у врат – чтобы отставшие подошли к ним. Мелькали в толпе лица сыновей – жестокий! Даже одного не оставил матери, забрав всех с собой, обрекая на погибель. Или же на бессмертную славу? - Нерданэль, что ты здесь делаешь в такой час? – спросил он, подходя к супруге после нескольких минут колебаний. - Ты всё решил для себя, да? – тихо спросила Нерданэль, подойдя к нему близко-близко, что Феанаро практически дышал ей в макушку. - А ты сожалеешь, что я ухожу? – резкий вопрос ножом вошёл в сердце. - Нет, - не поднимая глаз, смотря на потрескавшуюся землю под ногами, решительно заявила она. – Между нами долгое время уже холод. Скажи мне, что тебя ведёт… туда? – не выдержав, она всё же взглянула с глаза Феанаро, что не ответил. – Ты стал жесток. Нерданэль думалось, что лучше бы они действительно стали друг другу безразличны! - Скажи, почему ты не хочешь идти за мной? – прозвучал вопрос, в который закрался практически неслышный укор. - Я не давала этой клятвы и не дам, - непреклонно ответила Нерданэль, отступая на шаг от мужа. - Алатариэль тоже не давала клятвы, - поджал губы Феанаро, который сказанное женой явно не считал за вескую причину. - Но я не Алатариэль! И я не разделяю твоего душевного пламени. Скажи, ведь ты идёшь не только за Сильмарилами? Ты ведь хочешь ложной свободы, новых земель? – вскинув голову и выпрямившись, спросила Нерданэль, не обращая внимания, что служит причиной задержки, что нолдор уже не могут дождаться ухода и недовольно гудят на всю округу. - Считай, как пожелаешь. С новой волной гудения Феанор ушёл от Нерданэль в гудящую толпу, где звенело оружие. Эльфийка гордо смотрела ему вслед. Что ж, здесь разошлись их принципы, здесь новая дорога у каждого из них. И ей жаль лишь того, что вместе с ним уходят все сыновья, что все они, скорее всего, сгинут… В воцарившейся тишине затрубил рог, и Нерданэль вздрогнула, наблюдая, как войско выходит через врата Тириона, как принесли послание от Манвэ… А угольки любви блестели слезами огня. О Феанор! Не стоило тебе любить Нерданэль Мудрую. Слишком сильно вы похожи характерами, и именно той чертой, что сделает какую угодно любовь несчастливой – твёрдой, непреклонной в решениях волей. Но знал бы Феанаро, что не только разногласия заставили Нерданэль остаться в Тирионе… Знал бы он, что остаётся супруга его в городе, лелея веру, что всё-таки любимый вернётся, и тогда она попросит Манвэ простить его. Верила Нерданэль, что Сулимо будет благосклонен и простит Феанаро. Грустная, едва заметная усмешка прокралась в лицо эльфийки. Феанаро бы не простил её, скажи она ему эту маленькую тайну своего сердца… Текли года скорбей и радостей, поражений и побед, а иногда бывали годы равнодушия в сердце Нерданэль. Но тут пронеслись над Валинором будоражащие вести: грядёт великая битва, в которой Турин поразит Моргота, после чего Феанаро отдаст Йаванне Сильмарилы… Нерданэль вести столь добрые для всей Арды дальше не слушала. Чёрные угольки, оставшиеся на сердце, снова запылали небольшими огненными искорками. Феанаро вернётся. Может ли быть, что с ним придут и все их дети? Как хотелось в это верить! Прошла и битва, свершившаяся так, как предрекалось – Моргот пал с Гуртангом в сердце, а Сильмарилы извлеклись из земли, неба и моря, и вся Арда готовилась к обновлению. А Нерданэль ждала Феанаро. Куда идти, она не знала – всё сущее пришло в радостное движение, всё бегало, торжествовало, и в этом радостном хаосе не представлялось возможным что-либо узнать. Все лелеют в сердцах победу, воспевая славных воинов, а эльфийке всё грустно. И уже грусть шепчет, туша возродившуюся любовь, что он забыл о ней, что не вернётся… Конечно, так и будет. Расстались ведь они чужими друг другу… Открылась дверь в зал, и Нерданэль обернулась, отвернувшись от окна, через которое наблюдала за движением жизни. А он всё-таки пришёл. Вот он, Феанаро. - С возвращением, - сдержанно сказала Нерданэль, нежно улыбнувшись. А он просто ласково заглянул в её глаза. Смогут ли они жить душа в душу, без этих отчуждений?.. Время покажет…