"Тирлим-бом-бом"

— Тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом, клянусь своим дурацким лбом… Мелодию этой песенки Тиф меняет на ходу, не допуская ни единой фальшивой ноты: в отличие от остальных внебрачных дочек богатых родителей, Тиф действительно занималась вокалом и ставила себе голос. Она с детства любила петь и танцевать, а когда Тиф поступила в школу телевидения и радиовещания, то развивала свои навыки с утроенным старанием. А ещё — подтягивала отстающих девочек из малообеспеченных семей, давала ценные и разумные советы, и никогда не подставляла других ради собственной выгоды. — Боже, да зачем мне это, — как-то раз рассмеялась она, когда её одногруппница, напряженная и агрессивная девушка из провинции, предположила, что та просто хочет устранить конкурентку, а не поставить ей произношение. — Я всё равно не буду заниматься новостями, мне это даром не надо. Я просто хотела тебе помочь, вот и всё. И Тиф помогала. Не всем, на шею себе не сажала; хотя, впрочем, находились люди, которые злоупотребляли её доверием, и Тиф это несомненно расстраивало, но она была слишком оптимистична, чтобы позволить обиде притупить её веру в жизнь. На серьезное предательство люди всё-таки не шли: уж слишком могущественным был отец Тиф, Винсенто Сантос, замминистра по вопросам национальной безопасности. Такой лучше не переходить дорогу; к тому же она безобидна — милая девушка, щебечущая птичка, бескорыстная, дружелюбная и до нелепого самоотверженная. Хорошая будущая жена какого-нибудь председателя парламента. К тому же достаточно красивая для того, чтобы быть медийным лицом: хрупкая, юркая, подвижная, с красивыми чёрными кудрями, крупными зелёными глазами и французским очарованием не то Одри Тоту, не то Одри Хепбёрн. Она хотела стать ведущей детской передачи: хорошее дело, к тому же удивительно не амбициозное для девушек её круга. Конечно, это принесёт какую-то популярность, но не сказать, чтобы слишком большую, а девушки из её общества обычно не размениваются на мелочи. К тому же дети её любили больше. Тиф была ужасно обаятельной. К раздражению директора программы «Сказка перед школой», она частенько не учила сценарий и импровизировала, но, к его радости и удовлетворению, она практически не совершала никаких серьезных промахов, к тому же значительно повышала рейтинг программы. Она приходила всегда вовремя, активно участвовала в продвижении и рекламной кампании «Сказки перед школой», работала вместе с художниками-постановщиками и декораторами над оформлением будущих выпусков, и даже помогала операторам в настройке камер. Фактически «Сказка перед школой» была её детищем, и постепенно Тиф стала главным режиссёром программы, к радости съемочной группы. — Мисс Сантос просто прекрасная! — восхищенно делились впечатлениями стажёрки факультета театра кукол, которых приглашали в «Сказку перед школой» для прохождения практики. — Она такая чудесная! Тиф очень смущалась этих восторгов и просила называть себя по имени — ведь она всего-то лет на пять старше тех девочек, которые к ней приходят. — Тирлим-бом-бом… Тэк начался внезапно. Это было похоже на истерию с Эболой в начале двухтысячных: просто вдруг неожиданно весь мир проснулся, вспомнив, что у него есть такая болезнь, и что она распространяется за пределы мадагаскарских портов. Только тут всё было куда хуже: никто не знал, где возник очаг заражения, просто в один день люди из разных стран проснулись с фиолетовыми опухолями на теле, больше похожими на маленькие экзотические сливы. За несколько дней они покрывали всё тело больного, а потом он умирал. У трупа порой сами по себе двигались руки и ноги: никто не знал, почему так, хотя врачи предполагали, что всё дело в необыкновенной активности этого заражения, который был не инфекцией, но чем-то вроде грибка. Но никто не мог сказать об этом наверняка: на предположения не оставалось времени, но для рабочей гипотезы не хватало данных. Когда тэк выкосил четверть населения Земли, все заговорили о Тиффани Сантос. Тиф организовала в своём доме общество для защиты сирот, чьи родители погибли от тэка. Тиф храбро входила в дома, зараженные тэком, и успокаивала детей, пока медицинская бригада забирала больных. Тиф собственноручно срезала опухоли и выдавливала из них гнойный сок, порой даже не используя перчатки. Тиф забирала детей к себе домой и очень внимательно следила за их здоровьем и состоянием, не скупясь ни на игрушки, ни на психологическую помощь (которая, впрочем, не помогала: дети замыкались, начинали вести себя грубо и дерзко, и лишь присутствие Тиф успокаивало их). Наконец, Тиф была единственной звездой на ТВ, которой верили куда охотнее, чем новостям. — Мы должны объединиться, — говорили политики. — Мы должны противостоять болезни и дать отпор вирусу. Мы справимся с этим, и мы гарантируем вам, что всё будет как прежде! Во время этих речей люди видели, как на коже их соседа вскакивали фиолетовые болячки, и никакие призывы к объединению не могли помочь тому несчастному, вокруг которого моментально возникало пустое пространство. — Самое главное в это сложное время — не забывать о своих детях, — говорила Тиф. — Мистер Лисичка и тётушка Свин научились сегодня тому, что в любой опасной ситуации в первую очередь надо спасать детей. Дети — это ваше будущее, господа родители, и нам нужно во что бы то ни стало защитить это будущее от ужасов настоящего! И сотни тысяч родителей перед экраном обнимали своих детей, с благоговением и уважением глядя на светлое и лучащееся решимостью лицо Тиффани Сантос. Никто не верит общим фразам про объединение и сплоченность людей перед ударами судьбы, особенно когда правительство не предоставляет необходимую медицинскую помощь и не даёт никаких объяснений происходящему, но любой родитель захочет защитить своего ребёнка — и поддержит того, кто предлагает ему это сделать. — …клянусь своим дурацким лбом… Что там дальше в тексте? Надо же, забыла. Ничего, потом вспомнит — после собрания, когда появится время. Кто бы мог подумать, Тиф избрали в парламент. Так странно, она ведь никогда не проявляла никаких политических амбиций: разбиралась в политике только потому, что её отец замминистра. Бедный папа, он умер буквально за три дня до начала массового заражения. Поэтому Тиф ужасно не любит май: он у неё ассоциируется с плохими вещами. Но плохим вещам всегда приходит конец. Тиф говорила, что выживут только дети, и что поэтому к ним нужно относиться ответственнее и заботливее. Это была слишком рисковая фраза для ТВ, но её оставили — и в тот же самый день доктор Мадонна Пэстиленс (ну и имячко!) открыла, что вирус не распространяется на детей. Эта информация в итоге дала ключ ученым для разработки вакцины против болезни (впрочем, безрезультатной, так как лекарство не прошло все стадии клинических испытаний и сохраняло свои свойства слишком короткое время, плюс не способно излечить уже зараженных людей; но это единственный способ хоть как-то предохранить себя от болезни), а Тиф… Что ж, оказывается, Тиф была абсолютно права, и единичные возражения против такой радикальной формулировки потонули во всеобщих возгласах обожания и требований сделать Тиф народным лидером. Что ж, Тиф действительно не стремилась к этому. Но почему бы и нет, раз народ этого хочет? Для первого официального выступления она решила не менять свой образ: дети запомнили её хрупкой девушкой в изумительном платье зелёного цвета, с длинными серьгами-перьями и украшениями в волосах — зачем менять их представления о себе? Уже достаточно серьезных взрослых дядек и тёток в бесцветных костюмах: пусть будет хоть кто-то яркий и волшебный, чтобы отвлекать от ужасов, творящихся вокруг. К тому же Тиф ужасно не любила деловые костюмы: она в них чувствовала себя скованно, как рыба в фольге. Кто вообще их может носить? А платья — это женственно и очаровательно. Краситься? Точно так же: её будут снимать на камеры, а они чувствительны к человеческим лицам. Да и зачем выглядеть проще? Дети называют её волшебницей и феей, и Тиф не хочет разрушать их веру в её необыкновенное происхождение. В конце концов, она всё ещё ведущая милого детского шоу, а не политик… Ох, столько ответственности, столько дел. Но это так замечательно, что люди любят её даже в такое страшное время. Сиротки, живущие в доме Тиф, помогают ей по мелочи: они самоотверженно влюблены в неё и поддерживают в любых начинаниях. Именно их бескорыстная самоотверженность и искренность навели Тиф на мысль, что всё происходящее не просто так. Что это вовсе не внезапная катастрофа или ужасная напасть: это наказание людям за то, какими они стали. Хорошие друзья Тиф не умерли, зато та девушка, которая сомневалась в искренности её намерений, а затем подставила, пала одной из первых жертв тэка; не умерло ни одного ребёночка, зато умерло куча взрослых, которые, как по секрету рассказывали ей детишки, были плохими родителями — наказывали их, порой били или вели себя плохо по отношению к другим. — Отец выкинул моего щенка на улицу, когда тот написал ему на ковёр, — рассказывала семилетняя Сэнди. — Я потом искала его, но не нашла. Он, впрочем, тоже помогал мне в поисках, но я его так и не простила за это. Мне было так плохо, Тиф! — Мама изменяла папе, — нехотя признался десятилетний Чарли, милый лобастый мальчик. — Я как-то раз случайно зашёл к ней в комнату, а она там голая с мужчиной. Я сразу вышел и притворился, что ничего не видел. Я до сих пор это хорошенько помню. — Они заставляли меня мыть посуду, — хныкала Розмари. — А я до раковины не дотягиваюсь, а они требовали, чтобы я подвигала туда стул! Тиф слушала эти рассказы, ахала, гладила малышей по голове и искренне сочувствовала им. Конечно, её сиротки, «птенчики», как она их сама называла, любили своих родителей, и после непременно говорили, как они скучают по ним. Разумеется, скучают, любой ребёночек любит своих маму и папу; но разве не это ли подтверждение мысли, что умирают только плохие? Те, кто вёл себя грубо с другими, кто обманывал, был жесток, пользовался своей силой, а ещё — чьё сердце навсегда лишилось искренности и невинности? Вот почему ученые не могут найти способа борьбы с этим вирусом: дело вовсе не в эритроцитах или чем-то подобном, а в том, что не увидишь никакими микроскопами, не пересадишь от одного к другому, не получишь искусственным путём. Детская непорочность — вот что точно спасёт этот мир. Тиф улыбнулась своему отражению: если её любят дети, если её не берёт этот гадкий тэк, если она стала символом надежды для всех этих несчастных людей, значит, она хорошая. Значит, она сможет спасти всех, кто этого заслуживает. А плохих людей и не жалко. — Тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом…