Научи меня любить

      POV Катя       Мы с Егором подъехали к офису и решили посидеть на улице на лавочке и подождать Мишу. Потому что подниматься к Меладзе я не хотела. Только я присела на лавочку, как Егору пришло какое-то сообщение на телефон, и вдруг он хватает меня за руку и буквально тащит в офис.       — Боже мой, Крид, что произошло? — спросила я, чуть не врезавшись в дверь.       — Миша написала, что там Киоссе залетел в кабинет, показывает Меладзе твои справку и записку. Он сейчас в таком состоянии, что может что-нибудь натворить. Кать, его нужно остановить.       — Чёрт возьми, — выругалась я и побежала по лестнице на седьмой этаж. — Киоссе, идиот!       — Дурочка, тут лифт есть, не беги так! — кричал мне вслед Егор, но я его не слушала, я бежала по лестнице к этому чёртову кабинету. Боже мой, Никита реально может что-то сделать. Это я виновата. Зачем я ему оставила эту чертову записку?       Я добежала до этой двери. Егор где-то сзади мчался за мной по лестнице. Я открываю дверь и следующее, что вижу, как все, ошарашенные, сидят на диванах. Костя испуганно вжался в своё кожаное кресло, а Киоссе наставлял на него пистолет, с ненавистью смотря в глаза.       — Боже мой, Киоссе, ты чего творишь? — произнесла я, и Никита обернулся на мой голос. — Не делай глупостей, убери пистолет.       Парень усмехнулся и покачал головой, вновь уставившись на Костю.       — Нет, — ответил он, — он должен заплатить за все страдания, которые причинил нам, начиная с конца 2015 года. Сегодня просто была последняя капля.       — Никита, пожалуйста…       — Я не могу все просто так оставить, Кать! Он столько всего сделал… Он разрушил наши с тобой отношения. Я изменил тебе с его подачки, он дурманил меня чем-то. Я отказался от тебя, от нашего ребенка. Я столько всего натворил, и все из-за него!       Я слушала Никиту… Это всё Меладзе. Это его проделки. Дурманил Ника, подсылал девчонок… Миша с Егором были правы. Да как же Меладзе мог… Этот человек испортил нам жизнь с Никитой, а теперь он смотрит на меня каким-то умоляющим взглядом, потому что понимает, что я могу остановить Ника, только я. Я была бы рада, чтобы Костя мучился, но не таким способом, тогда плохо будет и Киоссе.       — Ник, убери, пожалуйста, пистолет, — я подошла к парню сзади и положила руки на его напряженные плечи. Он был очень сосредоточен и серьёзно настроен. Рука сжимала заряженный пистолет, а взгляд, пропитанный ненавистью, направлен на Костю. — Ты убьёшь его…, но это не решит ничего, тебе самому будет ещё хуже. Киса, остановись.       Миша уже начала плакать и спряталась в объятиях Егора, так как думала, что рука Ника вот-вот дрогнет и палец нажмёт на курок. Тёма и Толик тоже подошли к своим девушкам и обнимали их. А я всё боялась, что Никита не будет слушать меня и сделает то, что задумал.       — Мне уже не будет хуже, Кать. Я потерял всё из-за него. Тебя. Нашего ребенка. Уважение к самому себе. Интерес к жизни. Себя. У меня не осталось ничего уже, пойми.       — Какой же ты дурачок, — улыбнулась я, обняв его за талию со спины. — Не потерял ты меня… У тебя есть я… Есть семья, друзья, поклонники, любимое дело, музыка. Ты понимаешь, что ты, если выстрелишь, попадёшь в тюрьму, и ты хочешь, чтобы я воспитывала нашего ребенка одна, зная, что ты страдаешь в колонии? Не глупи…       — Что? — голос Ника дрогнул, и парень опустил пистолет, удивлённо посмотрев на меня. — Ребёнок? — он положил руку на мой живот и улыбнулся. — Но… как… Ты не сделала аборт?       — Неужели ты думаешь, что я бы смогла убить плод нашей любви под моим сердцем? Это твоя частичка во мне, я не посмела поднять руку на нашего малыша.       — Боже мой, девочка моя, прости меня, — Киоссе крепко прижал меня к себе и шептал на ухо свои извинения. — Катя, прости меня за всё. Я не верил тебе… Я виноват в каждой твоей слезинке. Прости за чёртовы подозрения, я идиот. Катюша, прости меня… — он упал на колени и прижался щекой к моему животу. — Прости.       — Киса, поднимайся, пожалуйста, — я дернула его за руку, и он поднялся. — Я простила тебя, давно простила. Я не могу обижаться на человека, которого люблю и благодаря которому скоро стану мамой. — Катюша… Я так тебя люблю, — Никита поцеловал меня в губы, обхватив моё лицо ладонями. Я услышала, как раздались восторженные возгласы наших друзей и их аплодисменты. Но мне сейчас было всё равно, что происходит в этом кабинете. Я настолько соскучилась по этим нежным рукам и губам.       — Ну что, горько, что ли?! — закричал Цой. Все начали вслед за Анатолем кричать нам «Горько». А Меладзе просто сидел также в своем кресле и понимал, что нашу любовь с Ником ему отныне никак не сломить. Его планы рухнули, а ведь несколько минут назад он думал, что победа за ним, что он разрушил наши отношения с Кисой и испортил наши судьбы, но теперь он понял, что он в провале.       Всё-таки мы с Никитой оторвались друг от друга и посмотрели на наших друзей, уже светящихся счастьем.       — Так, ну с ними всё понятно, у них любовь, дети, семья, все дела, — махнул на нас рукой Крид, улыбнувшись, — а что с тобой мы будем делать? — склонив голову набок, спросил он у Меладзе.       — Понять и простить, — улыбнулся продюсер, ответив Егору.       — Ах ты тварь, — прошипел Киоссе и чуть ли не бросился к Меладзе, но я его остановила, крепко схватив за руку.       — Никита… не надо. Он этого не стоит.       — Мне кажется, есть выход, — произнесла Кожевникова. — Мы пишем одну очень замечательную бумагу насчёт всего, что вытворял Костя. Собираем подписи наших групп, девчонок, Раммчика не забудем. И эта бумага будет потом на нужном столе.       — Хорошая идея. Кто согласен? — спросила Эрика, и мы все подняли руки. Ну, конечно, кроме Константина.       — Вы понимаете, что останетесь без продюсера?       — Ой, да мы без тебя ещё лучше справимся, — махнул рукой Пиндюра. И Костя понял, что он реально попал. Теперь ему некуда бежать.       — Как будущий юрист, — добавила Аня, — обещаю вам, Константин Шотаевич, светит вам немало, поверьте.       — Ну, что же, ваша взяла, — произнес продюсер и вышел из кабинета. Пусть уходит. Один чёрт, никуда ему теперь не деться.       Наша компания из десяти человек собралась в круг и крепко обнялась.       — А теперь, Артём Викторович, прошу объяснений, — обратилась к своему парню Аня, — ты почему, зараза такая, ничего мне не сказал, что у них произошло? Ладно, Катя, она, может, боялась чего-нибудь, она дурочка юная ещё. Но ты, блин, мог сказать, что случилось с моей подругой, а?!       — Так я же обещал, что не скажу никому. Я и не сказал.       Я засмеялась с недовольного выражения лица своей подруги.       — Неважно уже, что произошло, — сказала я, — главное, что теперь всё хорошо, — и поцеловала Ника.       — А зачем ты надурила меня этой справкой и запиской? — спросил Киоссе.       — А вот теперь я даже и не знаю, зачем это сделала. Наверное, чтобы ты думал, что теперь ты свободен от меня и что я ни на что не претендую.       — Ага, видишь к чему это привело?!       — К хорошему концу, — ответила за меня Миша. — Спасибо скажи, что я Егорке позвонила, чтобы он сюда приехал, а потом смсочку написала.       — Спасибо, дорогая, — Киоссе обнял Мишу и поцеловал её в щеку. — Да если бы не ты… вообще не знаю, что бы было…