Растворяясь во снах

– Не трогай. Меч Люка Скайуокера похож на змею – опасный, спящий. Синюю змею, отравляющую фрагментами подавленных воспоминаний. – Не трогай, - сама себе повторяет Рэй. Звезды в гиперпространстве размазываются в белые полосы. Убежище Люка Скайуокера все ближе, ближе и ближе. Рэй боится прикасаться к мечу. Боится скрытой в нем силы, боится неизбежных перемен. Боится достичь конца своего путешествия. Боится перестать видеть сны. – Это первое, что он у тебя заберет, - встречает ее голос Кайло Рена в черной пустоте. – Сны. Он не материализуется, прячась где-то в туманном мраке, в темной бездне бесконечности, порожденной их совместным сном. – Может быть, меч? – недоверчиво возражает Рэй. – Зачем ему сны? Она не может понять, что чувствует, понимая, что Кайло Рен читает в ее голове куда она летит. Не может понять, делает ее это предательницей или нет. Она ведь не виновата, что в ее голове ситх. Она ведь не хочет… Он появляется рядом, и Рэй понимает, что хочет. Касаться, трогать, ощущать. Его кожа горячая и гладкая под ее пальцами, и он весь жесткий, твердый. Мышцы и кости. Рэй скользит рукой по его обнаженной груди. – Сны, - повторяет Кайло Рен. – Люк Скайуокер считает, что сны не нужны, сбивают с пути, путают. Он заберет твои сны, Рэй. Наши сны. Его руки смыкаются за ее спиной. Он прижимает ее к себе, сильно, жадно – держится за нее так, словно не хочет отпускать, отдавать Скайуокеру и джедаям. И Рэй позволяет, потому что это все не настоящее. Это все сон. Может быть, последний сон. Она хочет запомнить его таким – обнаженным, почти реальным. Кайло Реном, смотрящим на нее так, словно бы в этот момент она весь его мир, все, чего он когда-либо хотел. Не ситхом, которого надо убить. Рэй не хочет силы. Рэй хочет мира – мира в своей душе. И чтобы тот, с кем так хорошо во снах, не был в реальности врагом. – Хорошо? – дыхание Кайло Рена щекочет ее живот. Легкие прикосновения горячих губ спускаются все ниже, ниже и ниже, и ситх повторяет, хриплым, тихим шепотом. – Хорошо? Это больше, чем хорошо. Ощущения, реально-нереальные, новые, захлестывают Рэй – Рэй во сне и Рэй спящую – пронзают острой молнией, рассыпаются разрозненными искорками удовольствия по телу с каждым дерзким, дразнящим прикосновением языка. Это слишком хорошо. Где-то здесь теряются все опасения, все тревоги и страхи, все мысли, что она на грани (а может уже и за гранью) разумного, ей просто слишком-слишком хорошо с ним, чтобы бежать из этих снов. Слишком хочется быть – не одной и с ним, раскрывающим в ней новые и новые стороны, другую Рэй, Рэй, которая не обязательно одинока, не обязательно одна во всей вселенной. Ей хочется быть с ним единым целым, позволить ему создавать реальность ощущений – пусть ненастоящих, пусть выдуманных, но таких новых и таких наполняющих, делающих живой. Нужной. – Ты познаешь силу, - они лежат в темноте, прижавшись друг к другу, переплетя ноги, и ей кажется, что в его голосе какая-то странная грусть, лишняя грусть. – Скайуокер скажет, что сны для тебя опасны, ведут на темную сторону. – Как тебя? – где-то в безвременье вспыхивают искорки его воспоминаний, подавленных, вытертых воспоминаний. Дарт Вейдер, ставший призраком силы, в разуме маленького мальчика. – Сны привели тебя на темную сторону? Он смеется, и она телом чувствует его смех – ритмичные содрогания грудной клетки. – Нет, сны были до Скайуокера. Темная сторона после. Когда-нибудь ты поймешь. Нет. Ей кажется, она никогда не поймет. Ей просто хочется, чтобы понял он, чтобы он… Он отдаляется, теряясь в мутном тумане. Рэй пытается удержать его, но руки сжимают пустоту, воздух. – Не надо меня спасать, девочка, - его голос жесткий, почти злой. – Не думай, что сны дают тебе на это право. Рэй проталкивается сквозь туман, морок, навеваемый разумом ситха, прячущий, скрывающий Кайло Рена, с которым еще совсем недавно они были почти едины. – Хочешь сказать, – она тянется к силе, островку спокойствия, дремлющего внутри. Пытается подавить смятение, растерянность, обиду. – Хочешь сказать, что убьешь меня с улыбкой на губах? После… После всего, что было во снах, бывших не совсем снами. Они ведь оба знают, что это не совсем сны. Кайло Рен вдруг снова появляется – за ее спиной, в маске, с пылающим в руке мечом. – Хочешь сказать, после ты сможешь взглянуть ему в глаза? – он смеется, и снова меркнет, растворяясь, и ее захлестывают воспоминания. Робкое прикосновение (ее), перешедшее в поцелуй (его). Уверенность, прежняя, старая уверенность, что он может найти путь к свету, не потерян во мраке. И остальное, неправильное-правильное остальное, ощущения, накрывающие с головой, во сне и наяву: Кайло Рен, горячие руки, горячие губы, сбившееся дыхание и жаркая темнота безвременья. Кайло Рен, заполняющий, дополняющий ее. Он тает, ситх в черной маске, но отголоски ядовитого смеха преследуют ее сквозь сон. – Хочешь сказать, ты сможешь заглянуть в глаза Скайуокеру?