С любовью, Меда»
Беллу затрясло от негодования. Как Андромеда могла совершить такую глупость?! Ну неужели она не могла посоветоваться с сестрой, прежде чем принять такое серьезное решение? Долго ли прислать письмо? К чему такая спешка, вообще?!! Белла молча смяла пергамент в кулаке, не найдя в себе сил как-то это прокомментировать. Отец семейства смог вернуться домой только к обеду. Он с мрачным выражением на лице прочел письмо дочери и лишь тяжело вздохнул, видимо, тоже не найдя нужных слов. Трое взрослых членов семьи стали усиленно соображать, что же им делать в сложившейся ситуации. Прежде всего, было решено посоветоваться с Орионом и Вальбургой, которые уже пережили предательство Сириуса и, соответственно, имели опыт решения таких проблем. Супруги прибыли в дом родственников по первому же зову, с трудом скрывая свое удовлетворение тем фактом, что не только в их семье есть свой «урод». Выслушав стенания убитых горем родителей и изучив письмо Андромеды со всех сторон, они предложили оставить все как есть, отречься от дочери и жить так, точно ее и не было никогда. Именно таким образом они в свое время поступили с Сириусом. — Неужели ничего нельзя сделать?! — отчаянно вопрошала Друэлла, теребя в руках совершенно мокрый от слез платок. — Что тут сделаешь, — пожал Орион плечами. — Если она уже вышла замуж за магловского выродка, то все равно опозорила себя. Попытавшись вернуть ее домой силой, вы только усугубите скандал и еще сильнее опуститесь в глазах общества. Уж лучше попытайтесь замять это дело. — Да разве такое можно замять! — истерично восклицала Друэлла, с укором глядя на деверя. — Ничего, дорогая, — утешала ее Вальбурга, нарочито заботливо поглаживая невестку по спине. — Наши дети не всегда такие, как мы хотим. Что поделать. Это развращенное общество портит их, и нам, порой, не удается это предотвратить… Тем не менее, Сигнус не был намерен сдаваться. Во что бы то ни стало, он решил разыскать дочь и поговорить с ней, попробовать убедить развестись и вернуться домой. Найти ее удалось не сразу. Молодожены, опасаясь преследования, тщательно скрывали свое местонахождение. Тем не менее, девушка все же согласилась увидеться с отцом на нейтральной территории и назначила ему встречу в Косом переулке. О чем был их разговор — неизвестно, но мистер Блэк вернулся домой мрачнее тучи и сухо сообщил потрясенным жене и дочерям, что Андромеда сделала свой выбор окончательно и бесповоротно, и про нее придется забыть. Рассказывать подробности встречи он с несвойственной для себя резкостью отказался. Мать проплакала всю ночь, а на утро почувствовала сильную слабость и явные признаки недомогания. Осмотрев ее, семейный целитель диагностировал, что болезнь вызвана сильным стрессом, оставил кучу каких-то непонятных снадобий и прописал покой вкупе с постельным режимом. Сигнус два дня не отходил от постели супруги, затем заявил, что, если он немедленно не выйдет на работу, то лишится своей должности. В итоге, уход за Друэллой полностью лег на дочерей, поскольку в такой деликатной ситуации о приглашении постороннего человека в качестве сиделки не могло быть и речи. Понимая, что застряла дома на неопределенный срок, Белла отправилась к Лестрейнджам, чтобы забрать вещи. Старательно скрывая свое горе, она сообщила удивленным друзьям, что ей просто надо немного побыть дома с семьей. Ухаживать за матерью оказалось непросто. Она жутко капризничала, постоянно требовала внимания, нескончаемо причитала о своей несчастной судьбе и вероломном предательстве родной дочери, обвиняла в случившемся всех и вся, говорила, что жизнь ее кончена, и уже никогда она не сможет посмотреть людям в глаза. Через две недели этих жестоких нервных испытаний Беллатриса поняла, что если мама в ближайшее время не возьмет себя в руки и не прекратит эти представления, ей и самой понадобится врачебная помощь. Да и на Цисси, которая ужасно тяжело переживала разрушение своей семьи, уже было жалко смотреть. — Белла, это правда, что в Хогвартсе теперь все будут смеяться над нами? — как-то поинтересовалась она у старшей сестры дрожащим голосом. — Малышка, — сестра ласково обняла ее за плечи, — если хоть одна тварь посмеет показывать на тебя пальцем, я оторву ей голову и буду играть ею в квиддич вместо бладжера. Она произнесла это таким елейным голосом и, вместе с тем, столь решительно, что Цисси невольно рассмеялась. Тем временем, Белла и сама уже была на грани. В отношении матери нужно было срочно что-то решать, поскольку сестры совершенно точно не могли провести у ее постели всю оставшуюся жизнь. — Тебе нужно прогуляться, увидеться с друзьями! — упрямо настаивала она. — Что ты! — беспомощно закатив глаза, отвечала мама. — Я больше никогда не смогу появиться на людях! Что я им скажу? — У тебя есть еще две дочери, если вдруг ты забыла! — не выдержала Белла, поскольку родительница уже совершенно измотала ее своим нытьем. — Что ты имеешь в виду? — мать оскорблено поджала губы и поставила изящную чашку тонкого фарфора, из которой только что пила травяной чай, обратно на блюдце. — То, что так ты можешь и нас лишить будущего! — Что? — обиженно ахнула мама. — Как ты смеешь говорить мне такое! Разве я могу лишить вас будущего?! — Если ты больше никогда не покажешься на людях и не посмотришь своим друзьям в глаза, то что прикажешь делать нам? Тоже никогда больше не выходить из дома? — Но что я могу сделать?! — мама всплеснула руками, переходя на крик. — Попытаться сохранить лицо! Не вести себя, как проигравшая! Посмотри на тетю! Она продолжает жить, как ни в чем не бывало! И уже никто почти о ней не сплетничает! — Я, что, виновата, что не такая как Вальбурга! — взвилась мама. — Я не могу столько вынести! — А я могу?!! — закричала Беллатриса не своим голосом. — Знаешь что? Она приблизилась к матери на расстояние трех футов, и выражение ее лица было пугающим. — Если ты не возьмешь себя в руки, я тоже сбегу! И Цисси заберу с собой! Мы больше не останемся в этом сумасшедшем доме! — В сумасшедшем доме? — задохнулась мама. — Это я-то сумасшедшая?! — Ну не я же! — огрызнулась Белла, впервые в жизни потеряв всякое родительское уважение. — Да куда ты убежишь? — издевательски поинтересовалась мама. — К Лестрейнджам? Они приличные люди, ни за что не станут тебя укрывать! — А вот тоже найду себе какого-нибудь магла и выйду за него замуж! — глаза Беллатрисы безумно засверкали. — Раз уж мы все равно больше никогда не сможем посмотреть людям в глаза, то что я теряю? — Немедленно прекрати! — испуганно воскликнула мать, одним резвым движением вскакивая с постели. — Еще не все потеряно! — Правда? — издевательски переспросила Белла. — А по твоим собственным словам, хуже позора быть не может, и наш род уже обречен. Так не все ли равно, что будет со мной теперь? — Не смей так говорить! — в ужасе проговорила мама. — Я запрещаю тебе даже произносить такие вещи! Только на вас с Цисси я и надеюсь! Вы будете достойными потомками Блэков! — Как мы будем достойными потомками Блэков, если ты даже не хочешь выйти в свет и оправдаться? Какая уважающая себя чистокровная семья возьмет нас замуж?! У мамы глаза забегали, а губы задергались в попытке возразить, но нужные слова не находились. — Ничего такого не будет! — наконец выговорила она. — Никто не посмеет воротить нос от Блэков! Что бы ни случилось, едва ли в Британии найдется еще один волшебный род равный нам по статусу! Далее она громко и гордо фыркнула, схватила со стула свой халат, быстро накинула его поверх ночной рубашки и твердым решительным шагом покинула спальню. С той самой секунды постельный режим был отменен. На следующий же день миссис Блэк надела свою лучшую мантию, самые дорогие украшения и с видом величайшего достоинства отправилась к одной из своих ближайших подруг, отличавшейся особенной любовью к сплетням и пересудам, предварительно уведомив ее довольно нахальной запиской. «Дорогая, мы так давно не виделись! Загляну после обеда.С любовью, Элла»
Домой мама вернулась ближе к полуночи, с самодовольной улыбкой на лице, и всем своим видом давая понять, что побежденной себя больше не чувствует. У Беллы немного отлегло от сердца. По крайней мере, психическое и духовное состояние матери больше не вызывало у нее опасений. Все шло к тому, что подмоченную репутацию, пусть и не сразу, но удастся вернуть. Сама же Белла чувствовала себя с каждым днем все более и более подавленно. Стены родительского дома и сами по себе действовали на нее угнетающе, уже не говоря о сложившейся ситуации. Она могла бы теперь вернуться к Лестрейнджам, но категорически не хотела этого делать. Как бы храбро Белла не разговаривала с мамой и не убеждала ее вынести все испытания с достоинством, сама не могла даже помыслить о том, что кому-то расскажет о случившемся, даже лучшим друзьям. Она сама всегда так яростно выступала за чистоту крови, так презрительно относилась к полукровкам и маглорожденным, и, в конце концов, именно она убила Маландру Аллен! А теперь будет вынуждена признаться всем, что ее родная сестра оказалась предателем крови? Злопыхатели вроде Долохова будут тыкать ее этим фактом до скончания века! Конечно, она прекрасно понимала, что ей придется рано или поздно повернуться лицом к ужасной правде, но всячески пыталась отдалить этот момент и с упорством барана сидела дома, делая вид, что у нее много дел, и она даже увидеться с друзьями не может себе позволить. Те, в свою очередь, озадаченные таким странным поведением подруги, забрасывали ее обеспокоенными письмами, в ответ на которые получали лишь короткие отписки. Не выдержав неизвестности, они, наконец, решили навестить ее сами и сделали это без предупреждения, вероятно опасаясь, что могут получить отказ под очередным дурацким предлогом. Увидев на пороге три беззаботно улыбающиеся рожи, Беллатриса в некотором роде даже обрадовалась, потому что уже и сама страшно соскучилась, но не делала шагов навстречу лишь из-за своей гордости. Родителей в разгар дня дома не было (отец, как всегда, на работе, а мать считала своим долгом посещать все светские рауты и посиделки с удвоенным энтузиазмом), поэтому Белла спокойно препроводила друзей в уютную гостиную на верхнем этаже и приказала домовикам принести гостям чай. — Мрачновато тут у вас… и интерьер безвкусный, — заметил Рудольфус, с любопытством оглядывая помещение. — Да… мне тут тоже никогда не нравилось, — откровенно призналась Белла, брезгливо взирая на старинные обои кофейного цвета с причудливыми темно-багровыми цветочками. Друзья засмеялись. — Только ты, Руди, можешь прийти в гости к человеку и сказать, что тебе не нравится его дом, — с легкой укоризной проговорил Рабастан. — Ну это же Белла, — пожал Рудольфус плечами, — ей я еще и не то могу сказать! Беллатриса бросила на него снисходительный взгляд и покачала головой. — А мне здесь очень даже нравится, — заявил Крауч, ощупывая массивные бархатные подлокотники своего кресла. — По правде сказать, любое место, где нет этого сатрапа мне по душе. Под «сатрапом» он, конечно же, подразумевал своего отца. — Как ваши дела? — решила Беллатриса сменить тему и заодно выяснить последние новости. — Темный Лорд очень доволен общественным резонансом, который вызвала смерть Маландры, — сообщил Крауч, опередив остальных. — Говорят, вскоре произойдет новая акция. Если повезет, то и мы примем в ней участие. — Что за акция? — живо поинтересовалась Белла. — Новое убийство? В Хогвартсе? — Вряд ли в Хогвартсе, — возразил Рудольфус. — Но то, что убийство, это, скорее всего. — Значит, я точно не смогу участвовать, — Белла скорчила недовольную гримасу. — Вот если бы я могла остаться… может, удастся убедить Темного Лорда в том, что я нужнее здесь? — Это вряд ли, — возразил Рабастан. — Насколько я понял: тебе, мне и Малфою будет поручено устраивать в Хогсмиде тайные встречи и вербовать новых сторонников среди учеников. — Не-ет… — простонала Белла, сползая с кресла. Ввиду отсутствия ораторских способностей и дара убеждения, она меньше всего на свете хотела заниматься политической агитацией. — Я не хочу возвращаться в Хогвартс! Да еще и без вас! — с тоской протянула девушка. — Это будет самый ужасный год. — Но ведь я буду с тобой, — робко возразил Рабастан. — Да-а… но это ведь совсем не то, что вчетвером… — Все дело в том, Рабас, что она будет скучать по мне, — с хитрой улыбочкой проговорил Рудольфус и подмигнул подруге. В ответ Белла поджала губы и бросила на него критический взгляд исподлобья. Рудольфус рассмеялся. — Так что там с твоей сестрой? — вдруг, как ни в чем не бывало, поинтересовался Крауч. Лестрейнджи сразу же осуждающе на него посмотрели. — Что? — смутился тот. Рудольфус лишь покачал головой, а Рабастан опустил взгляд. — Уже все всё знают? — мрачно поинтересовалась Белла, в глубине души даже радуясь тому, что самой ей не придется сообщать эту гнусную новость. — Ну не то, чтобы все, — аккуратно начал Рудольфус. — Но ходят слухи, что твоя сестра спуталась с этим самым Тонксом, порвала связи с семьей и теперь живет у него. — Да, — нехотя подтвердила Беллатриса. — Она тайно от всех нас вышла за него замуж. Никогда не прощу себе, что не помешала ей. А я ведь знала, что они встречаются! Но из-за всех наших дел совершенно забыла об этом. Да и Меда клялась мне, что не будет ничего предпринимать этим летом… — Не казни себя, — попробовал утешить ее Рабастан. — Ты бы все равно не смогла ее остановить. Белла ничего не ответила. Рудольфус бросил на нее короткий обеспокоенный взгляд. Он-то прекрасно знал о ее планах и наверняка рассказал все брату и лучшему другу. — Что же ты думаешь делать теперь? — осторожно поинтересовался он. Белла нахмурилась. Об убийстве сестры и новоиспеченного «зятя» она думала с того самого момента, как узнала о случившемся. Не существовало лучшего способа смыть позор. Словно прочитав ее мысли, Рудольфус сразу же принялся ее отговаривать. — Даже не думай! Ты немедленно попадешь под подозрение, и тебя поймают! А потом еще выяснится, что ты причастна к убийству Аллен. Оно того не стоит! — Да! Не для того мы все так тщательно продумали, чтобы теперь попасться! — вторил Крауч. — И разве поднимется у тебя рука на родную сестру?! — возопил Рабастан. К несчастью, правы были все трое. Белла и сама это прекрасно понимала. Да и не в силах она была после всего пережитого в последние месяцы спланировать еще одно преступление. — Не собираюсь я их убивать! — злобно буркнула она, ужасно сожалея о том, что вынуждена принять именно такое решение. — А что думают обо всем этом Пожиратели? Друзья переглянулись. — Н-ну… — начал Крауч, как всегда, всех опередив. — Ничего они не думают. Какое им дело, вообще? Болтают, конечно. Но сказать тебе что-то в лицо никто не осмелится. Беллатриса прекрасно понимала, что друг пытается ее утешить и наверняка многое скрывает. — Конечно, они не осмелятся, — подтвердил Рудольфус. — Да их наша матушка тогда со свету сживет! Она тебя обижать никому не позволит. Да мы и сами им покажем, если что. Благо, опыт имеется! — А Темный Лорд? — напряженно спросила Белла. Друзья несколько растерялись от этого вопроса, и после паузы ей снова ответил Крауч. — Не знаю я, что он думает. В голову к нему не заглядывал. Да и что ему думать? Он же понимает, что ты ни в чем не виновата. Белла почему-то полагала, что едва ли этот человек станет утруждать себя тем, чтобы кого-то понимать. — А он говорил об этом что-нибудь? — Делать ему больше нечего, как лезть в твои семейные проблемы, — фыркнул Рудольфус. — Брось, Беллс! Чем больше значения ты будешь этому придавать, тем хуже для тебя. Хватит сидеть тут и страдать! Выберись уже куда-нибудь! Мама про тебя все время спрашивает, переживает, куда ты подевалась и почему не заходишь. Невзирая на все эти аргументы, Белла была категорически не готова к тому, чтобы оказаться сейчас в штабе Пожирателей смерти. И, вообще, в ее планы не входило появляться там раньше зимних каникул. К тому времени, наверняка, уже все уляжется. — Н-нет, — уклончиво начала она. — Родителей не хочу оставлять, да и Цисси тоже… и к школе надо подготовиться, сходить в Косой переулок… — В Косой переулок? Отлично! — Рудольфус вскочил с кресла. — Отправимся туда прямо сейчас! Должны же мы хоть куда-нибудь тебя вытащить! Остальные тоже преисполнились энтузиазма и поднялись с мест. Беллатриса попыталась что-то возразить, но не успела оглянуться, как ее деликатно подняли с кресла и повели к выходу. — Надо хоть список взять, — спохватилась она. — Какой еще к черту список! — возмутился Рудольфус. — Если для тебя покупать учебники — это развлечение, то займешься им в другой раз, а сегодня у нас планы поинтереснее. Слышала, в Косом переулке на прошлой неделе открылось новое улетное местечко? «Хромой гиппогриф» называется. Белле на прошлой неделе совершенно не было дела до вновь открывшихся «улетных местечек», так что она, разумеется, была не в курсе. Заведение и правда оказалось неплохим. С громкой музыкой, прекрасным ассортиментом напитков, милыми круглыми столиками, кожаными диванами и даже танцполом. Белла решила ни в чем себе не отказывать, и впервые за много дней ей удалось забыть обо всех своих неприятностях и повеселиться от души. Домой она вернулась за полночь, и предусмотрительно трансгрессировала прямо в свою комнату, чтобы никто ненароком не заметил ее «веселого» состояния. То, что друзьям, казалось, не было никакого дела до того унизительно положения, в котором теперь находилась ее семья, подняло Белле настроение и вернуло надежду на то, что не все потеряно. Но появиться в доме Лестрейнджей до отбытия в Хогвартс она так и не решилась, хотя с друзьями виделась еще несколько раз, а также вместе с Рабастаном ходила в Косой переулок, чтобы приобрести все необходимое к седьмому курсу. Постепенно Белла стала обретать прежний самоуверенно-непоколебимый вид. В Хогвартс-экспресс девушка вошла без страха, прекрасно понимая, что едва ли кто-то посмеет что-нибудь ей высказать, зная ее незаурядные магические способности и привычку пускать их в ход по поводу и без. Кроме того, как и обещала Макгонагалл, Белла получила значок старосты школы, а, следовательно, начальников над ней уже не было никаких, не считая, конечно, профессоров, но с ними Белла ладить умела.