Вселенная убеждений Тсукишимы Кея

Дома шумно. За дверью снует туда-сюда старший брат, собирая вещи, внизу отец смотрит очередной бейсбольный матч по телевизору. И это чертовски раздражает. И хотя ночь уже нагрянула в их городок, хотя луна уже внимательно разглядывает Тсукишиму огромными кратерами своих сырных глаз, шум в пределах этого здания все еще не желает уступать места тишине полночной тьмы. Голоса из мира вне пробиваются словами в комнату юноши, разбивая и без того разбитые мысли на полузвуки, от чего бедный парень тихо, но верно беснуется, пытаясь выловить хотя бы одну из тысячи. Вот, например. Тсукишима Кей не гомосексуал. Самый настоящий «не гомо» - с головы до пят, справа налево, да и вообще крути как хочешь – нормальный он, обычный. И благодарно использовав чей-то гений, породивший такую прекрасную теорию множественных вселенных, он заложил в своей голове целую вселенную убеждений, которая пестрит доказательствами его гетеросексуальности. Она прочна, прочнее, чем бриллиант в кольце его матушки, и ничто ее не поколеблет – ни война, ни конец света. Зачем ему такая вселенная? О, причина абсурда порхает где-то в его голове настойчиво, энергично размахивая черными крылышками - возможно, препятствуя его личной вселенной искать новые убеждения для подпитки своей активности больше, чем голоса за стенкой. У причины вечно лохматая шевелюра цвета пламени и слишком громкий голос, который даже сейчас слышится в отголосках памяти. Шум сходит на нет быстро, даже как-то резко. Просто все смолкает, и теперь звуки жизни не разгоняют мысли по углам комнаты, но последние почему-то не хотят возвращаться из темных закоулков – все, кроме одной. Хината Шоё. Хината Шоё. Вселенная убеждений Тсукишимы Кея встает в оборонительную позу. Пора защищать крепость. *** - Хината, Тсукишима, зал сегодня убираете вы, - говорит капитан. – Не забудьте. Шум ветра снаружи заставляет членов волейбольной команды поежиться от несуществующего здесь – в душном после тренировки спортзале – холода, но они смело двигаются вперед, ибо чем быстрее ты доберешься до раздевалки, тем быстрее ты уйдешь в теплые уютные стены родного дома, это все знают. Рыжая птичка держится где-то, возможно даже слишком, рядом, трещит, изредка прерывается на прощания, а после снова продолжает засыпать фразами, разговорами, пытаясь разрядить обстановку и вывести на разговор оплот незыблемой отстраненности по имени Тсукишима Кей, который упорно не желает сдаваться. Тсукишима допускает мысль о том, что они сейчас совершенно одни. Воображение вместе с порхающей в голове огненно-рыжей птичкой услужливо подкидывают варианты развития событий совсем и не совсем приличных, отчего по спине с грацией стада слонов крадется табун мурашек, а глаза словно застилает дымкой – будто очки запотели. Блокирующий искренне пытается отмахнуться от них и даже ускоряет темп уборки в несколько раз, дабы поскорее сбежать. Лишь бы не видеть. Лишь бы не слышать. Лишь бы ты не приближался ко мне так близко, коротышка! А вот только что мелкий умудрился облиться водой и теперь, взъерошенный и испуганный от внезапной случайности, еще больше стал походить на вороненка. Хината смотрит на него своими большими медовыми глазами и смущенно улыбается, заводя руку за голову и пытаясь все переложить в шутку. Вселенная убеждений Тсукишимы Кея прочнее этой провокации. Утопающий в мысленных самоутверждениях в собственной гетеросексуальности, он понимает, что они закончили, лишь по все тому же щебетанию Хинаты. Кей бросает швабру в подсобку и плетется к выходу, где его ждет Шоё, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Они выходят на улицу и рыжий мальчишка вздрагивает от порыва ветра. Светловолосый юноша оборачивается к нему. Хината может поклясться, что на какое-то мгновение Тсукишима забеспокоился. Всего на секунду. Но Кей резко отворачивается и невозмутимо продолжает путь дальше. Шоё пытается поспеть за быстрым шагом юноши да и что уж там – обгоняет и забегает первый, - ему тут холоднее всех, между прочим. В раздевалке они стоят по разным углам в немом молчании и напряженная атмосфера, гостившая в спортзале, здесь и вовсе чувствует себя как дома. Хината топчется у своего шкафчика и Кей, изредка поглядывающий на него, сначала слегка недоумевает, но потом на него нисходит озарение. Этот идиот забыл кофту. Из верхней одежды у него только мокрая футболка. На улице собачий холод. Почти мгновенно его разум посещает мысль о том, какой этот мелкий все-таки простофиля и болван. Ее спихивает с места решение создавшейся проблемы, которое каким-то неведомым ему образом сумело избежать встречи с его вселенной убеждений. Кей достает свою запасную кофту (в отличие от некоторых, он предусмотрителен в любой ситуации) и кидает ее Хинате. Тот ловит ее затылком, а после резко поворачивается, удивленно таращится сначала на кофту, а потом на Тсукишиму. - Не хватало еще, чтобы ты заболел перед отборочными, дурень, - как бы небрежно бросает последний. Взгляд солнечных глаз сменяется на благодарный. Шоё поворачивается к своему шкафчику, снимает мокрую футболку, вешает ее и натягивает бежевый свитер Кея. Вновь поворачивается и выглядит донельзя довольным и много, много больше похожим на птичку, чем он выглядел тогда, когда он облился водой. Одежда Тсукишимы велика ему как минимум на несколько размеров, поэтому рукава болтаются где-то внизу, сам свитер тоже висит абы как, что делает Шоё еще меньше, чем обычно. Высокий воротник кончается на уровне носа и переходит в алый румянец, заливающий щеки малыша Хинаты. Кей отодвигает свою вселенную подальше и допускает мысль о том, что он еще не видел ничего милее Хинаты Шоё в его кофте. Кроха спешит закрыть дверцу шкафчика, но чересчур длинные рукава ужасно мешают и он уже поднимает руки, чтобы их засучить, когда сзади появляется Тсукишима и делает все за него. Руки у Тсукишимы красивые – Хината всегда любовался ими. Они бледные, грубоватые от волейбольного мяча и на тыльных сторонах ладоней выступают голубые вены, которые ему всегда хотелось потрогать. Пальцы длинные, худые, с красивыми ухоженными ногтями. Теплые – они касаются оголенных запястий, пока юноша аккуратно подворачивает рукав. Сердце вороненка бешено колотится, а пестрый румянец доходит до корней рыжих волос, теряясь в огне их кудрей. Хината поворачивает голову влево и неотрывно смотрит на Кея. Тсукишима замечает взгляд малыша и поворачивается к нему, когда Хината приподнимается на цыпочки, чтобы неуверенно, совсем по-детски, клюнуть его в губы. «К черту все» - думает Кей. Он разворачивает Шоё к себе и целует жадно, властно. Хината отвечает. Неумело, но с чувством, как может. Вселенная убеждений Тсукишимы Кея взрывается и рассыпается тысячами осколков. Ну и пусть.