"Башня считалась проклятой, пока Круг Магов не взял её под свой контроль, после того как основная башня Круга в Денериме была разрушена". — Первый Заклинатель Лотайр. Из книги «История Круга в Ферелдене»
У каждого из нас есть фраза, которую он предпочитает не произносить. Кто-то никогда не скажет "я люблю тебя", кто-то "извини", а кто-то "да, маги опасны, я согласен". Для меня такой фразой стала "хуже быть не может". Всегда, с самого детства я знала: что бы ни произошло сейчас, потом случится нечто еще более ужасное. Простой пример: я родилась магом. Куда уж хуже, казалось бы, но нет: меня забрали в Круг, когда я, будучи не умеющим контролировать свою силу ребенком, заживо сожгла собственную мать. Даже не знаю, любила ли она меня, да это уже и не важно. Я проклята, и проклятие это отравляет мою жизнь, превращая ее в череду пыток, и каждый следующий день моей жизни хуже предыдущего. Предела боли и страданий, за которым действительно можно сказать: "Всё, хуже уже не станет", попросту не существует. Иногда я думаю, что именно готовность к худшему спасла меня когда-то.***
Башня Круга, Цитадель Кинлох. Может быть, это действительно не самое плохое место для мага. Если забыть про густой, влажный озерный воздух, которым и дышать-то нельзя - сразу начинается насморк. Или огромных пауков в подвалах, которых старательно скрывают старшие чародеи. Но я видела их. Я вообще много чего видела тогда. За закрытыми дверями часовни, в темных уголках Башни, где все считают себя надежно укрытыми от чужих глаз, а значит, имеющими право творить любую мерзость. И маги, и храмовники - все любят издеваться над более слабыми, мстить или вымещать злость. А потом лицемерно лгать, называя "плохой" только ту, другую сторону. И жаловаться, скулить, бесконечно осуждать... В общем, ничего удивительного, что ученики часто жаловались. Маги вообще любят жаловаться, а ученики - особенно. О тяжелой судьбе, своем проклятии либо о том, что люди снаружи зря боятся их "дара". О жутких храмовниках, тяжелых заданиях, не получающихся заклинаниях. Вы можете дать магу бочку лириума, а он будет ныть о том, что она тяжела. И только я молчала. Потому что знала: все будет еще хуже. Через час, день, месяц. Все будет только хуже. Никаких счастливых случайностей. Чудес, кроме тех, что творят сами маги, не случается. Может быть, это действительно не самое плохое место для мага. Но я не хотела быть магом. Так что я не жаловалась. Тихо, упорно училась владеть своим проклятием магии так, чтобы никогда не пришлось ее использовать, ни умышленно, ни, что хуже, случайно. Молила Андрасте и Создателя забрать у меня магию. Разумеется, они не отвечали. Мне ответил проходивший как-то мимо храмовник. Рассказал, что я могу добровольно стать Усмиренной. Теперь это кажется странным, но тогда мне и в голову не пришло такое простое решение. На секунду мне показалось, что чудеса все-таки случаются. Нужно было просто сходить к Первому Чародею Ирвингу. А лучше - сразу к Рыцарю-командору Грегору, потому что Первый Чародей наверняка принялся бы отговаривать, долго распинаясь о том, что обратного пути нет. Но все это и так знают, а решение принято. И я ходила. Впервые в жизни я рассказала кому-то все, не боясь, и... меня поняли. Пожалели. Дали день на раздумья, конечно, но больше ради приличия, чем из необходимости. Рыцарь-командор пообещал лично поговорить с Ирвингом вместо меня, и я... была счастлива. Целый день я была счастлива, ожидала усмирения и не слишком обращала внимание на происходящее в Круге. Как оказалось, зря. Потому что именно тогда начался настоящий ад. В какой-то момент в самом воздухе Башни появилось напряжение. И хотя все продолжали заниматься обычными делами, оно нарастало, становилось плотным, почти осязаемым. То и дело раздавался громкий шепот, но различить удавалось только одно слово: "Остагар". Сейчас я знаю, что тогда случилось: под Остагаром была резня. Нет, не бой, а настоящая резня, в которой погиб король Кайлан, но выжил, сбежав, тэйрн Логэйн и те, кто были с ним. В том числе Ульдред. Сейчас я знаю, но тогда даже не задумывалась о том, что именно Ульдред привел в Башню магов крови. В тот самый день, когда моя новая жизнь в качестве усмиренной должна была начаться, они атаковали. Призвали демона, погрузив Кинлох в хаос и нескончаемую агонию.***
Нет ничего страшнее тишины, потому что в тишине каждый звук слишком отчетлив. Стоны умирающих, из последних сил пытающихся собрать свои внутренности со скользкого от крови пола. Чавкающая пульсация плоти, нарастающей на стенах, разрушенной мебели, изменяющей статуи до неузнаваемости. Резкий вопль ужаса спрятавшегося было ученика, которого все же нашел демон. Слишком хорошо в тишине слышна боль. Над ухом капало. Кап. Кап. Кап. От понимания того, что это чья-то кровь, было дурно, но как бы мне ни хотелось отвлечься, мысли то и дело возвращались к звуку, сосредотачиваясь на нем, как на единственном заслоне от реальности. Пока слышно, как капли ударяются о каменный пол, можно не думать о разодранном на части ученике, что сидел рядом в часовне. Не думать о лежащей у самого лица голове с безобразно вытаращенными глазами и о том, что это голова храмовника, который, казалось, только что рассказывал, как пройдет ритуал усмирения. Могли ли демоны читать мысли? Я не знала, но если и могли, то в моем разуме читать было нечего. Только равномерные удары маленьких капель о пропитавшиеся кровью камни. Помочь могло только чудо. Но чудес не бывает. Зато случается так, что храмовникам дают Право Уничтожения. И я не сомневалась, что такое Право уже запросили те из храмовников, кому повезло выжить, остаться снаружи. Слушая, как с треском лопается плоть очередного одержимого, я не могла их винить за это. Все в Башне должны умереть просто потому, что никого по-настоящему живого уже не осталось - только одержимые, ожившие трупы... и я. А мне очень, очень хотелось жить. Так что когда я услышала шум, а одержимые и ходячие трупы, бродившие неподалеку, рванули на него, я не смогла придумать ничего лучше, как притвориться уже мертвой. Крови и внутренностей вокруг было достаточно. Все, что нужно - побороть отвращение, а это действительно легко, когда на кону стоит жизнь. Так что пробегающие мимо храмовники, уничтожавшие все, что хоть немного шевелилось, не заметили меня в кровавой куче, которую мне удалось собрать вокруг себя. Но это временно. Нужно было выбираться. Я чуяла, что резня - это еще не все, что будет еще один этап очищения, и лучше мне не задерживаться, чтобы узнать, какой. Доспехи мертвого храмовника были немного великоваты. Но больше ничего не было. Никто не обратил внимания на еще одного покрытого кровью человека в измятом доспехе. Бросили припарку, на ходу выкрикивая приказ к отступлению. С верхних этажей запахло гарью, когда я вместе с оставшимися в живых храмовниками сбегала по лестницам вниз. И когда мы почти выбрались, что-то взорвалось в недрах башни. Взрывной волной меня и еще нескольких выбросило в окно. Я упала в озеро. Они остались висеть на обломках рамы. А Башня горела изнутри, ярко освещая Каленхад...***
Тогда, каким-то совершенно невероятным образом, мне впервые в жизни действительно повезло. Мне досталось не пустое обещание счастья или глупая надежда на лучшее, а нечто гораздо более важное. Я сбежала от своего прошлого, своего проклятия. Нашла себе новый дом, вдалеке ото всех, там, где никто не знал, что я маг, не знал, откуда я и что случилось в моем прошлом. Начала новую жизнь. Могло ли случиться что-то худшее, чем то, что произошло в Кинлохе? Разумеется. Уже случилось. Чтобы это понять, достаточно посмотреть на небо, где зияет огромная дыра, из которой падают демоны. Или оглянуться вокруг на бесконечную войну восставших магов с сумасшедшими храмовниками. И я ни на секунду не сомневаюсь: завтра будет лишь только хуже. Но я к этому готова. Всегда готова. И обязательно выживу, что бы ни случилось.