***
В кабинете мерно жужжал вентилятор, в воздухе витал запах молока и корицы. Идиллия. — Линали, к нам сегодня привезут нового питомца. Нужна будет помощь, — Комуи сидел за столом и старательно игнорировал кипы бумаг, лежащие на нем, а также Ривера, который тихо кипел от злости и сверлил взглядом начальника. — Что за новенький? — девушка помогала с работой в офисе в свой перерыв и сейчас варила кофе. — Пока не знаю. Нам его подарил один из спонсоров. Надеется, что мы его будем выставлять на скачках. Странно, что при таких данных он сам его не выставляет, — старший Ли задумчиво листал папку. — А что за данные они прислали? — жокей поставила перед братом чашку с кофе и заглянула через плечо в листы. Спустя пару секунд чтения, глаза девушки засияли возбуждением. — Арабский чистокровный?! Да он же бесценен! Судя по его данным, это прирожденный победитель. Если мы его подготовим, то он в рекордные сроки станет чемпионом! Девушка начала в восторге бегать по кабинету, строя радужные планы о будущем скакуна, вплоть до его старости. Комуи же пребывал в задумчивости. — Да, он действительно выдающийся экземпляр своей породы. Но меня настораживает отсутствие многих данных, таких как кличка и масть, где раньше содержался и каков он в табуне. К чему скрывать такое? Если он болен, то это угроза для наших лошадей. — Братик, мы ведь отправили Дейсю на соревнование в Великобританию с Тиддолом, и его загон свободен, а он дальше всех. Своеобразный изолятор. Поставим новичка туда и обследуем, а потом решим, что делать. Нельзя упускать араба. Это просто непростительно, — Ли строго посмотрела на брата. — Моя милая Линали такая взрослая-а-а-а! — «Смотритель» (как его называли работники), промахнувшись мимо сестры, повис на Ривере, заливая его, а заодно и пол кабинета слезами. Линали, Ривер, и трое работников синхронно тяжело вздохнули, наблюдая поведение начальства. День определенно будет тяжелым.***
POV Аллен «День не задался с вечера - это явно про меня. Вечером эти идиоты с моргалками. В глазах до сих пор блестяшки! А с утра Миранда уронила мой завтрак в колодец. И морковкой я не наелся!». Аллен ходил по выгону, (1) недовольно фырча и толкая носом камни и комья песка. Как и ожидалось, настроение от прогулки нисколько не поднялось. Хотелось сладких шариков, которые он так любил, но Джерри сегодня не было, а значит, баловать его вкуснятиной некому. Со стороны амбара послышались крики и звуки клаксона. Жеребчик заинтересованно поднял уши и легкой рысью поспешил к ограде. У ворот суетились люди, включая любимую хозяйку и ее суетливого брата. На ранчо явно кого-то привезли. Аллен поднял морду и жадно стал втягивать воздух носом, стараясь понять, кто же это. «Комуи говорил, что привезут жеребят из центра. Было бы здорово. Это, наверное, они, но почему повозка такая маленькая? Может, привезли Дейсю? Но он приедет через одну луну, как он сказал. Может, что-то случилось? Кто же там?». Конь стал танцевать на месте от нетерпения и рыть копытом. Фургон подъехал задом к воротам выгона и остановился. «Клоун» был так заинтересован, что не заметил подошедшую Линали с поводом. Она погладила питомца по спине. — Доброе утро, Аллен. Приехал твой новый сосед. Представляешь, он настоящий чистокровный араб. Интересно на него посмотреть. Мне сказали, что он очень волновался в поездке, так что дадим ему привыкнуть на пастбище, прежде чем вести в твой домик, да? — она прицепила повод, вывела коня за пределы, и привязала к ограде. — Побудь тут. А то покалечите еще друг друга, с испуга. У забора собрались все, посмотреть на нового постояльца. Двери фургона щелкнули, отворяясь. В ту же секунду их чуть не снесло с петель черным ураганом, вырвавшимся из прицепа. Аллен, как завороженный, смотрел на эту черную стрелу. По выгону скакал, почти летел, чисто вороной жеребец. Смоляные грива и хвост развевались на ветру двумя волнами. Бока туго ходили от дыхания. Сильные ноги с яростью толкали коня вперед. Лоснящаяся шерсть отливала синевой на свету. Конь встал на дыбы у дальней ограды и затанцевал на задних ногах, передние били в воздухе со страшной силой. Опустившись, он резко стартовал до ворот выгона с немыслимой скоростью. Казалось, этот монстр даже закрывшиеся ворота выбьет ударом копыт. Но конь лишь снова резко затормозил и встал на дыбы. Глаза пылали яростью. — Вот это зверюга, — рот Лави не закрывался, а челюсть с земли домой возвращаться явно не хотела. — Я много чего повидал на своем опыте, но ТАКОЕ — первый раз. — Прекрасен, — Линали не могла оторвать взгляд от скачущего по кругу жеребца. — Великолепный конь… но мы его так долго не удержим, — первым пришел в себя Комуи. — Он очень перенервничал с дороги и сам не успокоится; ограду сломает или сам покалечится. Лави, принеси успокоительное! — Да… сейчас, — старший конюх спиной начал отходить в амбар, а затем сорвался и понесся за ружьем. Линали побежала за веревкой, и, вернувшись, с ходу запрыгнула на Аллена, без седла, и дернула, отвязывая повод. Направила командой жеребчика неспешным шагом в сторону ворот. Как раз вовремя подбежал Лави, и, прицелившись, выпустил два дротика в круп беснующемуся арабу. Конь заржал, и стал лягать задними ногами. Замотал мордой в стороны, громко всхрапывая. И, постепенно, стал бежать медленнее, спустя пару минут попыток бесноваться перешел на шаг, а затем и вовсе остановился, низко опустив голову. — Вот и присмирел. Линали, забери его. Как же его везли, что он в ярость такую впал?! — Комуи зло уставился на перевозчиков, которые стояли с невинным видом мол «я — не я, и хата не моя». Аллен, немного опасаясь, приближался боком, пока не поравнялся с конем. Тот повернул морду и всмотрелся мутным взглядом. - Что надо? - Ты в порядке? Тебе надо отдохнуть, — Клоун мотнул мордой в сторону амбара. - Отвали, мелочь! — новичок с трудом пихнул его в бок носом. Линали аккуратно набросила вялому скакуну веревку на шею и подтянула петлю. — Но, Аллен. Отведем его в загон, — Линали чуть стукнула пятками коню в бока, направляя его вперед. Араб послушно поплелся следом, как только повод натянулся. Прямые грива с хвостом волочились по земле; конь так и не поднимал морду от земли. Теперь была видна разница между лошадьми. Новоприбывший был крупнее и мощнее серогривого. Изящная морда и шея выдавали чистокровку. Мутные взглядом, но не теряющие выразительности, темно-синие глаза были обрамлены длинными ресницами. Длинные сильные ноги, казалось, предназначены только, и только для бега, шаг был кощунством. «Клоун» всю дорогу завистливо косился на него. Сам он был не так хорошо сложен, хотя и поджат. Его все называли «милым» и «хорошеньким», поскольку он был похож на стройную кобылу. Это невообразимо раздражало скакуна. Новенький был старше, это было видно. Сам для себя, скакун решил, что тоже будет таким, когда еще подрастет, и тогда, станет непобедимым. Перед конюшнями Линали спрыгнула с коня и хлопнула его по крупу, отправляя в стойло, а сама повела араба в стойло Дейси. Почти зайдя к себе, Аллен отметил, что новенький будет спать по соседству — в загоне слева. Новый сосед, подогнув ноги, лег на сено и тут же уснул. Ли сняла с него петлю веревки, налила воды, и, положив овса в кормушку, вышла, хорошо запирая стойло. Серогривый высунул морду в коридор, подсматривая. Девушка заметила любопытную Варвару и засмеялась. Аллен замотал головой вверх-вниз, смутившись. — Да, он интересный. Надеюсь, вы подружитесь. Присмотри за парнем, малыш, — она погладила конька по носу и сунула кусок сахара, благодарно фырчащему коню. «Я тоже хочу с ним подружиться», — «Клоун» щипнул губами щеку девушки на прощание. Когда Линали ушла, он опять высунул голову на расстояние вытянутой шеи, и заглянул к арабу. Тот лежал с приоткрытыми глазами. Действие успокаивающего постепенно слабело, но конь сам уже успокоился. Заметив чужака, он вскинул голову и смерил его прямым, острым взглядом. - Чего тебе? - Привет. Я — Аллен. А ты? - Я не общаюсь с отбросами, — Араб презрительно фыркнул и отвернул морду. Ничуть не смутившись грубости, «Клоун», опять потянувшись вперед, чтобы лучше видеть, заглянул. - Как тебя зовут? Мне же надо тебя как-то называть? Его нагло проигнорировали. - Значит, буду звать Мерин (2). Черный Ме-е-е-е-рин. Классика, — голос Аллена прямо сочился язвительностью. Араб взвился от оскорбления, но наткнулся только на ехидную морду соседа. Зло фыркнув, он, помедлив, бросил: - Канда, — и снова улегся на сено, но уже крупом к соседу. - Канда, — повторил Серогривый, словно пробуя имя на вкус. — Спокойной ночи, Кан-да.***
«Нет, кто-то наверху меня явно ненавидит. Второе утро подряд не задалось. Вместо сладкой, утренней дремы, я получил по морде доской, а спустя мгновение — огреб еще одной», - Аллен недовольно покосился на стену. На уровне морды серого жеребчика был прибит кусок щита. Лави ушел всего полчаса назад, громко ругаясь. А причина летающих деревяшек проста, как подкова — Канда разозлился. Не успев проснуться, вороной конь стал крушить стойло. Первой не выдержала перегородка со стойлом «Клоуна». Хватило пары ударов копыт, чтобы стена не выдержала. Калитка, укрепленная железными пластинами, стойко держалась до последнего, намереваясь «не выпущать». Но вот и ее проблема — араб был упрям, как ишак. Вернемся к данному моменту. Грохот из соседнего жилья раздражал. Этот идиот методично долбает копытом входную дверь. Подкова противно звякает о металл при каждом ударе. С каждым звуком, англичанин медленно, но верно, закипает. Звяк. - Извини, Канда, ты не мог бы прекратить? Ты очень шумишь, - ни слова в ответ. Звяк. - Пожалуйста, не шуми. Звяк. - Да сколько можно? Нормальные лошади тут спать, между прочим, пытаются! - «Клоун» высунул морду в проем, и чуть снова не огреб по морде. На этот раз копытом. – Эй! Аккуратней махай культяпкой! Чуть не убил! - Не убил же. По такой морде и не промажешь специально, – хмыкнул араб. - Че сказал? – взвился англичанин. – На свою морду посмотри! Так и вижу на ней четкий отпечаток своего копыта! - Тч, как дитя. Задохлик. Тебя, небось, еще и ветром колыхает, как бобовый побег, - голос Канды так и сочился ехидством. - Как ты меня назвал? Слышал историю о Джеке и бобовом стебле? Смотри, чтобы я тебя не задавил, пони, - Аллен ехидно выдохнул, издавая забавный звук, и скрылся в своем стойле. (Прим.а.: Ну честное слово, я не знаю, как называется жест лошади, когда она выдыхает через рот и как будто прукает губами. Пручание? Пручение? Я в осадке). - На большее мозгов не хватило, а, ДуроКанда? - Достал. Звяк. Звяк. Звяк. Удары возобновились; они стали чаще, и, однозначно, сильнее. Калитка начала подпрыгивать на петлях, от толчков. Звяк. Звяк. Звяк. Дверь сдала свои позиции полной капитуляцией, то есть, элементарно соскочив с петель, и вывалившись в проход. Серогривый замер в своем жилье, и, как в лучших традициях немого кино, медленно обернулся. В окошке его двери была уже не просто морда соседа, а почти вся передняя часть тела. Кажется, его хотят убить. - Иди сюда, языкастое зернобобовое! Твой рот больше никогда не откроется. Всю оставшуюся жизнь будешь морковки сосать, а не грызть! - Спасите-помогите! УБИВА-А-А-А-АЮТ!!! – англичанин забрыкал задними ногами. И тут, его величество случай явился при параде и с поклоном. Калитка, на которой висел, перелезая, Канда, скрипнула, затрещала, и сложилась пополам. Не растерявшийся Аллен, пользуясь короткой дезориентацией грохнувшегося араба, перепрыгнул лежащего коня и пулей полетел к выходу из конюшни с криками: «Спасите!» и: «Свободу хомячкам!». - Стоять, Мояши! – справившись с секундной заминкой, вороной вскочил на ноги и понесся за «хомячком». Преодолев ворота конюшни парой ударов, Аллен, ускоряясь большими скачками, бежал по дорожке, ведущей к выгонам. Он слышал топот, шипение и маты за спиной. Араб не отставал от него, несмотря на задержку «на старте». - Сдавайся, мелочь! Огреби по заслугам и вали к кобылам, жеребят пасти! - Врешь — не возьмешь! – хорошо разогнавшись, «Клоун» толкнулся сильнее ногами и перепрыгнул полутораметровый забор. – Пони слова не давали! - Бессмертным себя возомнил?! Канда затормозил у забора и затанцевал на месте от ярости. Поздно прыгать. Поганец убегает. Нужен обход. Взгляд заметался. Нашел. Ну, держись, Мояши. Араб вольготной рысцой направился вдоль ограды. Аллен сбавил скорость и недоуменно оглянулся. Сдался? Выражение морды стало ехидным. Вернувшись к забору, он поравнялся с вороным жеребцом и пошел параллельно. - Что, старость не радость, нэ? Уже и прыгнуть не можем? – ехидный голос англичанина звучал почти сочувствующе. – Это ничего. Вот когда и ходить не сможешь — будешь лежать на травке и смотреть за молодыми. А я добрый, так и быть, буду жевать для тебя траву и овес. Пожилым же нужно помогать. Разглагольствуя, и естественно, не останавливаясь, Клоун и не заметил, как подошел к открытым воротам выгона. И его ждали. С «распростертыми объятьями». Ухмыляющаяся морда Канды появилась перед глазами слишком неожиданно. - ВА-А-А-А! – серогривый с криком попятился и с размаху сел на зад, перебирая задними ногами в воздухе. - Ну, что, допрыгался? – араб навис над зависшим жеребчиком. – И что бы с тобой сделать? - Простить и отпустить? – вялая попытка милой улыбки. - Это будет слишком просто, - зоркий глаз быстро набрел на орудие пыток. Пока англичанин расплетал ноги и вставал, вороной конь уже был во всеоружии. «Вроде пронесло?», - так звучала последняя мысль Клоуна, перед тем как с постыдным ржанием подскочить на месте и побежать боком. - Ты чего творишь?! – на ходу заорал конь, поворачивая морду. - Правосудие, - с усмешкой ответил обидчик, держащий в зубах большую ветку акации (Прим.авт.: На акации растут колючки. Крупу Аллена не позавидуешь :D) – Иди сюда. Продолжим воспитательные меры. - НЕ-Е-Е-Е-=Т!!! В течение следующих двух-трех часов все прохожие, рабочие и лошади, наблюдали престранную картину: носящийся по пастбищу Клоун, и бегающий за ним хвостом араб с поленом во рту наперевес. Причем второй явно задался целью прибить поленом первого. Успокоить обоих пришлось старым проверенным способом — дротиками «безмятежности» в круп. А Лави снова был вне себя от бешенства — конюшня вновь разнесена.