Вопросы доверия

Чонин пропадает той самой июльской ночью, когда от жары не спасают даже нараспашку раскрытые окна, а простыня липнет к потной спине. Кенсу просыпается утром. Кровать Чонина пуста. Чонин никогда не встаёт настолько рано – Кенсу косится на часы, – в субботу. Он предпочитает отсыпаться до обеда, потому что это единственный его выходной. Чонин работает в центре Сеула в обычной забегаловке по будням, а все воскресенье проводит в студии, уча новые связки и практикуясь. Обычно он возвращается в комнату общежития уставший и изнуренный, но все равно удовлетворённый и какой-то странно счастливый (сам Кенсу определенно не был бы таким). Они смотрят тупое кино до двенадцати, по своей давней традиции, и только потом ложатся спать. Если на каникулах Кенсу валяется в постели до полудня, то Чонин не может позволить себе подобной роскоши. Именно из-за этого он так ценит субботы. Поэтому в дальнейшем Кенсу сделал вывод, что Чонин пропадает ночью. Сначала он не волновался – мало ли что пришло в голову его лучшему другу, но потом у него где-то внутри зазвенел противный звоночек. Когда Чонин не вернулся в тот день на обед, хотя они договорились сходить после еды куда-нибудь потусоваться (ну, как делали все обычные лучшие друзья, и нет, Кенсу глубоко в своей голове вовсе не представляет это свиданием), звоночек звенит ещё громче. Ложась спать, Кенсу чувствует, как его просто разрывает от противной трели. Утром он смотрит на чужую половину комнаты – все та же расправленная кровать, упаковка из-под жареной курицы на столе, старые джинсы на стуле. Чонина нет. А потом к нему приходит Чондэ и начинает нести бред. – Я серьёзно, черт подери, Кенсу! – его брови надломлены, а в руках противная толстая жаба, на которую Кенсу хоть и старается не смотреть, но в итоге все равно поглядывает с отвращением. У жабы отсутствующий взгляд, а у Чондэ, как сделал вывод Кенсу, белая горячка. – Это Чонин! Да, в детстве Кенсу бы легко купился на этот прикол (очень тупой, между прочим, прикол), но погодите, сколько ему? Двадцать три. Чертовых двадцать три года, а Чондэ все ещё считает, что Кенсу остался все тем же доверчивым неудачником. Он немного удивляется, когда Чондэ после своей тирады просто устало опускается на кровать Чонина, вплетает одну руку в волосы, чуть ли не выдирая, и тяжело выдыхает. Жаба квакает. – Поверь мне, Кенсу, – голос его звучит хрипло. Он закашливается и медленно проводит рукой по вспотевшему лицу. Жаба ловит взгляд Кенсу и смотрит, не мигая. Он почему-то совсем не в силах отвести глаза. – Это он. Кенсу закусывает губу. Звоночек тревожно бьет, будто сейчас надорвётся. Возможно, виноваты все те книги про фэнтези, ярым фанатом которых он является (или сама Дж.К. Роулинг), но убитое состояние Чондэ совершенно не выглядит наигранным. Он, конечно, обожал шутить над Кенсу, когда им было по двенадцать – Чондэ, Чонин и их мама только-только переехали в Коян, но сейчас-то Чондэ – взрослый мужчина. Кенсу сглатывает и присаживается рядом. Он пытается сделать вид, что все ещё сомневается и наблюдает за реакцией хена. У Чондэ покрасневшие глаза. – Ну... – тянет Кенсу. – Как это вообще могло случиться? Старший порывисто его обнимает и начинает что-то сбивчиво рассказывать в его покрасневшее ухо. Чонин зажат между их телами, и Кенсу занят тем, чтобы как можно меньше касаться противной скользкой кожи. Чондэ берет с него клятву позаботиться на время о его брате и уходит в собственную комнату в южном крыле. Кенсу заставляет себя взять Чонина в руки без желания мгновенно убежать проблеваться и отмыть ладони. Чонин оказывается на редкость отвратительным – он жирный, а его белое брюшко раздувается, как шарик. А ещё он всегда квакает, когда Кенсу решит назвать его по имени. Кенсу вспоминает нормального Чонина, высокого, с кубиками пресса, с мягкими каштановыми волосами... Черт возьми, это его лучший друг! Надо вытащить его из этого состояния. Весь день он пытается найти похожие случаи в интернете, но безуспешно. Чондэ обещал прийти завтра и сказал, что подобное с Чонином уже случалось однажды, когда ему не было и пяти. Их мама тогда тоже перепугалась, но, в конце концов, он же потом вновь стал обычным, тем самым Чонином. У Кенсу проходит холодок по спине, когда он понимает. Дьявол. Поцелуй. Вот что сделала его мама. Как бы ещё удалось вернуть Чонина? Кенсу кидает секундный взгляд на свою простынь, где Чонин сидит все так же, как он его оставил пару часов назад – а ведь успело уже стемнеть, – и глядит на него теми самыми глазами. Глазами его лучшего друга. Ну, если это единственный способ… Путь сейчас он и выглядит по-другому, но ведь это Чонин. Тот самый Чонин, в которого Кенсу влюблён последние два года. Он откладывает ноутбук с колен, садится по-турецки, и, натянув рукав пижамы на ладонь, поднимает Чонина на уровень лица. На том месте, где находился младший, остаётся мерзкое пятно. Кенсу старается не думать о нем. – Слушай, – он выдыхает. – То, что я сейчас сделаю, необходимо, ты же понимаешь? – у Кенсу краснеют щеки. Он представляет, как целует Чонина в его нормальном облике, в щеку, совсем немного покрытую щетиной, и смущается ещё больше. – Я просто должен, иначе ты и останешься таким, Чонин-а. Он закрывает глаза, делает губы трубочкой и тычется ими в лапку. Ничего не происходит. Кенсу перебарывает приступ тошноты и еле заметно чмокает его в брюхо, но Чонин все такой же маленький и противный. Неужели... придётся целовать его в морду, ужасается Кенсу. Он делает глубокие вдохи, чтобы успокоится, и надеется, что Чонин не ел мух, пока был со своим братом. Кенсу снова закрывает глаза и слепо касается губами местечка между глазами друга. – Эм, Кенсу... Что происходит? Кенсу отодвигает от себя спокойную жабу. В дверях стоит озадаченный Чонин с дорожной сумкой на плече и недоуменно смотрит на него и на... Кенсу хочется закричать. Чонин неловко чешет затылок и заходит в комнату, захлопывая за собой дверь. Он кидает сумку на кресло, достаёт оттуда зубную щётку, пасту, футляр с очками и сменную одежду. Потом все–таки улыбается, не смотря на шокированного Кенсу и спрашивает: – Тебе что, настолько скучно без меня? Кенсу на автомате кладёт жабу рядом с собой. Он не может оторвать взгляд от Чонина, который уже разложил все свои вещи и плюхнулся на кровать, постанывая. До него медленно начинает доходить. – Где ты был? Чонин, все ещё лёжа, стягивает с себя футболку, оставаясь в майке, и шарит рукой у изголовья кровати, доставая планшет. – У мамы, в Кояне, – он переводит взгляд на него. – Она позвонила около двух часов, ты уже спал, попросила срочно приехать. В больницу попала, представляешь? Но ничего серьезного, – он нежно улыбается, уже ища что-то в браузере. – Чондэ разве не сказал? Мне не хотелось тебя будить, я просил его передать. Чонин засыпает через полчаса, утомленный поездкой. Правда, жалуется перед сном на пассажиров, с кем в автобусе ему пришлось провести несколько часов, но старший молча выслушивает. Чонин-второй квакнул пару раз и тоже уснул. Кенсу осторожно встаёт с кровати, берет первую попавшуюся увесистую книгу и направляется в южное крыло.