Мико

— Как жарко, — тихонько вздыхает Цуру. Пока Сайка разбирает принесённые соколами послания, она лежит рядом на нагретой полуденным солнцем энгаве и обмахивается веером. Её косодэ приспущено с плеча, а пояс развязался, и между полами ткани виднеется очаровательно невинно полоска светлой кожи. — Иди в дом, — несколько раздражённо отвечает ей Сайка и кладёт на обнажённый живот чистый лист рисовой бумаги. — Отвлекаешь. — Нет, — ещё тоскливее качает головой Цуру и переворачивается; теперь Сайка, облизывая пересохшие губы, смотрит на её нежные тонкие бёдра и, не справившись с собой, всё же гладит. Цуру брыкается, но молчит. Ненавязчиво стягивая с по-девичьи хрупкого стана косодэ, Сайка наклоняется и целует основание шеи; там, где выступает первый позвонок, это невесомое прикосновение ощущается в разы сильнее. — Какая покорная девочка, — усмехается Сайка и проводит по шёлковым складкам юбки, задирая ткань выше; Цуру едва заметно прогибается, когда шершавая, не по-женски жёсткая ладонь опускается на ягодицы. — От тебя мне ещё жарче, — капризно выдыхает она, позволяя скользнуть между бёдер пальцами. Сайка сходит с ума от этого тихого нежного голоска — юная мико и не подозревает, какой желанной может быть, когда так уступчиво даёт касаться себя. — Так разденься, в чём проблема? — Сайка выпрямляется и вновь утыкается взглядом в ровные строки писем; поглядывая на Цуру незаметно, она видит смятение и румянец на нежном красивом личике. — Сестрёнка, — зовёт её Цуру, — посмотри на меня. Шуршит плотный шёлк; этот звук, знакомый до мурашек вдоль спины, будоражит Сайку, но она молчит и улыбается, облизывая губы; ожидая, когда же мико сама скользнёт журавликом в алчущие объятия. — Сестрёнка, — повторяет Цуру вновь, и пальчики её мнут бумагу, надрывают край, отнимая рассерженно. — Глупая госпожа Магоичи, как ты можешь заниматься делами рядом со мной? И правда, — думает Сайка, глядя на маленькие острые грудки, а после тянется, чтобы поцеловать едва заметную родинку между ключиц. В коротко стриженых волосах Цуру путаются солнечные лучи. Она окутана мягким сиянием и сама похожа сейчас на маленький лучик, трепетная, нетерпеливо дрожащая, она тянет Сайку к себе и трётся о ласкающую руку щекой. — Сестрёнка, — шепчет она с искренней любовью, — сестрёнка, как я люблю тебя. Сайка смеётся — тем неповторимым грудным смехом, что вгоняет Цуру в краску, — и приникает к губам поцелуем. Ленивую ласку Цуру принимает с восторгом и чувственно подаётся навстречу; скользя языком по сладкой коже, Сайка прижимает её бёдра к себе плотнее, ныряет меж них ладонью. Удивительное дело, но невинная крошка о любви между женщинами знает в разы больше и перехватывает сайкино запястье, шепча: — Чуть медленнее, прошу. И добавляет почти сразу, всхлипывая тонко: — Вот так. Нежная плоть влажнеет под осторожными поглаживаниями, и Цуру вскоре отпускает Сайку. Её руки обвиваются вокруг шеи, гладят волосы, пока Сайка изучает языком каждый изгиб стройного тела; тёмно-розовые яркие соски напрягаются, когда Сайка дразнит их и дует, срывая с губ своей мико ещё один едва слышный стон. — Чего ты хочешь, девочка? — спрашивает она низко и глухо; от дрожи Цуру между бёдер всё горит от желания и сладко ноет низ живота, тянет где-то внутри, рождая пьяную истому. — Тебя, госпожа Магоичи, — всхлипывает Цуру, прося смиренно, и Сайка просто не может отказать ей в этой мольбе. На вкус Цуру солёная, словно море, и тяжело и остро пахнет возбуждением. Губы Сайки скользят по выступающей косточке бедра; она щекочет тонкую кожицу и обхватывает клитор губами, срывая с алых губ Цуру протяжный тихий стон. — Ещё, сестрёнка, — просит она, разводя стройные ножки, — пожалуйста, сделай так ещё. Сайка слизывает с нежной плоти ароматный сок, облизывает губы, подрагивая и сама от пикантности ситуации. Цуру девственна и узка, но Сайка скользит во влажное лоно языком; она знает, как сделать, чтобы её журавлик забился в руках от удовольствия, застонал несдержанно, захныкал. — Тише. Цуру со всхлипом зажимает рот ладонями — и всё равно плачет от наслаждения, когда Сайка несдержанно врывается внутрь. Крепко сжимая подрагивающие пальцы, она вскидывает бёдра и кончает, выгибаясь дугой; Сайка хочет, чтобы дивная мико принадлежала ей целиком. — Какая ты быстрая сегодня, — улыбается она, всё ещё касаясь влажных складочек пальцами; Цуру кусает губы от этих прикосновений, но находит в себе силы сесть. Во взгляде её — недетская строгость и пылкая влюблённость. — А как же ты? Она прижимается, не дожидаясь ответа, ловко забирается ладонью в вырез просторных хакама и трётся — так, как хочется Сайке, как трётся о её пальцы сама Сайка. Утыкаясь лбом в плечо Цуру, она кусает губу, чтобы не вскрикнуть от накрывающего волной оргазма. Помогая ей натягивать косодэ на влажные плечи, Сайка наклоняется и больно кусает шею. — За непослушание, — объясняет она и целует наливающийся алым след. — В следующий раз, прошу тебя, сиди тихо. Цуру сворачивается клубочком у бедра, и из-под чёлки поблескивают лукаво тёмные глаза. Они обе прекрасно знают, что на самом деле значит этот укус.