They make me feel so empty…
Чиюю не любила рисовать именно так, как большинство художников. Ей нравилось делать наброски, сидя на подоконнике, который освещали лучи почему-то холодного заката. Или же лёжа на животе на полу, подперев голову свободной рукой. Или где-нибудь в парке, положив скетчбук на колени. Но только не за столом, только не под лампой, хорошо освещающей рисунок — это было не для неё. Стол Чиюю был вечно захламлён всякими ненужными листками, помятыми и исчерканными, какими-то совершенно бесполезными предметами, чем-то ещё. Так привычнее. На этот раз девушка сидела на подлокотнике дивана, опираясь спиной о стену. Рисуя нечто родное, она вспоминала прошлое, такое любимое и далёкое. И в руках у неё было лишь два карандаша. Бледно-зелёный и ярко-зелёный. В последнее время эти оттенки попадались слишком часто, они будто бы давили на художницу. То знакомая, не знавшая, какие туфли выбрать, то прогулка по майской аллее, где слабый ветер заставлял листья на деревьях слегка шелестеть, то книга в библиотеке, упавшая с полки прямо в её руки… каждый раз зелёный цвет затрагивал самый тёплый уголок души. Не в силах сдерживать это в себе, Чиюю решила выместить свои чувства на бумаге. А в голове крутилась, отдаваясь учащённым сердцебиением, одна мысль: «Я скучаю». Она рисовала их такими, какими запомнила. Не в своём привычном стиле, а, скорее, как он. Как мальчик слева, широко улыбающийся и протягивающий правую руку вперёд, к ней. Как Бледно-зелёный — так его называла Чиюю, рисуя именно этим карандашом. Без линейки, накладывая все штрихи от руки, и без ластика, чего сама она никогда не понимала. В рюкзаке её друга можно было найти что угодно, но только не самый обычный ластик! И ей это по-своему нравилось, ведь у каждого должно быть что-то особенное. Так говорил Ярко-зелёный. Он часто произносил что-либо простое, но в то же время запоминающееся. С умным взглядом изумрудных глаз и спокойной улыбкой. Именно таким Чиюю его помнила, именно таким она его рисовала. Набросок был почти готов, но с каждым штрихом рука всё сильнее сжимала карандаш. То один, то другой, пока не устанут пальцы. Чиюю подняла голову, глубоко вдохнув. Воспоминания снова не давали сосредоточиться и закончить работу. О том, как они встретились, как гуляли вместе, как… всего не перечислить. Но было в этом что-то необычное, необъяснимо прекрасное. Если бы Чиюю попросили сравнить их общение с каким-либо предметом, она бы без раздумий назвала сирень. А вот почему — ответить не смогла бы. Наверное, из-за того, что в том маленьком городке, где они втроём провели своё детство, цвела сирень, которой так недоставало в Йокогаме. И закаты там были другие, тёплые.***
And oh, they greet her with a smile!
Сидя на мягкой траве, девочка крутила в тонких бледных пальчиках карандаш, как можно лучше рассматривая веточку сирени и сравнивая со своим рисунком. Он, конечно, был не идеальным, но Чиюю обещала себе, что будет стараться как можно лучше, чтобы однажды стать великой художницей. Она ей, конечно, обязательно станет, если только ей не будут мешать, отвлекая. Поэтому девочка всегда сидела в самом дальнем уголке парка, где обычно людей днём с огнём не встретишь. Если подумать, тех, кто вообще приходил туда, можно было пересчитать по пальцам — в маленьком городке, который и на картах-то не всегда отмечают, особо не разгуляешься. Но в этот раз что-то ей не давало покоя, она будто бы чувствовала, как кто-то пристально изучает её. От этого становилось некомфортно, и Чиюю обернулась, вздрогнув, когда встретилась взглядом с незнакомым ей мальчиком. Он стоял сзади неё и наблюдал за тем, как она рисовала, а потом, когда та повернулась, отошёл на шаг, разглядывая её с неким любопытством. Мальчик чуть улыбнулся, подмечая, что она сама похожа на цветок сирени: фиолетовые волосы, пара прядей подвязана в хвостики сверху, глаза того же цвета, сильно выделяющиеся на бледном лице, нежно-сиреневая кофта и лиловая юбка. Он немного наклонился вперёд, оказавшись чуть ближе к ней. Чиюю неуверенно кивнула, прижимая альбом к себе. — Красиво, — неожиданно заговорил мальчик, и по его тону было понятно, что тот нисколько не лукавит. — Я тоже люблю рисовать, только не цветы, а животных. Ну, или людей иногда. Девочка хотела подняться с травы, но он присел перед ней, опираясь на одно колено. Мяч, который он до этого прижимал одной рукой к себе, положил на землю, а немного помятый и, видимо, в разных передрягах побывавший альбом — ну сразу видно, тот ещё мальчишка! — придвинул к ней. Чиюю посмотрела на юного художника, подумав, что хотела бы нарисовать его. И вроде бы ничего необычного в растрёпанных волосах с зеленоватым отливом, державшихся засчёт красной повязки, вроде бы ничего необычного в бледно-зелёной футболке, которая была ему явно велика, в шортах, кроссовках… но почему-то захотелось зарисовать эту искреннюю и простую улыбку, тёплый взгляд карих глаз и даже то, чего девочка рисовать ещё не умела — открытость и позитив, который заставлял потянуться к нему. — Если хочешь, можешь посмотреть. И не стесняйся говорить, что не так, я пока не очень хорошо рисую, а нужно учиться и становиться лучше! — после этих слов Чиюю поняла, что думает точно так же. — А можно мне пока посмотреть твои? — мальчик осторожно и с явным интересом потянулся к её альбому. Девочка потупила взгляд, из-за чего-то начав волноваться. А вдруг ему не понравится, а если он рисует намного лучше? Она неуверенно подняла голову, и что-то в его добродушной улыбке заставило Чиюю поверить, что он уж точно её не обидит. Она несмело отдала свой альбом, взяв тот, что был у него в руках. Открыв, увидела кролика, быстро набросанного нечёткими штрихами простого карандаша. Самый обыкновенный, казалось бы, но он вызвал у девочки улыбку. — Ты рисуешь разными цветами, а я только простым карандашом, хотя зачем-то всегда ношу с собой цветные, — услышав это, девочка чуть рассмеялась. Эта привычка таскать с собой всё, что нужно и не нужно, показалась ей очень забавной. — Ой! А как тебя зовут? — после этого мальчик неловко улыбнулся, запустив свободную руку в волосы и растрепав их тем самым ещё больше. Она хотела ответить, но тут услышала чей-то голос. Не смогла разобрать слов, но поняла, что кого-то зовут. Послышался шелест, и вскоре оба увидели несколько растерянного мальчика в белой рубашке и чёрных штанах на подтяжках. Чиюю, едва посмотрев на него, до невозможности опрятного, поняла, что он — полная противоположность её новому другу. Другу? Тот встал на ноги, а мальчик быстро приближался к ним. — Вот ты где, Кенджи-кун! Мог бы хоть предупредить, в самом деле. Ушёл, значит, мяч принести — и пропал! — его голос звучал не упрекающе, а слегка обеспокоенно. Увидев Чиюю, он немного смутился и тут же замолчал. — Прости, Денто-чан, я просто познакомился, — он запнулся, а голос действительно звучал виновато, — ну, как сказать «познакомился»… как тебя звать-то? — заново спросил Кенджи. Денто хлопнул себя по лбу, пробормотав что-то вроде «Простите моего друга за такую неучтивость», после чего уважительно поклонился и заново представил их обоих, под конец тоже спросив её имя. Девочка до сих пор сидела на траве, держа альбом Кенджи, раскрытый на одном из первых рисунков. — Чиюю, — кивнув головой, она хотела подняться сама, удивлённо посмотрев на обе руки, которые почти одновременно протянули ей, видимо, всё же новые друзья. Первые друзья. Они гуляли втроём до самого заката. Чиюю вела себя немного скованно, Кенджи — открыто, а Денто — довольно сдержанно, хоть и с не меньшим интересом. Невольно сравнивая их, девочка заметила, что есть в этих ребятах и что-то неуловимо общее. За тот день она улыбалась, пожалуй, больше, чем за всё время до этого. Когда город, окутанный необъятно большим и тёплым закатом, словно оранжевым одеялом, погружался в сумерки, Чиюю спохватилась, что дома её ждут. Они втроём распрощались, и Денто с Кенджи услышали: — Пока… Бледно-зелёный и Ярко-зелёный. С вами было весело, мне очень понравилось! — её голос был довольно тихим. Девочка уже хотела уйти, повернувшись к ним спиной, но тут Кенджи сделал шаг к ней, положив руку ей на плечо. — Эй, ну что ты, мы ведь не насовсем прощаемся! — с лёгкой усмешкой сказал он. — Встретимся завтра в парке? На том же месте, часа в три! Чиюю посмотрела на него, а потом на Денто, стоявшего совсем рядом. Она кивнула, а на лице вновь засияла улыбка. На душе стало очень легко, будто она нашла что-то очень важное, из-за чего так переживала. Впрочем, так оно и было. Она нашла друзей.***
Can You meet me in my room?
Волна воспоминаний захлестнула Чиюю с головой, заставляя совершенно забыть о реальном времени. Чтобы избавиться от мыслей и закончить рисунок, девушка перенесла все принадлежности для рисования на подоконник и ушла за горячим чаем. Сладким и с лимоном, как всегда делал Денто. Именно такой чай она очень полюбила, вновь вспоминая о друзьях. Наверное, только им троим приходило в голову пить чай на крыше! А ещё они там, на чуть ли не единственном высоком здании города, пели любимые песни, чаще всего про дружбу и мечты. Там же довольно часто встречали закат, который в детстве казался огромным, но таким же тёплым, рисовали вместе с Кенджи, пока Денто сидел рядом, доставая термос с чаем и несколько кружек, говорили обо всём прошлом и будущем. И просто считали проезжающие мимо машины выбранного цвета, соревнуясь, кто увидит больше. Ох, нет, мыслей явно не поубавилось. От них нужно было хоть немного отвлечься, насколько приятными бы они ни были. Чиюю поставила уже пустую чашку на стол, отодвинув какой-то журнал и несколько листков, заодно найдя не пишущую уже давно ручку. Сев на подоконник, взяла в руки скетчбук, продолжая рисовать. Неровный штрих ярко-зелёным. Карандаш сломался. Неужели сегодня настолько не её день? Нужно было ловить момент, пока есть вдохновение, но что-то не давало покоя. Наверное, вечернее небо в Йокогаме. Красивое, оно от нежно-розового переходило в фиолетовое, а затем становилось лазурным, смешиваясь с золотыми полосами ближе к горизонту. Очень красивое, способное заворожить любого ценителя прекрасного, но неуютное. Оно могло лишь поражать разум холодным великолепием, но не грело, не вызывало тёплой улыбки. Этот город мог понравиться кому угодно, но только не ей. Тут нельзя было найти тишины, кроме как на кладбище, тут не цвела сирень, не обнимали тёплыми лучами небеса. Йокогама не была для неё дорогим сердцу местом, она лишь навязывала мысли о рутине, карьере и… тут не было души. Душа Чиюю находилась где-то там, на той самой крыше, вместе с ними. Вместе с Кенджи и Денто, всё так же считавшими машины.***
It's a small town in a small world.
— Шесть синих. Они начали как всегда: Денто считал синие машины, а Кенджи — красные. С высоты того дома это было легко и уже привычно. Такое, казалось бы, бессмысленное занятие не надоело им даже через несколько лет. На этот раз они не брали с собой рюкзаки, как это бывало обычно. Просто сидели на краю холодной крыши, чувствуя, как слабый ветер чуть развевает волосы. Просто считали машины, даже особо не разговаривали. — Девять красных, — а их словно было больше, потому что Кенджи мог ещё и пропустить некоторые, что-то рисуя. — О, уже десять. В привычных позах изо дня в день, словно каменные изваяния. Денто сидел чуть поодаль, выпрямив одну ногу и согнув другую в колене, на которую он сложил руки, сцепив пальцы в замок. Между друзьями было ровно такое расстояние, чтобы поместился ещё один человек. Они словно ждали её, надеясь, что она тихо сядет рядом, принесёт с собой едва уловимый запах сирени. — Сменим цвет? — Давай. В их голосах не было особых эмоций. Словно они оторвали от себя часть, сбросив её с крыши на дорогу. Или отпустили эту самую частичку куда-нибудь ещё дальше, в самую Йокогаму. — Жёлтый. Возьми тоже какой-то редкий, частые — белый и чёрный — были. Ну, розовый там, например, — предложил Кенджи. — Хорошо. Один… Знаете, закаты тут были действительно другими, но почти всегда одинаковыми. Наверное, поэтому они оба любили и пасмурную погоду. Но даже в ливень — представьте! — они сидели там же, накинув сверху какой-то безразмерный дождевик, словно палатку. Правда, рисовать под ним особо не выходило. Как-то раз там оказались Чиюю с Кенджи, когда Денто болел, простудившись под таким дождём. Раскаты грома должны были пугать, но лишь раззадоривали, а капли, стучавшие по их укрытию, если так его можно было назвать, закрывали их от всего мира, сузившегося до двух мокрых ладоней, выставленных из-под дождевика. А потом раздались быстрые шаги, и непромокаемая ткань приподнялась на пару секунд. Денто закрылся вместе с друзьями от дождя и, уловив взволнованный взгляд Чиюю, стал убеждать её, что он абсолютно здоров. Правда, кашлял раз шесть или семь за свой рассказ о том, как надоело сидеть дома, но это ведь ерунда? Кенджи ту его выходку не забыл до сих пор — напомнил вновь и подметил, что проезжает четвёртая жёлтая машина. Денто, вечно идеальный и аккуратный, пошёл на такое? Ради них — да. Втроём они были готовы сделать друг для друга что угодно, им было весело вместе в любую погоду, теперь два друга бывали на той крыше лишь по привычке. — Розовых тут мало, — сделал вывод Денто, насчитав лишь две машины за почти что десять минут этой бесконечной игры. — Я сменю цвет. — Хорошо, тогда и я тоже, — после этого повисла тишина, нарушаемая приглушённым шумом до смешного маленького городка: редким гулом от чьих-то разговоров да моторами машин или редких мотоциклов. Оба уже выбрали свой следующий цвет. — Зелёный. Сказав почти одновременно, удивлённо обменялись взглядами, а множество картинок промелькнуло перед глазами. Денто, мысленно возвращаясь в реальность, повернулся лицом к городу, охваченному рыжим пламенем невозможно широкого, привычно одинакового заката. «Словно мир горит, а мы спасаемся на этой самой крыше, — думал он. — Для нас этот город и есть весь мир», — из подобных рассуждений его выдернула знакомая усмешка. Денто посмотрел на друга. — Тоже вспоминаешь Чиюю, да? Ответа не последовало. Впрочем, он и не был нужен. Казалось, даже все машины, которые друзья уже не считали, остановились, а все люди в их мире-городе замолкли, оставляя их наедине с тишиной. Пожалуй, они могли даже слышать дыхание и ритм сердца друг друга. Беззвучие словно намекало им, что пора что-то изменить. Кенджи поднялся на ноги, не внося больше ни единого штриха в рисунок. — Мы ведь придём завтра сюда? — Денто считал, что его вопрос, скорее, риторический. — Не думаю. Поначалу он считал, что ему послышалось. Ну не мог же его друг сказать так! Правда? Но едва заметная улыбка на лице Кенджи дала понять: он что-то задумал. Альбом всё так же был зажат в его руке, помятая и неизменно большая футболка от лёгкого дуновения ветерка чуть заметно развевалась, неровные пряди волос были привычно растрёпаны, шнурки не завязаны. Денто всегда считал своего друга довольно неопрятным, а Кенджи вместе с Чиюю в шутку говорил, что в нём самом царит творческий беспорядок. Он стоял у самого края крыши, не глядя вниз — только вперёд. Как и по жизни. — Я хочу найти её. Спрашивать ничего не было нужно. Денто оттолкнулся рукой от холодной, несмотря на майское солнце, ещё не до конца скрывшееся за горизонтом, крыши и встал, подойдя к нему. Чуть усмехнулся, покачав головой, как это делают родители, когда соглашаются купить ребёнку игрушку, привычным жестом положил руку на его плечо. — Ты втягиваешь меня в очередную авантюру, — в негромком голосе скользила ирония. — Завтра в девять утра у газетного киоска. Там решим, что к чему. Они ушли вместе с заходом солнца, чтобы изменить всё. Йокогама, говорите? Не проблема. Для них вообще не существовало проблем. Они уже знали, что скажут при встрече. Знали, что будут делать. Знали, что найдут её. А знать о чём-то ещё им и не надо было.***
You're here with me and that's all I need to know.