Уходи

      — Уходи! — крикнул он, указывая на дверь темницы.       — Что? — спросила Белль растерянно.       — Ты больше мне не нужна, дорогуша. Уходи!       Он даже не смотрел на неё. Ублюдок.       Ох. Обычно это означало, что ему было стыдно или что он врал. Белль не была уверена, но они любили друг друга, это доказал поцелуй, и она собиралась остаться и удостовериться.       — Нет, — ответила красавица, складывая руки на груди и упрямо приподнимая подбородок.       — Что? — спросил Румпельштильцхен, наконец-то взглянув на неё со страхом, смущением и тенью надежды.       — Я люблю тебя, идиот. И я не собираюсь оставлять тебя потому, что ты думаешь, что какая-то королева, о которой я и не слышала-то ни разу, хочет причинить тебе вред, используя меня. Подумай, Румпельштильцхен, я не выходила за пределы стен замка, пока жила с отцом, а единственный раз, когда я покинула дом, был, когда я заключила с тобой сделку. Так каким образом, ты считаешь, я могла бы попасть под влияние этой женщины? — Румпель открыл рот, чтобы прервать её, но девушка подняла палец перед его лицом, заставляя замолчать.       — Я не закончила! Смотри, она пришла ко мне, и я не хотела разговаривать, но женщина настаивала и упомянула, что проклятье может быть снято с помощью поцелуя, уничтожающего тьму. Я хотела сделать это с того момента, когда ты спас меня от падения с лестницы в зале, и я действительно не видела отрицательных сторон.       На его лице не отражалось ни одной эмоции, и Белль хотела пнуть мужчину, или дать пощечину, или поцеловать, или все сразу. Он приводил в ярость.       Ну, хотя бы молчал.       — Так что, Румпель, я собираюсь остаться и заставить тебя поверить, что я люблю тебя.       — Нет.       — Почему?       И Темный, и Красавица были чертовски разгневаны и буквально кричали друг на друга.       — Потому что никто никогда не сможет полюбить меня! — его голос походил на рёв. Мужчина был полон злости, её слова задевали, а Белль была уставшей и озлобленной, поэтому отвесила Румпелю пощечину. Она подавила желание ударить ещё раз, увидев шокированное лицо мужчины, но лишь на долю секунды. Ударив во второй раз, она взвилась ещё пуще, и не смогла сдержать слов, вырывающихся изо рта:       — Не смей! Не смей говорить так! Я люблю тебя. Как можно быть таким слепым?       Хорошо, сейчас Румпель был действительно зол, а храбрость Красавицы переросла в неуверенность. С криком «Ладно!» мужчина вышел и хлопнул дверью.       Отлично, теперь Белль снова была в темнице. Хорошо, что недавно приспособленная для сна полка была приемлемо удобной.

***

      Прошло две недели.       Еда и вода появлялись возле Белль три раза в день, так что она хотя бы не умерла от голода. На третий день появилась книга. На четвертый — открылась дверь, но девушка оставалась в темнице.       Знала, что ему просто нужно время. Когда еще больше книг появилось за неделю заточения по собственной воле, в ней загорелась надежда. Даже с открытой дверью, манящей выйти наружу, Белль этого не делала. Хотя ей и хотелось достать ещё немного книг.       Утром в конце второй недели на импровизированной подушке появилась записка.       «Жду тебя в гостиной».       Никаких подписей или чего-то ещё. Дверь в темницу распахнулась, и, тщательно умывшись водой из сомнительной чаши, вода в которой, однако, была свежей и чистой всё время заточения, Белль пошла на поиски Румпельштильцхена.       Он сидел в кресле и прял.       Гостиная была в ужасном беспорядке: все вещи были разбиты на кусочки, кроме её надколотой чашки. Она благополучно стояла на пьедестале. Ох, этот мужчина.       — Знаешь, он жив, — Румпель начал разговор, пока девушка входила в комнату.       — У меня не было возможности найти его, но я чувствую, что он жив, — говорил тихим, полным печали голосом.       — Твой сын? Я думала, он умер.       Мужчина отрицательно помотал головой.       — Когда я говорил, что я потерял его, я конкретно это и имел в виду. Я позволил моему страху и слабости расторгнуть нашу сделку. Сейчас он в другом мире. Мире без магии.       — И тебе нужна магия, чтобы найти его, верно? — спросила Белль, присаживаясь на скамью напротив него. Румпельштильцхен перестал прясть, но все ещё не смотрел на нее.       Кивнул.       — Мне очень жаль, Румпель, — она извинилась. Красавица представила, что могло случиться, если бы ей удалось разрушить проклятье. Девушка почти отняла у мага возможность найти сына.       Румпель посмотрел на неё, шокированный и смущенный. Белль тщательно обдумывала свои следующие слова.       — Если бы я знала, что ты пытаешься найти своего сына с помощью магии, я никогда не пыталась бы поцеловать тебя, зная, что это отнимет силу. Но даже если бы я не встретила ту женщину, я поцеловала бы тебя, — объяснила Белль, стараясь не обращать внимания на румянец смущения, окрашивающий щеки. Она не вела себя так упрямо, как в темнице, но твердо вознамерилась донести до разума мага эту информацию.       Его глаза расширились.       Глубоко вздохнув, Белль продолжила:       — Это случилось бы не две недели назад, но в скором времени. Полагаясь на то, что сказала мне та женщина, я думала, что это будет выгодная для всех ситуация. А теперь… мне очень жаль. Я должна была спросить, хочешь ли ты разрушения проклятия. И я не буду пытаться поцеловать тебя и снять проклятье поцелуем Истинной Любви до тех пор, пока ты не найдешь своего сына, или даже после, но я хочу остаться здесь с тобой.       Её извинения были искренними.       Румпельштильцхен запер её в темнице, а теперь она извиняется. Это неправильно. Она не сделала ничего плохого.       Те две недели не были потрачены впустую. Волшебник путешествовал во владения Королевы, становился стенами и слушал. Слушал рыцарей Королевы, охотника Королевы и, наконец, слушал её болтовню с зеркалом. Он понял, что Белль не лгала ему. Румпель открыл дверь в темницу и снял магические заклинания, позволяя уйти в любой момент, но девушка не ушла.       — Тебе не нужно извиняться, дорогая. Я верю, что ты и я…       Румпель встал и подошел ближе, беря руки Белль в свои, одаривая девушку грустной улыбкой.       — Ты заслуживаешь большего, чем это… чем я. Ты можешь иметь все, что пожелаешь; ни один мужчина в мире не будет достаточно глуп, чтобы отвергнуть тебя. Так что ты можешь идти. Живи своей жизнью и изучай мир. Я не собираюсь останавливать тебя и приду на помощь, когда ты будешь в ней нуждаться.       — Думаю, мне лучше остаться. Мне не нужно ничего другого, Румпель. Мне нужен ты. Кроме того, у меня тут еще достаточно мест, чтобы отмыть и достаточно книг, чтобы прочитать, — на лице девушки появилась игривая улыбка.       Мужчина сдался. Он был удачливым засранцем и осознавал это.       Они заключили друг друга в нежные объятья.       Красавица никогда не чувствовала себя более счастливой и защищенной, чем в руках Румпельштильцхена. Она рассмеялась и прижалась к мужчине теснее. Румпель тоже усмехнулся и с последним объятием они приняли друг друга.       — Белль, — ему нужно было признаться ей, хотя мужчина и боялся. Часть Темного не могла поверить, что кто-то может почувствовать к нему что-то вроде любви. Но, заимствуя у женщины в своих объятиях немного храбрости, он сказал, — я люблю тебя.       Красавица почти упала на мужчину, в последнюю секунду успев сбалансировать и остаться на месте. Белль теснее прижалась к Румпельштильцхену.       — Я тоже люблю тебя, Румпель, — проговорила Белль куда-то в шею, пряча лицо.       Но темный маг услышал и почувствовал, как в его темной душе зарождается свет.