Вамп...Римские каникулы

То, какой я становлюсь от скуки, ни в какое сравнение не идет с тем, какая я, когда я испытываю боль. Аэропорт Фьюмичино встретил меня омерзительным шумом и вонью - слишком много людей. Я сняла свой чемодан с грузовой ленты и вышла из зала прилета на залитую солнцем улицу, перед этим не забыв надеть хорошо тонированные темные очки. Мои глаза чересчур чувствительны к яркому свету, как и у любого, кто сталкивался с теми же проблемами, что и я. - Леди Катарина, - поприветствовал меня водитель, а по совместительству телохранитель нашей семьи. - Здравствуй, Родерик, - я улыбнулась высоченному блондину в строгом костюме и села на переднее сидение, не дожидаясь, пока он откроет мне дверь Астон Мартина строгой черной расцветки. - Как долетела, Кейт? – менее официальным тоном спрашивает парень, сев рядом и пристегнувшись, словно от этого зависела его жизнь. Я снимаю очки и смотрю в зеркало заднего вида. Глаза красные от голода и недосыпа, а черные вены под ними испугали бы того, кто со мной не знаком. Того, кто не знаком со всеми нами. - Отвратительно, - наконец отвечаю я, - Стюардессы в первом классе чертовски невкусные. Парень, который явно старше, чем выглядит, лишь усмехается и срывается с места. Через полчаса или меньше я буду там, где мне рады меньше всего. В родном доме. Родерик спрашивает, может ли он включить музыку, я киваю и откидываюсь на сидение, блаженно закрывая глаза. Он никогда не ставит бодрые или агрессивные композиции, когда я в его машине, так что сейчас из магнитолы звучит одна из очень старых песен Шаде. Я бы заснула, если бы не была голодна, поэтому просто впадаю в обычный транс, предвидя семейный ужин в окружении нескольких десятков упырей. И я не выражаюсь фигурально. Моя семья очень богата, бабушка – ее глава – некогда вложилась в очень успешное предприятие и до сих пор получает удовольствие, шпыняя топ-менеджеров. Никто из них не знает, сколько ей на самом деле лет. Катарина-старшая никогда не раскрывает своих секретов. Мой отец был одним из таких приближенных, когда она женила его на моей матери. У них родилось четверо детей – я и три моих старших брата. Кристиан – бабушкин любимец, который, по ее словам, унаследует корпорацию, если с ней что-то случится. Рик – позор семьи, повеса и бабник, чьи голубые дикие глаза сводят девушек (хотя и парней тоже) с ума. Ни бабушке, ни отцу не нравится его… разноплановость в выборе партнеров, если вы понимаете, о чем я. И Михаил, он темная лошадка, даже в детстве был отделен от нас, хотя самая большая разница в возрасте у нас с Крисом – семь лет. Мать умерла, родив меня, и бабушка, решившая, что отец больше не нужен, откупилась от него, мы с тех пор его не видели. Хотя зная методы решения проблем моей бабули (она ненавидит, когда ее так называют), не сомневаюсь – он лежит где-нибудь на дне с цементными туфельками и пробитым черепом. Итальянцы, что с нас взять? У нас такая горячая кровь. Стоп, хватит думать о крови. - Леди, мы дома, - голос Родерика раздается в ту же секунду. Я открывая глаза и жду, когда он откроет мне дверь – бабушка очень строга к своему персоналу. Хотя Родерик у нее в любимцах, если она поделилась с ним тем, что имеет. Я выхожу из машины (чертовы шпильки) и надеваю очки. Черная кружевная шляпа, черное платье с декольте и мои черные кудри. Со стороны я должна выглядеть потрясающе. Но наш дом… это что-то с чем-то! Огромный особняк-палаццо, построенный приблизительно тогда же, когда в Англии отрубали голову очередной королеве, был свидетельством богатства нашей семьи, хотя дедушка всего лишь выиграл его в преферанс для того, чтобы произвести впечатление на бабушку (очевидно, он был во власти ее чар, потому что родив от него двоих сыновей и дочь, она также избавилась от него, не желая быть идеальной итальянской женой). Бежевый песчаник казался еще светлее в лучах слепящего даже сквозь очки солнца, колонны на балконах второго и третьего этажа выглядели обманчиво осыпающимися – дом был крепче, чем выглядел, словно являясь метафорой моей бабули. Дом, милый дом. Я оставила Родерика разбираться с багажом, а сама поднялась по широкой лестнице и толкнула дверной молоток три раза. Дверь открыла неизвестная мне молодая горничная и странно на меня уставилась. - Добрый день. Что вам нужно? – спросила она, но вместо ответа я просто сняла проклятые очки и моргнула, - Простите… я недавно работаю. – Очевидно, она знала, за кем ей приходится убирать. Интересно, где же моя любимая Бланка, которая работала в доме еще задолго до моего рождения? - Ничего, - улыбаюсь я, не показывая зубов. Мало ли что она может подумать, - Я Катарина, младшая внучка графини Деметри. А ты? - Меня зовут Тайра, леди, – скромно отвечает девушка, пряча глаза. Светло-серый халат подчеркивает смуглость ее кожи, девушка очевидно выросла в семье африканских эмигрантов. - А где Бланка? – спрашиваю я, стягивая шляпу и передавая ее девушке. Строгие правила моей бабушки насчет прислуги не позволяют мне делать что-то самой. - Графиня отправила Бланку на пенсию несколько месяцев назад. - Что же, я надеюсь, мне не придется отправить тебя туда же, Тайра, если будешь плохо работать. Я оборачиваюсь и смотрю в глаза корифею нашей семьи, прежде чем лицемерно броситься в ее объятия, солгав, что скучала. Не скучала, ой как не скучала. Со времени нашей последней встречи Катарина-старшая не постарела ни на день. Обнимая ее, я чувствовала запах лаванды и костлявое тело. Бабушка всегда была очень строга и считала, что плоть следует умерщвлять, а толстые аристократы жалкие. - Кати, ты, кажется, поправилась? – боже, бабушка, как ты предсказуема. Всегда едва поздоровавшись со мной, она начинает придираться к моему внешнему виду и манерам. Что ж, я больше не маленькая девочка, и я уеду отсюда, как только клан решит все свои проблемы. - Возможно, леди, - отвечаю я, показывая ей, что отношусь так же, как и ее слуги. Она любит, когда ее боятся. - Ты должна следить за своей диетой, деточка. А сейчас пойдем. Ты достаточно хорошо выглядишь для того, чтобы я познакомила тебя кое с кем. Черт. Она не могла этого сделать. Она не может! Зачем я приперлась сюда, в Лондоне ведь было так спокойно и тихо?! Вместо того, чтобы применить к ней один из приемов карате, я иду на встречу со своим будущим женихом. Вот всегда она так. - Милая, это Айми, - вместо делового вида типа (читай зануды), она знакомит меня с девушкой чуть младше тридцати. Скандинавского типа, крупная блондинка в дорогом, но безвкусном блестящем сером костюме, пожимает мою руку, и я понимаю, что она не одна из приближенных к семье – мое рукопожатие вполне может сломать ей пару костей, но я сдерживаюсь, хотя остаюсь крепкой, - Она мой адвокат. И невеста Кристиана. - Приятно, познакомиться, Катарина, - голос у нее низкий, а черты лица крупные. Что же заставило бабушку выбрать ее в качестве невесты? Обычно все они достаточно тупы и миловидны. - Айми, - отвечаю я и присаживаюсь на диван. Ноги так гудят от каблуков, что я почти не чувствую облегчения. - Сегодня на ужине будет объявлено о помолвке, - говорит бабушка, и я явственно слышу дополнение – «если красотка не сбежит, узнав наш маленький семейный секрет». - Здорово, и давно вы с Крисом встречаетесь? – мне не интересно, просто бабушка не отвяжется. - Три года, - отвечает та и моя челюсть едва не отваливается. Я прищуриваюсь. Она беременна! Срок небольшой, но этот ребенок уже выматывает ее, если не убивает. - Кристиан скрывал эти отношения от меня до определенного момента, но теперь, как видишь, нет смысла утаивать. Но, вместе с тем, Айми - замечательный юрист, и ее потеря станет невосполнимой утратой для меня, - да, бабуля такая, всегда заботится о других. - Но мы ведь сможем сохранить ее здоровье, да? – спрашиваю я и вижу испуг в глазах девушки. Она уже знает, кто мы. Она боится гораздо дольше. - Попробуем. А теперь иди в свою спальню и подготовься к ужину. Я познакомлю тебя с твоим женихом. Безмолвно чертыхнувшись, я встаю с дивана и пошатываюсь. - Сколько ты уже голодаешь? – спрашивает бабушка. - Я не голодаю, просто из-за стресса не было аппетита. Я ободряюще глажу Айми по плечу и ухожу. До приема несколько часов и на кухне наверняка есть что перехватить. Но сначала я переоденусь. Моя спальня находится в башне и идти приходится по винтовой лестнице. В детстве я обожала ее, считая себя принцессой, а теперь ненавижу. Всех, бабушку, эту чертову лестницу, этот дом. Эту семью. Свою природу, то, что ослушаться бабушку нельзя. Невозможно ослушаться крови. Захлопнув массивную деревянную дверь, я вздыхаю и стаскиваю дорогие дизайнерские туфли, по степени красоты пропорциональные боли, которую я чувствую, но как только я поем, мои раны затянутся. Я расстегиваю платье, едва не разрывая молнию, и переступаю через него, становясь гораздо ниже. И почти вскрикиваю, потому что в моей спальне стоит Родерик и невозмутимо отвлекается от газеты, видя меня в кружевном белье и чулках. - Зачем ты здесь? – спрашиваю я, хотя ответ известен и слишком предсказуем. Он широко улыбается, и я вижу то, чем его наградила моя бабушка. Черт, он мог спать с ней, а сейчас пришел за тем же ко мне. - Восполнить твой голод, - отвечает викинг и снимает галстук, а затем расстегивая рубашку. Я забираюсь на кровать и притягиваю его к себе. Он был у меня первым, так что это весьма символично. Через полчаса я удовлетворена и сыта, поэтому он покидает мою комнату, а я иду в ванную. У меня есть несколько часов и я набираю горячую, едва выносимую для кожи ванну с морской солью, чей состав близок к составу крови, и погружаюсь в нее с головой, едва не засыпая. Но если я засну сейчас, то просплю прием и два следующих дня, а за это меня по голове не погладят. Я смотрю на себя в зеркало и вижу свои мокрые спутанные черные волосы, бледное лицо и широкий рот, уже покрытый кислотно-розовой помадой. Алая помада на вампирских губах – это так банально. Достаю из чемодана дорогое платье, которое купила в Лондоне неделю назад. Через пару месяцев коллекция безнадежно устареет, и надевать его станет дурным тоном. Оно беспощадно красиво, и это вызывает у меня гнев. Этикет богатых предполагает расточительность на грани глупости. Стук в дверь застает меня уже готовой к выходу. Я быстро подхожу, чтобы открыть, и мой любимый брат едва не сбивает меня с ног. - Рик! – я взвизгиваю и обнимаю его, потому что ужасно соскучилась. И неважно, что мы не виделись несколько месяцев, меньше, чем с некоторыми членами семьи, - Давно ты здесь? - Я только что приехал и хочу увидеть мою любимую сестренку, - он поднимает меня и кружит в воздухе, я смеюсь, - Бабушка пыталась испортить мне настроение, но я сделал это первым, прилюдно назвав ее бабулей. - Ты уже видел Айми? – спрашиваю я, едва мои ноги касаются дорогого паркета. Я плюхаюсь на кровать, на которой несколько часов назад лежала с Родериком, и смотрю на своего невозможного старшего брата. Среднего роста мужчина, выглядящий старше двадцати пяти (а он точно старше) и одевающийся в шелка и парчу. Таким представляют себе вампира Энн Райс, и Рик полностью соответствует ее канонам. Только волосы его черны, как самая темная ночь, а не отливают золотом, он не столь амбициозен и предпочитает обходиться должностью скромного кинопродюсера где-то в Штатах. Он мелькает на страницах таблоидов, но они не заметят, что он не стареет, потому что он делает это не так часто, да и они не столь наблюдательны. Однажды он разыграет свою смерть и изменит имя. Нам всем придется. Хотя… если бабушка выдаст меня замуж, я могу и постареть, дав жизнь новым потомкам. Надеюсь, он хотя бы будет симпатичным. - Да, она сестра Родерика, - так вот в чем дело, - Оказалась достаточно глупой, чтобы связаться с одним из нас. Рик хмыкнул и улыбнулся мне, - Мы видим ее в первый раз, не все ли равно? Мы по руку спустились к остальным. Все уже собрались в большом зале, где в старину устраивались балы. Они жались к стенам, отгораживаясь друг от друга бокалами с белым вином. Они стояли в центре, разговаривая о погоде на юге Франции и урожае винограда. Они шептались, обсуждая свои грязные делишки. Добро пожаловать в семью. Раздался стук – это бабушка привлекла к себе внимание окружающих. - Когда-то очень давно, века назад, наша страна была поражена чумой. Многие умерли целыми семьями, а некоторые смогли выжить. Но именно наша семья нашла в древних легендах лекарство, хотя и мы пострадали от этого недуга. И сейчас мы, Деметри и Палини, два старейших рода со времен короля Ричарда, собрались, дабы почтить память предков падших в борьбе с болезнью и последующими гонениями, которые устроили фанатики церкви. Но не стану затягивать свою ежегодную речь историей, - она одобрительно махнула, и почти все засмеялись, - Просто считаю нужным объявить актуальные новости. Начнем с счастливых. Мой любимый внук Кристиан решил связать себя узами брака с Айми Лоссен. Многие знают, что эта особа потрясающий юрист и непревзойденный адвокат. Добро пожаловать в семью, девочка, и пусть наш союз будет плодотворным! – она отсалютовала бокалом паре, и я, наконец, получила возможность увидеть своего старшего брата. Крис с суровым лицом держал Айми за руку, словно заслоняя ее ото всех этих упырей. Наверно, он любит ее. Вот только он не должен забывать, что любовь убивает, особенно в этой семье. - Думаю, он выглядит немного нервным, - озвучил мои мысли Рик, и я смешливо посмотрела, как он поправляет шарфик. А затем разглядела шрамы у него на горле. Черт, а вот это точно не понравится бабуле. Но я не успеваю его отругать, потому что Катарина-старшая называет мое имя, и я пробираюсь к ней. - Моя внучка, несколько лет жившая в Англии, немного подзабыла традиции нашей семьи. Ее полное обращение должно было состояться в день ее двадцатипятилетия, но из-за бунтарского характера дочери моей дочери мы смогли увидеть ее только сейчас. Я решила, что раз Айми скоро станет Деметри, Катарина вполне может стать женой Родерика, телохранителя, водителя и кормильца, который также будет обращен, как только она родит наследника. Большое количество вздохов раздается в зале. Мезальянс, особенно такой, унизителен. Если бы он мне хотя бы нравился, но нет. Мужчина выходит в центр и встает передо мной на колени. Я узнаю кольцо – оно лежало в бабушкиной шкатулке, и я всегда восхищалась им, но теперь оно тяготит меня, меня тошнит. Я не хочу быть женой, я не хочу быть матерью. Я хочу быть той, кто я есть – свободной вампиршей. Мне будет достаточно обращения, и я перестану стареть, навсегда замерев в своих двадцати семи годах. Конечно, солнце мне будет противопоказано, но я и так не люблю загорать, предпочитая выбираться из дома по ночам. Кормиться на желающих меня мужчинах… и женщинах. Не быть привязанной к одному месту и мужчине. А вместо этого меня ожидал ад. Скрепя силы, я одними губами улыбнулась жениху, с которым первые испытала вкус человеческой крови, и одной рукой подняла его с колен, показав свою силу. У нас были хорошие отношения, но лишь до этого момента. Я собираюсь сбежать от своей семьи. - А теперь о печальных новостях, - продолжает графиня, потягивая алую жидкость из бокала. Алое вино здесь никто никогда не пьет, - На прошлой неделе был убит мой сын, Роберто. Очевидно, это были оборотни. А я не сказала, да? Все сказки, о которых вам рассказывали, - правда. Даже феи существуют. Правда, оплата у них почасовая. Еще один возмущенный ропот в толпе. Нападение на члена клана или стаи приравнивалось к объявлению войны. Думаю, мне надо выпить. Я бросаю своего женишка на произвол судьбы и иду к столу с напитками. Не дожидаясь, пока мне предложат чего-нибудь соответствующего моему социальному статусу, я хватаю бутылку водки и удаляюсь к себе в спальню. Бабушка будет недовольна, но сейчас недовольна здесь я. В моей комнате стоит спертый воздух и какой-то парень. В темноте он кажется огромным и неуклюжим, но я включаю свет, и Михаил зажмуривается – он очень чувствителен. Он выше всех мужчин, которых я знаю, но лицо у него по-детски смазливое и утонченное. - Здравствуй, Микки, - я обнимаю его, моих рук не хватает, чтобы обхватить полностью его торс, а он приподнимает меня над землей. - Киса, мне так жаль. - Не важно. Ты и не мог защитить меня тогда, а я не смогла спасти тебя. Как ты пробрался сквозь охрану? - Хм, знаешь, не очень-то вежливо спрашивать оборотня о его секретах, - Михаил почти падает на кровать, и я вижу, что он обессилен. Он истощен, длинные волосы, связанные в хвост, поредели и похожи на мышиный хвост. Так и хочется пошутить про стрессовую линьку, но ситуация явно серьезнее. А шутка сильно затаскана. - Выпить хочешь? – спрашиваю я, показывая бутылку с дорогущим пойлом. Дома мне не разрешали употреблять крепкий алкоголь, но жизнь в другой стране… короче, бухала я в Англии хуже тамошних принцев, вот такая вот аристократка. - Плохая, плохая киса, - шутит он, - Только давай не здесь. Алкоголь ослабляет, а я не хочу попасться твоему новому женишку. - Мм, уже все слышал? Ну что за бредовая идея, а? – я возмущаюсь и снимаю туфли, ища в сумке кеды погрязнее. - Это наказание, Киса, за то, что ты не явилась. - Но она же знает, почему я не пришла. Она знает, что стало с тобой. А теперь объявляет оборотням войну. Не хочу показаться истеричкой, но я, черт возьми, просто хочу стать нормальным вампиром уже и не волноваться по поводу этой человеческой фигни! - Ладно, не кричи так. Она же слышит. Родерик вовсе не плох. Рик на него даже запал, - ухмыляется он. - Ну и женила бы Рика на нем. Я-то тут причем? Готов? – спрашиваю я, и он кивает. Мы вылезаем из окна и перебежками спешим к забору. - Куда поедем? – пристегнувшись, спрашиваю я брата. - В пиццерию, куда еще в этом городе пойти? Его старая машина дергается с места лучше любой другой машины, и мы спешим навстречу свободе. Я открываю дверь траттории «Ля Винчи» с полпинка и вхожу в скудно освещенный зал, набирая полную грудь воздуха. Естественно, что все посетители оглядываются на нас, таких красивых, фигуристых и пьяных, но с годами к обожанию привыкаешь. Мы садимся за столик в углу, и официант приносит меню. Но мы и так знаем, что нам нужно. Я чувствую странный запах, он сильнее, чем от Михаила. - Здесь что, все оборотни? – громким шепотом я спрашиваю кудрявого парня, который обслуживает нас. Михаил дергает меня за ногу и грозит кулаком, - А что, и спросить нельзя? - Да, леди Катарина, здесь все оборотни. Кроме вас, - дерзко отвечает парень, и я чувствую, что ему весело. У него британский акцент, или он меня передразнивает? - Хм, мой брат тоже не был на вашей стороне до того, как два года назад не защитил меня от ваших, пожертвовав своей жизнью и наследством. - Что поделать? Рим – это город волков. Я смотрю брюнету прямо в глаза, на мне нет очков, так что кошачьи зрачки разглядеть не сможет только слепой. Тот в ответ поднимает брови, словно спрашивая: «И что?», и уходит, приняв заказ. - Киса, не зли его. Это вожак. - Что? Такой хилячок? – удивляюсь я, хотя сама ниже его почти на голову и сильно худее. - Он прирожденный, не укушенный. Силы больше, чем у Рика в дни распродаж, - шутит он с серьезным лицом. Да, братец-бисексуал в нашей семье пользуется чуть большим уважением, чем братец-волк. Вот и живи с такими. Я доедаю свой стейк, почти не жуя, чтобы не портить кровь, которая из него сочится. Я уже кормилась на Родерике, но жажду не заглушить. Едва ли я могу бороться со своей природой. Да что там, я люблю кровь. Я без нее жить не могу. Через мгновение парень, который по странности судьбы оказался вожаком стаи Михаила присаживается за наш столик, благоразумно занимая место рядом с моим братом. - Ну и как мой оболтус? Хорошо себя ведет? С другими волчатами не дерется? – насмешливо спрашиваю я, отпивая воды. Я должна протрезветь, прежде чем вернусь домой. - А ты говорил, твоя сестра умная. И красивая. - Не соврал, - отвечаю я за тридцатипятилетнего мужчину. - Отнюдь. Ты уже рассказал ей о наших планах? – я слушаю и вместе с тем разглядываю парня, точнее мужчину, потому что он гораздо старше, чем кажется. Он примерно моего возраста. У глаз уже морщинки, на подбородке синеющая щетина. Седая прядь в кудрявых волосах и один голубой глаз полностью слепой. Шрамы не портят его чистых черт, достойных кисти Караваджо. Я все еще пьяна. - Киса… Кейти, в общем, мы с Дарканом… кстати, это Даркан, ударение на первый слог, решили тебя похитить. - Чтттто? – я подавилась водой. - Ну, бабушка в обмен на свою любимую внучку соглашается на перемирие. - Какое, к черту, перемирие? Она из-за Роба бучу подняла… - Мы не трогали твоего дядю. Он сам умер, - подал голос ДАркан, - взял и откинулся, едва вышел из машины. - Как?! – я ничего не понимаю. - Судя по его весу, это было сердце. Но анализ крови говорит об отравлении, - женский голос из-за моей спины заставил меня обернуться, но когда я это сделала, девушка уже щекотала моего братца за ушком. Супер, у всех есть пары. Я с головной болью вспомнила о Родерике. Лежит, небось, у меня в кровати, дожидается. А ведь я к нему, как к другу. - Он был ее сыном, не пори ерунды. И с чего это вы, волчатки, решили, что я позволю вам себя похитить? – спрашиваю я, ощериваюсь и запрыгиваю на потолок. Любимый фокус со времен младших классов, никогда не надоедает. - А с того, что не победить тебе, Киса, семерых оборотней, - встает со стула в другом конце зала пожилой мужчина, при взгляде на которого я понимаю – это он здесь главный. А еще то, что мне не сбежать отсюда, не потеряв пары конечностей и брата. Но, с другой стороны, мое полное превращение требует убийства с обескровливанием, так что я примериваюсь к Даркану. Или Михаилу, потому что теперь за ним должок. Я выпрыгиваю в окно, разбив его собой, а волки, не поспевающие за мной, с воем преследуют. Я стараюсь держаться верхушек деревьев и быстро прыгаю с одного на другое, потому что настроения сдаваться у меня нет, а для драки я недостаточно тупа и опрометчива. За мной гонятся семеро волков, но все чего я хочу – выпить стакан водки и убить кого-нибудь, потому что… моя великосветская задница уже устала. Едва моя голая ступня (кеды я благополучно прое… потеряла где-то на сосенке) касается земли поместья, раздается громкий коллективный вой, но последовать на вампирью землю они не решаются. Милый, я дома. И я до смерти зла. Сегодня мне исполнилось двадцать пять, и я с радостью предвижу свое первое убийство. Я уже знаю, кто это будет, осталось лишь подготовиться к церемонии и явиться в отчий дом. Я приехала из Англии два дня назад и пока жила в дорогом отеле в историческом центре. Утром я сходила по магазинам и сделала кучу всего, что в обычных условиях делают невесты перед свадьбой, но в моих планах не было никакой свадьбы. Даже убийство не сможет настроить меня на романтику. Съев в ресторане отеля свой последний торт, я думаю о том, что это единственное, чего мне будет не хватать. Вместо этого у меня будет вечная молодость, сила и полная свобода действий. Но когда я выхожу из номера, чтобы навестить собственного старшего брата, я еще не знаю, что этого у меня еще долго не будет. - Киса, держись у меня за спиной, - говорит Микки, оттесняя меня от трех здоровенных волков в его собственной спальне. Мое лицо порезано осколками окна, но скоро начнется заживление. Это не страшно. Страшно то, что мы совсем одни, а кто-то из них наверняка еще снаружи прячется. Защитить нас некому. Мик хватается за серебряную шпагу, ему больно так же, как, надеюсь, будет больно им, и дает мне сигнал. Я прыгаю к потолку, а затем сквозь единственное целое окно – наружу. В лунном свете Рим… да, это случилось в Риме, кажется поэтичным, но сейчас был немного не подходящий момент для любования прекрасным. Я падаю в реку и переплываю на другой ее берег с тем, чтобы уехать из родного города еще на два года, и исчезаю под водой, слыша, как завывают оборотни. Они не умеют плавать. Я вхожу в свою спальню, зная, что Родерик уже здесь, ждет меня в моей кровати. Включив свет, я иду в ванную, чтобы промыть ноги. - Надеюсь, когда я вернусь, тебя здесь не будет, - говорю ему и закрываю дверь, сползая вниз и пряча голову в ладонях. Затем встаю, и, не раздеваясь, отдаю тело на растерзание холодной воде. Мой горячечный разум вопит от благодарности. А я просто хочу выспаться. Поэтому выйдя из ванной полностью раздетой, я чертыхаюсь, видя, что Родерик еще не свалил, вместо этого улегшись еще вольготней. - Скажи, тебе-то это зачем? – спрашиваю я, упираясь руками в бока. - Детка, ты так прекрасна. Разве мужчина может хотеть лучшего? – мечтательно улыбается он, забираясь под мое одеяло. - А ты не можешь хотеть лучшего где-нибудь у себя в спальне? - Мою комнату отдали новому начальнику охраны, а я с сегодняшнего дня член семьи. Ну, иди же ко мне, и отпразднуем нашу помолвку. Решив, что мне больше нечего терять, а возможность расслабиться представится нескоро, я вручаю себя в его объятия. Вот уже на протяжении десяти лет Родерик – неизменное утешение моей метущейся кошачьей души. Надеюсь, он не ждет, что я укушу его прямо сейчас. Я как никогда близка к убийству. А он слишком приятный на ощупь тип. Я делаю глубокий вдох и тону. Следующим через следующий день вечером я просыпаюсь одна и долго валяюсь в пушистой постели, не имея никакого намерения вставать. Едва я поднимаю голову, творится неладное – голова тяжелая и у меня галлюцинации. Даркан «Ударение на первый слог», лжевожак сидит на стуле и чистит яблоко перочинным ножиком. - Ну, ты и спать, - говорит он вместо приветствия. - Я сова. - Сова и киса в одном лице? Смешно, - он вгрызается в недочищенное яблоко и бросает кожуру на пол. - Живо поднял! – я поднимаюсь в кровати. - А то что? Поцарапаешь меня своими коготками? – усмехается он и притворно морщится и дует губы. Я резко встаю на ноги, забыв об одной маленькой детали, но мне приятно, что его лицо так вытягивается. Надо было измерить для книги рекордов, - Ты бы оделась, - он отворачивается, - А то холодно. - Мне не бывает холодно, - отвечаю я и стягиваю с кровати простыню. - А что? Ты помимо всего, еще и морж? – весело ему значит. Я подхожу к нему, скинув белое полотно и без усилий выдернув нож из его руки, оставив на оружии полосу его крови. А затем слизываю ее, стараясь не отплевываться - кровь оборотня довольно мерзкого вкуса. - Скажи мне, как ты ослеп, - я не отрываю взгляда от него, пробуя применить гипноз. Но даже без него парень мне все расскажет. - Порезался, когда брился, - Даркан не отводит холодных глаз. Я вижу, как напрягаются его руки, и замечаю татуировку на предплечье – дева, окруженная волками. На другом - волчица и двое юношей. Римлянин-христианин – это так смешно. Оборотень, который верит в бога, после того, что тот с ним сделал. А это их убийство Христа чего стоит… - Я никому не скажу, - обещаю я и присаживаюсь на соседний стул, - Зачем ты здесь? - Я новый начальник охраны. - Что? Еще вчера бабушка объявила войну вашему брату, а сейчас ты сидишь здесь. - Я человек, леди Катарина, - спокойно говорит он, а я почти подавилась мыслью. - Что? - Это значит, я не оборотень, не вампир, не фейри, не налоговый инспектор и прочий представитель власти. Понятно? – нетерпеливо говорит Даркан и накидывает на меня простынку. Как бы еще бирку к ноге прикреплять не пришлось… - Не очень. А теперь извини, я хочу есть, - видя расширяющиеся глаза парня, я фыркнула, - Да не тебя, дубина ты. Выйди и скажи Тайре, чтобы принесла мне обед. - Хм, уже ужин. И кто такая Тайра? - Горничная. - Когда я пришел сюда, была Эмбер. Никакой Тайры. Интересно, кого бабушка решила обратить. Жаль, Тайра была милой. Пообедав нормальной итальянской едой, я собираюсь спуститься вниз. Только мне с шестнадцати лет запрещено ходить по дому в обуви без каблуков и платьев. Поэтому чтобы собраться, приходится провозиться еще около часа. Забраковав большую часть своей одежды как неподходящую ситуации «меня насильно выдают замуж вместо того, чтобы не делиться даром бессмертия», я натягиваю строгий черный комбинезон и мужские туфли. Раз уж осуждают, возмущай. Внизу я вижу, что Рик пытается покатить к Даркану, но тот лишь непонимающе уставился на него. Мне становится невыносимо смешно. - Я дам тебе десятку, если он позволит тебе его поцеловать, - шепотом говорю я брату. - Готовь денежки, Кис, - самодовольно отвечает Рик и, поправив сиреневый шелковый пиджак, идет отрабатывать гонорар. Он что-то шепчет предводителю щеночков и тот кивает. Они целуются! Что… - Ну? – спрашивает брат, присаживаясь на диване рядом. Я молча вытаскиваю из кармана монеты. - Что ты ему сказал? - Сказал, что все знаю о ваших делишках, и предложил ему твою печень. - И он согласился? - Нет. Он попросил добавить к печени еще почку, литр крови и мизинец на левой ноге. Я от себя еще правый пообещал. - Надо же, какая щедрость, - съязвила я и начала серьезно опасаться за свое здоровье. - Катарина, - приветствует меня бабушка. Я встаю, чтобы поприветствовать в ответ, и следую за ней в столовую. Она садится, и остальные места за столом занимают приближенные члены семьи. Кристиан и Айми занимают места по правую руку, за ними Раймер, старший сын, советник графини с женой Люсией, их близнецы лет двадцати, мы с Риком, мой новоиспеченный жених, Таня, финансовый директор бабушки, ее младшая сестра, ее дочь – сорокалетняя старая дева, жена и трое сыновей дяди Роба. А на столе лежит Тайра в качестве главного блюда. Она жива, но ее глаза стеклянные – девушку накачали опиатом, безвредным для вампиров. Бабушка выпускает клыки и вонзает их в ее шею. Вот что позволяет моей бабушке в свои триста выглядеть едва ли на сорок. Рядом со мной мутит Родерика – пусть он и присутствовал на других похожих семейных обедах, он не готов к тому, чтобы пить кровь из человека, все, что он делал, это довольствовался простым переливанием. И именно поэтому перед ним и Айми стоят блюда с супом, нам же запрещено есть что-то, кроме крови. Вздохнув и философски подумав, что ничего не поделаешь, я приступаю к трапезе, пока не остыла. Горький вкус опиата немного портит впечатление, но для двадцати лет купаж у девушки неплохой. Закончив, я утираю губы салфеткой и извиняюсь перед всеми. - Вот это была Тайра, - говорю я, проходя мимо бледно-серого Даркана. В своей спальне я утыкаюсь в книгу. «Анна Каренина» отвлекает меня от моих проблем, но стук я все же слышу прекрасно. Родерик. - Я буду жить в твоей комнате, - говорит он и вносит свои небольшие пожитки. - Кстати, а ты знаешь, что едва я рожу, тебя мигом утопят? – примеряя серьги, как бы между делом говорю я. - Поэтому я сделал вазектомию. - Что?! – я ошарашено смотрю на него сквозь зеркало. - Что слышала. Неужели не поняла, что мы с тобой столько раз спали и не предохранялись? Странно, но я понимаю это только сейчас. И мне ой как неловко. - Черт. Бабушка не должна об этом узнать, понял? - Она знает. И я ни черта не понимаю. Я тоже. Поэтому, когда следующим утром из ее спальни выносят пробитый колом труп, мне не так удивительно. Я просто в коме от шока. Я поднимаюсь к себе и молча разбиваю зеркала кулаком. Мои руки кровоточат, но боли нет. Кроме нее, я никому не была нужна. Кроме нее, никто не мог обратить меня до конца. И я знаю, кто в этом виноват. Даркан висит на балконе третьего этажа, цепляясь за воздух. Я держу его за воротник пиджака и требую во всем признаться. Но спустя полтора часа моих допросов он непреклонен – это не он всадил моей бабушке кол в грудь. - Ладно, пусть не ты, - говорю я, кидая парня в сторону стула, - Но помоги мне найти этого человека. Чтобы я могла пожать ему руку, прежде чем утоплю в его собственной крови. Сегодня похороны. Сидя перед зеркалом, я смотрю себе в глаза и вижу лишь ее черты. Белая пудра придает мне вид трупа и это почти комично. - Ты готова? Мы выходим из дома, и новый водитель открывает передо мной дверь Мерседеса. В машине оказываемся я и Родерик. Через пару минут к нам присоединяется Даркан. Мы переглядываемся через зеркало заднего вида, и парень кивает. После похорон мы сбежим. Я больше не могу здесь оставаться, а Даркана собираются уволить как некомпетентного. Могила находится у самой границы кладбища, и я не сдерживаю смешок. На меня осуждающе косятся. - Что такое? – спрашивает Даркан. - Ее похоронят на территории кладбища. Разве это не смешно? - Хм, - он усмехается, - По-хорошему, надо было ее сжечь. - Неа, это не важно. Отрубаешь голову или закалываешь сердце – хоп, вампир готов. - Хм, теперь я должен рассказать тебе один из наших секретов. - Не надо. Они услышат. На кладбище несмотря на ранний час, около трех сотен вампиров. И порядка сотни людей. – Кто станет главным после… - Крис, скорее всего. Или кто-то из старших… Не знаю. - Где твои вещи? - Большая часть в Лондоне на квартире. Если они туда не забрались. Ничего, у меня есть отдельный счет. - Это хорошо. Мик заберет. - А можно вопрос? - Да, - в это время начинается дождь, и мы ускоряем наш шаг. - Что с твоим глазом? И почему ты не… - Отец порезал по-пьяни. А так… я полукровка. Как и тебе, мне нужно пройти определенный ритуал. Но я не хочу. - А я не успела. Теперь не знаю, нужно ли мне это. - Что хорошего в том, чтобы пить кровь? - А что хорошего в том, чтобы обрастать шерстью и бегать голым по лесу? Мы улыбаемся друг другу и идем к машине. - Однажды я покажу тебе, - говорим мы в унисон.