Toma mi mano

Дэвид покупает билет на самолёт, как только узнаёт про прощальную пресс-конференцию. Сам он еле сдерживает свою злость, но выравнивает дыхание, прежде чем позвонить Икеру. Он сбрасывает вызов в скайпе, а спустя минуту звонит сам, на сотовый: — Да. — Как ты? — Нормально. — Слушай, насчет пресс-конференции... — Даже не вздумай. Мне нужно идти, ладно? Пока. И отключается, не дав ничего сказать. Голос у Икера лишен каких бы то ни было эмоций и чуть ли не царапает своей сухостью. Дэвид понимает, почему Икер предпочёл телефонный разговор: не хочет, чтобы кто-то увидел его пустой взгляд. Серьёзно, всё к этому шло, но Дэвиду даже в самом страшном сне не могло присниться, что Икер останется без достойных проводов. Неужели им настолько важно сломать своего вчерашнего героя? Виктория лишь понимающе кивает и помогает собрать сумку: Дэвид знает, что она тоже зла, хоть и делает вид, что её это не касается. Но Вики любит Икера. Дэвид не понимает, как вообще можно не любить Икера, не уважать его, не восхищаться им? Оказывается, можно. Даже фанаты «Барсы» признавали его талант. А в итоге родной же клуб вонзил ему нож в спину, ещё и провернул несколько раз, чтобы точно не скоро зажило. В аэропорту раздражение выходит на новый уровень: рейс отложен на два часа, и теперь он не успевает на церемонию. Дэвид смутно представляет, как это будет проходить, он даже не уверен, будут ли там болельщики. Дэвид сжимает кулаки, пытаясь успокоиться. Неужели Икер хуже Джеррарда или Хави, которых провожали всем миром? Неужели он сделал для клуба меньше, чем они? Впрочем, Дэвид хорошо знаком с политикой своего бывшего клуба, хоть его самого это и не коснулось. Разве можно хоть чему-то удивляться после Рауля? В самолёте Дэвид пытается поспать, но получается плохо: он лишь время от времени проваливается в какие-то мутные и вязкие кошмары, где переполненный Сантьяго Бернабеу освистывает своего бывшего капитана, а сам Икер, как сломанная марионетка, сидит на газоне с выколотыми пустыми глазами. Проклиная медленные самолёты, Дэвид выкарабкивается из этих видений и против воли проваливается в них снова. Когда Дэвид спускается по трапу и ловит такси, он чувствует себя совсем разбитым. По дороге находит запись конференции и с трудом сдерживает желание поехать не к Икеру, а к Пересу, и самолично свернуть ему шею. Восемь минут, всего восемь минут перед камерами. Вот как теперь заканчиваются эпохи. Дэвид смотрит на слёзы Икера, на то, с каким трудом он читает заготовленную речь, но всё равно улыбается, и не может дышать. Икер говорит: «Где бы я ни был, я всегда буду продолжать кричать: “Hala Madrid”», а потом замирает, точно хочет добавить что-то ещё, но лишь трясет головой. Дэвид ставит видео на паузу и прислоняется лбом к окну, разглядывая знакомые улочки. Наверное, стоит радоваться, что Икер способен на такие живые эмоции — его всё-таки не сломали. Но Дэвид чувствует себя героем какого-то идиотского романа, потому что ему хочется пытать руководство Реала за каждую слезу Икера. Дэвид досматривает запись и убирает планшет: он как раз приехал. Он открывает дверь своими ключами и надеется, что Икер поехал домой, а не в какой-нибудь бар. Сару и Мартина Икер ещё несколько дней назад отправил к её маме. «Не хочу, чтобы они видели меня таким» — усмехнулся он тогда на вопрос Дэвида. Икер оказывается дома, спит на диване в гостиной на коленях Серхио. — Не знал, что ты приедешь, — шепчет Серхио, а рука его невесомо гладит плечо Икера. — Я рад, что ты здесь. — Хотел попасть на прощание, но рейс задержали, — так же шёпотом отвечает Дэвид. — Он бы тебя не пустил. Хави тоже хотел приехать, но он никому не разрешил быть там. Он только позволил мне отвезти его домой. — Как он? — Это же Икер. Он справится. Если только ему перестанут звонить и сожалеть о том, что его оставили без нормального прощания, — шёпот становится злым, а Дэвид усмехается: жалеть Икера нельзя, это точно. Серхио аккуратно поднимает голову Икера со своих колен, встает и устраивает её на подушке. — Ложись давай. Думаю, ты ему сейчас нужнее. — Спасибо, что остался с ним. — Ещё бы я его одного оставил, — Серхио неловко поводит плечами, словно сама мысль об этом оскорбительна. Он уходит, а Дэвид скидывает ботинки и осторожно забирается на диван, чтобы лечь позади Икера. Вытянувшись, он устраивает голову Икера у себя на плече и обнимает его за талию, притягивая ближе. — Дэвид, — хриплый со сна голос. — Спи, Икер. Тебе нужно отдохнуть. — Я же запретил тебе приезжать, — Икер выворачивается в его объятьях и сонно смотрит прямо в глаза. — Ты мне запретил приезжать на пресс-конференцию. Как ты можешь запретить мне приезжать к тебе домой? Ты же мне сам ключи дал, — Дэвид почему-то по-прежнему говорит шёпотом и легонько массирует затылок Икера, запустив ладонь в спутавшиеся волосы. — Хитрец, — Дэвид абсолютно уверен, что на свете нет ничего прекраснее, чем сонная улыбка Икера Касильяса, которая начинается от морщинок в уголках его глаз. Дэвид целует Икера и усмехается тому, как он тянется за прикосновением. — Спи, — шепчет Дэвид, обнимая Икера ещё крепче. — Я буду рядом. Всё будет хорошо. Икер действительно засыпает: его слишком вымотал этот день. А Дэвид смотрит на расслабившееся лицо и думает, что сделает всё, чтобы убрать затаившуюся в этих глазах боль.