Забавная мифология 3. Троллиада и Идиссея

Защитников Отечества - καλές γιορτές! А теперь нам придется удариться о страшное. О греческую хронологию. Эта самая хронология откалывает жутковатые шутки во многих мифах (оно и понятно, Крона упихали в Тартар еще в самом начале, следить за временем некому). Но история об Ахилле – это абзац, большой и смачный. То есть, начинается все вроде бы закономерно. Войско Менелая отправляется воевать в Трою, в Трое Парис с Еленой, по предсказанию компания у Менелая не полна, потому что в ней нет Ахилла, сына Пелея и Фетиды. Могучего героя, без которого Трою ну никак не взять. А теперь экстренно проводим сеанс воспоминания. Ахилл – сын Пелея и Фетиды. Тех самых, у которых на свадьбе произошел конфликт из-за золотого фрукта. А конфликт был разрешен Парисом. А вскоре после конфликта – который на той самой свадьбе – Парис еще немного пожил в Трое и пошел себе за Еленой. А потом Менелай пошел воевать с Парисом. И в войско Менелаю понадобился Ахилл. Который сын тех самых… ну, дальше понятно. Поскольку на этом моменте мозг уже начинает как-то нехорошо посвистывать паром из ушей, выдвинем побольше версий. 1. Афродита вспомнила о Парисе не сразу после суда, а лет через семнадцать-восемнадцать, за которые Пелей и Фетида успели родить и воспитать Ахилла. То есть, к умудренной годами Елене приплыл вполне себе умудренный годами Парис, и справили они славную свадебку пенсионеров. 2. Тормозили решительно все. То есть, сначала Афродита несколько лет вспоминала о Парисе, потом Парис долго собирался за Еленой, потом Менелай сколько-то лет бегал за уклонявшимися призывниками и пытающимся откосить Одиссеем. Что результата, в общем, не меняет. 3. Пелей и Фетида успели где-то здорово побродить до собственной свадьбы. Лет этак десять или пятнадцать. Или кто там знает, может, на Олимпе затянули со сборами, и предсказуемое «Я нарумянюсь, еще пять минуточек» Геры вылилось в какой-то подозрительный срок. После которого никого не насторожил похожий на Пелея подросток за пиршественным столом. 4. У Пушкина князь Гвидон, на секундочку, тоже как-то слишком быстро развивался, а тут у нас – божественные гены, особое питание и некоторые процедуры, о которых скажем малость ниже. Результат – можно сказать, герой-бройлер. Готов к употреблению в краткие сроки. Покореженная с детства психика – обязательный для героя атрибут – прилагается сверху. Нужно сказать, мало кому из героев по этой самой психике доставалось так, как Ахиллу. Впечатленная пророчеством о том, что, мол, сын – в перспективе великий герой и великий же мертвец в троянском походе, Фетида решила довести сынулю до бессмертия. Первая ступень включала классическую закалку, с поправкой на божественное понимание. То есть, с долгим маканием младенца в ледяные воды Стикс, под немое удивление теней и аккомпанементное бульканье младенца («Мама, мама, ты там не забыла, что жабр у меня таки нет?»). При макании младенца держали за пятку, потому что за другие рычаги держать побоялись (что таки сыграло потом свою зловещую роль). Стадия вторая – контрастная – заключалась в натирании младенца амброзией и засовывании в печку по ночам. Неизвестно, что по этому поводу думал сам Ахилл («Мама, а можно лучше Стикс, я буду честным Ихтиандром!») – но этот этап долго не продлился. Как-то ночью проснулся Пелей и со словами: «А чем это тут таким аппетитным пахн…» заявился на кухню, где жена, как заправская Баба Яга, запекала Ахилла в корочке из амброзии. Последующий насыщенный монолог показал, что Пелей к таким рецептам относится очень неодобрительно (мол, нет, некоторые у нас в роду сыновей варили, но чтобы запекать целиком, в кляре?!). Фетида, вспомнившая во время монолога, что Пелей одолел ее в единоборстве, представила крепость мужних плюх и (такая-сякая) сбежала из дворца в море. А Пелей взял да и как-то нечаянно запустил третью стадию геройского воспитания. Отдав маленького Ахилла кентавру Хирону. Хирон ради такого дела не пожалел ничего, кормил Ахилла мозгами медведей и печенью львов (и настоятельно игнорировал просьбы «дать пожрать чего нормального»). Само собой, от античных стероидов Ахилл озверел вконец, на диких зверей кидался с голыми руками и воплями «Пасть порву!», а Фетида плавала поблизости и изумлялась: мол, вот его и на кифаре учат петь, что ж сынок такой нервный-то? Тут как раз Менелай кинул клич добрым элладским молодцам, Фетида испугалась пуще прежнего, а потому забросила Ахилла на Скирос, к царю Ликомеду. Где он и скрывался среди дочерей царя. В женском платье (то есть, мало всего остального – еще и девочкой одели). Вот тут характер и сложился. А спустя какое-то время Одиссею с Диомедом как раз поручили добыть Ахиллеса (а то без него войны не выйдет, да и вообще, что за мода на уклонизм). Диомед поначалу озадачился: вроде как и спросить напрямую нельзя, мало ли, скажет Ликомед, что у него вон просто дочка широкоплечая-могучая, в него пошла. Но Одиссей – спец по «откосить от войны» - быстро прикинул степень деструктивных инстинктов в данной геройской особи. После чего переоделся в купца и разложил среди товаров оружие. Само собой, пока настоящие дочки Ликомеда смотрели на ткани-украшения, пятилетний герой смотрел на то, чем можно крушить. Тут как раз воины Диомеда пошли в психологическую атаку, и ожидания оправдались еще раз и с избытком. «О! – обрадовался Ахилл. – Я могу поработать над подавлением гнева!» - после чего схватил оружие и с воплем рванул в психологическую контратаку. Здесь вступил Одиссей, который объяснил Диомеду, что или у Ликомеда какая-то странная дочка, или сомнений уже нет. После чего объяснил уже Ахиллу, что нет, крушить нужно не их, но тут под Троей имеется в избытке мишеней, и вообще, его одного ждут, без него не начинают. Герой, мгновенно учуяв возможность реализовывать психику на всю катушку, чуть не рванул в Трою посуху. А Фетида расстроилась, но препятствовать не смогла. Пять лет, как-никак, почти совершеннолетний. _____________________________________________________ Записки из подземки. Персефона Приходила Стикс. Рассказывала о воспитании Ахиллеса. Заметила, что еще никто не додумался использовать ее воды как ванночку для младенца. Пришлось утешать. Мать прислала Ириду. Рассказывала о воспитании Ахиллеса. Жаловалась, что она тоже пыталась как-то ребеночку дать бессмертие через огонь. И тоже не поняли. Пришлось утешать через Ириду. Пришел муж. Рассказывала ему о воспитании Ахиллеса. Заметил, что это первый случай, когда герой мало того, что отмороженный, так еще и подгоревший. Ржали вместе.