Save Me

      Множество комнат, залитых мрачным зеленоватым светом. Мятые и грязные детские рисунки. Старые игровые автоматы, мерцающие бледно-синие экраны. Клочья спутанных проводов. Потемневшие части роботов, что некогда веселили детей, а теперь лишь мигают пустыми, безжизненными глазницами.       Аттракцион ужасов для любителей острых ощущений.       Аттракцион смерти для участников спектакля, начавшегося более тридцати лет назад.       Худощавый высокий парень замер у дверного проема одной из комнат, отчасти заваленной белыми подарочными коробками. Он внимательно следит за проходом в конце длинного коридора. На прядях иссиня-черных волос отплясывают изумрудные искорки. На мертвенно-бледном лице выделяются огромные живые проницательные глаза, если их можно назвать таковыми – в густой темноте пустых глазниц светятся два белых огонька. От нижних век по скулам тянутся фиолетовые полосы, словно след от бесчисленных пролитых слез. Черный костюм сливается с тенью, точно является ее частью, лишь три крупные блестящие пуговицы бледными точками утверждают реальность всего существа юноши. Необычайно длинные и тонкие пальцы машинально, неестественно, будто механически перебирают разноцветные ленты подарков.       Марионетка прислушивается. Из дальних комнат вдруг доносится пронзительный вопль, проносящийся эхом по всему зданию. Предсмертные хрипы и громкий, даже отчаянный скрежет. Очередной охранник скончался от сердечного приступа, так и не осознав, что никто не собирался его убивать.       Металлический лязг приближается к коридору. Пошатываясь, в его конце появляется другая фигура.       Сгорбленный под невидимой ношей зеленоволосый юноша с видимой мукой переставляет дрожащие ноги. Из-под потрепанного костюма грязного болотного оттенка торчат обрывки проводов. Многочисленные гноящиеся раны кое-как прикрыты пожелтевшими бинтами. Заячьи уши, одно из которых – лишь жалкий обрубок, отбрасывают на стены странные, жуткие тени.       Спрингтрап с трудом проходит несколько шагов и тяжело садится у стены. И впервые за много лет от него не доносится ни звука, ни одного бранного слова или бессмысленной угрозы, брошенной в сторону Марионетки.       Пора.       Черноволосый достает из общей кучи коробку, перевязанную фиолетовой лентой, и ровным шагом направляется к неподвижному роботу.       Спрингтрап поднимает голову и смотрит на приближающуюся куклу пустыми серебристыми глазами. В первый раз за долгие тридцать лет он не делает даже попытки подняться. Ударить, разорвать на кусочки ненавистного призрака прошлого, что удерживает его живым в этом смертельном капкане. У Спрингтрапа не осталось сил. Он больше не может ненавидеть. Он наконец-то понял, каково это – застрять в дурацком костюме зверюшки и не иметь ни малейшего шанса покинуть этот мир.       Он понял.       И он сожалеет.       Сожалеет о том, что он сделал. Что убил беззащитных детей, обрекая их на жалкое существование в телах аниматроников и постоянный голод. Жажду мести.       Он и сам испытывал такую жажду. Всё. Это. Время.       Но лишь теперь осознал, что мстить ему не за что. Он просто возвращает свой долг, испытывая рвущую сознание боль. День за днем. Год за годом. Он сожалеет.       Марионетка понимает это.       Ожившая кукла поднимает руку и силой воли раздвигает пружины. Из горла Спрингтрапа вырывается нечеловеческий крик, больше похожий на скрип ржавых шестеренок. Металлические спицы выходят из тела, причиняя еще более дикую боль. Кровь хлещет из ран темным потоком.       Не из ран. Из трещин костюма.       Фиолетовый парень с трудом заставляет сознание проясниться. Боль ушла. Совсем. Это не временное облегчение и не утрата чувств. Он больше не ощущает кривых железяк в своём теле.       Фиолетовый парень открывает глаза. И видит перед собой Марионетку. Все тот же пронзительный, спокойный взгляд. Но на этот раз чуть более теплый.       Убийца поднимает руки, что он когда-то испачкал кровью детей. Фиолетовая кожа кажется полупрозрачной. Нет, не кажется, она действительно просвечивает насквозь.       Он призрак. И он больше не заперт в своём теле. Его темница старым разломанным роботом валяется у стены. Почему?        – Почему? – еле слышно говорит Фиолетовый парень, вновь поднимая глаза на свою первую жертву.        – Потому что пришло время, – отзывается Марионетка. Его мелодичный голос напоминает музыку той самой шкатулки. – Ты осознал. Ты очистил свою душу. Пришло время уходить.        – Я... могу уйти? Совсем? – Фиолетовый парень с трудом верит в услышанное. После стольких лет он наконец сможет обрести покой? И он сможет?..        – Я увижу их?        – Ты этого хочешь? – Марионетка чуть заметно улыбается. Не привычной безликой улыбкой своей маски, а настоящей.        – Да... Я должен их увидеть... Я должен попросить прощения.        – Это доказывает, что я не ошибся, – кукла протягивает своему убийце подарок. Тот самый, перевязанный фиолетовой лентой.       Фиолетовый парень нерешительно развязывает ее и открывает коробку. Из нее мгновенно взмывает ввысь и зависает над его головой белый шарик.        – Это?..       Он уже видел такие шарики. Они были у тех детей в тот самый день. Когда он умирал, они вознеслись на этих шариках туда, в небеса.        – Он... мой?        – Этот шарик укажет тебе путь. Отправляйся. Прямо сейчас.       Фиолетовый парень тянется к шарику, но одергивает руку.        – А как же ты?        – У меня остались дела здесь.        – Хах... Какое редкое событие. Светлейшая душа...       Марионетка вздрагивает.        – ...И она мне врет. Ты торчал в этой чертовой пиццерии всё это время... из-за меня. Сколько лет? Не меньше сорока? И сейчас ты говоришь, что не можешь идти?       Полупрозрачные серые глаза встречаются с пустой чернотой. В ней царит тоска и... страх?       Этот ребенок застрял здесь на десятки лет. Фиолетовый парень не может позволить ему бродить тут и дальше.        – Я не знаю, что у тебя на уме, но ты идешь со мной. На нас началась эта история, и именно мы должны ее закончить.       Марионетка смотрит на своего убийцу застывшими огоньками. Наконец он вздыхает:        – Хорошо.       Под пристальным взглядом юноша приносит черную коробку, перевязанную белой лентой.        – Как бы нам не столкнуться в полете, – невзначай, будто бы в шутку произносит он.       Фиолетовый парень хмыкает и хватается за нить. Его шарик начинает медленно подниматься ввысь.       И вдруг призрак замечает, что у Марионетки дрожат руки.       Что-то не так.        – Что же ты медлишь?!       Черноволосый сглатывает и неловко развязывает ленту.       Из коробки медленно, словно нехотя выплывает угольно-черный шарик. Он тяжело оседает, зависая у самого пола.       Марионетка поднимает его. Мгновенье – и шарик лопается у парня в руках.        – Нет!       Отчаянный голос Фиолетового парня прорывается в онемевшее сознание. Бывший убийца искренне желал хорошего конца этой легенды. Не такого.       Обрывки черного шарика отливали пурпурным.        – Нет! Ты должен идти! Со мной!        – Зло не может уйти бесследно, просто исчезнуть, – словно в трансе шепчет ожившая кукла. – Оно уходит из одного места и прибавляется в другом.        – Ты не можешь!        – Кто-то один должен платить. За всё. Вечность.       Черные нити устремляются вниз с потолка, мгновенно обвивая талию, ступни, запястья. Они дергают Марионетку наверх, подвешивая, словно… марионетку.       Крики Фиолетового парня становятся всё тише, пока не затихают совсем.       Марионетка знал, что такое может случиться. Знал, что в таком случае ему уже ничто и никто не поможет. Но отчаяние заполняет его грудь, и эмоции, столько лет хранимые под маской, вырываются. По фиолетовой дорожке скользит одинокая слеза, против воли с губ срывается хриплый шепот:        – Спасите меня…       Комнату медленно заполняют клубы дыма. Огонь постепенно охватывает все здание, сжигая на своем пути рисунки, игровые автоматы, бездушные остатки железных зверей.       И безвольно повисшую на проводах черную куклу – тоже.