Первый раз

       Андел Индарис не мог ни спать, ни есть. Прошло уже двое суток, как его сын Фарвил полез в треклятые врата Обливиона. Но он не терял надежду. Он хотел знать даже худшее, лишь бы не неизвестность.        Фарвил Индарис был слишком тщеславен и не готов к таким подвигам, как закрытие врат Обливиона. А Андел проклял себя за то, что сдувал с сына пылинки и звал лекаря на каждый чих.        — Не стоило мне так о нём печься, — сказал себе граф Чейдинхола. — Тогда он хотя бы научился постоять за себя. И вот итог - Фарвила даже девушки не интересуют. Только подвиги, к которым он не готов.        Андел был бы рад, если бы Фарвил таскался по женщинам, даже безродным. Хоть одна из них родила бы внука.        Его размышления прервал посетитель.        «Только этого не хватало!» — подумал Андел, разглядывая незнакомца, изрядно потрёпанного.        На такое отребье времени он обычно не находил, но сейчас слишком устал, чтобы прогнать его сразу.        Но неожиданно незнакомец попросил помощи для Брумы.        — Значит, ты и есть герой Кватча? — спросил Андел.        Его брови удивлённо поползли вверх. Он не ожидал, что героем окажется какой-то голодранец. Но кем бы он ни был, другого шанса узнать, что стряслось с сыном, не было.        Прошла ещё одна бессонная ночь. А о Фарвиле Индарисе до сих пор не было вестей.        «Значит, и "герой" сгинул!» — решил граф.        Он уже был готов лезть во врата Обливиона сам, когда на пороге появился Бремман Сеньян, рыцарь Колючки и друг Фарвила. Сердце Андела Индариса ушло в пятки. Этот бретонец следовал по пятам за его сыном.        Значит, Фарвила больше нет…        Теперь Андел Индарис рыдал, но это были слёзы счастья. Его сын, его Фарвил жив и здоров.        — Но где же он сам? — спросил граф.        Бремман Сеньян не ответил, а просто пожал плечами.

***

       Фарвил Индарис появился только к вечеру. Было заметно, что он очень устал. Но его лицо светилось от счастья.        Довольное выражение исчезло, когда он увидел злого отца.        — Фарвил! — начал Андел. — Наконец-то. Как ты мог? — Фарвил сник. Не без его участия были закрыты врата Обливиона близ Чейдинхола. — Сколько тебе можно говорить: не умеешь — не лезь на рожон! — негодовал Андел. — Из-за тебя погибли люди. Мне очень жаль, хоть им не хватило ума не следовать за тобой!        Фарвил молчал. Он знал горячую натуру отца. Всего лишь нужно было позволить ему выпустить пар, и тогда Андел становился любящим, жалеющим непутёвого сына отцом.        Так и вышло. Андел Индарис обнял сына наконец.        — Больше так не делай, — взмолился он, — не посоветовавшись со мной.        — Хорошо, — пообещал Фарвил.        Андел отстранился.        — Хорошо? И это всё, что ты можешь сказать в своё оправдание? — Он опять начал злиться. — Врата были закрыты, а ты даже не соизволил появиться. И снова тебя невесть где носило!        Фарвил закатил глаза. Надоело ему выслушивать ругань.        — В то время как у твоих сверстников есть дети, мой сын даже ни разу не был с женщиной! Нет, куда это годится? — лицо Андела приобрело лиловый оттенок. — Какой позор! Мой великовозрастный сын — девственник до сих пор!        И Фарвил решился кое в чём признаться отцу:        — Я не девственник с сегодняшнего дня.        Злость Андела Индариса прошла сразу же.        «А где же герой Кватча?» — мелькнула в его голове мысль.        И исчезла. Ему было не до оборванцев, даже если те — герои. Главное, что с его сыном всё в порядке во всех смыслах.        — Надо же! — тихо сказал граф. — Наконец-то.        Он только сейчас понял, что его сын, уставший и не спавший трое суток, так и не присел.        — Пожалуйста, сынок, садись и расскажи, как всё прошло и кто она, — попросил Андел Индарис.        И пожалел об этой просьбе, когда Фарвил ему ответил:        — Спасибо, папа, но я лучше постою!