— Мне нужен один из новых препаратов.
Крейн смотрел на Квинзель привычно непроницаемым взглядом. Уже лучше. Она обратилась к нему за помощью, значит, воспринимает его, как союзника. Эту неделю он не тревожил её. Мысль о том, что они из одного лагеря, была посеяна, требовалось дать ей прорасти и основательно пустить корни в её голове. Видимо, так и произошло, иначе она бы ни за что не пришла к нему, тем более с такой просьбой.
— Новый пациент? — предположил он.
Девушка привычно опустилась в кресло напротив стола доктора.
— Я перепробовала всё, — покачала она головой. — На него ничего не действует. Я даже дозировки пыталась увеличить. Другие от них едва не дохнут, а ему хоть бы что.
«Она не стесняется ставить эксперименты на своих пациентах. Неплохо», — мысленно одобрил Джонатан.
— То есть ни один официальный препарат не помог?
— Нет. Поэтому мне нужен один из твоих.
Он смотрел в её голубые глаза, раздумывая о том, стоит ли наказать её за такую фамильярность. С другой стороны, это говорило о том, что она начала доверять ему.
— Пойдём со мной, — он неожиданно поднялся со своего места и направился к дверям.
Харли послушно последовала за ним, полагая, что они направляются в подвал. Но Крейн прошёл мимо лифта.
— Куда мы идём? — полюбопытствовала девушка.
— Хочу взглянуть на твоего пациента.
— Зачем?
Он остановился и повернулся к ней. Смерил насмешливым взглядом, отчего Квинзель почувствовала себя маленькой и глупой девочкой. Она виновато потупилась и больше не задавала дурацких вопросов.
Дверь камеры распахнулась, парень, лежащий на кровати, перевёл взгляд на вошедших. Снова пришла его доктор, которая вот уже неделю пыталась разговорить его. Пациент усмехнулся — девчонка была слишком молода, слишком смазлива для этой работы. Его не обманул её строгий официальный вид — он наблюдал за ней каждый день. Больше всего ему нравились шальные искры, которые иногда появлялись в её глазах, и лукавая улыбка, когда она пыталась играть с ним в свои игры.
А вот второй, пришедший с ней, был очень хорошо знаком парню. Он присел на кровати и широко улыбнулся, словно старому другу:
— Здравствуйте, профессор Крейн.
Тот смерил пациента непроницаемым взглядом, а потом положил руку на плечо Квинзель.
— Пойдём, Харли.
Обитатель палаты нахмурился. Он уже привык считать, что доктор Квинзель — его персональная игрушка. И ему очень не понравился собственнический жест Крейна, которым он заявлял свои права на эту девушку, а также его фамильярность. Харлин обернулась к доктору, преданно заглядывая ему в глаза, а потом покорно пошла за ним к выходу, ничего не сказав. Просто так отпустить её пациент не мог.
— Доктор, — позвал он.
Она остановилась и повернулась к нему.
— Я вас слушаю, — доброжелательно отозвалась Квинзель.
— Я буду вас ждать, — улыбнулся в ответ пациент не менее дружелюбно.
Её голубые глаза чуть расширились от удивления.
— Тогда встретимся завтра, мистер Тристасемьдесятпять, — как и всегда, когда она пыталась провоцировать своего пациента, в её улыбке промелькнуло что-то шальное.
Затем психиатр вышла, догоняя Крейна, ждавшего её у двери.
— Вы его знаете? — спросила она.
— Да, — сухо отозвался он.
— Подумать только, я бьюсь с ним целую неделю, а он молчит, как партизан на допросе. Но приходите вы, и он сразу идёт на контакт. Как у вас так получается?
— Как бы получалось и у вас, если бы вы были компетентным врачом, — отрезал Джонатан.
Харлин лишь тихо вздохнула и решила пропустить его колкость мимо ушей.
— Его зовут Эрик Харди, — произнёс Крейн, когда они сидели в его кабинете.
Харлин нахмурилась — это имя было ей знакомо. Но откуда?
— Он был моим студентом.
Тут всё встало на свои места, и она вспомнила. Когда она училась в колледже, это была местная страшилка, которой запугивали первокурсников. Эрик Харди был одним из лучших студентов и подавал большие надежды. По рассказам его однокурсников с Крейном у Харди никогда не было хороших отношений. На втором курсе после вечеринки в честь успешной сдачи экзамена парень один возвращался домой. И на следующий день Эрик на занятия не пришёл, да и вообще больше в колледже не появлялся. Приятели, пришедшие к нему домой, говорили, что он свихнулся. Шёпотом студенты добавляли, что при этом он часто повторял имя их преподавателя. Как Крейну удалось выкрутиться из этой истории, никто не знал. Но с того времени все студенты испытывали какой-то суеверный ужас перед ним. Квинзель поступила в колледж на следующий год, потому она в глаза не видела Харди, но много о нём слышала.
Теперь же девушка смотрела, не отрываясь, на Крейна.
— Так значит, вы всё-таки…
Она умолкла, заметив неодобрение в его взгляде.
— Официальные препараты на него не действуют, ты права. И действовать не будут. Впоследствии я избавился от этого побочного эффекта.
Квинзель молчала. Странная сопричастность с делами сумасшедшего доктора парализовала её, связывая по рукам и ногам. Она никогда бы не подумала, что Крейн может кому-либо доверить свои секреты, а в её присутствии он сидит и так спокойно рассуждает о своих прошлых экспериментах над людьми. И это всё только потому, что она привела ему один раз жертву? Или потому что она видела его другим? С ней что-то не так, раз он выбрал её в соучастницы? Или это всё и есть его эксперимент? Что он хочет с ней сделать?
Харли даже не заметила, что Джонатан больше не говорит, а сидит и пристально смотрит на неё. Она уже давно перестала обращать внимание на то, что он называет её Харли. Девушка даже привыкла к этому имени, и оно начало ей нравиться больше, чем полное. Он прав. Харлин Квинзель — слишком длинно. Харли Квинн гораздо удобнее и звучнее. Арлекин. Она тогда приобрела себе одежду, которая подходила этому имени. Правда костюм до сих пор лежал невостребованным в шкафу, но ей было приятно осознавать, что у неё есть этот маленький секрет. Квинзель вспомнила также тот свой сон, и лёгкий разочарованный вздох сорвался с её губ. Никогда Крейн не снизойдёт до неё так, как ей пригрезилось. Причём если сначала сновидение вызывало в ней только ужас и стыд, то теперь ей хотелось гораздо большего. Ей хотелось, чтобы этот сон стал явью. И когда она успела так влюбиться в него, что растеряла все инстинкты самосохранения? Она сидит в его клетке, но вместо того, чтобы искать пути освобождения, радуется своему плену и зависимости. Стокгольмский синдром?
Джонатан тоже размышлял. Ему очень не понравился тот взгляд, каким Харди смотрел на своего врача. Он помнил этого не в меру сообразительного и любопытного студента. В прошлый раз тот пытался основательно подпортить ему жизнь, так что Джонатан теперь не допустит того, чтобы этот выскочка в очередной раз сорвал его планы. Он сумел сломать его в прошлый раз, сломает и в этот. И даже лучше. Он проведёт ещё один эксперимент.
***
На следующее утро Харли торопилась к своему пациенту. Вчерашняя надежда на обещанное сотрудничество заставляла её прибавить шаг. Если ей удастся разговорить Харди, есть надежда, что она узнает о Джонатане что-то новое. Что-то, что поможет ей самой найти к нему подход, стать не просто объектом его эксперимента или игрушкой.
Квинзель остановилась у дверей палаты, успокоила дыхание и непроизвольно провела ладонью по волосам, проверяя причёску. Затем напустила на себя невозмутимый вид и зашла к своему пациенту.
Он с интересом взглянул на неё, потому что действительно ждал. Если в этой игре замешан и Крейн, она становилась интереснее. И опаснее, что только добавляло остроты.
— Доброе утро, — улыбнулась психиатр.
— Вас ведь зовут Харлин, — отозвался он.
— Да.
— Тогда почему, — он слегка подался к ней, сверля пристальным взглядом, — он называет тебя Харли?
Квинзель не подала вида, но внутри ей стало очень неуютно от взгляда пациента. Было в нём что-то странное, такое похожее на взгляд Крейна — что-то демоническое. И к тому же на него не действовал ни один из имеющихся в клинике нейролептиков. Но Джонатан обещал сделать лекарство, которое поможет ей справиться с пациентом. А потому девушка сумела сдержаться и никак не отреагировать на столь провокационный вопрос. Санитар принёс стул, и она села напротив кровати своего пациента, приготовившись записывать.
— Как ваше имя?
— А разве Джонни тебе ничего не рассказал? — усмехнулся парень.
— Джонни? — переспросила с интересом психиатр.
Пациент доверительно потянулся к ней, поманив пальцем. Харлин подалась к нему.
— Он терпеть не может, когда его так называют, — громким шёпотом поведал он и рассмеялся так неожиданно и громко, что она непроизвольно отшатнулась.
— Может быть, лучше поговорим о вас? — попыталась она перевести разговор на другую тему.
— Зачем? Он ведь тебя интересует больше, чем я, — возразил парень.
Лёгкий румянец, окрасивший её щёки, подтвердил его догадку.
— Поговорим лучше о вас с доктором, — ухмыльнулся он, откидываясь назад и опираясь спиной о стену, возле которой стояла его кровать.
— Вас зовут Эрик?
— Нет, — широко улыбнулся он.
— А как?
— Тристасемьдесятпятый, — расхохотался пациент безумным смехом.
Психиатр мысленно вздохнула.
— Что вы можете рассказать о себе?
Но парень снова замкнулся, и больше она от него ничего не добилась.
***
— Он слишком непредсказуем, — Джонатан открыл двери, ведущие в комнату изготовления лекарств. — Я не хочу, чтобы он причинил тебе вред.
Харли огляделась. Помощников в подпольной лаборатории стало больше. Девушка вспомнила, насколько участилась смертность среди пациентов в последнее время, и покачала головой. А ведь это были не только его пациенты. Интересно, как он умудряется это делать?
Она равнодушно прошла мимо парня, который ещё только позавчера был пациентом Крейна. Того самого, которого Харли тогда так не вовремя подцепила в баре. Парень с отсутствующим видом механически работал, измельчая какую-то траву.
— Расширяешься? — поделилась Квинзель догадкой с доктором.
Он пронзительно посмотрел на неё, но ничего не ответил.
— Ещё один эксперимент? — не унималась Харли. — Судя по масштабам, ты намерен свести с ума целый Аркхэм.
Девушка представила, как бы это было забавно, если бы пациенты и врачи в больнице поменялись местами, что не удержалась и хихикнула. Джонатан смерил её неодобрительным взглядом. Раньше бы она сказала: непроницаемым или ледяным, но теперь девушка научилась разбираться в нюансах его настроения и проявления эмоций.
Она моментально успокоилась. Крейн протянул ей небольшой пузырёк с каким-то порошком.
— Растворять его в пропорции один к пяти, вводить внутривенно по пять миллилитров один раз в день. Не доверяй это никому из персонала, делай уколы сама. Я надеюсь, ты помнишь, как это делается, — не удержался он, чтобы не съязвить.
— А что за препарат? — девушка посмотрела пузырёк на свет.
— Что-то вроде успокоительного. Подавляет волю, превращает человека в подобие, — не договаривая, он кивнул на своих «помощников». — Доза один к двум — смертельна.
Пожав плечами, Харли убрала пузырёк в карман халата. Он прав, следовало быть очень осторожной. За то, что она пользуется непроверенными препаратами, её по головке не погладят. Как бы вообще не вылететь из клиники. И ведь на Крейна ничего не свалишь, он, как всегда, выйдет сухим из воды. Был соблазн вообще не пользоваться его помощью, но её пациент был слишком непредсказуемым и немного пугал.
