Ночное пари

Дин мёрз. Когда Сэм пообещал, что рождественские каникулы проведёт со своей семьёй и семьёй Джессики, Дину представлялось, что это будет в Калифорнии, где Джесс и жила. Солнышко, барбекю и милые перешучивания с какой-нибудь хорошенькой мисс Мур (которую не зовут Джессика, конечно). Вместо этого они приехали в Вермонт, потому что Джессика, как оказалось, обожает горные лыжи, Сэм горит желанием научиться их обожать, а у двоюродного брата Джесс дом в Киллингтоне, поблизости от горнолыжного курорта. К приезду Дина этот дом, несмотря на свои внушительные размеры, был доверху заполнен шумными и радостными Мурами. Семейство Винчестеров, состоявшее из робко красневшего раз в две минуты Сэма и полудохлого после нескольких почти бессонных ночей за рулём Дина, совершенно терялось на их фоне, как, впрочем, и хозяин дома, с которым Дину удалось познакомиться только на следующий день, когда они оказались в одной машине на пути к "лучшему в мире спуску". Не то чтобы это знакомство было приятным. Для Дина, по крайней мере; Сэм явно был от Кастиэля в восторге. Кастиэль был старше Джесс и уже закончил Стэнфорд. Как понял Дин, он был лучшим на своём потоке, стал лучшим юристом в городе, а судя по энтузиазму Сэма, он был ещё и лучшим собеседником в мире. Дин отказывался чувствовать себя виноватым за то, что Кастиэль ему категорически не нравится, равно как и Киллингтон, погода и тот факт, что помимо Джессики единственная мисс Мур во всём доме — сорокалетняя Розмари. Он тоже вроде особенно никому не нравился, но хоть сама Джессика была очень милой и приятной, так что можно было порадоваться за брата хотя бы частично. Что поделать, если к лучшим девушкам прилагаются огромные семьи. Хотя Сэм, кажется, с Мурами вполне поладил. Они были от него в восторге и даже прощали ему такого брата, как Дин. Что было нелепо. Потому что обычно Дин был душой любой компании. Но вот сейчас он сидел на пассажирском сиденье чертовски дорогой машины Кастиэля рядом с самим Мистером Совершенство, оживлённо обсуждавшим с примостившимися сзади Сэмом и Джесс нечто уныло юридическое. Дин молчал и потихоньку заводился, чувствуя себя чужим, как никогда. — Мне кажется, Дину эта тема не интересна, — сказал вдруг Кастиэль. — Неужели? — вскинулся Дин. — Думаешь, я такой тупой, что не могу понять ваших умных разговоров? Сэм уставился на Дина так свирепо, что Дин ощутил этот взгляд, даже не видя его, а Кастиэль ошарашенно заморгал: — Нет, я… Тут с легкомысленным смешком встряла Джессика: — Да уж, мы, юристы, бываем очень скучными и непонятными. — И давно, — подыграл ей Сэм, — ты говоришь "мы, юристы"? Хоть бы первый курс закончила для начала, а? — Джессика говорит так с детства, — заметил Кастиэль. — По-моему, её первым словом было "кодекс". Джесс незлобиво пнула его сиденье. — Правда? — спросил Сэм. — Хочешь сказать, ты всегда знала, кем будешь? И не успела за детство переменить множество планов? — Ну почему, — возразила Джесс, — я долго не могла определиться, какое право меня больше интересует — уголовное или семейное. — И как же ты пришла к корпоративному? — А я ещё не пришла. Есть время передумать. А ты что — мечтал стать космонавтом? Или полицейским? — Ветеринаром, — ответил за Сэма Дин. — Как мииило, — протянула Джесс. — А ты чем занимаешься, Дин? — спросил Кастиэль. — Чем придётся, — Дин хмуро пожал плечами. — Езжу по стране, нахожу себе временную работу, торчу там какое-то время и снимаюсь с места. — Ничего себе, — удивился Кастиэль. — Я о таком никогда не слышал. По-моему, для этого нужна незавидная смелость. — Подвернулась возможность выгодно сдать дом в аренду, — легко соврал Дин. — Сэм как раз уехал в колледж, и я решил, что и сам засиделся. Пару раз получалось заглянуть в Стэнфорд. — А до этого? — Так, работал механиком. — Ох, это вообще за пределами моего понимания, — сказал Кастиэль, посмотрев на приборную панель. — Понятия не имею, что там внутри. — Ещё бы. Всегда же есть кому разобраться в этом за тебя, да? Кастиэль озадаченно моргнул, на полмгновения отведя взгляд от дороги, но ответить не успел: они притормозили у какого-то милого домика, стоящего посреди гор и ничего, и Сэм поспешил сменить тему: — Чей это дом? — Мой, — ответил Кастиэль. Ну ещё бы. А в его голосе было что-то неохотное; то ли домик ему не нравился, то ли он изображал скромность. Вид у него был довольно угрюмый, и Дин фыркнул про себя, но и эту тему развивать не стал. Кастиэль завёл машину в гараж, и все четверо отправились к ближайшему спуску — тому самому, "лучшему в мире". Разумеется, оказалось, что Кастиэль катается на лыжах так, что даст фору любому профессионалу. Джесс аккуратно съезжала с горы, Сэм с Дином старательно не заваливались в сугробы, а Кастиэль лихо кренделил мимо, с торжествующим свистом входя в очередной вираж. — Да уж, — смеясь, сказала ему Джесс, когда они сделали перерыв, — сразу видно, кто из нас застрял в Калифорнии, а кто хоть каждый день может устроить себе покатушки. Кастиэль покачал головой, неправдоподобно изображая скромность. — У меня редко получается выбраться, — сказал он. — И только по выходным, а по выходным тут всегда много народу. Повезло, что сегодня никого нет. — Ну, в любом случае эту гору ты знаешь куда лучше меня, — лукаво ответила Джесс. Кастиэль пожал плечами и, видимо, решил, что скромность всё-таки переоценивают. — Да уж, по этой я проехал бы с закрытыми глазами. — Неужели? — невинно поинтересовался Дин. — Прямо-таки с закрытыми? Кастиэль раздражённо повернулся к нему. Теперь ему не было нужды смотреть на дорогу, и он мог, к примеру, врезать Дину лыжной палкой. Или нет — это было скорее в стиле такого мужлана, как Дин. Кастиэль наверняка мог бы его засудить. — Да, с закрытыми, — отрезал Кастиэль. — Или с завязанными. Или в полной темноте. Думаешь, я не могу быть хоть в чём-то хорош? — Ну почему же, — Дин упёр руки в бока, — ты во всём хорош. Наверняка и на одной лыжине проехать можешь. — Сомневаешься? — А что, должен верить без оглядки? — Ребята, — беспомощно вклинилась Джесс, — что случилось? — Ничего, — сплюнул Дин, старательно не глядя на Сэма. Чёрт, не бывать больше Дину на семейных праздниках. Не очень-то и хотелось; он предпочёл бы встречать это Рождество в "Доме у дороги", со своими в доску людьми, а не ходячими идеалами. — Как насчёт ночного спуска? Как стемнеет, прокатимся с этого холмика и посмотрим, кто больше костей соберёт. — Дин, ты с ума сошёл? — прошипел Сэм. — Мы не собирались здесь до темноты задерживаться, — сказал Кастиэль. — На попятную идёшь? — победно вскинул подбородок Дин. Кастиэль злобно швырнул-таки лыжные палки — правда, не в Дина, а в снег. — Отлично, — выплюнул он. — Договорились. Как стемнеет, съедем вместе. — Э, нет! — воскликнула Джесс. — Нас дома ждут. У нас семейный ужин, забыл? — Обойдётесь без меня, — отрезал Кастиэль, глядя в сторону. — Ну что ты говоришь такое, Кастиэль… — Возьмёте с Сэмом мою машину, — Кастиэль не стал и слушать. — Завтра нас заберёте. — Но Кастиэль! А если вы убьётесь? — Мы взрослые люди, — категорично заявил Кастиэль, подбирая свои палки. — А теперь, если не возражаешь, я хотел бы покататься, пока солнце ещё светит. Когда Сэму удалось-таки оттащить Дина в сторонку, не привлекая лишнего внимания — это у него вышло перед самым их с Джесс отъездом, пока Кастиэль что-то объяснял ей в гараже, — вид у него был не грозовой, как опасался Дин, а скорее… просительный. — Слушай, — негромко сказал он растерявшемуся Дину, — ты бы помягче с Кастиэлем, а? Дин и сам уже не знал, что на него с утра нашло; последние пару часов они с Кастиэлем гордо игнорировали друг друга, с разной степени успехом осваивая близлежащие спуски, и он уже слегка жалел, что так набросился на незнакомого, в сущности, и ничего ему не сделавшего человека. Мало ли в мире высокомерных грубиянов. — А что я? — проворчал Дин. — Он сам вызвался. — Это из-за того, что он к тебе подкатывал? — ещё тише спросил Сэм, оглядываясь на гараж. — Ч… что? Дин растерялся уже всерьёз. Всё утро Кастиэль держался презрительно, бросив ему пару высокомерных фраз; в какой вселенной это считалось подкатом? — Я понимаю, что тебя это напрягает, — зачастил Сэм, оглядываясь снова, — но, слушай, он вроде как… паршивая овца в семье? — Ты о чём вообще? — Дин ещё больше склонился к мысли, что его вынесло в какую-то другую вселенную. Вселенную, в которой кто-то настолько привлекательный, умный, спортивный и богатый, как Кастиэль, мог оказаться паршивой овцой, да ещё и в той семье, с которой Дин успел познакомиться вчера. — Ну… Джесс что-то такое говорила… вроде как его прислали сюда, в северный филиал их семейной фирмы, потому что больше бы никто сюда не поехал… а он согласился, потому что, ну, считается главным простофилей. Как я понял, Джесс его просто пожалела, устроив здесь Рождество, и сказала всем, что я мечтаю научиться кататься на лыжах и если они хотят со мной познакомиться, то пускай приезжают. Что-то в таком духе, я не особенно вдумывался, если честно. И ещё с домом этим какая-то лажа, — Сэм растерянно потянул себя за ухо. — Не помню. — Тут заурчал двигатель Кастиэлевой Тойоты, и Сэм, снова оглянувшись, торопливо прошептал: — Ты бы с ним, в общем, помягче, а? — И он заспешил к гаражу, а ошарашенный Дин остался стоять на месте. Обожаемый старший брат Джесс вдруг превратился в дальнего родственника, которого она попросту пожалела; впрочем, если подумать, сути это не меняло. Кастиэль вёл себя как высокомерная скотина, и кем бы его ни считали остальные, сам он о себе явно был высокого мнения. Но с чего это Сэм взял, что он подкатывал к Дину?! Дин почти и не заметил, как уехали Сэм с Джесс и они с Кастиэлем остались вдвоём. — Есть хочешь? — спросил Кастиэль, глядя куда-то мимо него. — Ещё как, — ответил Дин, не до конца определившись с тем, какую интонацию хочет придать голосу. С ним ещё не случалось, чтобы он принимал подкат за грубость; скорее всего, это Сэм чего-то недопонял. Кроме того, он сам признался, что вся его история числится под знаком "вроде как". А Дин вообще-то и сам бы с удовольствием подкатил к Кастиэлю, но тот ясно дал понять, что они не одного поля ягода. С другой стороны, Дин не помрёт, если и правда попробует быть с Кастиэлем помягче. Они вошли в дом; Дин тут же стал снимать куртку, но Кастиэль вздохнул: — Пока не надо. Нужно прогреть. Ты, эм, в какой комнате хочешь есть? Дин услышал его лишь наполовину, занятый разглядыванием очень уютной и симпатичной гостиной. В ней не было ничего показного и кричащего "эй, я домик в горах, на который угрохана куча деньжищ"; она была очень располагающей к себе, только что-то с ней как будто было не так. — Да без разницы, — ответил Дин, стягивая всё-таки куртку. Холод холодом, но хотелось свободы в движениях. — Можно и на кухне. Где телевизор есть. — Здесь нет телевизора, — сказал Кастиэль, тоже снимая свою куртку, но с явной неохотой. — И, эм… наверное, нужно было раньше тебе сказать… Дин развернулся к нему. — Здесь вообще нет электричества, а из еды только сушёные яблоки? — пошутил он, стараясь, чтобы это прозвучало дружелюбно. Кастиэль опустил взгляд в пол. — Этот дом я сам проектировал, — сказал он мрачно. — В смысле, расчёты я не делал, но… В общем, я забыл про отопление. Стягивающие с шеи шарф руки Дина замерли. — Как можно забыть про отопление? — спросил он. — Я всю жизнь прожил в Калифорнии! — без особого запала воскликнул Кастиэль, явно не в первый раз. — В общем… извини, что не сказал сразу. Наверное, ты бы отказался. Если хочешь… наверное, Сэм и Джесс ещё не далеко уехали… — Ты вроде говорил что-то про "прогреть", — нахмурился Дин. — Это о чём было? — Ну, здесь есть обогреватели, — ответил Кастиэль, глядя в пол. — Я обычно заношу их в ту комнату, в которой нахожусь, и тогда в ней вполне тепло. — Ну так чего стоим? — Дин пожал плечами. — Давай перетащим их в кухню. Кстати, как тут вообще с едой? — Еда есть, — сказал Кастиэль так мрачно, словно это было плохой новостью. Дин ничего ему не ответил, но когда они включили все три обогревателя, заглянул в холодильник и обомлел. — Чувак! — воскликнул он. — Да здесь еды на весь Вермонт! С каждой секундой мрачневший всё больше Кастиэль по-прежнему смотрел куда-то в сторону. — Я надеялся, что мы все приедем сюда, — сказал он. — На Рождество. Мне здесь нравится гораздо больше, чем в городском доме. Но все решили, что праздники нужно встречать в тепле, а если уставить весь дом обогревателями, может что-нибудь случиться с проводкой. Не представилось случая увезти это всё обратно. Дин вздохнул. Ладно; считайте, что он делает это ради Сэма. Не ради чьих-нибудь печальных и очаровательных глаз. — Бедняги, — небрежно произнёс он. — А? — нахмурился Кастиэль, наконец на него посмотрев. — Не повезло, говорю, остальным. Потому что им не попробовать того, ингредиенты для чего я как раз вижу в этом холодильнике, — он сделал драматичную паузу. Кастиэль только сильнее нахмурился. — Фирменные бургеры Дина Винчестера! Он рассчитывал на слабую улыбку и, может быть, смущённо-благодарный взгляд, но Кастиэль неожиданно оживился — почти как в тот момент, что приготовился скатиться с горы. — Я люблю бургеры, — застенчиво признался он. — Я только пива не вижу, — сказал Дин, снова заглянув в холодильник. — Пива нет. — Только не говори, что у тебя сплошь вычурные вина, — поморщился Дин. — У меня вообще нет алкоголя. Дин оглянулся на Кастиэля через плечо. — И ты рассчитывал затащить сюда хоть кого-то? Кастиэль оборонительно скрестил руки на груди, и Дин решил не напрашиваться на рассуждения о природе Рождества. Он занялся бургерами, а Кастиэль — чаем; казалось бы, Кастиэль должен был справиться в разы быстрее, но почему-то простейшая операция, обычно отнимавшая у Дина минут пять с учётом закипания чайника, превратилась у него в какой-то ритуал, так что дожидался Дина он совсем недолго. Надо сказать, чай был хорош — хотя и не настолько, насколько бургеры, вырвавшие у Кастиэля тихий стон блаженства. — Поверить не могу, — выдохнул он с набитым ртом, — что бургеры оказались ещё вкуснее, чем я считал всю жизнь. Повезло же Сэму! Дин самодовольно хмыкнул в ответ на первую часть, а потом недоумённо нахмурился: — В плане? — Наверное, он требовал эти бургеры на завтрак, обед и ужин. — А, — Дин замялся. — Если честно, он никогда их не пробовал. — Как это? — изумился Кастиэль. — Неужели он с детства вегетарианец? Дин неловко повёл плечами, отводя взгляд. — На самом деле это фирменные бургеры одной забегаловки во Флориде. Я проезжал там в сентябре, попробовал и понял, что должен узнать рецепт. Устроился там на работу и всё вызнал. У меня ещё не было случая сделать их для кого-то. В смысле, после того, как оттуда уехал. Не переставая жевать, Кастиэль покачал головой. — У тебя такая интересная жизнь, — сказал он. — Наверное, здорово вот так выйти из зоны комфорта и отдаться течению. — А ты своей жизнью не доволен? — Дин скосил на него взгляд. Кастиэль пожал плечами. — Мне не нравится работать на корпорацию, — сказал он. — Но это семейное дело, и я не могу вот так взять и уволиться. — Неужели они не поймут, если ты скажешь, что хочешь переехать куда-нибудь на солнышко? — Я не хочу переезжать. В том и дело. Я люблю Киллингтон. Я просто хотел бы защищать людей, а не семейный капитал. И почаще выбираться покататься. — Ну так и флаг тебе в руки. В чём проблема? — Тебе легко говорить, — с укором сказал Кастиэль. — Ты ни от кого не зависишь. Ты уехал, но в любой момент можешь вернуться. А можешь хоть никогда не возвращаться. Всё в твоих руках. — Брехня. — Что, прости? — Брехня. Ты ничего обо мне не знаешь. Выдумываешь себе оправдания. — Ничего я не… — Я не могу вернуться в любой момент, — оборвал Дин, — потому что мне некуда. Я продал дом, чтобы заплатить за учёбу Сэма. Родители откладывали, но на колледж, не на Стэнфорд. Сэм не знает. Надеюсь, что не узнает от тебя. — О, — Кастиэль моргнул. — Прости, я не… — Вот за что ты сейчас просишь прощения? — резко спросил Дин. — Я не хотел тебя расстроить. Дин закатил глаза. — Я большой мальчик. И в состоянии пережить то, что у кого-то два дома и не нужная ему стипендия. Я понимаю, что такое система. Я умею в ней жить, а насчёт тебя не уверен. — Знаешь, — нахмурился Кастиэль, — с моей стороны это выглядит по-другому. Человек, который ничего не знает обо мне, говорит мне "а измени-ка свою жизнь", а потом злится, когда я не благодарю его за такой пустой и очевидный поверхностный совет. — Он поднялся и унёс грязные тарелки к раковине. — Ого, — сказал Дин. — Сильно. Но, знаешь ли, выбор у меня был между "ясно-понятно", "а измени-ка свою жизнь" и "расскажи мне о себе всё, вместе разберёмся". Вернувшийся забрать чашки Кастиэль опустил голову, пряча улыбку. — Может, перестанем обсуждать судьбоносные решения? — предложил он. — А чем ещё заняться без телевизора? — спросил Дин, глядя, как он моет посуду, и лениво отгоняя мысль о том, что можно бы предложить помощь. За последние месяцы он перемыл больше посуды, чем, должно быть, его мама за всю свою жизнь. — Расскажи мне что-нибудь о Сэме. Я вроде как должен с ним знакомиться, но всё, что я пока узнал, — это что он ужасно стоит на лыжах, зато сияет при виде Джессики. Дин улыбнулся. Это он тоже заметил. Темнота подкралась неожиданно. Кас только начал делиться компроматом на будущую Динову родню, как вдруг повернул голову к окну и замолчал посреди предложения. — Стемнело, — сказал он. — И что? — не сразу понял Дин. — А. Забей, Кас. Никто не будет кататься в такой темени. Потом друг друга не соберём. Кас нахмурился. — Я могу съехать с этой горы, — сказал он. — Но перед этим нам придётся туда ещё подниматься, — возразил Дин, которому не улыбалось снова кутаться в шарф и куртку и выходить на мороз. — Серьёзно, забей. Я всем скажу, что ты был крут. Кас резко поднялся на ноги. — Может, моя карьера оставляет желать лучшего, у меня нет личной жизни и я не могу даже домик себе нормальный построить, но уж на лыжах я кататься умею, — бросил он. — А этот склон знаю как свои пять пальцев. Дин только рот разинул, но Кас уже натягивал ботинки. — Можешь оставаться, — сказал он. — Если идёшь, то выключи обогреватели на всякий случай. — Может, я бездомный, безработный и у меня нет личной жизни, — передразнил Дин, — но уж как не допустить пожара, знаю. Я продал свой дом, а не сжёг. Кас спрятал улыбку в шарфе. Когда они подошли к склону, Дин покачал головой. — Я ещё на подъёме сверну шею, — честно признал он. — Ни пса не видно. — Жди здесь, — Кас пожал плечами. — Кас… Но Кас так сердито на него глянул, что Дин закрыл рот, поджав губы. Он надеялся только, что не пожалеет, что смолчал, когда рассветёт, а он будет сидеть в больнице у палаты Каса и ждать чуда. Кас ушёл в темноту, и Дин несколько раз подавил порыв броситься за ним: он бы только, чего доброго, заблудился или свернул ногу, а как тогда прикажете тащить Каса вниз? Вместо этого он весь обратился в слух, готовый сорваться с места после первого же намёка на крик. Однако тишина долгое время нарушалась лишь завыванием ветра, и только когда Дин уже собрался было идти искать Каса в какой-нибудь яме, послышался резкий снежный хруст, и из темноты вырвался силуэт Каса, лихо притормозившего в полушаге от Дина. — Чёрт, Кас! — от неожиданности вырвалось у Дина. Кас же сиял. — Ты видел это? — тяжело дыша, воскликнул он. — Видел? А на середине, видал, как я финтанул? Дин не видел ни черта, но Кас так лучился восторгом, а у Дина с сердца упал такой булыжник, что он только с облегчением выдохнул. — Это было охренеть как круто, Кас. Ещё круче, чем днём. Ты просто… нет слов. Кас только что на месте не подпрыгнул; он обернулся к горе, и Дин, заподозрив его в желании повторить подвиг, схватил его за руку и потащил к светящемуся вдалеке домику. — Хорош, — сказал он. — Я замёрз, а у тебя тут даже глинтвейном не разживёшься. Ему, пожалуй, нравился восторженный Кас; обычный Кас тоже был неплох, если присмотреться, но сейчас он так радостно улыбался и молол что-то языком, что сложно было немножечко не растаять, несмотря на неслабый мороз. Вот только стоило Касу войти в подостывший дом и снова завозиться с обогревателями, как радости в нём поубавилось. — Я поставлю два обогревателя в гостевую спальню, — крикнул он Дину из кухни. — И на всякий случай принесу тебе ещё одеял. Вид у него был довольно несчастный, и после недавнего сияния это было просто неприемлемо. — Знаешь что? — сказал Дин, тоже взяв один обогреватель и потащив его вслед за Касом. — Тебе тут нужно сделать тёплые полы. Это полноценная замена отоплению, даже лучше. Потому что можно босиком ходить. А ещё счета за электроэнергию будут меньше. Конечно, во время ремонта не обойтись без мороки, но всё равно будет куда проще и быстрее, чем… Дин осёкся, когда Кас вдруг резко затормозил и поставил свою ношу на пол, а затем решительно обернулся к нему. Нахмурившись, Дин тоже опустил обогреватель. — Будем спать тут на?.. — начал было он, но снова не договорил, потому что Кас, чёрт его дери, поцеловал его. Раздумывать тут было не над чем, и Дин, потеряв пару секунд на осознание происходящего, с готовностью ответил, толкая Каса к стене и спотыкаясь об обогреватель. Было ужасно холодно, и Дин не рисковал ни забраться под свитер Каса, ни хотя бы коснуться его лица ледяной рукой, и всё же разрывать поцелуй ни он, ни Кас не смели. Они вжались друг в друга, создавая крохотный островок тепла, делясь его остатками, прячась друг в друге от завывающего вдалеке ветра. Дин не знал, почему так отчаянно, не желая выпускать, цепляется за него Кас, но зато понимал, чего боится сам. Кас мог передумать; а ещё в доме, где не было телевизора и даже пива, вряд ли запаслись презервативами и смазкой, так что после окончания этой части программы наверняка планировалось расхождение по своим комнатам и тихий и мирный сон в одиночестве. Так что если поцелуи были всем, на что Дин мог рассчитывать, то он был решительно настроен нежиться в них всю ночь напролёт. Он вцепился в плечи Каса обеими руками, чтобы не начать шарить по его телу и не спугнуть его; ему хватило бы и простых объятий, лишь бы не отпускать Каса, и он предпочитал мёрзнуть, целуя его, чем спать в тепле, но одному. Когда они наконец против воли оторвались друг от друга, тяжело дыша и затуманенно глядя друг другу в глаза, Дин с трудом нашёл в себе силы выдохнуть: — Я как раз собирался предложить спать вместе, чтобы беречь тепло, но теперь, боюсь, ты меня неправильно поймёшь. — Я правильно тебя пойму, — торжественным шёпотом пообещал Кас. — Тогда давай включим все обогреватели в моей спальне. — Идёт. Ещё несколько мгновений они продолжали стоять, не разрывая взгляда, а потом Кас улыбнулся, тепло и нежно: — Чем раньше включим, тем быстрее согреемся. — Точно, — легко согласился Дин. Кас хихикнул, и Дин снова потянулся поцеловать его, на этот раз коротко, но не менее жарко. Сделав затем шаг назад, он ещё какое-то время не сводил взгляда с лица Каса, а потом наконец наклонился поднять обогреватель. Чёрт, быть не может, чтобы Сэм оказался прав, а Дин ошибался. Они устроились не на кровати — от стены шёл слишком сильный холод, и она даже была слегка влажной, — а на паре взгромождённых друг на друга матрасов на полу. Кас притащил к окружённому обогревателями гнезду целую груду одеял, и они, торопливо переодевшись в пижамы Каса после, к счастью, горячего и, к несчастью, раздельного душа, забрались под них, прижимаясь друг к другу и подгребая края одеял под себя. — Хорошо, — счастливо выдохнул Дин. — Тепло. Кас тихонько засмеялся. — Лучше, чем в кровати. Дин вроде как успел наскоро избавиться от напряжения в душе, но Кас был совсем рядом, тёплый и расслабленный, и хотя он ничего такого не планировал, его бёдра сами собой начали чуть вскидываться. Раз и два поймав себя на этом, он велел себе прекратить, но спустя пару минут оказалось, что он уже вовсю трётся о Каса, а тот не отстаёт от него и, тихонько постанывая, запрокидывает голову. Тут терпение покинуло Дина окончательно; он навис над Касом, чуть не рухнув на него из-за тесноты одеяльного укрытия, и, коротко поцеловав его в губы, нашёл губами его шею. Всё было так совершенно, что больше ничего и не требовалось, лишь продолжать, лишь вскидывать и вскидывать бёдра навстречу толчкам Каса, лишь вылизывать его шею, лишь слышать его стоны и ощущать, как Кас шарит ладонями по его спине. — Пижама, — простонал вдруг Кас. — М? — не слыша, спросил Дин. Кас усилием воли замер, задержав дыхание, и с трудом выговорил целую фразу: — Чистая пижама в другой комнате, я за ней не пойду, холодно. Дин тоже заставил себя на мгновение застыть. Стоило откинуть одеяла, проследить, чтобы они не легли на обогреватели, избавиться от пижам… — Поспим без них, — заключил он и потянулся снова поцеловать Каса. Тот укоризненно покачал головой, тут же, впрочем, запрокинувшейся, стоило Дину вернуться к его шее губами. — Дин, — выдохнул он, и Дин чаще задвигал бёдрами, чуть приподнимаясь и позволяя Касу пропихнуть между ними руку. Он снова нашёл губы Каса, скорее, впрочем, слепо тычась в них своими, чем целуя; сердце колотилось так бешено, словно пыталось биться в такт лихорадочным движениям руки Каса, неловко обхватившей оба их члена и неумело ласкающей их так, словно если они не кончат в ближайшие несколько минут, то потеряют всё. Возможно, так и было. В любом случае, нескольких минут оказалось предостаточно. Придя в себя спустя ещё какое-то время, Дин мазнул губами по щеке Каса и приподнялся на руках, по пути убедившись, что не раздавил его своим весом. Кас что-то неразборчиво заворчал, и Дин стащил с обоих липкие пижамы и трусы, сгрудив их в кучку у матрасного гнезда. — Уверен, что не пойдёшь за чистыми? — сонно пробормотал он, снова прижимаясь к Касу. — Схожу сейчас, — тяжело вздохнув, сказал Кас. Спустя минуту он уже спал, вжавшись в бок Дина. Дин сонно улыбнулся, глядя на него, а спустя пару мгновений отключился и сам. Так тепло и хорошо, подумал он, не бывает и в Калифорнии.