Вопрос

Тихо и темно… Шерлок едва сдерживает улыбку. Уотсон, сидящий рядом, заметно волнуется, зыркает блестящими в темноте глазами и трещит без умолку о всякой ерунде. Бесстрашный солдат никогда не испугался бы живого врага, но вот призрак… Джон боится. Реально боится почившей недавно Эмилии. Это так весело. Шерлок качает головой, слушая нравоучения Уотсона и его домыслы относительно старого фото, которое Холмс хранит у себя в часах. То, фотография Ирэн… Она напоминание о том, как сильно можно ошибиться, если дать волю чувствам. Мисс Адлер была безупречна — ее погубила любовь… Джон боится. Вглядывается в темный силуэт дома, ждет страшного чуда… Боже, Джон, ты же доктор, ты сам видел труп. Эта женщина мертва! — Что сделало вас таким, Холмс? — тем временем продолжает допытываться Уотсон, нервно прикусывая кончик уса. Потусторонний страх делает бравого доктора болтливым. Но хочет ли он знать ответ на самом деле? Шерлок хмыкает. И задумываясь, замирает. Сквозь ожидание пробиваются странные воспоминания… Ветер, бьющий в лицо, крыша высокого дома и гадкая ухмылка черноглазой бестии. — Они все умрут, — шипит Джим, оскалившись, — три снайпера три пули… Сердце Шерлока испуганно останавливается. Джону грозит смерть… Взмах ресниц, и Шерлок стоит на самом краю. А где-то далеко внизу испуганный и взволнованный Уотсон умоляет друга остановиться. Нет, он не может отступить, Джон важен, как никто другой. Шерлок делает шаг. Ветер приносит жуткий, разрывающий сердце крик… Холмс вздрагивает… Ночь, засада, они все еще ждут Эмилию. А Уотсон дожидается ответа на свой идиотский вопрос. Холмс качает головой, и сухо отвечает заведомую ложь: — Ничего. Я сам себя таким сделал.