Грань

      У каждого есть такая грань, которая открывается только при очень, очень удачном стечении обстоятельств. Безусловно, разглядеть в человеке предрасположенность к чему-то можно и не будучи свидетелем действа, но для этого надо очень хорошо разбираться в чужом мышлении.       Наверное, поэтому только Бык, будучи Бен-Хазрат и имея необходимые для чтения людей навыки, был в курсе неожиданных сторон двух встретившихся по стечению гигантского множества обстоятельств людей.                     Миледи Инквизитор, неся на своих плечах невероятный объём ответственности, управляя гигантской организацией и решая вопросы и проблемы, влияющие на историю целого мира, периодически нуждалась в том, чтобы слушаться чужих приказов. Слушаться беспрекословно, зная, что за неисполнение её ждёт наказание. Просто для того, чтобы хоть ненадолго перестать быть ответственной за всё происходящее вокруг.              Том Ренье, он же Блэкволл, составивший о самом себе мнение, что он не годится в командиры после того, что совершил, в глубине души отчаянно желал доказать самому себе обратное. Ему нужно было воочию видеть, что отданные им приказы исполняются хоть кем-то, причём исполняются добровольно.              Каким-то образом получилось так, что эти двое нашли друг друга и удачно… заинтересовались.                     Заметив, выцепив внимательным взглядом эту черту в и без того симпатичном ей Блэкволле, Тревелиан очень долго подводила его к реализации глубоко сидящих тайных желаний. Убедила в том, что не должно быть ни капли неловкости: она ведь сама не против, наоборот скорее. Доказать мужчине вот это самое собственное желание было на удивление трудно, он всё никак не мог поверить, что кто-то может относиться к нему подобным образом, пытался отговорить Инквизитора от принесения в жертву любви к нему её собственной гордости.              Однако в какой-то из разговоров Том просто сорвался. Заломал женщине руки за спину и, притянув к себе, зло прошептал на самое ухо: «Докажи. Стой и не двигайся». А потом сорвал с неё одежду.              И Тревелиан честно стояла, выполняя приказ. Даже тогда, когда от переизбытка ощущений защипало глаза, когда начали подкашиваться ноги — она стояла, позволяя тому, кого считала Стражем, творить с собой всё, что ему придёт в голову. Она тонула в жёстких прикосновениях загрубевших от работы пальцев, в жадных поцелуях и укусах, оставлявших на её коже метки, в его тихом рычании и осознании того, насколько сильно Блэкволл её хочет. Составить представление об этом было просто, мужчине было достаточно лишь раз прижаться всем телом.              Тревелиан тонула и дрожала, и в тот момент, когда поняла, что больше не может выполнять приказ, что сейчас просто рухнет, потому что колени тоже дрожат и отказываются не сгибаться, просто тихо позвала Стража по имени.              В конце концов, он не запрещал ей говорить.              Тогда Блэкволл отшатнулся от неё, глядя с почти что ужасом в глазах. Тогда Блэкволлл позорно сбежал, оставив своего Инквизитора изнывать от неудовлетворения. Себя, впрочем, тоже, но это казалось вторичным. Потом он избегал Тревелиан несколько дней, стыдясь смотреть ей в глаза. И женщина готова была убить его за это.       

***

             Когда в Халамширале, после завершения всей этой венатори-политической кутерьмы, Ренье увидел Вестницу, разговаривающей с советницей Селины по магии, у него откровенно заныло под ложечкой. И несколько пониже. Благо пока незаметно, а то было бы совсем… неправильно. Вспомнились слова Варрика: «Всё, что я смог вытянуть из неё, это то, что вы поругались. Слушай, ей без тебя тухло. Не расстраивай нашего Инквизитора». Знал бы Тетрас, как Тому тухло без неё…       Он не сдержался: вышел на балкон, завёл ни к чему не обязывающую беседу, еле сдерживаясь от того, чтобы не сорваться под взглядом серьёзных глаз. Он зачем-то пригласил Тревелиан на танец. А она смотрела на него так прямо и открыто, что Ренье ощутил себя предателем вновь. Только это предательство было много хуже: в этот раз он предал женщину, которую любил, не сумев поверить её словам.              Он решил, что попробует вновь, просто ради того, чтобы она получила то, чего хочет.       И почти не удивился, когда сам получил то, чего хотел в глубине сознания, о чём говорила Инквизитор и во что опальный командир поверить никак не мог.       

***

             В тот день, когда леди Тревелиан узнала, кем на самом деле является Блэкволл, Ренье испытал одновременно боль и облегчение. Больше не нужно было ей лгать, но всё, во что женщина верила, рассыпалось в пыль, тот, кому она доверяла, умер на её глазах, пропал безвозвратно. Или нет?              Когда она добилась возможности судить его самостоятельно, когда оправдала, позволив делать то, что Том сам посчитает нужным, он не размышлял ни секунды, ни мгновения. Он готов был идти за Инквизитором, как и раньше. К чему он не был готов: к тому, что она позовёт его в свои покои. С тем же обычным серьёзным взглядом, в котором лже-Страж так долго тонул, с не изменившимся голосом…              Когда за ним закрылась дверь, Ренье рухнул женщине в ноги, готовясь вымаливать прощение. Это не было похоже ни на одну их предыдущую ночь и в то же время было таким, как раньше, с единственным уточнением: они перевернули всё с ног на голову, словно бы для того, чтобы окончательно разломать ставшую привычной картину мира, а потом собрать её заново, но уже с другими кусочками. В ту ночь Том Ренье был тем, кто беспрекословно, будто в бою, исполнял приказы, принимая наказание в том случае, когда не справлялся, а Инквизитор Тревелиан была той, что подчиняла, что практически мучила в отместку за то, как «Блэкволл» с ней поступил.       И это продолжалось до того момента, как Ренье, измученный, истерзанный Инквизитором, почти теряющий сознание от возбуждения, не сорвался, как тогда, в самый первый раз. До того, как он не сгрёб женщину в охапку, буквально швырнув на кровать, как не сжал её запястья в пальцах, удерживая над головой и не давая себя касаться. Как прорычал: «Молчи».              И Тревелиан подчинилась. Вгрызаясь в собственные губы и в плечо своего лже-Стража, задыхаясь от напора, хрипло дыша и двигаясь навстречу, принимая его желание и жадность и отвечая на них своими. В тот момент всё встало на свои места, стало таким, каким было и каким должно было быть с самого начала.              И когда Ренье, не сдержавший рыка, сжал Вестницу в объятиях, а затем навалился на неё сверху, когда тихо прошептал ей на ухо: «Ты останешься со мной. И не позволишь мне покинуть тебя», Инквизитор не сдержала счастливой улыбки. Да, всё именно так, как и должно быть.              А уж этот приказ она будет выполнять с особым рвением.