Новогоднее чудо

Канун Нового года. Улицы Магнолии переполнены мельтешащим народом. Этой зимой выпало поистине много снега, вселяя в души людей новогоднее настроение. То тут, то там мелькали счастливые парочки, которые обсуждали предстоящий праздник и выбирали подарки. Они весело смеялись, дарили друг другу счастливые улыбки и теплые, как горячий кофе, объятия. Витрины магазинов были броско украшены мишурой, гирляндами и статуэтками в виде Санты и его всегда верных оленей. Глядя на этого толстого, с носом, похожим на картошку, дяденьку, который еле влезал в свои красные одеяния и нелепую шапочку с белой бомбошкой, даже у меня появлялась невольная улыбка от этого зрелища, уж больно забавно он выглядел. Столь любимое мной кафе, где подавали лучшие круассаны и мороженое, тоже не отставало от других заведений. Его персонал вовсю украшал свое здание с огромном усердием. Вот какая-то девчонка с коротко стриженными блондинистыми волосами и такой же, как у Санты, шляпкой пробежала мимо меня, неся в руках пушистую мишуру. Ее щечки раскраснелись, а на устах застыла глупая улыбка, словно она была околдована кем-то. Мне даже не нужно было спрашивать «кто» или точнее «что» ее зачаровало. Ведь сейчас у всех окружающих меня людей мозг был помутнен предстоящим праздником. Он кружил им головы, завладевая их подсознанием, и люди начинали верить в чудо. — Эй, Шарли, пошли домой? — я посмотрела на свою собаку, которая уже несколько минут топталась на одном месте возле засыпанного снегом куста. Услышав мой голос, она взглянула на меня, но тут же отвернулась, давая понять, что в ближайшее время она не намеренна никуда идти. Я раздраженно вздохнула. Я ненавидела зиму, а также холод. Мои руки и ноги, да и все тело с самого рождения сохраняли температуру слово у мертвеца, поэтому в такую погоду они буквально околевали и  я часто их даже не ощущала на улице. Стоило мне прийти домой, как приходилось сразу же залезать в горячую ванну, чтобы отойти после мороза. Многих людей в моем окружении это отталкивало. Моего первого парня это так шокировало, что он сразу же решил расстаться, заявив: «Ты такая холодная. Ты и вправду живая? Такое чувство, будто я встречаюсь с покойником». Собственно, это были мои первые и последние отношения. Мои «друзья» ничем не лучше моего парня. Они никогда не трогали меня, лишь издалека улыбаясь и отпуская очередные шуточки в мою сторону, иногда прося сделать за них очередной отчет или доклад. Когда моя мама умерла и я осталась одна, никто из этих так называемых «друзей» даже не пришел и не обнял меня, не прошептал на ухо нежные, успокаивающие слова. Все они обошлись лишь сообщением, присланным мне на телефон, в котором было всего несколько фраз: «Мне так жаль!» Именно в тот момент все внутри меня перевернулось. Я помню свои истерический смех и слезы, которые я была не в силах остановить. Я запомнила ту безлунную ночь, полную одиночества и страха. Было такое чувство, будто что-то сломалось где-то глубоко-глубоко, в самой сокровенной части души, дверь которой была едва открыта, но после случившегося резко закрылась, больше никого уже туда не впуская. В ту ночь я поняла, что никакой дружбы, любви или чуда – нет. Сказки, что рассказывала мне перед сном мама, были не более, чем красивой легендой. Такой сладкой, манящей, чарующей и прекрасной, в которую так хотелось верить — была не более, чем иллюзией перед глазами. Словно мираж в самой жаркой пустыне. Он пленял, но, когда ты тянулся к нему, отчаянно желая прикоснуться и заполучить, он исчезал, оставляя после себя опустошенность и неприятный осадок. Быть реалисткой намного проще, нежели наивной мечтательницей, которой однажды в дребезги разобьют слабенькое сердечко. Я попробовала пошевелить пальцами, но почувствовала лишь покалывание в руке — это означало, что ещё чуть-чуть и я их совсем перестану чувствовать. Я снова уставилась на Шарли, которая продолжала обнюхивать как ни в чем не бывало этот несчастный кустик, совершенно не обращая на меня внимания. Я хотела уже было потащить упрямую собачонку домой, но невольно громко чихнула. — Счастья тебе! — раздался мужской голос позади меня. Я повернулась, чтобы посмотреть на этого добродетеля. Им оказался парень с розовыми волосами, которые забавно топорщились из-под шерстяной шапки. У него были красивые, чистые серо-зеленые глаза, в которых плясали веселые искорки смеха. На его лице была широкая, открытая улыбка, которой он ослеплял всех, кто на него посмотрел. Парень был одет в черные штаны, коричневые кроссовки и красную, распахнутую зимнюю куртку. Глядя на его одеяния, меня пробрала мелкая дрожь. — По-моему, там говорилось иначе, — пробормотала я себе под нос, но меня, похоже, все-таки услышали. — Но разве не лучше желать счастья перед Новым Годом? — на его довольно красивом лице снова появилась эта завораживающая улыбка. На его слова я лишь недовольно хмыкнула и зло отвела глаза в сторону, принявшись сосредоточенно рассматривать оголенное дерево, на котором была кормушка для птиц. Оттуда ни капельки не стесняясь поедала корм ворона, нагло посматривая на копошащихся внизу на земле воробьев. Снова несправедливость этого мира. Большим и грозным – все! Маленьким и робким — ничего. Против воли с уст сорвалось: — Что хорошего в этом Новом году и в зиме? — Я уже совершенно не ощущала своих пальцев. Поводок Шарли стало просто невозможно держать. Она же, как будто на зло, вдруг стала активно бегать вокруг меня, запутывая лямкой поводка мои ноги. Парень же смотрел на меня столь ошарашено, что я даже пожалела о сказанных словах. Наверное, он думает, что я просто чудо-юдо какое-то. — Как же? Новый Год — это ведь подарки, елка, зажигательные песни и, самое главное, чудо! Чудеса, которые случаются в Новый Год, — не это ли самое важное? — его голос приобрел такую силу и уверенность в своих словах, что даже я вдруг неожиданно поверила, но стоило мне собраться с мыслями, как я выбросила из своей головы столь сумбурную информацию. — Чуда не существует, а эта суета — показуха! — буркнула я. Этот разговор начал меня бесить. Я ощутила, что еще чуть-чуть и я взорвусь, накричу на этого пожизненного оптимиста, а после разрыдаюсь, как какое-то новорожденное дите. Я поспешила уйти, дернула обнаглевшую Шарли, и, замерзшими ногами, стала пробираться к своему подъезду. Я совершенно не чувствовала ног и рук после проведенного времени на улице, поэтому сейчас я могла только думать о теплом одеяле, горячей ванне и чарующе вкусном чае. Стоило мне совсем чуточку отойти, как я услышала хруст снежинок под чьими-то сапогами. В следующую минуту меня резко схватили и, развернув, сдернули с моих рук перчатки. Этот парень снова стоял напротив меня, но сейчас на его лице не было ни тени улыбки, лишь только вселенская сосредоточенность. Я с широко раскрытыми глазами смотрела на этого ненормального, который вдруг обхватил мои беззащитные руки. В то же мгновение по моему телу прокатилась волна приятного тепла. Мои замороженные руки стали потихоньку отогреваться. Этот парень был подобен вулканической лаве, уж больно горячи были его ладони, которыми он столь сильно сжимал мои ледяные конечности. — Как я и думал. Ты ужасно холодная! — он посмотрел прямо мне в глаза. После сказанных им слов я вспомнила своего первого парня, моих «друзей», и сердце вновь сдавилось. Я опустила голову, рядом слышался обиженный лай Шарли, которую так неожиданно дернули обратно, но мне было все равно. Он издевается! Он точно такой же, как все. — Отпусти! — мой голос показался даже мне ужасно грубым и высоким, как будто я сейчас сяду прямо здесь на снегу и буду долго, усердно и обиженно прятаться в своих коленках. — Почему? Их нужно греть. О, точно, теперь я твоя личная грелка, — он засмеялся. Такого задорного, искреннего и волшебного смеха я еще никогда не слышала. Он как будто согревал все внутри тебя, заставляя растаять даже самые замороженные сердца. Мое сердце не было исключением. Оно дрогнуло вместе с этим смехом. — Как тебя зовут, блондиночка? — он перестал смеяться и теперь с любопытством всматривался в мое лицо. Я ощутила, как щеки начали краснеть. Становясь из-за мороза и смущения, ну, откровенно пунцовыми и нелепыми. — Люси, — выдохнула я, выпуская из своего рта струящийся пар. — А я Нацу, красавица, — он снова улыбнулся, показывая свои идеально ровные и белые зубы. — Ты живешь в этом доме? — он указал на пятиэтажное сооружение из белого кирпича, которое черт знает когда возвели, но оно явно было не новым. — Да, — я подозрительно сощурилась. К чему клонит этот странный, полный загадок парень? — И тот балкон твой? — он показал на очень старый, дряхлый балкон, который в действительности был моим. Я легонько ахнула и хотела было уже спросить, откуда он это знает, но стоило мне обернуться, как наткнулась взглядом на удаляющуюся спину загадочного незнакомца. Он напевал себе под нос какую-то песенку, оставив меня со своими мыслями. Из этого пространственного состояния меня вывела Шарли, которая, недовольно гаркнув, потащила меня следом за собой. За окном слышны были крики и поздравления «С Новым Годом!» Ночное небо, не переставая, озарилось множеством вспышек из-за фейерверков, которые люди запускали ввысь на радостях, сопровождая их взлет восторженным пищанием. В каждом доме горели яркими огоньками гирлянды и свет. Готова поспорить, там были самые разнообразные яства, от которых стол хозяев буквально ломился, и куча разгоряченных выпивкой и весельем народа. Все то, что сопровождало каждый праздник этих людей, не присутствовало у меня. Я не накрывала на стол, достав лишь скромный торт и бутылку вина. У меня не было украшений и уж тем более не было людей, которые бы сказали мне пожелания на будущий год. Я сидела в одинокой тишине, укутавшись в мягкий плед и наблюдая, как стрелки часов неумолимо приближаются к двенадцати. Эта пустая обстановка на меня раз за разом давила, заставляя осознать всю суть этой жестокой жизни. Даже Шарли куда-то запропастилась в недрах моей ветхой, но уютной квартиры, оставив меня совершенно одну. До Нового Года оставалась всего пара минут. На некоторое время на улице все стихло. Люди спешили домой, чтобы, включив телевизор, выслушать поздравление и напутствие президента. Я же никуда не торопилась и не притронулась даже к пульту, что лежал возле моих ног. Все это несчастный лепет. Я легла на подушку и  продолжила смотреть на часы. Одна минута. Через одну минуту все, что было в году, уйдет в прошлое. Я не испытала ни ностальгии по прошедшему, ни жалости за допущенные ошибки, да и никакой радости тоже не было. Этот год, как и кучка других, были абсолютно одинаковы. Они ничем друг от друга не отличались, и так будет всегда! На часах время ровно полночь. В соседней квартире раздалось громогласное «Ура!» и громкий звук включенной музыки. Во дворе снова вовсю начали запускать фейерверки, но теперь ещё с большим рвением. Мне казалось, что небо разорвется от этих хлопков и красок, и звезды рухнут вместе с Луной на землю. Я грустно вздохнула. Очередной год уже наступил. Такой же, как и прежние. Стоило мне про это подумать, как раздался звонок в дверь. Это заставило меня удивиться, ведь гостей я совершенно не ждала. Шарли возбужденно залаяла, выбегая откуда-то к двери и начиная ее обнюхивать. Скинув с себя одеяло, залезая в тапки, я недоуменно пошлепала открывать. Когда защелка двери отворилась, моему взору предстал тот самый розоволосый парень! Он улыбался мне той незабываемой улыбкой, держа в руках коробку шоколадных конфет и бело-розовые орхидеи. На нем была простая футболка, сланцы и домашние серые штаны, а возле его ног вился черный, пушистый песик с синими и большими глазенками. Я ошарашено отступила назад, видно, он принял это как приглашение, потому что сразу же залетел в мою квартиру, захлопывая дверь. — Это тебе, — он протянул мне букет и коробку, скинул обувь и прошел внутрь моего дома, как будто не я тут являлась хозяйкой, а он. Я почувствовала себя малость неловко. Ведь на мне была домашняя кофта, штаны и шерстяные носки на ногах. Ко всему этому в добавок моим спутанным блондинистым волосам оставалось желать только всего самого лучшего. Наконец-то отойдя от всего этого, я бросилась за ним. Этот незваный гость поставил маленькую елку на мой журнальный столик и теперь подключал небольшую гирлянду к розетке. Я хотела было что-то сказать, но слова застыли где-то в горле, когда огоньки на елочке засверкали множеством разный цветов, а сам парень, обернувшись, подошел ко мне и взял за руки. Они, как обычно, были холодными. — Что это все такое? — против воли мой голос прозвучал очень жалко. Парень поднес мои руки к своим губам и стал нежно на них дуть, тем самым опять согревая. Я уже не ощущала ничего, кроме своего жара. Впервые за столько лет меня не трясло и руки не сохраняли температуру мертвого тела. Он поднял на меня свои глубокие глаза, все ещё продолжая дуть на мои ладони, и я почувствовала как сердце, что уже давно было охвачено льдом и превратилось в самый большой в мире айсберг, забилось все чаще и чаще. — Это чудо или счастье? — он выпрямился и посмотрел сверху вниз на меня. Я не знала, что и ответить. Да, это походило на счастье, но в тоже время и на чудо. Я не ощущала это чувство уже очень давно. Оно жило со мной только тогда, когда мама была, вот здесь, рядом! Я уже и забыла, насколько оно прекрасно и волнующе, это счастье. Как будто у тебя вырастают крылья и ты можешь взлететь высоко в небеса, преодолев все эти красочные залпы взбудораженного народа, улететь в Космос и посетить любую тебе понравившуюся планету. Но чудо, разве оно бывает? — Ты все ещё сомневаешься, что чудо возможно? — прошептал парень, гипнотизируя меня своим манящим взглядом. Я помотала головой, приводя в порядок свои мысли. Краем глаза я заметила, как Шарли и пес Нацу обнюхивают друг друга, виляя при этом своими пушистыми хвостами. — Слушай, Нацу, это все занимательно, но что ты тут делаешь? — я наконец-то сказала его, вопрос, что мучил меня с его приходом. Все его лицо в миг изменилось. Из глаз пропало то мягкое выражение, сменяясь на непроницаемое. Каждый мускул, каждая частица лица парня ужасно напряглись. — Ты не можешь праздновать одна! — яро выкрикнул он, хватая меня за плечи. — Это ещё почему? Я давно уже так праздную, — печально ответила я. Видно, мой ответ его еще сильнее взбесил. Нацу поджал нижнюю губу, а пальцы рук сильнее сжали плечи, заставляя слегка поморщиться от боли. Я едва справлялась со своими собственными чувствами после сказанного этим парнем. Никто уже давно не говорил мне такого. — Потому что тебе одиноко! Когда я впервые тебя увидел на балконе, еще осенью, я поразился боли, мелькавшей в твоих глазах, но в тоже время спокойной улыбке на лице. Ты была укутана в сто шуб, если можно так выразить, твой свитер и кофту поверх, хотя на улице было не так уж холодно. Я не мог забыть это зрелище. Оно являлось мне каждый день во сне — это была просто пытка! Но потом, когда я заходил к Грею на днях, я снова увидел тебя и не смог не заговорить с тобой. Ты была на грани, а твои руки мертвецки ледяны. Прежде чем я сам осознал, что ты пленила меня, я уже был в полной твоей власти! Именно поэтому я не хочу, чтобы ты праздновала одна. Ты достойна большего, Люси! — на последних словах он уже переходил на крик. Когда он это говорил, он смотрел прямо на меня, не отрывая и не прекращая наш контакт ни на секунду. Его честность меня поразила и в тоже время напугала. Можно ли ему доверять? Из глаз хлынули слезы. Я не плакала со дня смерти мамы, но сегодня они сами вырвались наружу. Я чувствовала их холодный привкус на губах, ощущала, как они текут по моим щекам, и слышала свой надрывный плачь. Нацу явно не ожидал, что я разревусь. В его глазах читалось смятение и растерянность. Мои ноги подкосились, я рухнула на пол, закрывая лицо ладонями. Руки Нацу заключили меня в объятия, а хрипловатый мужской голос стал шептать мне успокаивающие слова. Я хотела забыться в этих объятиях. Хотела поверить этому малознакомому мне человеку. — То есть, я тебе нравлюсь? — выдавила я в перерывах. — И даже больше, Люси. — Он уткнулся мне в макушку и робко поцеловал ее. Такое нежное и чуткое действие снова заставило мое сердце пуститься вскачь. Оно впервые так колотилось, как будто вот-вот выпрыгнет из груди. — И ты не оставишь меня? — всхлипнула я, хватая его за черную рубашку и заглядывая прямо в его серо-зеленые глаза. Я видела в них все уже заранее, но мне так хотелось, чтобы он это произнес. — Я никогда тебя не оставлю. — Он слегка приблизился ко мне, будто проверяя, оттолкну я его или нет. Увидев, что я совсем даже не против близости, он аккуратно запустил свою руку в мои волосы, заставляя приподнять голову и легонько, едва касаясь губ, поцеловал меня. Они были горячие и очень мягкие, такие пленительные и сладостные, что хотелось продолжить, но разум еще не до конца отключился. Нацу оторвался от меня. Он как будто сиял и изнутри, и снаружи. Мое сердце оттаяло, когда он ворвался в мою жизнь. Возможно, я еще способна кому-то верить, и, надеюсь, с этими изменениями не придет новая боль. — Знаешь, Нацу, я думаю, чудо все-таки существует! — Я улыбнулась. — Конечно, оно существует! — он засмеялся и счастливо обнял меня. — Кажется, я видел, когда входил тортик и вино. Угостишь? — он подмигнул мне и встал. Я тоже засмеялась. По-настоящему за столько лет. За окном все ещё сверкали огни, одна единственная елочка в моем доме ярко мигала, а мы, оживленно болтая, поедали купленный торт, запивая его вином. Пожалуй, этот Новый Год будет совсем иным. Совсем-совсем.