Двойной капучино

      До определённого, прежде мне неизвестного момента, наступившего неожиданно, как долго пролежавшая в земле бомба,дождавшаяся своего спасительного человеческого шага, я не знала, куда еду. Некоторое время я молча сидела в машине, безостановочно ерзая и выпрямляя спину, которая жутко болела от проснувшегося в голове страха и окутавшей в свои объятия мое слабое тело паники, а потом схватилась за дверцу, сомкнув со всей силы кончики пальцев. На мои вопросы никто не отвечал: ни странный, с широким кровоточащим шрамом на лице и с приторным запахом табака, разносившегося по всему салону легкой струей, не перебарываемой даже пахучим брелком на лобовом стекле, незнакомый мне мужчина; ни близкий моему сердцу брат, намертво прикованный ремнем безопасности к протертому кожаному сидению, выжженному потушенными окурками выкуренных сигарет. Все было настолько нечетким и размытым черно-солеными каплями слез, что мое затуманенное отравляющим дымом испуга сознание напрочь отказывалось включаться. Хотелось либо просто рухнуть, захлебнувшись собственными изнуряющими рыданиями,либо выпрыгнуть из максимально разогнанной машины, с визгом вылетев на заполненную дорогу и укатившись в одинокий сырой обрыв.        Шансов спастись явно не было. Все время поворачивающийся на мои всхлипы мужчина с выделяющимися скулами,- хорошо показывающими свои темные впадинки в профиль, когда их обладатель, отрывая взгляд от дороги, еле заметно двигался и направлял внимание на мои поджатые под себя ноги с трясущимися руками - что-то бормотал низким хриплым басом. И в этих практически неузнаваемых звуках можно было различить всего одно сроднившиеся с моим ухом и доставляющее ему неземное блаженство слово: мое, звучащее из его уст как смертный приговор, имя.        Страх овладел мною, провозгласив власть над самой важной частью тела, отвечающей за контроль разума и фильтр мыслей, не дающих покоя моему изнуряющему сердцу, поэтому атакованные капли спокойствия превратились в панический ужас, вырываясь с громким:       - Выпустите меня отсюда!       Услышав от самой себя невозможно тонкий писк, вместо ожидаемого львиного крика, я попятилась назад, краешком глаза высматривая в двух каменных лицах толику того, что могло задеть их моей безнадёжной мольбой о спасении. Ничего не последовало. Ни ожидаемой спасительной реакции, сопровождающейся немедленной остановкой автомобиля, ни - это было вычеркнуто из несуществующего списка возможный действий моим же замученным разумом - приставленного дула к вискам, дергающегося в пальцах незнакомца по-детски играючи, с нескрываемой ухмылкой на лице и пафосным взглядом на бедного Зейна. Пистолет был плотно зажат длинными мужскими пальцами, но все время поворачивающийся его кончик заставлял буквально вжаться в сидение, продавить его как мягкое пуховое одеяло.       Хриплый низкий голос, заставивший мою потерянность превратиться в сосредоточенную внимательность, раздался, кажется, слишком тихо. Говорит:       - Она ничего не знает, да, Зейн?       Лучше молчать. Пожалуйста, Бель, молчи.       - Не знает.- измученный подавленной атмосферой Зейн. Прошу, держись. - Я не хочу ее ранить.       - По-моему, это следует сделать тебе, а не Ему. Поговорить с ней, все объяснить.       - Тут нечего объяснять. - долгая пауза, во время которой я успела шмыгнуть пару раз носом и стряхнуть с покрасневших щек слезы. - Я просто идиот.       И в этот самый момент мне так сильно захотелось прижать его к себе. Обнять, запуская руки под его кожаную куртку, дотронуться щекой до крепкой груди, что бы услышать бешенное биение его сердца, и сказать, обнадеживающее и хронически повторяющееся на протяжении нескольких недель "Все будет хорошо". Господи, Зейн, мой родной Зейн, что же ты натворил?