°°°
Во второй раз это происходит на свадьбе Дэсона через несколько дней. Сынхен беседует с одним из приглашенных гостей, обсуждая работу, когда слышит его голос. Все такой же звонкий и высокий. Рука, в которой он держит фужер с шампанским, начинает дрожать, и пара капель разливается, пачкая его смокинг. Сынхен извиняется перед собеседником и быстрым шагом направляется в уборную. Он нервно оттирает темные пятна салфеткой и мысленно приказывает себе успокоиться. Он раздраженно выкидывает салфетку в урну, смотрит на свое отражение в зеркале и, вздохнув, возвращается в зал. Официант тут же предлагает ему новую порцию выпивки, и Сынхен хватает два бокала шампанского, один из которых жадно выпивает сразу, слегка морщась от легкого жжения. Он поворачивается, чтобы пройти к своему столику, когда случайно сталкивается с парой: высокий брюнет и невысокий тощий парень азиатской внешности. Почему Сынхен решил, что они пара? Потому что их пальцы были переплетены. Сынхен смотрит на высокого, оценивая, и не решаясь взглянуть на второго. Сердце сумасшедше колотится где-то в горле. Хочется вырвать и выплюнуть его к черту. — Сынхен? Снова этот голос, преследующий его даже в кошмарах. Он, наконец, медленно переводит взгляд на азиата и… Это все. Конец. Потому что лучше, чтобы он вообще не приходил на свадьбу Дэсона, чем столкнулся с причиной своих кошмаров наяву. Он очень изменился. Тело стало еще худее, волосы перекрасил в черный, щеки впали и пропала та детская непосредственность во взгляде. Ореховые глаза смотрели холодно и совсем отчужденно. — Привет, — кивает Сынхен, делая глоток шампанского, лишь бы занять себя чем-то и не пялиться. — Как ты, Джиен? Давно не виделись, — деланно равнодушно спрашивает он, намеренно игнорируя переплетенные пальцы напротив. — Два года, — соглашается Джиен, все еще не отводя взгляда от Сынхена. Мгновение, и он моргает, будто придя в себя, и начинает неестественно улыбаться. — Это Эйден, познакомься. Эйден, это Сынхен. Высокий брюнет вежливо подает руку для рукопожатия. Сынхен не собирается спрашивать, кем приходится этот американец Джиену — и так все понятно, судя по усилившейся хватке тонких пальцев на талии Эдди или Эндрю (у Сынхена плохая память на имена на букву «Э»). — Приятно познакомиться, — кивает американец. — Мне тоже, — Сынхен кривит рот в подобие улыбки, пожимая его руку. — Как долго вы, ребята, вместе? Стоп, прости, я не должен… — Чуть меньше года, — тихо отвечает Джиен, крепче цепляясь за американца. Сынхен бы усмехнулся этому, если бы не было так больно. — Мы познакомились на вечеринке в Майами этим летом. А ты брат Джиена? — Нет, он… — Джиен теряется и опускает глаза. Сынхен игнорирует Эдварда или Эдгара и наблюдает за тем, как руки американца обвивают худые плечи Джиена. — Так, значит, ты вернулся во Флориду? — нечаянно выпаливает он и тут же жалеет. Джиен едва заметно кивает. — Да. Сынхен хочет спросить почему, но не делает этого. Что бы ни было, это уже не имеет значения. Все кончено. Эдуард или Эрни наклоняется к Джиену и что-то шепчет ему в ухо, и Сынхен отворачивается. — Ладно, было приятно увидеть тебя снова. Мне нужно найти Дэсона, так что… — Он не договаривает, а просто поворачивается и мчится подальше от Джиена и его бойфренда. Его тело горит, потому что он слишком много выпил, и в зале душно. Определенно поэтому. По крайней мере, Сынхен пытается убедить себя в этом.°°°
Солнце светит прямо в глаза, и Сынхен стонет, зарываясь носом в шею Джиена. От теплой кожи исходит приятный цветочный запах, и парень прижимается к ней губами. Над ухом раздается тихий смех. — Щекотно, — шепчет Джиен и обнимает Сынхена, бережно укачивая в своих руках. Они каким-то образом умещаются вдвоем на узком шезлонге и греются под палящим солнцем Майами. Воздух влажный и спертый от зноя. Им очень жарко, но они ни за что не отпустят друг друга ни на миллиметр. Джиен лишь крепче прижимает к себе своего парня и кладет подбородок на его макушку. Сынхен мычит что-то несвязное, оставляя легкие поцелуи на шее любимого. — Люблю твой смех. — У нас с Джису идентичные голоса. — Нет, они совсем разные, — возражает Сынхен, старательно выцеловывая его ключицы. Джиен морщится и шутливо толкает парня. — Абсолютно одинаковые. — Для меня разные. Твой голос нежный и звонкий, а голос Джису немного грубее и с хрипотцой. Твой мне нравится больше. — Вау, — Джиен удивлен. — Ты единственный, кто спокойно различает нас. Сынхен горд собой и хочет что-то ответить, но его отвлекает манящий запах парня. — От тебя так вкусно пахнет, — бормочет он, не переставая мучить Джиена. Тот хихикает и зарывается носом в его черные волосы. — Это гель для душа. — Нет, это ты, — Сынхен поднимает голову и смотрит на него сияющими глазами. — Ты сам пахнешь потрясающе. — Он проводит пальцем по пухлым губам Джиена, стирая его улыбку и вызывая тихий вздох. — Я люблю тебя. Их губы соединяются в нежном поцелуе. Джиен прижимается лбом ко лбу Сынхена и выдыхает ему в губы: — И я тебя люблю. Безумно.°°°
Смешно, что это повторяется вновь, но Сынхену почему-то хочется кричать. Он как раз удачно заключает сделку, ради которой прилетел в Штаты, и с чувством выполненного долга отправляется в клуб вместе со старыми знакомыми. Внутри душно и полно народу. С колонок гремит новая песня Криса Брауна, и люди толпятся на танцполе так, что не протолкнуться. Сынхен оглядывается вокруг и вдруг понимает как скучал по всему этому: по американскому духу, по влажному горячему климату Орландо, по лету круглый год, по старым друзьям, по всем этим людям. С тех пор как он уехал в Корею, он не раз вспоминал свою прежнюю жизнь во Флориде. Здесь тепло. Здесь как дома. Впервые за последние годы он искренне улыбается. Всего на секунду он счастлив. Друзья затаскивают его на танцпол, и Сынхен отдается этому мимолетному чувству умиротворения. Он не помнит, как танцевал, как пил, — он просто отпускает себя в это течение. Ему хорошо. Впервые за два года. Однако, по жестокости судьбы — или это Сынхен такой невезучий —, но это происходит вновь. Он слышит его голос и на этот раз моментально оборачивается на звук. Он видит его, и все чувство счастья и дома, что он испытывал, буквально, секунду назад, рушится как карточки домино. Разбивается вдребезги. Джиен смеется звонко и радостно, запрокинув голову назад, в то время как Эдвард или Эдди засасывает его шею. Он сидит на коленях американца; Джиен дразняще облизывается, и Эрнест грубо целует его в губы. Сынхена начинает тошнить. Возможно, он перепил слишком много пива. Нужно выпить что-то покрепче. Клин клином, так сказать. Он смотрит на них какое-то время, не в силах оторвать взгляд от того, как движутся губы Джиена. Он приходит в себя только тогда, когда незнакомый парень прижимается к нему сзади и тянет назад на танцпол. У Сынхена нет желания и сил танцевать, но он никак не сопротивляется, безвольно отдаваясь в руки незнакомца. — Как тебя зовут, красавчик? — спрашивает он Сынхена, игриво прикусив мочку уха. Сынхен, наконец, отрывает взгляд от Джиена и смотрит на парня. Невысокого роста шатен со смуглой кожей. Наверное, метис. Он очень красивый и хрупкий — как раз во вкусе Сынхена, и кореец думает почему нет. Он тянется к губам метиса и жадно целует. Незнакомец замирает от шока, но в следующую секунду с пылом отвечает. Сынхен забывается в поцелуе, представляя, как позади так же целуются Джиен и Энтони, и от этой картины вскипает кровь. Он не помнит, сколько они целовались, но метис отстраняется первым. — Вау, — выдыхает парень, потрясенно смотря на него. — Это… Я… Это, конечно, круто, но, все же, как тебя зовут для начала? Сынхен пытается отдышаться и понять, что только что произошло. В голове крутится только «БлятьБлятьБлятьБлять». — Сынхен, — отвечает он, и, да, ему нужно срочно выпить. — Извини, мне надо… — Он неопределенно машет рукой в сторону бара и, слегка шатаясь, уходит, оставляя метиса растерянно смотреть ему вслед. Видимо, судьба еще не до конца наигралась с ним, потому что у бара он встречает Джиена. Глаза последнего расширяются, и он шокированно открывает рот, пытаясь, видимо, что-то сказать, но тут же закрывает, не решаясь. Сынхен мысленно стонет и молча проходит мимо, кивая бармену. — Три стопки водки. Как только бармен подает первую, Сынхен тут же выпивает ее и тянется за второй. — Тебе не много одному? — доносится слева, и Сынхен устало трет глаза, мечтая когда-нибудь выбраться из этого дерьма. Он чувствует тепло рядом, и от этого становится так больно, что он, не раздумывая, осушает и вторую стопку. — Сынхен, ответь что-нибудь, — в голосе Джиена слышится волнение. Чушь, с чего бы ему волноваться? Сынхен поворачивается, наконец, к нему и пытается не задерживать взгляд на его лице и теле. Потому что, блять, будем честными, Джиен охрененно красив в обтягивающих красных кожаных штанах и полупрозрачной черной майке. — Что мне сказать? — меланхолично отзывается он, отводя взгляд от выпирающих ключиц, с которых он когда-то слизывал капельки соленой воды, лежа в гамаке где-то на пляже в Майами. — Ты решил напиться? — хмурится Джиен, и Сынхен почти умиляется. Почти. Потому что ему не позволено. — А я уже пьян, — усмехается он и отдает салют третьей стопкой, после чего осушает и ее. Горло жжет, тело горит — Сынхен сгорает заживо, изнутри. — Ты очень изменился. — Это плохо? Джиен пожимает плечами, не сводя с него глаз. — Ты… Ты словно чужой… — Он осекается, когда его бойфренд-американец обнимает его за плечи и пренебрежительно кивает Сынхену в качестве приветствия. — Детка, я искал тебя, — мурлычет он, целуя Джиена в висок. — Скучал? Джиен не отвечает и продолжает смотреть на Сынхена странным взглядом. В какой-то момент он зажмуривается, качая головой, и ослепительно улыбается Энди. — Конечно. Он в последний раз смотрит на Сынхена и уходит вместе с американцем. Если Сынхену и хочется умереть, то это неважно. Он просто закрывает глаза и мысленно приказывает себе отключиться. Грудь разрывается, дышать трудно, и Сынхен уже не в силах придумывать этому новое оправдание. Он в полном дерьме.°°°
— Что будет если разделить мир напополам? — Тогда мы все умрем. — Почему ты так уверен? — Потому что одна половина это ты, а другая — я. Вместе мы одно целое, но если разделить, то пустота поглотит нас обоих. Как и мир. Пока он целый, это вся вселенная. Но если разделить, то половинки раздробятся, теряя целостность, и в конечном итоге исчезнут. — Думаешь, мы исчезнем, если вдруг разделимся? Сынхен поправляет плед на коленях Джиена и целует в уголок губ. — Видишь яблоко? — Да… — Ты съел одну половину и забыл о второй, занятый беседой и фильмом. Посмотри, что стало с ним за эти несколько часов. Джиен удивленно вытягивает голову, чтобы посмотреть на то, на что указывал Сынхен. Половинка яблока потемнела изнутри, покрывшись неприятной коричневой коркой. — Пока оно целое, яблоко хранится дольше. Но стоит его поделить, и оно начинает темнеть. Конечно, можно срезать темную корочку, и оно станет вновь свежим, но эта половинка уже не будет прежней. И чем больше корочек срезать, тем меньше оно будет становиться, пока совсем не исчезнет. — А если мы с Джису? С нами тоже так? — Вы близнецы, а я не эксперт в близнецах. Прямо сейчас я говорю о нас с тобой, потому что ты моя вторая половинка яблока. Сынхен поворачивается обратно к Джиену и обнаруживает, что тот давно уже смотрит на него с нежной улыбкой на лице. — Никто не съест меня, не переживай. Наше яблоко будет целым, — смеется Джиен, когда Сынхен тычет носом ему в щеку. — Главное, не съешь себя сам… Или не съешь меня, — шепчет он, после чего накрывает губы Джиена своими. Конечно, это была шутка. Но кто же знал, что некоторые шутки могут сбываться?°°°
У судьбы своеобразное чувство юмора, — это Сынхен уже давно понял. В четвертый раз это случается, когда взятый на прокат седан глохнет прямо на заправке. Сынхен чертыхается и лезет в кузов проверить, что является причиной. На улице +40, и белая майка на теле парня быстро намокает от пота, а машинное масло оставляет черные полосы на некогда белоснежной ткани. После получаса копания в кузове, Сынхен понимает, что сам он вряд ли починит машину и нужно отвести ее на ремонт. Он смахивает капельки пота со лба и закрывает капот, когда видит его. Джиен выходит из магазина, держа в руке стаканчик с замороженным йогуртом, и резко останавливается, когда замечает Сынхена. — Ты что следишь за мной? — спрашивает Сынхен, доставая мобильный телефон, чтобы позвонить в специальную службу забрать машину. Джиен фыркает и идет к своей машине, новенькой синей Ауди. — Проблемы? — кивает он на седан Сынхена, и тот пожимает плечами. — Заглохла. Видимо, мотор старый и не заводится. Сынхен пытается игнорировать шевеление в груди, когда видит, что Джиен приближается к нему. — Куда тебе нужно? Я могу помочь, — И, честно, помощь Джиена — это последнее, что нужно Сынхену, но сейчас невыносимая жара, что плавится мозг, да и в такое время на улице пусто, и вряд ли он найдет кого-то еще в ближайшее время. Поэтому он кивает, соглашаясь. — Да, было бы здорово. Мой дом здесь неподалеку. Они едут в молчании. Машина Сынхена закреплена на прицепе, и не проходит и пяти минут, как они у арендованного дома Сынхена. — Ну вот, — начинает Джиен, неловко сжимая пальцы. Он старается не смотреть на Сынхена, вместо этого уставившись в окно. Сынхен прочищает горло и с неохотой предлагает: — Хочешь чашку кофе? Я не знаю уместно ли это, но спасибо, что помог… — Хочу, — соглашается Джиен, вопреки надеждам Сынхена, и выходит из машины прежде, чем тот успевает открыть рот. В арендованном доме на окраине Орландо оборудовано все очень просто: одна спальня, кухня, ванная и небольшая гостиная. Компания предоставила ему номер в отеле, но Сынхену никогда не нравилось в них жить. Пусть и не на большой срок, но он хотел уединения и собственный уголок. Прожив в этом доме всего две недели, он успел полюбить его и было жаль съезжать в скором времени. Джиен с любопытством оглядывается, рассматривая скромный интерьер. Он касается кончиками пальцев шершавых стен, проводит рукой по кожаной обивке дивана, неосознанно кусая свои губы. Сынхен догадывается, о чем он думает, и Джиен не разочаровывает, когда заходит на кухню: — Точь-в-точь как… — он не договаривает, вместо этого нервно запускает руку в свои волосы, видимо, забывая о своей уложенной челке. Сынхен пожимает плечами, зная, что тот имеет в виду. Этот дом был точной копией того дома, где они жили вместе два года назад. Но Сынхен ни за что не признает, что именно это является причиной его нежелания съезжать отсюда. — В этом районе все дома одинаковые, ты знаешь, — Он разливает кофе по чашкам и тянется за молоком, когда: — Не нужно, я пью черный. Без сахара. И, да, это не должно так задевать, ведь это всего лишь кофе. Но что-то в Сынхене рушится в этот момент. Джиен ненавидел горечь кофе и всегда пил его с молоком и с двумя кубиками сахара. Возможно, Сынхену не стоит помнить такие детали. — Оу, — Сынхен убирает молоко подальше и передает Джиену его напиток. Он наблюдает за ним, ожидая, что тот поморщится от горечи, но этого не происходит. — Ладно, эм, почему ты вернулся во Флориду? Джиен поднимает на него взгляд и тут же опускает. — Нью-Йорк слишком сырой и холодный для меня. Сынхен хмыкает: — Да, ты всегда любил солнце, — «Ты и был моим солнцем» хочет сказать Сынхен, но, конечно же, этого не делает. — Точно, — кивает Джиен, и на минуту повисает неловкая пауза. — Хм, а ты… В смысле… Почему ты вернулся? То есть, ясно, что из-за свадьбы Дэсона, но… как бы прошло две недели с тех пор? — Больше по работе. Наша компания открывает филиал в Орландо и… В общем, вот. — Это хорошая новость. — Да. Им обоим неловко, и это чувствуется по тому, как оба нервно покусывают губы. Кажется, даже воздух между ними наэлектризован. — Что ж, я думаю мне пора, — Джиен встает и вытирает вспотевшие ладони о джинсы. — Спасибо за кофе. — Спасибо за помощь, — в том же тоне отвечает Сынхен, хотя все его тело горит. Джиен просто улыбается и открывает дверь. — Пока, — шепчет он, и его голос почему-то ломается на втором слоге. Он поспешно закрывает дверь и уходит, даже не взглянув напоследок. — Пока, — тихо говорит Сынхен в пустоту, а в воздухе все еще витает тонкий цветочный аромат. И это убивает Сынхена.°°°
Машина на огромной скорости проносится мимо загнувшегося старого указателя, разметая песок в разные стороны. Громкие крики сопровождаются звонким смехом Джиена, в руках которого почти пустая бутылка виски. Он поворачивается назад, где на заднем сидении сидит его точная копия, Джису, и его девушка Эшли. Они едут из Тампы, где проходила вечеринка их друзей, обратно в Орландо на машине. Конечно, расстояние достаточно большое, и это сумасшествие ехать на машине посреди ночи, но ребята так пьяны, потому что Сынхен наконец сделал Джиену предложение, что им все равно. Джиен хочет летать, он льнет к Сынхену, который ведет машину, хотя пьян не меньше своего парня. Он поворачивается к нему и жадно целует. С заднего сидения доносятся пьяные возгласы и издевки. — Хватит уже лизаться, братец! — возмущается Джису и тянется вперед, толкая Джиена, чтобы добраться до радио. В салоне начинает звучать песня группы The Fun, и Джису на пару с Джиеном громко поют, перекрикивая друг друга. Они просто счастливы. Джиен хочет летать. Сынхен с улыбкой наблюдает за ними краем глаза, не сводя мутного взгляда с дороги. В голове проскальзывает мысль, что это неправильно, и они сильно рискуют, отправляясь в путь посреди ночи и в таком виде. Но алкоголь затуманил разум, а в Орландо их ждет дом, и Сынхену не терпится поскорее оказаться там со своим женихом. Жених. Джиен теперь его жених. А совсем скоро станет мужем. Сынхен счастлив. В салоне продолжает орать радио, близнецы продолжают петь и смеяться вместе с Эшли, Джису открывает окно и высовывается наружу, чтобы прокричать, как он счастлив, а Сынхен с улыбкой качает головой, наблюдая за ними, как… Все рушится в мгновение ока. Раз. Два. И конец. Громкая музыка заглушает пронзительные сигналы снаружи, а свет фар парни замечают слишком поздно. Раз. Два. И удар.°°°
Прямо сейчас, Сынхен стоит у кормы огромной яхты, куда его пригласил один из инвесторов. Он пьет красное вино и смотрит на зеркальную поверхность воды, где отражается полный диск луны. Сынхен думает о том, чтобы больше никогда не возвращаться во Флориду. Как бы он ни любил это место, как бы ни ощущал себя дома, он одновременно и ненавидит его. Именно здесь погибла какая-то его часть — бóльшая часть, — и ему потребовалось два года, чтобы восстановиться. Чувство пустоты и ненужности преследовали его эти два года и тянули вниз, как камень тянет утопающего. Страшно и одиноко. Безысходно. И теперь, вернувшись в Орландо два года спустя, Сынхен заново переживает чувство потери и брошенности. Он ненавидит эту часть себя, которая безостановочно болит и разрывается на части. Он не хочет это чувствовать, не хочет быть слабым, но процесс саморазрушения был запущен два года назад. Эффект яблока. Так называл это Джиен. Брошенная и никому не нужная половинка яблока. Дует ветер, и небольшие волны мягко разбиваются о бока яхты, что отвлекает Сынхена от его мыслей. Он оглядывается и вспоминает, что все еще находится на вечеринке. Позади толпа дорого разодетых людей пьют шампанское и весело проводят время, пока он стоит здесь, у кромки, один и не знает, что ему дальше делать. Когда это происходит в очередной раз, Сынхен больше не удивляется, а только горько усмехается. Джиен залез ему под кожу, отравил собой его кровь, раз он различает его голос среди сотни голосов гостей. На этот раз, он намеренно оборачивается, чтобы увидеть, как Джиен с его бойфрендом (Сынхен не помнит его имя) кружат в танце. Джиен случайно встречается с ним взглядом, от чего все внутри Сынхена каменеет, и он отворачивается. Нужно бы подняться на второй ярус, в выделенную ему каюту, но он устал убегать. И когда спустя некоторое время его локтя касаются тонкие пальцы, Сынхен почти не вздрагивает. — Морская болезнь, — отвечает Джиен на его вопросительный взгляд. Сынхен замечает, как тот побледнел, и с трудом держит себя в руках. В голове невольно всплывает момент из прошлого, когда в годовщину их отношений они катались на катере в Майами, после чего Джиена мутило полночи. Он сильно дрожал и отчаянно цеплялся за Сынхена, а тот в свою очередь оставлял успокаивающие поцелуи на его лице и бережно баюкал в своих руках. Возможно, сейчас Сынхену не стоит отдаваться болезненным воспоминаниям, когда их причина стоит прямо перед ним. — Не ожидал увидеть тебя здесь, — продолжает Джиен, бросая неуверенные взгляды на него. В лунном свете его глаза переливаются с ольхового в серебристо-золотой. Сынхен практически не дышит. — Сегодня мы подписали контракт с МакКалиссоном. А ты? … — Сынхен отводит взгляд от глаз Джиена и смотрит в воду, отдав бокал проходившему мимо официанту и засунув руки в карманы брюк. Джиен кивает куда-то за спину. — Отец Эйдена хороший друг МакКалиссона. В следующую субботу они играют в гольф, и я уверен, Роберт уже пригласил тебя поучаствовать. — Да, но в следующую субботу меня уже здесь не будет. Джиен заметно напрягается и хватается руками за поручни. — Когда? — тихо спрашивает он. Сынхен хочет еще раз заглянуть в его красивые глаза, поискать в них ответы на свои вопросы, но в итоге просто устало прикрывает веки. — Послезавтра, в понедельник. — Уже скоро… — тихо говорит Джиен, и Сынхен улавливает нотку грусти в его голосе. — Почему? — спрашивает он и, наконец, открывает глаза, пристально смотря на Джиена. — Почему что? — не понимает тот, хотя Сынхен уверен, что это не так. — Почему ты ушел? — Сынхен… Но Сынхен качает головой. Он просто хочет знать. — Почему ты ушел тогда? Почему оставил одного в больнице? Джиен сильнее сжимает поручни. — Мне было плохо из-за Джису. Я… Я просто не мог больше находиться там. Сынхен вспоминает, как два месяца лежал в больнице без возможности найти Джиена или хотя бы утешить его, уменьшить боль от потери брата. Джиен исчез через неделю после той аварии, а Сынхен пришел в себя только на второй. Его просто оставили без каких-либо объяснений. После выписки он полгода провел в поисках Джиена, думая, что он винит его в смерти брата, пока не узнал, что тот в Нью-Йорке. Недолго думая, он отправился туда, но там Джиен ясно дал понять, что все кончено между ними. И худшее было в том, что Сынхен принял его выбор, виня себя в смерти Джису. Сынхен судорожно втягивает воздух и медленно выдыхает, пытаясь успокоиться. — Ты все еще винишь меня? — тихо спрашивает он, боясь ответа. Но Джиен с грустной улыбкой качает головой. — Нет, уже нет. Ты не виноват. Это я уговорил тебя вернуться в Орландо в ту ночь, а Джису — напиться, так что… Мне жаль, что я заставил тебя думать, что это ты. Сынхен молчит некоторое время, а затем шепчет: — Тогда почему ты бросил меня? — Мы не были бы счастливы, ты ведь тоже понимал это. — А сейчас ты счастлив? Джиен молчит очень долго. — Очень, — наконец, тихо говорит он. — А ты? «Нет» — Конечно, — отвечает Сынхен, и оба понимают, что это ложь, но делают вид, что все в порядке. — Что ж, — голос Джиена слегка дрожит, — я рад. — Джиен! Ну конечно, Эдвард, кто же еще. Сынхен даже забыл о его существовании. Джиен игнорирует своего бойфренда, вместо этого внимательно смотрит на Сынхена, словно стараясь прочитать в его глазах то, что не было произнесено вслух. — Я не должен был бросать тебя так, ничего толком не объяснив, — шепчет он. Сынхен видит боль в его глазах, но не совсем уверен. — Мы все виноваты в равной степени, и я не должен был сваливать всю вину на тебя и исчезать. Прости меня. Сынхен хочет ответить, что давно простил, но в это время подходит Эдди и тянет Джиена за руку, мельком кивнув в его сторону. Джиен не сводит с Сынхена глаз вплоть до того, как они исчезают в танцующей толпе. Больше в этот вечер они не встречаются. Около полуночи, после финального фейерверка и длинного тоста хозяина вечеринки, Сынхен, наконец, поднимается в свою каюту. Он долго лежит, уставившись в потолок. Его наручные часы тикают на прикроватном столике, отбивая мерный ритм синхронно с ритмом его сердцебиения. Он не может заснуть. Где-то под утро, когда небо за окошком светлеет, Сынхен встает с кровати и, натянув халат, выходит за дверь. Свежий воздух бодрит, и парень наслаждается такой умиротворяющей утренней тишиной, стоя около балкона, когда замечает, что на палубе он не один. Кто-то сидит прямо на полу, высунув ноги через широкие щели чугунного парапета. Сгорбившись, этот кто-то прижимается лбом к одной из балок и мелко дрожит. Сынхен должен вернуться в каюту и не вмешиваться. В конце концов, у Джиена есть его бойфренд, чтобы помочь. Но противное чувство внутри шепчет ему, что Эндрю нет рядом, когда он так нужен Джиену. Сынхен не знает, уместно ли это, но подходит к больному парню и, немного подумав, снимает халат. Он накрывает им худенькие плечи Джиена и садится позади него, сцепляя руки на его груди. Он слышит его судорожный вздох, и, не проходит и секунды, как парень крепко прижимается к нему спиной, будто прося обнять его еще крепче, что Сынхен и делает. Никто из них ничего не говорит. Ведь одно слово и все разрушится. Они просто закрывают глаза и делают вид, что это не странно, потому что оба прекрасно понимают, что этот момент единственный и мимолетный. Потому что оба сделают вид, что ничего не произошло. Всего один раз. Джиен медленно, но успокаивается. Он больше не дрожит, согретый объятием. Сынхен всегда действовал успокаивающе на него. Он откидывает голову на плечо парня позади и просто смотрит на горизонт, где постепенно занимается рассвет. У них осталась пара минут до тех пор, когда проснутся члены экипажа и остальные гости на яхте. Сынхен тоже молчит, смотря туда же, куда и Джиен, но мыслями он далеко в прошлом, когда они еще были счастливыми. Сынхен горит. А Джиен все так же пахнет цветами. И Сынхен медленно умирает.°°°
В поздний ноябрьский день, погода сходит с ума. Дождь льет как из ведра, наводняя улицы и смешивая вчерашний снег с грязью. Сырость ломит кости, а ледяной ветер бросает в озноб. Он сидит на крыльце небольшого бруклинского дома, не замечая проказни стихии. Он считает капли, ударяющиеся о лужу прямо под его ногами, и счет обрывается, когда воспоминания прокрадываются в его мысли, и он начинает сначала. Раз удар, два удар, три… Спустя сто семьдесят два удара, осознание, все же, обрушивается на него, как бы он ни старался отвлечься и обмануть самого себя. Все кончено. Именно так сказал ему Джиен два часа назад прямо на этом же крыльце. Вроде всего два слова, но Сынхен не понимает их значения, пребывая в какой-то прострации и пытаясь проснуться, потому что реальность уж очень похожа на кошмар. Все кончено. Сынхен не понимает. Джиен сказал забыть его и не искать. А Сынхен не понимает, как сделать это, как забыть. Ведь он пересек половину Штатов, приехав в Нью-Йорк. Как забыть, если на то, чтобы найти Джиена ему потребовалось полгода? Как забыть, если без него Сынхен не умеет жить? Всего два слова, но для Сынхена они непонятны. Они не имеют смысла. Они не могут так просто разрушить его жизнь… «Я не хочу тебя видеть, ты не понимаешь?» Нет, Сынхен не понимает. Он лишь думает, что должен был умереть вместо Джису. Жизнь не имеет смысла. Сынхен не понимает. И только на сто семьдесят втором ударе, он, наконец, осознает, что это было. Все, действительно, кончено.°°°
Выходные проходят, и Сынхену пора возвращаться в Корею. Он осматривает комнату, жалея, что придется оставить этот дом. Скромный на вид, небольшой и довольно старый, но он полюбил его. Этот дом будто придавал ему сил и желание жить дальше. Вздохнув, Сынхен возвращается к лэптопу, где бронировал билет на завтрашний рейс. Вот и все. Он уедет, а этот месяц забудется, как кошмарный сон. Сынхен хочет в это верить. Время уже приближается к полуночи, и Сынхен как раз складывает последние вещи в чемодан, когда звонит его телефон. Номер незнаком, и что-то подсказывает парню, что брать не стоит. Но когда Сынхен слушал самого себя? Он поднимает трубку и слышит музыку на заднем фоне. — Привет. Сынхен чертыхается, раздраженно хмуря брови. Ему сказали забыть и не искать, разве сложно придерживаться своих же слов ради справедливости? Видимо, Джиену чуждо это понятие. Сынхен уже хочет сбросить вызов, как Джиен тихо просит: — Забери меня, — Он практически умоляет, и, да, судя по голосу он пьян. Снова. Сынхен зажмуривается и сильно прикусывает губу, чувствуя мерзкий металлический привкус. — Джиен, иди… — Забери меня, — голос на том конце срывается, и это причиняет Сынхену боль. Он ненавидит, когда Джиену плохо. — Это не лучшая идея, — пытается он еще раз, сдерживается, чтобы не начать умолять тоже. — Пожалуйста? Тихий голос Джиена разбивает Сынхену сердце и он со всей силы сжимает телефон в руке. — Называй адрес. Он находит Джиена в клубе в компании таких же пьяных, как он сам, друзей. Парень искренне радуется, замечая Сынхена, и бросается ему на шею. — Ты пришел! Джиен восторженно смотрит ему в глаза, но Сынхен отводит взгляд, потому что это слишком. — Ты просил забрать тебя. — Отвези меня домой, — просит Джиен, трогательно обнимая бутылку текилы. Сынхен хочет спросить, где Эдвард, но думает, что это лишнее. Он закидывает руку Джиена себе на плечи и выводит из помещения на улицу. Оказавшись в машине, он пытается не смотреть на Джиена, хотя чувствует его пристальный взгляд. — Адрес, — коротко говорит он, указывая на навигатор. Джиен хихикает и вводит нужный адрес, снова начиная рассматривать Сынхена. — Его нет, — подает он голос, и Сынхен хочет спросить о ком он, как Джиен проясняет: — Эйдена. Что ж, Сынхен не знает, чего ждать, поэтому любезно интересуется: — А где он? Джиен снова хихикает и указывает пальцем себе на грудь. — Точно не здесь, — с улыбкой заявляет он, тыча прямо в сердце, и смеется. Вообще, пьяный Джиен — порой очень милое зрелище, и Сынхен улыбнулся бы в ответ, будь эта ситуация менее абсурдной. Какая-то часть Сынхена радуется, что, по всей видимости, Джиен не любит своего американского бойфренда, но с другой стороны, от этого знания становится только хуже. Поэтому он решает не отвечать, а вместо этого молча довозит Джиена по нужному адресу. Как оказалось, парень живет в многоэтажном жилом комплексе в центре города. Сынхен помогает Джиену подняться на пятый этаж, где находится его квартира. Джиен долго возится с ключами, а потом и вовсе роняет их. Сынхен вздыхает и поднимает ключи, после чего отодвигает парня и открывает дверь сам. Квартира очень просторная и довольно уютная. Сынхен не хочет входить, но видит, как шатается Джиен, и у него не остается выбора. Он помогает Джиену снять его ботинки и доводит до гостиной, где тот внезапно обретает силы и самостоятельно шагает к бару. Джиен достает непочатую бутылку коньяка и, с трудом открыв, начинает пить прямо с горла. Сынхен раздраженно дышит, когда приближается к нему и вырывает бутылку из его рук. — Хватит пить, — рычит он, хватая Джиена за запястье, в то время как тот смотрит на его губы. Сынхен невольно облизывает их, и взгляд парня темнеет. — Хватит убегать, — шепчет Джиен, и Сынхен не понимает, ему он это говорит или самому себе. Сынхен все еще держит его за запястье, и Джиен, пользуясь этим, выворачивает руку так, чтобы переплести их пальцы. Сынхен хочет отстраниться, но Джиен не позволяет, сжимая крепче. — Джиен, что- — Я схожу с ума с тех пор, как вновь тебя увидел, — все еще шепчет Джиен, его голос дрожит, когда он тянется к Сынхену и прижимается кончиком носа к его щеке. Легкое прикосновение, но Сынхена будто окатывает пламенем. Он вырывается из хватки Джиена и делает шаг назад. — Хватит, ты пьян, — бросает Сынхен, со злостью смотря на него. — Мне пора, — Он разворачивается и направляется к двери, когда голос Джиена останавливает его. — Останься. Сынхен сжимает кулаки и тяжело дышит. — Утром я улетаю в Корею, — Сынхен оборачивается и видит, как Джиен отстраненно смотрит куда-то в сторону. В приглушенном свете он кажется невероятно хрупким и маленьким. Он поднимает руки и медленно тянет свою майку вверх. Сынхен смотрит, как он раздевается, и хмурится в замешательстве. Джиен полностью обнажен, когда неожиданно просит: — Искупай меня? — Что? — Сынхену одновременно хочется и смеяться, и истерично кричать. Джиен падает на пол и расстроенно обнимает свои колени. — Пожалуйста? В последний раз, — просит он, с болью в глазах глядя на Сынхена. И Сынхен не понимает, почему тот ведет себя так. Пара дней назад он говорил, что счастлив, два года назад требовал забыть и оставить его в покое. Так что изменилось? Почему Джиен нарушает свои же границы, которые возвел? Почему он все еще мучает его, медленно убивая, как самый изощренный яд? Сынхен не может больше. Он просто не может. — Хватит, прошу, хватит, — отчаянно стонет он, зажмуриваясь. В груди нестерпимо жжет. — Тебе мало? Почему ты так жесток? — кричит он, сам не замечая, как по щекам начинают течь слезы. Джиен так же плачет и беззвучно, одними губами шепчет: — Пожалуйста… Сынхен резко выдыхает и кивает, что-то решая для себя. В последний раз? Хорошо. Он подходит к Джиену и бережно поднимает его на руки, неся в ванную комнату. Он опускает его в ванну и настраивает температуру воды, после чего наливает немного геля на губку и начинает осторожно водить ею по телу парня. Прошла, кажется, целая вечность с тех пор, как он делал это в последний раз. Ему больно, а Джиен все так же не сводит с него глаз. Последний робко касается его щеки, оставляя мыльный след, но Сынхену все равно. — Ты изменился. Джиен проводит пальцем по спинке носа, слегка касается губ и замирает на подбородке. Сынхен смывает пену с его волос, старательно игнорируя фейерверк чувств, что вызывает Джиен всего лишь одним прикосновением. — Ты тоже, — отвечает он. Джиен молчит, следя за тем, как Сынхен включает душ и смывает пену с его тела. — Ты сказал, что ты счастлив. Это правда? — вновь подает голос Джиен, морщась от капель воды, стекающих по лицу. Сынхен вытирает его глаза, чтобы те не покраснели. — Да, — Конечно, это ложь, но прямо сейчас Сынхен защищается как может. Джиен кажется расстроенным, когда поджимает губы и пытается улыбнуться. — Я тоже… Очень счастлив, — говорит он, но от чего-то голос слишком усталый. Сынхен выключает душ и берет полотенце с полки. — Ты заслуживаешь быть самым счастливым, — бормочет он, вытирая тело парня. Джиен молчит, когда он заворачивает его в полотенце и, чуть приподняв, мягко опускает на кафельный пол. Сынхен замирает, сжимая в руках края полотенца, и сглатывает. Он не может заставить себя отстраниться. Джиен, впрочем, тоже. Сынхен не успевает ничего понять, как тот внезапно встает на цыпочки и мягко соединяет их губы. Поцелуй легкий и едва осязаемый, но Сынхена пробивает озноб. Они не двигаются несколько секунд, после чего с животной страстью одновременно впиваются в губы друг друга. Губы Джиена двигаются так правильно, в одном ритме с Сынхеном, и последний горит. Поцелуй все глубже, оба парня задыхаются, но не отстраняются. Им мало этого. С каждой секундой хочется еще и еще. — Стой… Будет только хуже, — хрипит Сынхен, когда Джиен оставляет поцелуи на его шее. — Тише, — шепчет Джиен, не отнимая губ от его кожи, и сбрасывает влажное полотенце на пол. — В последней раз, — просит он, задыхаясь без Сынхена, и вновь впивается в его губы. — Джиен, прошу… — Сынхен знает, что совершает ошибку, поддаваясь. Но он так устал страдать в одиночестве. Он понимает, что завтра ему будет намного больнее, но отдается этому моменту, потому что… Потому что нихрена он не забыл его. Потому что он сгорает от одного звука его голоса. Он умирает от одного воспоминания о нем. И когда они вместе оказываются в кровати Джиена, безнадежно сбивая тонкие шелковые простыни, он посылает к черту свой внутренний голос. Джиен пахнет цветами, и это сводит его с ума. Он срывается, когда целует каждый миллиметр тела парня, наслаждаясь его стонами. Все, чего он хочет — это побыть счастливым хотя бы сегодня. Он знает, что завтра его жизнь превратится в ад, но сегодня он хочет быть в раю. — Войди в меня, — выдыхает Джиен, не в силах больше терпеть, когда Сынхен особенно глубоко берет его в рот и языком обводит чувствительную головку члена. Сынхену нравится смотреть на то, как он рушится, ломается, сгорает от удовольствия и умоляет его о большем. Сынхен входит в него осторожно, боясь причинить боль, и удивляется его узости. Стенки ануса приятно сжимаю член, и он громко стонет, резко наклоняясь и жадно целуя Джиена. Тот зарывается пальцами в его волосы, притягивая ближе, и тоже стонет, рвано дыша при каждом глубоком толчке. Он обнимает Сынхена за плечи, когда тот зарывается лицом в его шею, и оборачивает ноги вокруг его талии. Со сменой угла наслаждение становится еще сильнее и острее. Он почти на грани и неосознанно сжимает член Сынхена, от чего тот прикусывает зубами его шею и бурно кончает. Джиен закатывает глаза от волны удовольствия и кончает следом секунду спустя. Оба тяжело дышат, пытаясь прийти в себя. Сынхен начинает шевелиться первым, пытаясь встать, но Джиен крепко вцепляется в него, не позволяя. — Не уезжай. — Джиен… — Пожалуйста? — И, пожалуй, это единственное, что заставляет Сынхена остаться, крепко прижимая Джиена к своей груди. В комнате стоит запах секса, но Джиен все еще пахнет цветами, а Сынхен снова сгорает.°°°
Утром Сынхен позорно сбегает. Вернувшись в свой арендованный дом, он первым делом выключает телефон и заваливается в душ. Горячая вода обжигает кожу, но Сынхен не замечает этого. Он совершил самую большую ошибку. Парень закрывает глаза и со всей силы бьет кулаком в стену. С разбитых костяшек капает кровь, смешиваясь с водой в розовый водоворот. Но Сынхену плевать. Он пропускает свой рейс на самолет. Он расхерачил два года усердной попытки забыть. Выйдя из душа, он просто ложится в кровать и спит весь день, не думая о том, что он в клочья разворошил собственную жизнь. Вечером он просыпается и просто сидит на диване, слепо уставившись на черный экран телевизора. Он сидит так до поздней ночи, после чего возвращается в кровать и снова засыпает. Два дня проходят в сводящей с ума тишине. Сынхен включает телефон только на третий день, где сразу высвечиваются несколько звонков от компании и Дэсона и одно сообщение от Джиена, пришедшее вчера вечером. «я солгал. я несчастлив» Сынхен смотрит на это сообщение и горько усмехается. Он знает. Он тоже. Он удаляет сообщение и оставляет без ответа. Так будет лучше. Проходит еще несколько дней. Арендатор звонит уточнить, когда Сынхен съедет, а люди из компании — узнать, собирается ли он возвращаться в Корею и почему пропустил свой рейс. Сынхен посылает их всех к черту. По-хорошему, ему уже пора покупать новый билет на самолет, но Сынхен не торопится это делать. И это не потому, что Джиен просил его не уезжать. Нет. Ему просто нужен покой. Он обещает себе заказать билет завтра и впервые за несколько дней выходит из дома. Он выезжает из Орландо и едет по скоростной трассе SR 50, ведущей в Тампу. Добравшись до нужного места, он, наконец, останавливается. Вот оно. Место, рядом с зеленым указателем. Он выходит из машины и ступает на землю, оглядываясь. Машин нет, и вокруг непривычно тихо. Он опускается на траву и проводит по ней рукой. — А ты простил меня, Джису? — спрашивает Сынхен тишину. — Знаешь, я ведь правда виноват. Я не смог защитить тебя, чуть не погиб сам и чуть не убил Джиена. Мне жутко повезло, что удар пришелся в мою сторону, а не его. Но погиб ты, Джису. Если бы ты только не высовывался в это время из окна, остался бы ты жив? Сынхен бросает камешек и тот с глухим стуком ударяется о землю. — Эшли тоже пострадала не сильно, им с Джиеном повезло. Я не знаю, где она. После твоей смерти, она тоже исчезла. Сынхен молчит некоторое время, а после тихо шепчет: — После твоей смерти исчезли все… Он продолжает рассказывать в пустоту о себе, о своей работе, об удачной сделке, о Джиене. — Знаешь… Я встретил его снова. Он изменился, у него даже есть бойфренд. Услышал бы ты его имя! Нелепое. То ли Элли, то ли Эдвард. С каждым предложением ему все труднее говорить. — Он сказал мне забыть его и не искать. Я сдержал второе обещание, я больше не искал его. Но, боюсь, я никогда не смогу сдержать первое. Он внутри меня, в моей крови, под кожей, я горю, и с каждым разом, я утопаю в этом огне все больше. Я боюсь сгореть, Джису. Когда-нибудь это обязательно сожжет меня. Мимо проезжает машина, но Сынхен не обращает внимания. — Я всегда думал, что это я должен был умереть вместо тебя. Ты должен был прожить дольше. Джиен разрушен, без тебя ему очень тяжело, это видно. Ты должен был жить… Прости меня. Солнце начинает садиться, и Сынхен поднимается, отряхивая прилипшую грязь и кусочки травы. Когда он добирается до дома, уже совсем темно. Он выходит из машины и устало шагает к двери, когда замечает Джиена. Тот сидит прямо под дверью, в огромной бесформенной толстовке и шортах, и смотрит нерешительно, с долей страха. — Так ты не уехал, — говорит он, медленно вставая. Сынхен вертит в пальцах ключи и кивает. — Случайно пропустил самолет. Джиен понимающе улыбается, и оба игнорируют очевидный факт, что прошла неделя, и Сынхен давно мог купить новый билет. Джиен оттягивает рукава толстовки, скрывая свои пальцы, и подходит ближе. Во всех его движениях сквозит неуверенность. Он некоторое время смотрит на Сынхена, пытаясь найти что-то в его глазах. — Ты не был виноват. Я совершил глупость, поддавшись горю, я- — У тебя были основания, — перебивает Сынхен. Он видит, как напряжен Джиен, и хочет убрать эту нервозность. — Нет, не были, — качает головой парень, сильнее оттягивая рукава. Сынхен хочет взять его пальцы в свои руки и заставить их прекратить мучать ткань. — Я был неправ. Прости меня. — Я уже говорил тебе и скажу снова: я давно простил. Это уже не имеет значения, все что было уже прошло. — Да… — голос Джиена дрожит. Он обнимает себя руками, словно ему холодно, хотя в Орландо всегда жарко даже ночью. От чего-то этот жест причиняет Сынхену боль. — Я тоже несчастлив, — говорит он, имея в виду последнее сообщение Джиена, — я тоже солгал. Джиен резко вскидывает голову и пристально смотрит на него, следя за каждым его движением. — Эйден приходил на прошлой неделе- — Зачем ты говоришь мне это? Джиен игнорирует раздраженные нотки в голосе Сынхена. —… и забрал свои вещи… Сынхен не понимает. — Мы расстались, — проясняет Джиен, но Сынхен все равно не понимает. — Хочешь, чтобы я тебя утешил? Джиен качает головой и делает шаг, а затем еще один, пока не оказывается очень близко к Сынхену. — Хочу, чтобы ты остался, — тихо говорит он, смотря ему прямо в глаза. — Ну, как видишь, я пока здесь, — хрипит Сынхен, завороженный блеском ореховых глаз Джиена и тем, как отражается в них луна, — но, возможно, завтра я- Джиен прикладывает свою ладонь к его рту, заставляя замолчать. — Чтобы ты остался здесь. Со мной. Навсегда. Сынхен замирает и не дышит. Но затем он начинает злиться. Он убирает ладонь Джиена и делает шаг назад. — Это невозможно. Он в ярости. Он не понимает, что творится. Джиен, видимо, сошел с ума. — Это убьет нас обоих, — Джиен начинает умолять, в его глазах стоят слезы. — Ты так же, как и я понимаешь, что расстояние убьет нас обоих! Ты был прав! «Эффект яблока», о котором ты говорил, оказался правдивым! — Нет никакого «яблока», — рычит Сынхен, подходя вплотную к Джиену. Его трясет. — Близость… Близость убьет нас обоих. Однажды ты снова уйдешь! Джиен словно ребенок раздраженно смахивает рукавом слезы и повышает голос. — Я… Я совершил худшую ошибку, оставив тебя! — С каждым словом, его голос постепенно стихает, что он практически шепчет. — Я не живу без тебя. Это не я, меня нет. Только оболочка. — Я говорил то же самое, что я люблю тебя, что не могу жить без тебя, но ты ушел, — выдыхает Сынхен, прижимаясь лбом ко лбу Джиена. — Ты тоже несчастлив. Мы никогда не будем счастливыми, ты же знаешь, — Джиен плачет, и Сынхен мягко касается его щек, стирая соленые дорожки слез. — Если мы расстанемся в скором времени… — начинает Сынхен, касаясь кончика покрасневшего носа Джиена своим. —… То, по крайней мере, это стоит того, — подхватывает Джиен, продолжая: — Пусть на короткое время, но мы будем счастливы. И если мы расстанемся, я не пожалею о времени, проведенном с тобой. Сынхен невесомо целует его верхнюю губу. — Это стоит того, — соглашается он, и их губы, наконец, сливаются в мокром от слез поцелуе. Джиен обнимает его за шею, притягивая ближе, и Сынхен подхватывает его под бедра, заставляя обнять себя ногами, и несет в дом. "Эффект яблока" — это всего лишь шутка. Но ирония в том, что однажды разделившись, половинки никогда не смогут склеиться как прежде. Они будут медленно увядать, пока не исчезнут оба.<×××>
Спустя год они все еще вместе. Сынхен переводится в американский филиал, и они с Джиеном переезжают в тот арендованный дом, который становится их собственным. Еще через год, они женятся. Но последствия разделения будут чувствоваться всегда. Ведь половинка со срезанной корочкой уже никогда не станет прежней, а яблоко никогда не будет полностью целым.