Я буду помнить тебя

      Черные пятна сменяются грязно-белыми, словно плотная тьма становится тоньше, а затем серая дымка рассеивается полностью, и свет заливает все, что можно охватить взглядом. Такой яркий, он режет глаза, привыкшие к сумраку. Сквозь эту сияющую золотом пелену, можно различить очертания большой кровати с пологом. И в ворохе белоснежной ткани лежат двое: Юуки и Канаме. Девушка лежит, прикрытая небольшим лоскутом гладкой атласной простыни, прижавшись ладошками к груди своего любимого, и уткнувшись носом в ямочку на его шее. Ее волосы, словно блестящие шелковые нити, разметались по белому атласу подушки. Канаме, приобняв Юуки рукой за плечо, зарылся лицом в ее макушку. Открытое настежь окно гостеприимно впускало беззаботный весенний ветерок, который слегка колыхал легкие светлые занавески и играл с локонами светло каштановых волос Юуки и c по-детски взъерошенными завитками волос Канаме, цвета темного шоколада. Эти ангельски прекрасные создания, влюбленные и повенчанные судьбой, совсем недавно отдавались своим чувствам и ощущениям, горели в жарких объятиях друг друга, забыв о горькой реальности. В эту ночь они отпустили все то, что старательно прятали и сдерживали раньше не только друг от друга, но и от самих себя. Они были настоящими. Страсть, волнение, нежность, ненасытность, трепет, смущение, блаженство, - все это Канаме и Юуки пережили вместе, поделив все чувства на двоих. Забывшись в бесконечных ласках и поцелуях, они познавали друг друга, исследуя пальцами и губами каждый потаенный уголок тел друг друга. Юуки дрожала, словно дитя, от каждого прикосновения. Голос Канаме, тихий и мягкий, проникал ей в самое сердце, превращался в ее сердцебиение.       Для Канаме Юуки была словно яд, который обрекал его на долгие муки, но она же была и его панацеей. С ней он чувствовал себя живым. Юуки была еще слаще, чем во всех его самых смелых мечтах. Этот хрупкий и маленький росток, что он лелеял и защищал от невзгод, превратился в прекрасный редкий цветок, бутон которого раскрылся только для него, даря свой многогранный и чудесный аромат, и лишь его глазам эти нежные лепестки показали свой яркий и сочный цвет.       Приоткрыв глаза, Юуки уперлась взглядом в белую кожу брата, втянула в себя его родной запах. Она медленно начала осознавать, где находится, что произошло вчера. Вместе со смущением, она чувствовала абсолютное счастье. Но вспомнив о неотвратимости скорого расставания, глаза застлали непрошеные слезы. Слезы обиды, горечи и отчаяния. Юуки уткнулась носом в грудь Канаме, изо всех сил пытаясь сдержать всхлипы, которые раздирали ее изнутри. Совладав с эмоциями, она чуть отодвинулась от своего любимого, так, чтобы увидеть его лицо. Канаме безмятежно спал, лицо выглядело расслабленным и умиротворенным. Словно бы весь груз разом упал с его плеч. Пушистые ресницы Канаме чуть дрогнули, и он поморщился сквозь сон надоедливому солнечному лучу, что скользил по его лицу. Губы вампира немного приоткрылись, делая глубокий вдох, и Юуки увидела острые кончики его белых клыков. Ей вдруг очень захотелось потрогать их, как в детстве. Внезапно, один заспанный глаз Канаме приоткрылся. И сразу же закрылся обратно. Спустя мгновение, он приоткрыл оба глаза, и его взгляд встретился с парой больших карих глаз, любопытно рассматривающих его.       Канаме впервые за многие тысячелетия купался в тепле и неге. И даже солнце, назойливо светившее прямо в глаза, его совсем не раздражало. Золотые лучи бодрого утреннего светила разбрасывали искры по гладким волосам Юуки, окутывали ее хрупкое тело светящимся ореолом. Она была похожа на богиню Солнца, которая осветила тьму. Он пришел к Ней, ведомый этим сиянием. Ну, конечно, она же для него как Солнце, всегда делилась с ним своим теплом. Сейчас ему хотелось коснуться ее локонов, с милыми завитками на концах, потом коснуться ее мягкой щеки, утонуть в ее больших глазах, таких доверчивых и любящих. Канаме хотелось, чтобы Юуки помнила о нем всегда. Через сотни, тысячи лет. Пусть это эгоистично, пусть это непростительно обременять ее этим, но это было его единственным прощальным желанием. Потому что он был уверен: что бы с ним ни произошло, он никогда ее не забудет. Он не знает, что будет чувствовать, когда вырвет из груди свое сердце. Будь это боль, пустота, агония, - он все равно будет думать только о ней. «Когда придет мое время, прости мне все мои грехи, родная. Помни обо мне. Эти последние месяцы моей долгой жизни были самыми волнующими и самыми жестокими. Юуки, ты сумела развести на пепелище моего сердца такой сильный, всепожирающий огонь, что становится трудно дышать. Мне трудно было принять это решение. Но, что бы я не решил, все равно мой поступок будет эгоистичным. Решу поддаться своим чувствам, и Её сердце будет биться из последних сил, пока не истощит себя полностью. Пламя печи пожирало его уже целую вечность. Я хочу отпустить Её на заслуженный покой в благодарность за мою жизнь, за то, что я смог быть с тобой. Решу покинуть тебя, любовь моя, - причиню тебе неутихающие боль и слезы. Я знаю тебя, ты будешь разбита и безутешна. Но у тебя есть Зеро. Ты не будешь одна, Юуки. Любовь Зеро спасет тебя. Прости, что не принес тебе ничего, кроме слез и страданий». -Доброе утро, моя принцесса. - Канаме произнес эти слова с легкой улыбкой на устах и бесконечной нежностью в глазах. Но проницательная Юуки заметила на дне любимых глаз то, что он хотел скрыть от нее: Канаме прощался с ней. В глубине его глаз она видела печаль, вину и боль предстоящей разлуки.       Сейчас Юуки, даже к своему собственному удивлению, не чувствовала смущения, лежа почти обнаженной рядом с любимым. Канаме тоже вел себя совершенно естественно, как будто это было чем-то самим собой разумеющимся. Белая атласная ткань вот-вот норовила соскользнуть с его бедер. -Канаме…-начала было Юуки, но осеклась из-за подступивших слез и опустила глаза. Превозмогая себя, она вновь посмотрела на Канаме. – Знаешь, я так рада, что люблю тебя. Я ни о чем не жалею, правда. -Правда? – Канаме прочертил пальцами линию от плеча Юуки, по изгибу талии и положил ладонь на ее бедро. - Канаме, не начинай…-Юуки попыталась отодвинуться от него. Она хотела, чтобы сейчас он был серьезен и понял, что она видит его насквозь. – Я знаю…знаю, что ты не изменишь своего решения. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я не пожалею, о том, что сделала. Я люблю тебя больше всего на свете и на самом деле хочу, чтобы ты передумал. - Прости, Юуки…- Канаме откинулся на мягкие подушки, хаотично набросанные у изголовья кровати. Он устало провел рукой по волосам и прикрыл глаза. Юуки уже не та наивная девочка, от которой можно что-либо скрыть.       Немного помолчав, Юуки продолжила: - Я не жалею, что была рождена вампиром. И давно простила тебя за всю твою ложь. Я люблю теплый солнечный свет, но и тусклый холодный свет звезд мне тоже полюбился. Если ты чувствуешь вину, за то, что пришлось вернуть меня к жизни вампира, то не стоит. Я не хочу отрицать существование мамы и папы, которых я так люблю. К тому же, рядом с тобой мне нравится любая жизнь. И я все еще надеюсь, что случится что-нибудь, что заставит тебя изменить свое решение, пусть даже в последний момент. Я так просто не сдамся.       Юуки привстала, опираясь на руки, чтобы видеть лицо Канаме. Для нее это был последний шанс переубедить его. Приготовления в Гильдии Охотников были почти завершены. От этого становилось невыносимо страшно. Иногда приступы отчаяния настолько сильно овладевали ей, что хотелось просто умереть, чтобы не пришлось переживать весь этот ужас. Канаме знал, что она так скажет. Если бы она знала, как ему тяжело отказываться от нее. Как тяжело даже просто выпустить ее из своих объятий. Сколько раз он мечтал, чтобы все это было сном, и он проснулся бы рядом с ней в другом месте, в другом измерении, при других обстоятельствах… -Юуки…Почему ты никак не поймешь, что от этого зависит будущее всего человечества. Я бы с превеликим счастьем променял все на вечную жизнь с тобой, или даже на короткую человеческую жизнь, тоже рядом с тобой. Но я последний прародитель вампиров. Я хочу защитить не только человечество, но и тебя. Ты – самое дорогое, что у меня есть.       Он резко сел на кровати, хватая Юки за плечи и притягивая ее к себе. Скользкая простынь плавно заструилась вниз, и его сильные, теплые руки сомкнулись на ее оголившейся спине. Юуки задрожала от внезапного ощущения его кожи. Сердце затаилось в преддверии поцелуя. Этот дикий огонь внутри не сможет погаснуть, даже если она его потеряет навсегда. Его большие ладони на ее крохотном, еще почти детском, теле: О, знает Бог, она запечатлела это мгновение навсегда. - Как и ты для меня, - прошептала Юуки на ухо своему любимому брату, суженому и самому главному человеку в её жизни. Крупная слеза скатилась по её щеке, и Юуки еще сильнее прижалась к нему, словно бы впитывая его тепло. Канаме же нежно прикоснулся губами к уголкам её плачущих глаз, собирая её слезы о нем, превращая их в драгоценные воспоминания. Канаме и Юуки еще долго не выходили из спальни, и только легкие вздохи и сдавленные стоны говорили о том, что этот особняк обитаем. Никто и ничто из окружающего мира не могло проникнуть в их мир для двоих, такой тесный и, вместе с тем, такой необъятный. Она всегда будет помнить о нем, пока не закроет глаза навеки, для того чтобы Канаме вновь открыл свои при свете дня. Ведь всё когда-нибудь кончается.