My Bad

- У тебя на удивление удобная постель, - говорит Мориарти и рассматривает пыль на кончиках пальцев. Холмс старается не выдать страх, но крепко сжимает револьвер в кармане домашнего халата. Он натянут как стрела. Его ноздри раздуваются. Огромные зрачки оттеняют радужку светлых глаз. «Морфий или кокаин?», - спросил бы Ватсон. Но Ватсона здесь нет. Есть только гость, которого он ждал, чтобы прояснить для себя все раз и навсегда. - Тебе известно, что пыль в основном состоит из кожи? - Да. Ответ получается слишком быстрым. Слишком «что тебе нужно – что нужно мне – что, чёрт возьми, происходит?». Мориарти усмехается. Его рот приоткрывается, язык развратно облизывает пальцы. - На вкус всегда разная, - наконец заключает он, - кожа должна быть свежей. Похрустывающей. Пламя в камине отбрасывает жуткие тени. Узор обоев каждый раз как будто меняется, превращаясь в образы английской мифологии. Еще чуть-чуть и Шерлок не сможет удержаться. Он нажмет на спусковой крючок. Потому что курок уже взведен - он сам взведен до передела! – а стрелять его научили еще в детстве. - Может присядешь? – его голос остается почти спокойным. Почти. - Вот что являют собой люди, - гость пропускает предложение мимо ушей. – Летающую в воздухе пыль. И она всюду лезет! - Холмс ненавидит эту манеру менять интонацию. И враг это понимает, смотрит прямо в глаза, ждет, когда стойкость Шерлока даст трещину. - В каждом вдохе, в каждом солнечном луче – везде отработанный homo sapiens. - Да, довольно образно. Прошу, присаживайся. Почему-то кажется важным усадить Мориарти. Сделать его ниже себя. Хотя бы так, физически. Но тот что-то снова невнятно напевает и продолжает, глядя в дуло: - Вот ведь прилипчивая! Выстрел очистит лучше. Секунда. Удар сердца. Острая боль в голове. Обратного пути нет – они под прицелом друг у друга. Не сговариваясь они опускают руки. Детектив отбрасывает пистолет. - Ты прав. Нам не нужны игрушки, чтобы убить друг друга, - дистанция становится все меньше и меньше, - в них нет интимности. - Садись. - Зачем? Что тебе нужно? – по-детски надувает губы Мориарти. - Ты пожелал прийти... - Это ложь, ты знаешь. Знает. И хочет, чтобы тот, кто почувствовал это, тоже знал. Хочет, чтобы этим вечером пламя камина поглотило их обоих, сжигая неподходящие мысли. Но сначала, чтобы расстояние между ними сократилось. Насколько это возможно. Еще один шаг. - Что тебе нужно? – они оба заинтересованы в ответе на этот вопрос. Для одного это игра, а для другого? Лицо не выдает своего хозяина. На него как всегда надета маска сосредоточения. А тело? Да, тело дрожит. Нет, вибрирует. Напряжение окутывает обоих, подталкивая на край сцены сегодняшнего представления. - Правда. Мориарти кивает и смотрит на губы Холмса. - А, это? – выдыхает он в приоткрытый рот. – Правда скучна. – Отходит. – Ты не ожидал, что я появлюсь на месте преступления, верно? Бедняга сэр Юстас... Он получил то, что заслуживал. Шерлок прикрывает глаза. Момент упущен. - Но ты не мог убить его. - И что с того? Это не имеет никакого значения. – Настоящие эмоции берут верх. - Тебе плевать на сэра Юстаса, на невесту, на все остальное. В этом деле есть лишь одна вещь, которая тебя интересует. - Я знаю, что ты делаешь, - скорее для себя шепчет детектив. - Невеста выстрелом снесла пол-головы, а затем вернулась? Невозможно. Но она это сделала. И ты хочешь знать как... – брюнет все еще крутит в руках свой револьвер, - как это случилось? Это раздирает твой мир на части. Неведение. - Ты пытаешься остановить меня, - трясет головой Холмс, стараясь прогнать навязчивые образы того, кого он хочет сейчас больше всего на свете. – Запутать, выбить из колеи. - Тебе это не напоминает другое дело? Напоминает, конечно напоминает. Именно поэтому они здесь. Вдвоем. В комнате становится жарче. Шерлок еле-еле держится на ногах. Комната ходит ходуном. - Вроде уже было нечто похожее, - Мориарти театрально делает вид, что пытается вспомнить, - нет ничего нового под луной. Что же это, что? Что за дело? Ты не помнишь? Вертится вот тут! На кончике моего языка. Детектив боится встретится взглядом с глазами противника. Он пускает все на самотек. Возможность держать себя в руках растворяется как сегодняшняя доза наркотика в его крови. - На кончике моего языка, - раздается эхо. Они снова оказываются слишком близко друг к другу. Злодей-консультант присаживается, как бы спрашивая: «ну, ты же хотел этого?». Дуло револьвера оказывается у него во рту. Он пошло посасывает его, смотря снизу вверх. Переводит взгляд на брюки, скрывающие то, что он хочет заполучить любой ценой, одной рукой тянется к ширинке. Шерлок делает полшага назад, но тут же видит победу в глазах гостя. Он не может этого допустить. Пьесу надо отыграть до конца. Пистолет с глухим стуком падает на пол. - Даа, вот так, - шипит Мориарти, облизывая солоноватую головку и вбирая член в рот целиком. Холмс выгибается и запускает пальцы в его волосы. Он пытается сдержать стоны, но не получается – ему не так часто делают минет. Глубокий. Долгий. Целуя и играясь языком. Причмокивая и почти умоляюще спрашивая одними только глазами: «тебе так кто-нибудь отсасывал?». Никто. Это слишком горячо, чтобы быть правдой. Халат и жилетка летят на пол. Рубашка прилипает к спине. Скоро и она лежит у ног в беспорядочной куче одежды. Рука сжимается, прижимая голову к себе. Мориарти давит рвотные порывы. Он отстраняется, вытирает губы тыльной стороной ладони и кривится в своей коронной ухмылке: - Оставь немного для меня. Шерлок не знает, что происходит. Он забыл обо всем. Он не понимает, реальность это или очередной бред. Часы бьют три раза. Тяжелый звук еще сильнее вводит в транс. Мориарти остается в одной рубашке, нагибается, опираясь на кресло и вводит в себя палец. Сфинктер послушно принимает его, растягиваясь. Всхлипывания заполняют комнату. Второй палец входит еще легче. После третьего становится понятно – хозяин этого тела слишком часто дает. Это делает его еще более желанным. Он приподнимает зад, давая понять, что готов, и оборачивается: - Ну, может уже присоединишься? Холмс не может сказать и слова. Горло сдавило от волнения. Он облизывается – скорее в надежде прийти в себя, не жадно. Внезапно становится всё равно, кто перед ним. Нет, скорее наоборот, становится еще больнее от желания оттрахать эту шлюху. Он перевозбужден. Знает, что может кончить просто так, даже не вставляя. От одного вида этой дырки. Наконец они соединяются. Медленные движения становятся более резкими. В комнате пахнет мускусом и потом. «По-мужски», - как двадцать минут назад выразился еще одетый Мориарти. Ногти царапают бледную кожу. Да, кожа – это то, что объединяет их. Мертвенно-бледная. Тонкая. На такой сразу же проступают все ссадины и кровоподтеки. Шерлок не может упустить этой возможности, берет в руки плеть, оставленную им на столе после похода в морг, задирает белую ткань и наносит первый удар. Шипение возбуждает до предела. Еще один взмах плети. Тело под ним извивается и приподнимается в надежде получить еще, но говорит: - Еще один раз... Еще один раз, и я... Следует еще удар. А потом еще три. Спина в красных линиях. Из пары сочится кровь. Мориарти вскакивает, отталкивает детектива и валит его на пол, садясь на живот. - Я предупреждал. Шерлок выгибается, надеясь задеть ягодицы хотя бы головкой, чтобы не прекращать того, что так хочется закончить им обоим. Наконец член снова чувствует вокруг себя плотное кольцо мышц и начинает подёргиваться, оповещая о скором финале. Мориарти ускоряет темп, стонет громче, притягивает лицо Холмса к себе и почти кричит: - Да, да! – Срывается на шепот. – Пожалуйста. Он трясется в оргазме, повторяет имя детектива, кусает губы. Наконец понимает, что приятного завершения вечера достоин не он один. Его рот снова вылизывает багровый ствол, язык оставляет мокрую дорожку на каждой вене. - Я почти... – Шерлок зажмуривается и пытается убрать голову Мориарти подальше, зная, что вот-вот кончит ему прямо в рот. Тот отталкивает руку и продолжает сосать до самой глотки. Еще несколько толчков. Время замирает. Сперма заливает губы и щеки врага, несколько капель попадают ему на волосы. Он довольно улыбается, как кот, поймавший мышку, и облизывается. Несколько минут они лежат молча. Потом Холмс на шатающихся ногах доходит до небольшой шкатулки, стоящей на письменном столе, открывает ее, берет шприц. Игла прокалывает кожу сначала одного, а потом второго. Холод пола больше на чувствуется. Они снова рядом. Они будут рядом до тех пор, пока в Лондоне не закончится морфий. Или пока один из них не умрет. И они знают, кто именно. Потому что второй – это только фантазия. Бред заядлого наркомана. Потребителя. Но какая к чёрту разница?