Три - счастливое число.

Ни для кого из команды Аобаджосай не было секретом, что перед важным матчем их капитан буквально срывался с катушек, тренировался, как одержимый, и требовал того от остальных игроков. Если бы их капитаном был кто-то другой, то команда бы ни за что не решилась на этот марафон, но ведущим в Сейджо был Ойкава Тоору, и это меняло кардинально всё. Ивайзуми до сих пор не переставал удивляться,как этой нахальной морде удавалось мягко подталкивать каждого игрока в нужном направлении, чтобы он выкладывался на все сто процентов, не чувствуя давления. И ведь каким-то образом под эту волну попадал сам Ивайзуми. Он корил себя за это, каждый раз давал мысленную установку не попадаться под его магнетизм (всё уже и так смахивало на зависимость от Ойкавы), но видел его самодовольную ухмылку и светящиеся азартом глаза, и все его планки рассыпались, как карточный домик. Всё началось в один из таких дней, когда вместо того, чтобы пойти домой, они собирались в спортзале и, как одержимые, отрабатывали блоки, пасы, подачи, менялись местами в составе, пробовали различные комбинации и играли друг против друга. Они выматывали себя полностью, только чтобы встать на одну ступень выше и сразиться в будущем с Шираторизавой на равных. Чтобы победить их. После тренировки усталые, взмокшие парни дружным строем топали в душ смыть с себя пот и грязь. Зимой обычно в зале было гораздо холоднее, но после тренировки им всегда было жарко и душно. Всё было как обычно: крики, подколы, усталый смех над шутками Киндаичи, если бы не одно «но». Чёрт дернул Хаджиме посмотреть в сторону Ойкавы, разглядывая его словно в первый раз. Тоору стоял рядом с ним в расслабленной позе, запрокинув голову и подставляя лицо теплым струям. Сколько раз они мылись вместе, но никогда Ивайзуми не обращал на него такого пристального внимания. Мысли в голове заворочались сами по себе, Хаджиме даже не успел поймать их, чтобы задержать, не дать развиться в нечто большее. Он смотрел на темнеющие от влаги каштановые волосы, расслабленно-приоткрытые губы и длинную линию шеи. Тоору был атлетически сложен – широкие плечи, правильный изгиб позвоночника, сильные руки с цепкими пальцами – весь подтянутый, ничего лишнего. Точно идеал. Глядя на него, Хаджиме понимал, почему по нему сохнут все девчонки в школе. И, наверное, понял бы даже, если бы в открытую им восхищались парни. Ивайзуми вздрогнул, будто его хлестнули холодным, мокрым полотенцем по лицу. Что за мысли такие?! Это ж какая-то гомосятина! Он что, настолько устал, что соглашается с тем, что этот Дуракава красивый?! - Ива-чан, - голос Ойкавы прозвучал совсем близко, перекрывая собой шорох воды и заполоняя всё пространство. Да, и голос у него такой слащаво-приторный, весь он какой-то слишком… Слишком. - Что? – Ивайзуми моргнул, чтобы окончательно прийти в себя, и, нахмурившись, посмотрел на друга. Он ожидал увидеть изумление, непонимание, но никак не эту самоуверенную улыбку. - Ива-чан, ты на мне дыру протрешь. - Хааа?! Что ты о себе возомнил, Идиокава? - Я возомнил? Ты завис в пространстве и пялился на меня, - возмущенно надул губы капитан Сейджо. - Я не пялился, - буркнул Ивайзуми, до боли сжимая руки в кулаки. Надо же было так спалиться. - Пялился, Ива-чан. - Меня похитили инопланетяне, я не ведал, что творю, - бросил в ответ Хаджиме. - Правда? - Конечно. - Ты врушка, Ива-чан, - договорить Ойкава не успел, так как Ивайзуми запустил в него куском мыла, и пришлось срочно ретироваться. - Как грубо! Не слушая подколы парней про «уронившего мыло», Хаджиме подобрал брусочек и снова запустил в Тоору. Тот уже со всех ног убегал к двери и в проеме только мелькнули белые ягодицы. А потом куском мыла досталось всем. *** Как только могло так угораздить-то? Ивайзуми всю дорогу ругался на себя за то, что позволил себе вообще задумываться о таком. Ну да, он и так прекрасно знал, что Ойкава красавец – просто так за ним бы не бегала армия вопящих девиц. Но вот только самому Тоору лучше бы не знать мнения Ивайзуми на этот счёт – зазвездится ещё. А девчонки как раньше бесили, так и сейчас. Когда они были детьми, и к Ойкаве подбегали какие-нибудь девочки, Хаджиме злился, потому что тогда его друг переключал внимание на них и отвлекался от игры. И ещё он улыбался им. Он всегда всем улыбался, его большие карие глаза сияли, а доброжелательность располагала буквально каждого. Сейчас ситуация не изменилась, только что от открытой доброжелательности не осталось и следа. Тоору стал хитрее, вырос, похорошел, но продолжал всем улыбаться той самой очаровательной, невинной улыбкой, а Хаджиме хотелось прибить эту идиотину. Вообще, конечно, прибить его хотелось часто, но вот в такие моменты, когда девицы практически висли на нём, особенно сильно. Однажды Ивайзуми завладела ужасающая мысль, что эта злость от зависти. Он долго думал над этим, размышлял и взвешивал всё, но опасения оказались напрасными. Так что это такое, раз не зависть? Почему его это так бесит? Что изменилось в Тоору, которого он знал? *** - Ива-чан, ты жестокий человек, - протянул Ойкава, лениво загребая ботинками снег. Они возвращались с тренировки, устало перекидываясь ничего не значащими предложениями. - Почему? – вокруг уже стемнело, и в синей темноте снег казался каким-то мистическим. Желтые пятна фонарей нехотя рябили сквозь мерно падающие снежинки, слова срывались с губ облачками пара – заметно похолодало. - До сегодняшнего дня я бы никогда не подумал, что человек с кусочком мыла в руках может выглядеть так пугающе, а потом избить всех этим самым мылом, - нервно засмеялся Ойкава. - Сами нарвались, - проворчал Ивайзуми, - сил и так не было, так надо было свои глумливые шутки вставить. - Ребята расслаблялись. - Ты б хоть слово сказал. - Ива-чан, я им не нянька, а всего лишь капитан, - ответил Ойкава и снова улыбнулся такой по-детски наивной улыбкой, что захотелось пихнуть его в сугроб. Головой вниз. - Заткнись, - Ивайзуми пихнул его в плечо. Ойкава запнулся, чуть не навернулся в сугроб и тут же обиженно засопел. А потом не поленился пнуть Хаджиме в ответ по лодыжке. - Сейчас доиграешься, - злобно прорычал Ивайзуми, обернувшись к нему. Он уже хотел схватить его за шарф и отправить в ближайшее снежное приключение, как вдруг замер с вытянутой рукой. Тоору шмыгал носом и смотрел на него своими невозможными шоколадными глазами, на его плечах и вязаной шапке таяли снежинки, а шарфа не было в помине. - Где твой шарф? - В раздевалке забыл. - Придурок, - как-то обреченно выдохнул Хаджиме и опустил глаза на свои ботинки, тонущие в бело-грязном месиве. - Ива-чан, как грубо! Не велика беда, завтра заберу. Тут идти недалеко вообще, - надулся в очередной раз Ойкава, - от получаса ходьбы я не заболею. - Если заболеешь, я тебя прибью. - Какая забота. - Какой ты идиот всё-таки. - Ива-чан! – начал было возмущаться Ойкава, но вдруг поперхнулся словами, когда Хаджиме закинул на его шею свой шарф и дернул к себе так, что они едва не столкнулись носами. - В прошлый раз тоже говорил, что десять минут без шарфа и шапки это ничто, в итоге провалялся с температурой, Дуракава, - рыкнул Ивайзуми, сосредоточенно завязывая шарф на шее друга, закрывая горло и застегивая молнию парки удобнее. Между ними повисла тишина, Тоору практически не дышал, пристально глядя на него сверху вниз. Ивайзуми поднял голову, поправляя шарф, и тут же пожалел о том, что это сделал. Лицо Ойкавы было слишком близко и вызывало такие противоречивые чувства, что хотелось самому пойти и зарыться в сугроб. Ещё никогда Хаджиме не хотелось поцеловать своего друга. Да, в детстве такое бывало, и сейчас на день рождения приходилось чмокать этого придурка в щеку. Детьми это было ничего, с возрастом напрягало, но если Ойкаву не поцеловать на день рождения, он дулся потом неделю, а это было ещё невыносимее, чем, если бы он трещал над ухом без умолку. Но вся проблема в том, что сейчас Ивайзуми хотелось не просто чмокнуть его в щеку, а поцеловать в губы. Как девчонку. Это смущало, обескураживало, они ведь друзья. Вокруг словно образовался вакуум – ни звука, ни ветерка. Ойкава ничего не говорил, продолжая смотреть на него пристально и цепко, его глаза стали темнее, блеск уличного фонаря отражался в них ореховым росчерком, из-под шапки торчали каштановые, мягкие прядки. Ивайзуми облизал сухие губы, проклиная всё на свете, и хлопнул Тоору по плечам, резко отстраняясь. - Потом вернёшь. Пошли, - с этими словами он сунул руки в карманы, стараясь скрыть нервную дрожь, и потопал дальше. - Ива-чан, - Ойкава словно очнулся от наваждения, глупо захлопал ресницами и поспешил его догонять, - а как же ты? - В отличие от тебя я зимой ношу свитера с горловиной, - хмыкнул Ивайзуми, постепенно возвращаясь в реальность. - Они мне шею визуально укорачивают. - Зато болел бы поменьше. - Ива-чан, ты прям как нянька, - умильно заулыбался Ойкава, за что тут же получил тычок в ребро острым локтем от Хаджиме. - Заткнись, придурок! - Больно! - Сам виноват. Уже ближе к дому Ойкава вдруг остановился, посмотрел на окна дома Ивайзуми, потом себе под ноги и вздохнул. - Ива-чан, может, зайдешь ко мне? - С чего бы? – удивился Ивайзуми, застыв возле калитки. - Родители уехали навестить сестру, наверняка там останутся на ночь. Дома одному скучно. - Отлично, займись уроками, а то получишь низкий бал на тестах, - буркнул Хаджиме. - Ну, Ива-чаааан! Не будь занудой! Давай сделаем уроки вместе, у меня ещё есть фильм классный, мы такой не смотрели, - заныл Тоору. - Ладно, только не ори на всю улицу, - пихнул его Хаджиме, затем направился к его дому, - только матери позвоню, окей? - Окей! – капитан Сейджо весь просиял и, пританцовывая, пошёл следом. - Тебе просто списать надо. - Ива-чан грубиян. Я что, сам не сделаю домашку? - Как показывает практика последнего года – не сделаешь. *** Дома у Ойкавы всё было как всегда – приготовили поесть, полазили вдвоем в интернете, сделали домашку. Всё было настолько обыденно-домашним, что Ивайзуми отвлекся от своих мыслей, наслаждаясь тихим и уютным вечером. Они посмотрели фильм, но он оказался слишком скучным, поэтому после парни переключились на волейбольный матч между Францией и Германией, комментируя каждое движение игроков и делая ставки. Мысли о том, что было в сквере под желтым светом фонаря, не возвращались к Хаджиме ровно до того момента, пока он не вышел из душа и не обнаружил Ойкаву, разминающего рукой плечо. Тот сидел на футоне, скрестив по-турецки ноги, в майке и шортах, и старательно разминал пальцами мышцы шеи и плеча. - Болит? – Ивайзуми повесил полотенце на крючок на двери и уселся рядом с другом. - Да что-то… как будто потянул, - задумчиво ответил Ойкава, подвигав рукой вверх и вниз. - Я же говорил тебе, не усердствуй, Идиокава! - Да я даже не заметил, как потянул, Ива-чан! – возмущенно насупился Тоору. - Дай посмотрю, - без всяких задних мыслей, Ивайзуми подсел вплотную, развернув его к себе спиной, и принялся осматривать плечо. Кожа была красная там, где Ойкава растирал ноющую мышцу, от него пахло шампунем, мылом и почему-то ментолом. – Мазью помазал? - Угу, только всё равно такое чувство, будто замкнуло, - отозвался Тоору, чуть отклонив голову в сторону, чтобы Ивайзуми было удобнее осматривать. - Надо размять, - с этим словами он уверенно положил руки на плечи друга и слегка сжал пальцы. - О, спасибо, Ива-чан, - довольно выдохнул Ойкава. Он быстренько стянул с себя майку и разлегся на футоне, расслабляясь. Массаж не был для них чем-то из ряда вон выходящим. Связав свою жизнь со спортом, парни частенько зарабатывали растяжения, и с детства привыкли делать друг другу массаж, разгоняя кровь и разминая суставы. Это было таким же обычным, как смотреть вместе телек или спать на футонах рядом – ничего особенного. Хотя иногда Ивайзуми задумывался об этом, нормально ли такое для парней, но Тоору ничего не говорил, не отстранялся, значит, всё было в порядке. Но почему-то сегодня был настолько странный день, что Хаджиме замечал необычное в самом банальном. Например, что кожа у Ойкавы мягкая и приятная на ощупь, а если помассировать большими пальцами ему основание шеи, то он покрывался мурашками. А ещё у него много родинок на плечах и ещё одна забавная под лопаткой. Раньше он никогда так пристально не разглядывал его спину, тем более обнаженную, и сейчас словно открывал для себя новую галактику. Хаджиме прошёлся руками от плеч до поясницы, затем вернулся обратно. Бережно обхватил пальцами крепкие плечи и с нажимом помял, заставляя Тоору застонать от удовольствия. Ивайзуми едва удержался от того, чтобы не огреть его по лохматому затылку. - Чего стонешь? - Ива-чан, так хорошо… - Слюни не пусти только. - Мой футон – что хочу, то и пускаю, - смешливо фыркнул Ойкава, и его спина содрогнулась от тихого смеха. - Избавь меня от подробностей, что ты там пускать в футон собрался. Парни дружно посмеялись, а потом снова замолчали, сосредотачиваясь каждый на своих ощущениях. Ивайзуми разминал больное плечо тщательно, дозируя силу, чтобы причинить меньше боли и разогреть мышцу. Он старался дышать ровно, глотая сухой воздух, пропитанный запахом Ойкавы и ментола. Раньше это так не напрягало, да и внимания он никогда не обращал, а тут прямо било под дых, Ивайзуми с трудом себя контролировал и честно старался не думать ни о чем таком. Но как это всегда бывало, воспоминания начинали всплывать тогда, когда это совсем не нужно. Пробегая пальцами по позвоночнику Ойкавы, Хаджиме вспоминал, как он на него смотрел сегодня, пока он завязывал ему шарф. Он вновь подумал о том, что хотеть поцеловать своего друга – это ненормально. Таких желаний не должно быть по отношению к Ойкаве. Ивайзуми нахмурился и слишком сильно сдавил плечо друга, на что тот недовольно взбрыкнул под ним. - Ива-чан! - Прости, слишком сильно. Расслабься, - Хаджиме честно старался произносить это обыденным, серьезным тоном, но, черт возьми, как это наверно звучало со стороны. Он прикусил губу, опуская руки ниже, стараясь не сжимать коленями его бедра и не садиться на него. Гладкая кожа под шершавыми пальцами покрывалась мурашками, Тоору томно вздыхал, елозил и ничего не говорил, не останавливал. Хаджиме сжимал его бока, проводил с силой по ребрам, спускался ниже и мял поясницу, отводя глаза от сползающих шорт. Задницу Ойкавы обтянуло легкой тканью, коленями Ивайзуми чувствовал его крепкие бедра, смотрел на бледную кожу между лопатками, на короткие темные волоски на загривке, торчащий кончик розового уха и ему нестерпимо хотелось что-нибудь сделать. Как назло Ойкава ничего ему не говорил, только постанывал своим приторным голоском, и Хаджиме молился, чтобы его предательское тело никак на это не отреагировало. Он старался делать массаж и думать о совсем посторонних вещах: о тренировке, о фигурках инопланетян на полочке Тоору, о фрагментах просмотренного фильма и о всяких ситуациях, когда пришельцы захватывали мозги людей и управляли человечеством. О такой ерунде он никогда не задумывался, но сейчас нужно было хоть как-то отвлечься от созерцания прекрасного, полуобнаженного тела друга под собой. Прекрасного? «Всё, Ивайзуми, кажется, ты влип». Хотелось уткнуться носом в загривок, куснуть, сжать пальцы на боках сильнее, чтобы Тоору выгнулся дугой. И в то же время Хаджиме был готов вскочить и выброситься в окно со второго этажа в розовые, колючие кусты Ойкавы-сан. Потом она убьет его за то, что помял ей всей клумбы, и Ивайзуми сможет избавиться от дурацких мыслей. «Пора заканчивать». Хаджиме выдохнул, последний раз провел ладонями от поясницы до плеч, слегка сжал у основания шеи: - Всё. Лучше стало? - О да… Спасибо тебе, Ива-чан. Прям спас своего капитана, - Ойкава дождался, пока друг слезет с него, и с наслаждением потянулся. - Должен будешь, - хмыкнул Ивайзуми и совершенно неосознанно шлепнул по упругой ягодице. Тоору на миг изумленно вскинул брови, а затем ухмыльнулся, взъерошив себе волосы. Ивайзуми захотелось провалиться сквозь пол в подвал дома и лежать там до весны, пока все шальные мысли не выветрятся. - Я в туалет, - он поднялся, одернул футболку и вышел из комнаты, оставив Ойкаву валяться на футонах в расслабленной позе обожравшегося кота. Мало Хаджиме того, что он хотел поцеловать его, так теперь ещё и встал на него. На Ойкаву, лучшего друга! Хуже и быть не могло. Как теперь в глаза-то ему смотреть? Уж наверняка-то этот олух заметил все. На крайний случай, почувствовал, иначе с чего бы у него была такая довольная рожа. Ивайзуми побрызгал себе в лицо холодной водой, заставил себя успокоиться, прогнал прочь возбуждение. Затем решительно кивнул своему отражению в зеркале и направился обратно в комнату. - Ты долго, - Тоору валялся на спине и читал мангу. - Пронесло после нашего кулинарного шедевра. - Ну-ну, - лукаво улыбнулся Ойкава, чем заслужил пинок по бедру, - Ива-чан, как грубо! Я тебе ничего не сказал ещё! - Это для профилактики, - буркнул Ивайзуми, выключая свет и укладываясь рядом. - Может, ещё посмотрим фильм? - Нет, спать пора. Завтра рано вставать, а тебя и так пинками порой не разбудишь. - Какой ты нудный, - Ойкава обиженно засопел и отложил мангу. Потом немного повозился на футоне, укладываясь, комкая в руках подушку. Через минуту шуршания под боком, Хаджиме не выдержал: - Ну, чего возишься? - Может, хоть начнем его смотреть? - Ойкава… - Ну, мы немножечко, Ива-чан! Когда во время просмотра фильма Тоору придвинулся ближе, Хаджиме не придал этому значения. А почувствовав на своем плече голову друга, он решил, что не такая уж и безвыходная его ситуация. Может быть, стоит подумать обо всем на трезвую голову и решить, как действовать? Так родился план…