Игра Лжецов: Враги из прошлого

Здание старинного университета Тэйто дышало историей: построенное в середине девятнадцатого века, оно значительно отличалось от классической японской архитектуры периода Мэйдзи. Даже спустя почти сто пятьдесят лет через толстые каменные стены не прошла ни одна трещина, пусть и деревянные полы, аккуратно уложенные досками, меняли раз в двадцать лет, но никто из руководства за полтора века не решился на то, чтобы уложить вместо хрупких и постоянно сыреющих досок нечто более современное. Попадая внутрь здания, студенты словно погружались в эпоху, когда Япония стремительно выходила из своей «раковины» в мировое сообщество, не отказываясь от своих обычаев, но удивительным образом впитывая чужестранные и преобразовывая их под себя. За сто пятьдесят лет по коридорам университета проходили самые разные люди: кто-то из них стал известным политиком или врачом, другой раскрыл свой талант в искусстве и вошел в историю, как самый талантливый художник своего времени, а кто-то закончил свою жизнь, так и не начав ее — повиснув на петле в собственной крошечной квартирке из-за личных проблем. Судьба каждого студента была неповторима и, чаще всего, грустна: выпускаясь из уютного мира юности, молодые ребята были выброшены в серый мир зрелости, где не прощали ошибок. Так было на протяжении долгих лет существования этого огромного здания, раскинувшего свои корпуса на окраине Токио, так осталось и по сей день. Впрочем, некоторых жизнь вытащила из юности задолго до полноценного окончания знаменитейшего университета Японии. Он пережил множество крутых поворотов в своей судьбе — неприятные, все, как один, — но не мог позволить себе сдаться. Три года, проведенные в тюрьме Косуга, которая, по иронии судьбы, находилась в двадцати минутах езды от Тэйто, привили бывшему мошеннику потрясающее чувство дисциплины: подъем ровно в 6:45, на приведение себя в порядок разрешено потратить не более получаса, завтрак, съеденный за рекордные десять минут, и работа. Работа и учеба. Никто не отменял драконовские цены на обучение в лучшем университете. Благо, что нынешний студент составил свое расписание таким образом, чтобы успевать подрабатывать грузчиком и грызть гранит науки одновременно. Лишь надежда на лучшее будущее после получения достойного образования была его светлым лучиком посреди беспросветной тьмы. Но лучик этот был еще слишком далеко, чтобы разрешать проникнуть мечтам глубоко в голову: это мешало сосредоточиться на погрузке тяжелых ящиков в высокие грузовики. Свободным временем Акияма Шиничи, тот самый самоотверженный студент, практически не обладал, а если ему и выдавались несколько часов на самого себя, то молодой человек тратил их исключительно на сон. В среднем выходило не более четырех часов в сутки, что было почти в два раза меньше, чем когда он отсиживал свое наказание в городской тюрьме. Очередная шутка жизни. Однако в этот удивительный и светлый день что-то изменилось. Сегодня он спокойно гулял по улице недалеко от своего дома и наслаждался теплыми лучами солнца, пронизывающими свежий весенний воздух. Есть ли месяц в году, прекраснее мая? Все улицы засыпаны бледно-розовыми лепестками сакуры, духота еще не пришла в город, вынуждая спасаться жителей от невыносимой жары, а море, наконец, было приятной, чуть прохладной, температуры. Акияма, одетый в черные джинсы, белую футболку и с коротко подстриженными волосами, вышагивал по узким улочкам, с интересом заглядывал в каждый магазинчик, попадавшийся на его пути. «Поразительно, как год из года ничего не меняется: люди по-прежнему готовы скупать все сезонные товары с сакурой!» — Тешил свое самодовольство парень, однако, напрасно: он сам с радостью бы посидел под тонким и хрупким деревом вишни, чьи ветви были широко раскиданы, и полюбовался бы на падающие розовые лепестки, размышляя о скоротечности жизни. И да, ему было над чем размышлять: одинокий двадцатишестилетний преступник в огромном равнодушном мегаполисе. Сомнительная картина. — «Да уж, наверное, со стороны я выгляжу жалко», — не жалел себя Шиничи. Гуляя более двух часов, мошенник забрел в городской парк, чтобы осуществить свою давнюю мечту и рассесться под сакурой, но на траве не было ни одного свободного места: все было занято семьями, влюбленными парочками, сэларименами, не удосужившимися даже снять свой черно-белый костюм, и детьми, непрерывно бегающими вокруг. Акияма резко остановился, чтобы стайка мальчишек пяти лет не врезалась в него, и удержался от ругательства вслух, памятуя, что это лишь дети. Отчаявшись найти для себя хоть какое-нибудь маленькое местечко, он развернулся и хотел было пойти прочь из парка, как внезапно тихий и знакомый голосок издалека произнес его имя:       — Акияма-сан! — Тот самый нежный и светлый голос. Шиничи вздрогнул от воспоминаний и повернул голову на звук. — Я здесь, Акияма-сан. Меткому взгляду психолога понадобилось не менее десяти секунд, чтобы отыскать в толпе людей девичье лицо. Вот она. Эта слишком широкая и добродушная улыбка, разгоняющая всякую тьму в мыслях, волнистые каштановые волосы, блестящие на солнце, тонкая рука, поднятая вверх и машущая ему. Нао. Едва они столкнулись взглядами, как девушка замахала еще активнее, подзывая старого знакомого к себе, но Акияма топтался на месте, не зная, как себя повести. Они не виделись два года. Слишком большой срок, чтобы продолжать питать надежду, что они все те же друзья. Да и были ли они ими вообще? Беззащитная девчонка, попавшая в ловушку, и бывший уголовник, помогший ей выбраться оттуда. Не более того. Однако Нао, был уверен Шиничи, считала его своим другом, несмотря на то, что он пропал на два года. Два года… Такое отсутствие нельзя оправдать забывчивостью и занятостью. Вздохнув, парень нехотя пошел вперед, приближаясь к бывшей союзнице, чья улыбка становилась все шире. «Как она умудряется так широко улыбаться? У мышц лица же должен быть предел», — ворчал он про себя, обходя семью с тремя детьми. Вот уж кому повезло в этой жизни. Подойдя ближе, Акияма остановился в двух метрах от Нао, сидевшей на пледе под сакурой, и бросил на нее оценивающий взгляд: все столь же хрупкая, как и дерево, к которому прислонилась, с неестественно бледной кожей, одетая в ярко-малиновое платье с длинными рукавами, длину которого он не мог оценить из-за наброшенной на тонкие ноги белой курточки. Рядом с ней сидела пожилая пара - муж, трясущимися руками пытавшийся съесть данго*, и его жена, с умилением смотрящая вперед на бегающих деток. Неподалеку от них стояла инвалидная коляска, которая, наскоро вынес вердикт Шиничи, принадлежала женщине.       — Не ожидал увидеть тебя здесь, — максимально дружелюбно произнес мошенник, улыбаясь краешком губ. — Нашла себе самое «уютное» место посреди этого галдежа. Нао скромно рассмеялась, приложив к губам ладонь, и протянула вторую руку вперед, приглашая старого друга присесть рядом. Тот пожал плечами и опустился на нежно-голубой плед, прислоняясь спиной к стволу все того же дерева, но стараясь не соприкасаться плечами с девушкой, дабы не смущать.       — Уютное место не ищут, мы сами его создаем. — Ответила на сарказм Акиямы девица и повернула к нему голову. — И разве я не могу гулять в этом парке? Молодой человек устало зевнул и потянулся, чувствуя, что расслабляется впервые за долгое время. Несколько секунд ушло на то, чтобы осознать смысл вопроса и еще столько же на то, чтобы придумать достойный ответ. Чувство вины продолжало бушевать внутри него — два года он не видел ее. Поначалу, после окончания последнего раунда, союзница часто звонила, но он, решивший разорвать всякие контакты, заставлял себя не брать трубку. Никому не пошло бы это на пользу. Однако спустя несколько месяцев звонки прекратились. «Отчаялась». — С облегчением выдохнул мошенник и начал жизнь с чистого листа.       — На другом конце Токио, шутишь? — С иронией пробормотал Шиничи, смотря на ее волосы, отливающие каштаном в свете яркого солнца. Сегодня был поистине прекрасный день. — Я не поверю, что ты приехала сюда из своей уютненькой квартирки, чтобы полюбоваться сакурой. Преследуешь меня? Нао обиженно надула губы и отвернулась от Акиямы, складывая руки на груди. Теперь и ее взгляд устремился далеко вперед — туда, где мужчина в костюме пытался найти себе местечко под солнышком.       — Больно мне надо вас преследовать, вы не знаменитость. — Пробурчала себе под нос девушка, вынуждая психолога напрячь слух. — Быть может, у меня здесь есть важные дела, а этот парк — отличное место, чтобы от них отвлечься. Настала его очередь тихо рассмеяться, но прикрывать рот он не стал, позволяя союзнице увидеть белые зубы и небольшие морщинки, появившиеся у его глаз. Она смягчилась и подарила ему слабую улыбку: первый раз мошенник был так близко и смеялся.       — Нао, в этом районе есть лишь три места, в которых у людей могут быть дела: тюрьма, университет и больница. — Шиничи разгибал пальцы правой руки, считая одновременно. — В тюрьме тебе делать нечего, если только ты не нуждаешься в помощи очередного преступника. — Он сделал драматическую паузу, чтобы Нао могла ответить, и та отрицательно покачала головой. — Далее, если бы ты поступила в университет Тэйто, я бы увидел тебя намного раньше, да и ты не отставала бы от меня ни на секунду. — Очередная пауза, закатанные глаза девушки и вновь отрицательное покачивание. - И, наконец, больница. Ты, как я вижу, выглядишь весьма здоровой, поэтому отметаю этот вариант. Акияма заметил, как девица задержала на нем взгляд, в котором таилось нечто, чего он не смог прочитать, и почувствовал себя неудобно. «Наверное, после двух лет игнорирования, шутки — не самый лучший способ завести разговор», — обругал он себя, смотря прямо в карие глаза, которые спустя мгновение взволнованно забегали.       — Да, конечно, вы абсолютно правы. Как и всегда, Акияма-сан. — На этот раз ее голос не звучал столь звонко, а руки, как заметил психолог, впились в белую куртку. — Но я здесь, и, думаю, нечего тратить время на то, чтобы выяснить, что меня сюда привело. В конце концов, может, я просто решила прогуляться. На пять минут между ними воцарилась сплошная тишина и чувство неловкости, которое Шиничи ненавидел больше всего. Он привык уходить, когда оно появляется, однако уйти на этот раз не мог. Не только потому, что это было бы крайне невежливо, но и потому, что не желал.       — Извини, что не отвечал на звонки. — Произнес, в конце концов, парень, поворачивая голову к Нао. — Я считал, что тебе будет лучше без груза прошлого, как и мне. Не обижайся на меня. Канзаки деланно-равнодушно пожала плечами и прикусила губу, медленно вдыхая ароматный весенний воздух.       — Вы сделали все правильно, я не злюсь на вас. — Негромко ответила девица, сдерживая улыбку, когда увидела, как маленькая девочка с двумя хвостиками ударила своего старшего брата, посмевшего отобрать игрушку. — Груз нам ни к чему, поэтому даже хорошо, что мы не виделись столько времени. Иначе мы бы были напоминанием тех ужасных дней на Игре Лжецов, из которой еле вырвались. Акияма внезапно для самого себя почувствовал, что произнесенные слова оказались ему неприятны. Пусть сам он и пытался себя обмануть, но слышать от наивной Нао то же самое было даже несколько больно. Что-то изменилось в ней, когда эта девушка соглашалась с его циничными выводами?       — Я был не прав, не пытайся меня оправдать. — Начал было спорить с ней Шиничи, а краем глаза заметил, как пожилая пара слева от них поднялась с травы и медленно зашагала в сторону дорожки. — По правде говоря, когда ты перестала звонить, я даже немного скучал. Эти звонки хоть и успели довести меня до белого каления, но приятно, когда телефон звонит. «Пожилая пара ушла. Без коляски». — Быстро пронеслась мысль в голове мошенника, который резко обернулся и посмотрел на женщину и мужчину, идущих рука под руку. Он хотел было крикнуть им вслед, напомнить о забытой вещи, но вовремя остановился, увидев, как пожилые бодро перескочили через скакалку, с которой игрались подростки. «Как странно…» Когда парень мысленно вернулся к Нао, не отрывающей от него взгляда, он вновь увидел на ее лице незнакомое выражение. Оно было несвойственно ей совсем, от него ее свет чуть мерк, уступая место… печали? Рядом с ними под деревом более не сидел никто, поэтому Акияма почувствовал что-то неладное, когда к их ногам подкатился футбольный мяч. Девушка слегка охнула и попыталась дотянуться до него, но не могла — мяч был у самых ее ступней. Нахмурившийся мошенник оторвался от дерева и достал до мячика, бросая его нескольким студентам, бежавшим в их сторону.       — Спасибо, — смущенно поблагодарила Канзаки, чья улыбка стала еще более неуверенной под пронзительным взглядом старого знакомого. — В чем дело? Шиничи слегка наклонил голову, показывая на дорожку, проходящую сквозь весь парк, и, не спуская глаз с еще больше побледневшей Нао, предложил:       — Не хочешь прогуляться? — Его голос, до этого звучавший ровно, дрогнул. — Я провожу тебя до дома, наверстаем те два года. Девушка виновато потупила глаза и закусила нижнюю губу, чувствуя на себе обжигающий взгляд. Он ждал ответа, а она не могла врать. Не умела. Не хотела.       — Я… не могу, простите, Акияма-сан. — Союзница смотрела куда угодно, но не на психолога, нервно мотающего головой. — Не могу.       — Почему? — Мгновенно пришел второй вопрос, щадящего ответа на который не существовало. — Не пытайся мне лгать, у тебя это скверно получается. Нао усмехнулась и посмотрела, наконец, на парня, переводящего взгляд с инвалидной коляски, покоившейся под сенью дерева и на сиденье которой упала горстка лепестков, на нее. Шиничи коснулся переносицы, когда увидел навернувшиеся на глаза Канзаки легкие слезы, и зажмурился, надеясь, что это дурной сон.       — Потому что я больше не могу ходить. — Набралась смелости произнести это вслух девушка, улыбаясь и плача одновременно. — Авария… полтора года назад. Акияма потер пальцами лоб и выдохнул, стараясь собраться с мыслями. Полтора года назад она перестала ему звонить. Та радостная девушка, какой он ее помнит, не отчаялась, как считал психолог, а попала в больницу. «А я, дурак, даже не поинтересовался, что с ней за два года». — Проклинал себя мысленно парень.       — Не переживайте так, Акияма-сан. Я давно привыкла к этому креслу и делаю все самостоятельно, я смирилась. — Звучал словно вдали девчачий голосок, слегка дрожавший от эмоций. — Знаете, зато я убедилась в том, что отзывчивых людей очень много. Хоть я и не люблю утруждать людей, но меня безумно радует, когда они с широкой улыбкой стремятся помочь другим. Это чудесно!       — Ничего чудесного в этом нет! — Отрезал Шиничи, смотря на нее темными глазами и хмурясь. — Как это произошло? Виновный наказан? Как ты могла быть столь глупой, что попала в аварию?! Его голос звучал все громче с каждым словом, а последний вопрос был произнесен столь громко, что Нао вздрогнула, стирая с лица улыбку.       — Я… просто переходила дорогу возле моего дома, — испуганно ответила Канзаки, оттягивая лежавшую на коленях куртку ниже, чтобы скрыть ноги еще больше, — как внезапно почувствовала сильный толчок в бедро, а что было потом, я не помню. Очнулась уже в больнице спустя пять дней. Я пролежала там четыре месяца, врачи залечили все мои переломы, разрывы, ушибы, но помочь с ногами не смогли. Они сказали, что у меня поврежден позвоночник и, к сожалению, ходить я не смогу никогда. Девица замолчала, наблюдая за реакцией Акиямы, смотревшего на плед и внимательно слушающего. Мошенник сжал лишь губы и кулаки в ответ на ее историю, но внутри него в этот момент, казалось, переворачивается все. Он бросил ее из своего эгоизма и даже смел радоваться, когда его верная подруга перестала донимать его звонками. После услышанного ему было стыдно даже думать об этом, словно мошенник радовался тому, что она попала под машину.       — И на сколько посадили того, кто это с тобой сделал? — Спросил парень, переводя взгляд на ее бледные ноги, которые Нао теперь так старалась скрыть, и остановил ее, положив руку на колено. Та хоть ничего и не почувствовала, но вздрогнула. — Его же наказали? Канзаки отрицательно покачала головой, разрушая все оставшиеся у него надежды на справедливость.       — Нет, водителя и автомобиль не нашли, он, видимо, ехал слишком быстро… — Тихо пробормотала девица, не зная, куда деться от виноватого вида Шиничи. — Все в порядке, правда. Я никому не говорила, об аварии знают лишь соседи. Мне некому было говорить.       — Ты должна была сообщить мне. Ты могла написать мне? Я примчался бы в больницу, почему ты так не сделала? — Психолог продолжал самобичевание, пока тонкая рука девушки не прикоснулась к его, застывшей на ее колене. — Я не самый лучший человек в твоем окружении, но я бы помог, ты знаешь это. На этот раз Нао кивнула и сжала его руку, заставляя прийти в себя. Гнев начал отступать, при виде ее светлых и добрых глаз, которые теперь светились, не пытаясь удержать внутри тайну. Тайн больше не было, правда, как и всегда, выплыла наружу, подарив ей радость.       — Конечно, Акияма-сан, я знаю, что вы приехали бы, но… это моя проблема, и я не хотела нагружать вас или кого-либо еще. У меня даже социального работника нет, понимаете? — Канзаки говорила ласково, чтобы смягчить злость Шиничи на самого себя, и нежно улыбалась. — Я не хочу быть обузой, вот и все. Очередные минуты тишины на этот раз тянулись не так долго: в голове парня, не отрывавшего от нее взгляд, стремительно пролетали мысли, а девица, светившаяся в лучах заходящего солнца, молча успокаивала его. Парк быстро пустел, столь же молниеносно, как и солнце опускалось вниз. Вокруг больше не бегали дети всех возрастов, влюбленные пары ушли продолжать свои свидания в другие места, а сэларимены спешили домой, где их ждал готовый ужин, купленный в фэмили-маркет. Казалось, что во всем большом парке на окраине города остались лишь они: мужчина, пытавшийся смириться с тем фактом, что его близкий человек навсегда прикован к инвалидной коляске, и девушка, ласково улыбавшаяся ему.       — Я отведу тебя домой, поехали, — произнес, наконец, Акияма, потирая переносицу и протягивая теперь обе руки к Нао. — Ты позволишь помочь тебе? Канзаки неуверенно посмотрела на него и прижала к груди кулачки, разрываясь между желанием попросить его помощи и нежеланием утруждать его. В конце концов, не дождавшись ее ответа, Шиничи бесцеремонно подхватил ее на руки, заставляя охнуть и обвить его шею, опасаясь упасть вниз с высоты одного метра восьмидесяти сантиметров. Мошенник почувствовал запах ее волос и прижал крепче к себе: она была гораздо легче тех ящиков, которые он ежедневно таскал на работе, но в миллиарды раз ценнее. Аккуратно усадив ее в кресло и набросив белую куртку на плечи девицы, психолог опустился на корточки рядом и неумело улыбнулся.       — Теперь это не только твоя проблема, запомни это. — Строго высказал Акияма, пока Нао ерзала в кресле, испытывая угрызения совести. — Прости, что не пришел тебе на помощь тогда, но сейчас я не позволю тебе стать одиночкой. Мы едем домой. Шиничи подошел к коляске сзади и мягко подтолкнул ее, везя верную союзницу к тонкой дорожке, чтобы выбраться из парка, на который наступала ночь.       — Спасибо, Акияма-сан. — Тихо пробормотала Канзаки, стараясь спрятать улыбку, пока мошенник, пропавший с поля зрения два года назад, пытался завести диалог.