***
Настроение у Тао было отнюдь не самое хорошее, однако он решил, что терять время в Сеуле он не станет и все-таки наведается в тот самый клуб, о котором говорил Джунмен. Все-таки стриптиз, полураздетые тела и алкоголь приятен даже в Африке. По крайней мере, так себя утешал Хуан, заходя в огромное помещение клуба. И тут же его постигло разочарование. Здесь не было и капли того приятного роскошного неброского и ненавязчивого уюта, которое было в любимых «Огнях». Громкая музыка буквально разрывала барабанные перепонки, по стенам скакали пошлые яркие блики светомузыки, а огромный зрительский зал был погружен в полумрак. Столы с неудобными стульями стояли слишком далеко друг от друга, чтобы посетители чувствовали свое единение с танцорами. А на самом деле в этом одиночестве была какая-то потеряно все обаяние стриптиз клубов. Здесь курили кальяны, смотря на влажные, дергающиеся под ритмичные техно, тела, пили алкоголь и жрали суши. Тао пришел поздно, так что найти в этом человеческом месиве трезвых было почти невозможно. Под пьяные вопли танцоры старались двигаться как можно быстрее и ярче, следуя за пожирающей мозг музыкой. Стриптизеры трясли телами, шлепали сами себя, иногда друг друга и устраивали на сцене какую-то вакханалию. Все это нисколько не возбуждало китайца. Одежда официантов тоже не показалась Хуану сексуальной. Ее практически не было. И все работники, вплоть до барменов, были ярко накрашены, с ног до головы осыпаны блестками, стразами, облачены в латекс, стринги и прочие слишком яркие вызывающие вещи. Ему не хотелось ни трахаться, ни снимать кого-то, ни вообще оставаться. Но, справедливо решив, что он уже отдал приличную сумму за вход, Тао решил хотя бы выпить перед тем как покинуть этот огромный потный котел. Принимавший заказ официант смотрел на посетителя так, чтобы было понятно — попроси тот занести в счет минет, и парнишка с радостью залез бы под стол. Но Хуан ограничился бутылкой текилы и парой легких закусок, чтобы не опьянеть. Отдавая должное клубу, стоило сказать, что-то, что подали, было безупречно вкусным, алкоголь качественным. Не портило ощущение даже вычурная дурацкая посуда. Благодаря текиле Тао расслабился и даже стриптиз уже не казался ему таким отвратным. Люди вокруг редели очень медленно, требуя продолжения банкета, а музыка становилась чуть медленнее и тише. Хотя это все еще было раздражающее техно. Танцоры сами выливались в зал, в ожидании, что смогут найти себе приключение на ночь или спонсора. Редкие кадры просто выпивали. И Тао предпочел любоваться ими вне сцены и неприятных звуков. Неожиданно китаец увидел двух парней у стойки, которые сразу привлекли его внимание. Там шел самый натуральный съем. Однако вопреки обыкновению один стриптизер нагло подкатывал к другому. Но никто из них явно не находил это странным. Тао поначалу решил, что шатен, стоящий спиной к посетителю бета, потому что щеки маленького светленького омеги заалели, когда узкая ладонь с длинными пальцами прошлась по чужим волосам, а затем парня властно притянули к себе для глубокого французского поцелуя. Парочка явно надеялась, что в этой вакханалии никто не обратит на них внимания. Потому что бета чуть ли не трахал омегу, заставляя того течь от удовольствия. Наконец, последний сдался и позволил за руку отвести себя обратно за кулисы. - Кого-то трахнут, — улыбнулся Тао, разглядывая бету, но когда тот повернулся, китаец едва не заорал. Бетой, которой сегодня должно было перепасть, оказался самая настоящая омега. Это был гребанный О Сехун. Жених Джунмена. Тот самый невинный несовершеннолетний мальчик из хорошей семьи. Мальчик, который якобы ложится в девять часов. И теперь этот одуванчик с оттопыренной ширинкой жался к хрупкой маленькой омеге. Недолго думая, Тао бросился за парочкой. Но путь ему сразу преградили два здоровенных охранника. - Туда нельзя. Только для персонала, — но буйный китаец так и намеревался начистить рожи двум амбалам, так что для мирного урегулирования пришлось вызвать администратора. - Пропустите меня, — прошипел Хуан, — иначе я всем расскажу, что вы приняли на такую работу несовершеннолетнего. - Не понимаю о чем вы, — произнес администратор, смотря на клиента исподлобья, — у нас всем танцорам, официантам и барменам есть восемнадцать. Я сам тщательно проверял всех… - О Сехун! Я знаю, что он школьник. Этот засранец жених моего лучшего друга. Ким Джунмен. Вам что-то говорит это имя? — судя по тому, как блеснули глаза омеги-администратора, тот понял о ком говорит буйный посетитель. Омега замялся, облизывая аккуратные губы, а затем задумчиво коснулся кончика носа. - Сехун хороший парень. Просто глупый, — неожиданно с какой-то тоской в голосе говорит парень, а затем кивает кому-то из двух амбалов, — проводите клиента до гримерки О Сехуна. Проследите, чтобы он никуда не свернул. Коридор служебных помещений оказывается просто верхом тоски. Совершенно не похож на помещение снаружи. Даже картинки, едва ли не порнографического содержания на стенах кажутся нелепыми и неуместными. Словно вырванными из какого-то другого интерьера. Дверь, куда проводят Тао старая, серая, держащаяся на честном слове. Она совсем не заглушает громкие стоны. Так что охранник предпочитает ретироваться, а вот Хуан не раздумывая дергает на себя ручку. И дверь поддается без малейших помех. Парочка даже не потрудилась запереться. Пока клиент ругался с охраной, омеги уже давно приступили к самой интересной части вечера. Перед взором неожиданного гостя предстала только бледная спина, приспущенные узкие черные шорты и две изящный смуглых ноги, сомкнутые вокруг поясницы. Когда дверь открывается, любовники даже не сразу замечают, что им помешали. Омега под Сехуном вскрикивает, зажимается, прячась за спину младшего. О же поворачивается через плечо, чтобы увидеть того, кто им помешал. Взгляд парня не имеет ничего общего с дохлой рыбой. Подернутый дымкой желания, глубокий и пьяный. Тао давится собственной гневной тирадой. А потом его охватывает гнев. - Ты, — зло шипит он, смотря на нижнего омегу, уже успевшего одеться, в то время как Хун же только лениво натянул обратно на шикарные бедра шорты, — убирайся отсюда. - По какому праву? — возмущается стриптизер, обнимая крепкую сухощавую руку партнера. - А по тому, что я альфа Сехуна, — выпаливает Тао первое, что приходит ему в голову. О смотрит с усмешкой, но ничего не говорит, явно ожидая, что произойдет дальше, а на вопросительный взгляд своего партнера только пожимает плечами. Понять по его телодвижениям, что он хотел этим сказать — невозможно. Поэтому блондинчик предпочитает уйти, выскочив из комнаты, словно напуганный пылесосом кот. - Ну? — выгибает бровь школьник, облокачиваясь на столешницу, где он только что трахал своего коллегу. - Ты охуел? Тебе же нет восемнадцати! - Господи, — фыркает младший, —, а вы кто? Специалист по делам несовершеннолетних? Мент? Хочу — танцую. Хочу… - Тварь, — рычит Тао, неожиданно притягивая младшего к себе, а затем отбрасывает спиной к стене и наступает, — ты омега, маленькая сволочь. Ты помолвленный омега. А ведешь себя, как свободный альфач. Какого хуя? Что скажет Джунмен, когда узнает? - Не думаю, что его мнение станет обо мне лучше или хуже, — смеется Сехун, — он и так меня ненавидит. Куда уж больше. - Ваша помолвка… - Да кому на нее не насрать! — смеется Хун. — Может я еще и твоего Джунмена нагну… Или хочешь тебя? — договорить они не успевают. Парней прерывает настойчивый стук в дверь. Человек снаружи терпеливо ждет, когда ему откроют, но напоминает о себе каждые тридцать секунд. Первым сдается Тао, подходя к двери, открывает ее рывком. На пороге оказывается снова один из охранников, что привел сюда Хуана. - Просили передать, что если вы хотите поговорить с Сехуном, то должны дождаться окончания рабочего, кхм, дня или заказать у нас приват комнату для танца. В противном случае, он должен пойти и помочь разносить алкоголь. - Хорошо, — неожиданно соглашается Хуан, — сколько стоит приват? — услышав цену, парень просит дать ему всего час, но сует в руки громилы далеко сверх меры и неожиданно для всех присутствующих хватает О сзади за шею, как провинившегося щенка и ведет его за собой до приватной комнаты. Буквально втолкнув парня внутрь, старший заходит следом и плотно закрывает дверь. Тао с удовольствием отмечает для себя, что здесь почти абсолютная тишина и никаких камер. На столе стоит ваза с фруктами, бутылка шампанского в ведерке со льдом и два бокала. Пока старший заказывает себе виски, Сехун смирно сидит на самом краю дивана и опасливо косится на Тао. - Ну, чего сидишь? — неожиданно ядовито интересуется Хуан. - А что мне делать? — огрызается чисто на автомате О. - То, что ты делаешь тут каждую ночь. Танцуй. Тао не ждет ничего от этого танца и ничего не хочет. Но в его голосе столько насмешки, что Се чувствует себя оскорбленным. Эти люди никогда не поймут, что он тут делает и что из себя представляет. Он же мальчик, что ложится в девять. Но О насрать на них. На Джунмена, на Тао, на любого из клиентов. Ему нравится танцевать. Хуану придется это понять и свалить в туман. Сехун буквально срывается с места, подлетая к стоящему у дальней стены оборудованию. Парень по памяти выбирает одну из самых любимых мелодий, снова удивляя Тао. Потому что это именно то, что он хотел слышать с самого начала. Пошлая чувственность. Сексуальность Сехуна совершенно дикая. Белая майка алкоголичка липнет к еще разгоряченному телу, и только сейчас Хуан замечает, какая у него просто шикарная задница обтянутая узкими шортами. И совершенно наглый взгляд. О без промедления встает спиной к шесту. Невероятно близко, прижимаясь к нему ягодицами, плавно закидывает руки над головой обхватывая холодный металлический шест. Ведет бедрами вперед, заставляя сквозь ткань проступить не по возрасту подкаченный шикарный живот и выпирающие ребра, акцентирует одним движением внимание на своем пахе. Он выгибается дугой, ведет рукой по животу вниз и сжимает собственную ширинку, как бы намекая Тао где он вертел и его, и Джунмена. Сехун стремительно обходит шест и крепко за него ухватившись, складывается вдвое в воздухе. Танцор широко раздвигает ноги. А затем буквально садится в воздухе на шпагат. Переворачивается и оказавшись вниз головой, прижимается пахом к холодному металлу. О трется о своего неживого партнера, вырисовывая в воздухе фигуры. И Тао готов разрыдаться. Потому что такого он не видел даже в своих любимых "Огнях". Сехун дерзкий, Сехун дикий и злой. Сехун непослушный и Хуану кажется, что его просто нужно хорошенько наказать. Джунмен этого не сможет. Он не даст этому жестокому мальчишке того, чего он стоит. Младший смотрит горячо и влажно. Он широко раздвигает ноги и извивается, подобно змее. Цепи свисающие с широкого пояса призывно блестят, предлагая Тао поиграть с чужой аппетитной попой. Се подается грудью вперед, оттягивает вверх лямки майки, обнажая живот и акцентируя внимание на сексуальных ключицах. Китайцу хочется укусить засранца. Танцор уже рывком стаскивает с себя майку, встает к старшему спиной и резко прогибается. Зритель стонет, откидываясь на спинку дивана и невольно прикасается к ширинке. Но О сам не понимает, что в этот момент творится в его голове. Такое у парня впервые. Хун видит перед собой чертовски сексуального альфу, вспоминает, как тот прижимал его к стене, как сжимал сзади шею и грубо волок до самой комнаты. Наверное, Сехун мазохист. Но ему не хочется, чтобы его стегали или били. Ему достаточно секса с человеком на диване. Жестокого и, возможно, быстрого. Странное желание для кого-то, кто еще никогда ничего не имел общего с альфами. Джунмён говорил, что Сехун хороший мальчик. Но он просто не видел, как омега танцует в самом сердце ада. Не видел как ступает на носочках по раскаленным углям, как языки пламени играют в его глазах, а от высоких температур пекла пот стекает по длиной шее и широкой груди. В комнате полумрак. Дыхание Се становится тяжелее и он сам чувствует, что возбуждается от одного только голодного властного взгляда старшего. Не выдержав, младший падает на колени. А ведь в танце не было таких движений. Но Хуна не держат ноги. Однако музыка еще не кончилась. Сехун ползет на четвереньках к своему клиенту и в темноте это выглядит просто потрясающе. Тао непроизвольно шире раздвигает ноги и ждет. Он следит за каждым движением танцора, который, кажется, не танцует, а предлагает себя. О танцует на полу касается чужих коленей и икр, разводит чужие ноги своими и выглядит, как текущая обдолбанная шлюха. Но и у Хуана вид, как у озабоченного наркомана. Сехун задирает ноги и Тао сам снимает с него шорты. Вместе с бельем. Се не должен был бы быть сейчас абсолютно голым. Но он уже устраивается на коленях между ног китайца и расстегивает его ширинку. Старший кладет ладони на плечи парня, наблюдая за тем, как он облизывает узкие губы, а затем слегка прихватывает губами головку, словно пробуя Хуана на вкус. Сехун сосет не слишком умело, и Тао этого слишком мало. В голове стриптизера слишком мутно. Поэтому он не говорит ни слова, когда его укладывают на живот, на узкий диван. Сначала сзади слышится какое-то копошение. Парню кажется, что его партнер раздевается слишком долго, поэтому он нетерпеливо ерзает, отчего его напряженный член трется о жесткую обивку дивана, выбивая из груди вздох. Смуглые пальцы раздвигают аппетитные ягодицы. Старший приставляет головку к узкому сфинктеру, мягко надавливает, но не входит, чтобы не порвать парня. Цзытао только дразнит. Он трется о младшего, ласкает хнычущее, извивающееся от нетерпения тело под ним. А затем резко проталкивает в парня один палец. Затем второй. Хун громко охает, закусывает губы и затихает, позволяя старшему растянуть его. Но Тао не нравится притихший О. Пальцы вплетаются в мягкие каштановые волосы, оттягивая голову назад, а губы впиваются в шею поцелуем. Се громко стонет. - Пожалуйста, Тао, — просит младший. И Хуан не заставляет себя долго ждать. Его самого уже не хватает на долгие ласки и прелюдии. - Сука, я хочу тебя съесть, — ругается старший, входя в стонущее тело под ним до самого конца. Сехун кричит и его голос растворяется в музыке. Омега кусает узкие губы, мешая боль с удовольствием, когда его впервые имеет альфа. С каждым толчком парень лучше понимает свою природу и полностью ей отдается. Он осознает, что хочет сделать своему партнеру хорошо. Поэтому младший приподнимается, не выпуская из себя чужой член и встает на четвереньки, чтобы Тао мог сжимать, мять и шлепать его ягодицы, держать его за бедра и натягивать на член резкими движениями. Они целуются, как сумасшедшие, переплетая языки, когда Се садится на колени к Тао, лицом к партнеру, самостоятельно двигаясь на члене. - Ах, кто научил тебя этому? — рычит старший, откидываясь на спинку неудобного дивана и закрывая глаза. Он умоляет всех богов не кончить прямо сейчас. Омега скачет на его члене, насаживаясь до самого конца. И на его лице столько блаженства, что Тао на секунду обижается, чувствуя, словно его используют. Ревновать к собственному члену — нонсенс. Но Хуан притягивает шикарное тело снова к себе и впивается в губы. - Поехали к тебе, — вдруг просит Сехун, останавливаясь. И Тао не может отказать. Нарушая правила дорожного движения и садясь за руль не совсем трезвым. До Сеульской квартиры Хуана они добираются за рекордно короткие сроки, едва не попав в аварию. Трижды. I wanna love and fuck you. Читается в глазах Хуана. И он действительно не знает где берет силы на то, чтобы не выпускать Сехуна из своей кровати до самого рассвета. Когда же, рано утром, младший засыпает, Тао пожирают его мысли и переживание. Спокойное лицо омеги, заставляет сердце Альфы биться быстрее. Он не может отказать себе в удовольствии чмокнуть спящего партнера в губы и смотреть на него, перебирая мягкие каштановые волосы. Это его омега. Как бы странно и страшно это не было. На бледном плече младшего расцветает заветная метка. Такая заметная, крупная и немножко кровоточащая. Такая же, как на сердце у Цзытао.***
- ТАО! БЛЯТЬ! ТАО! ВЫПУСТИ МЕНЯ ОТСЮДА! — орет Сехун, явно намереваясь вынести дверь. Парень долбится кулаками в деревянную поверхность, сдирая кожу. Ему действительно страшно и неконтролируемая агрессия только доказывает это. Омега бросается на закрытую дверь, словно раненный тигр. Младший паникует, бросается из угла в угол, сбивает со столов хрустальные вазы, швыряется всем, что попадется под руку и кричит, срывая голос. Никто никогда не видел Хуна таким, но сейчас по бледным щекам текли слезы. Конечно, это похоже на похищение. То есть это оно и есть. Хуан увез несовершеннолетнего омегу к себе домой, запер в собственной спальне, а сам сидит под дверью и грызет ногти, пытаясь понять, что же ему теперь делать. Парень за дверью крушил все что попадется на глаза: бил, рвал, пинал и швырял. Пока не успокоился и до ушей старшего не донеслись сдавленные всхлипы и тяжелые вздохи. О понемногу успокаивался. - Ну Цзытао… — скулит омега, — давай поговорим? Тао? Наконец, ручка двери поворачивается, заставляя Сехуна отшатнуться обратно к постели. Кто знает, что еще выкинет этот пугающий альфа? От таких сумасшедших нужно держаться подальше. По-хорошему, О нужно было еще убежать в тот момент, когда этот ненормальный ворвался к нему в гримерную в стриптиз-баре. Правда уже тогда по собственному учащенному сердцебиению он понял, что влип.***
- Ну пусти, Тао, — сердится переброшенный через левое плечо Сехун, долбя старшего кулаком по спине, — ну пусти же дурак. А школа? - А то в Циндао школ нет, — фыркает Хуан, протягивая растерянной бете-стюарду два билета в бизнес-класс, - все, тихо. На нас уже странно смотрят, — шипит он, шлепая парня по ягодице и тот высоко взвизгивает. - Полицию! Позовите полицию! — умоляет танцор, пытаясь посмотреть на собеседника ушуиста из своего неприглядного положения. Выходит странно, но выходит. - Точно все нормально? — осторожно интересуется бета, отдавая проверенные билеты обратно в смуглые руки альфы. - Точно, только нельзя ли его в багаж сдать, чтобы не вопил? - Ну, уже поздно, — улыбается парень в голубой форме, — но попросите своего парня не шуметь. - Не парень он мне, — смеется Тао, ставя рассерженного Сехуна обратно на землю, — мы поженимся через месяц, — подмигнув ошарашенному такой новостью О, старший утягивает свою тяжелую, но любимую ношу в салон, чтобы усадить на кресло рядом со своим. - Эй, а Джунмен на нас не обидится? — спрашивает все еще показно недовольный всем Хун, пристегиваясь. - Он только рад будет избавиться от тебя, — улыбается альфа, притягивая своего будущего супруга за подбородок и крепко целует. И пусть кто-нибудеь попробует сказать, что украсть своего омегу в Китай это плохая идея. И подумаешь, ничего никому не сказали…