Путешествие.

Потянулись унылые будни. Работа раздражала, спортзал напрягал, дома маячила рыжая морда, напоминая о ней. Бесили сочувственные взгляды Ольги и Кирилла, которые готовились к свадьбе. В середине августа отписался Вэл, что съездил и все нормально. Договорился о каникулах в Германии. Мы с Оскаром тоже можем приехать. Я, как последний идиот, поставил на комп линейку «до встречи осталось ххх дней». Хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах. В первые дни сентября раздался звонок неожиданный от Вэла. - Саша! Это Вэл! - Привет! Понял. Что случилось, что не по электронке? - Лена в коме. - Где?! - В коме. Я был на съемках и неделю почту не проверял. Там от неё письмо пришло. «Прости. Не получилось». Я написал – тишина. Позвонил ей – тишина. Позвонил ее брату, он и сказал. Она уже неделю лежит в коме. - А диагноз? Что говорят? - Ничего больше не знаю. Я вылетаю завтра туда. - Перезвоню тебе! Созвонился с Оскаром, поставил на уши замов, сказав, что срочно уезжаю, пусть разгребают тут как хотят. Позвонил ВВ и попросил узнать подробности, если можно, у брата. Может лекарство надо, как помочь? - Оскар! Я через час выезжаю на машине по навигатору. Билетов на самолет нет. - Я тут все раскидал, заезжай за мной. Рулить по очереди будем, быстрей получится. Гостиницу по дороге забронируем, к родственникам сейчас сваливаться на голову не самое умное решение будет. ВВ дал координаты брата, поставили в навигатор пока адрес его фирмы, потом разберемся. Рулили по 4 часа, вспомнив водителей из автобуса. Спали по очереди на пассажирском сиденье. Скорость старались держать стабильно «знак+19», чтобы не тратить потом сэкономленное время на разборки с ГИБДД. По телефону договорились о встрече с ее братом возле больницы, он скинул геоточку. На стоянке курил какой-то солидный мужчина. Мы вышли, оглядываясь по сторонам, искали младшего брата нашей подруги. - Вы от ВВ?- кивнув на номера, спросил мужчина. - Да. - Я брат,- протянул руку. - Старший?! - Младший,- вздохнул он. - Диагноз поставили? - Не могут определить ничего толком. Во всяком случае, нам не говорят. - Я врач по образованию, можно я поговорю с персоналом?- вступил в разговор Оскар. - Вы знаете, мы сейчас за любую соломинку готовы ухватиться. А откуда вы с ней знакомы? - В поездке познакомились, потом в Питере пересеклись. - Смотрю, веселая у нее поездка в этот раз была. Впору одну не отпускать. Вот и немец уже приезжал. - Он прилетает сегодня. Или уже прилетел,- уточнил я. Мы двинулись к больнице. Брат сказал, что ее положили в реанимации в платную палату. Но в моем дилетантском представлении платить надо было пребывавшему в этой палате. У кровати сидела женщина. Жена брата, мать ее любимых племянников. Тоже медик, Оскар тут же вступил в какой-то узкоспецифический медицинский диалог. А я смотрел на тень моей женщины. Потому что от нее осталась только тень. - Вэл был в начале августа и сказал что вроде все нормально! - Так это буквально за неделю. Она просто тает как лед. Не ест, не реагирует ни на что, пить перестала. Капельницу не могут поставить – вен нет, ушли. Пытались через зонд кормить-поить – кровотечение сразу открывается. - Вэл предлагал ей бесплатное обследование в Германии пройти, хотел, чтобы она в августе приехала. Она отказалась. - Она никогда не любила врачей. Сама лечилась. И диагнозы сама себе ставила обычно. Её в поликлинику не загнать было. Только стоматолога и посещала… Позвонил Вэл. Брат пошел его встречать. Два образованных медика вышли пытать персонал. А я сел на пол у кровати и, поцеловав холодный лоб, шептал, держа безжизненную руку: - Ленка, зараза, зачем все стерла? И почему слово не держишь? Обещала в Германию поехать, а сама теперь спрыгиваешь? Зачем ты так с нами? Кого же мы теперь опекать будем? С кем на фиордах зависнем? У тебя совесть есть? Я и так без тебя измучился. Что мне теперь делать? Хан себе места не находит. О нем подумай. Как ты можешь всех бросить и уйти? Это несправедливо! Оскар приехал, Вэл прилетел. Ты зачем нас предаешь? Даже не заметил, как вошел Вэл. Среагировал только на протянутую для рукопожатия руку. Он заговорил на немецком. Выяснилось, что немецкий никто из нас не знает. Поэтому с нами он говорил на английском, с ней на немецком. У нас нарисовался замкнутый круг: пока нет диагноза, нельзя организовать перевозку и лечение, а диагноз здесь поставить не могут. Мы пополнили словарный запас английских и немецких ругательств, щедро сдобрив их русскими. - Так.- Оскар посмотрел на часы и включил ноут.- Вы езжайте домой, на вас родители и дети сейчас. Мы останемся здесь. Сейчас свяжусь со своими, посмотрим, что можно придумать. Сашка юристов подключит. Можно вас попросить, купить какую-нибудь местную симку для связи с вами здесь? Брат протянул телефон и мобильный модем. Достал листок бумаги. - Интернет подключен, деньги на балансе. Название сети, пароль – все настроено, но можете свою технику подключить еще. - Если деньги нужны – только скажите! - Перед всем этим за 2 дня,- кивнул на сестру,- она сняла с карточки 11 тысяч евро и отдала мне, сказала на хранение. Откуда у нее такие деньги я не знаю. Но потрачу на лечение. - Точно! Это же мои деньги на Мастер-карде! И за кота… - Вернуть?- растерянно спросил брат. - Да нет, я у нее косу купил! Ленка, зараза, ты мне еще косу должна! - Ты прямо сейчас отрезать будешь?- прошипел Оскар. - Если это выведет ее из комы – да!- твердо ответил я, показывая скрещенные за спиной пальцы.- Могу, что угодно пообещать, лишь бы вытащить ее! Оскар как-то странно посмотрел на меня. Потом на Вэла. Заговорил на английском. - На пароме она нас обманула. Вот так же. Мы не видели ее руки за спиной, когда она нам давала обещание… Но при этом она мастерски обходилась со словами. Она очень трепетно относилась к сказанному. Вспомни Вэл, я сделал ошибку в переводе, добавил отсебятину и она, не зная языка, сразу почувствовала фальшь и потребовала точный перевод. Помните обещание, которое она с нас взяла? - Не спасать, если будем тонуть? - Нет. Дословно: если что-нибудь случится, не спасать меня. Даже попыток не делать. Мы решили, что она про паром и расслабились. А сейчас я понял – вот про эту ситуацию она и говорила. И никто не догадался скрестить пальцы. Пусть это и по-детски. - Так она в этот момент руки на столе держала с открытыми ладонями, а мы машинально по сложившейся уже привычке отзеркалили ее позу. Это же НЛП чистой воды! Манипуляция! - Хуже. Это у нее на уровне интуиции и рефлексов. Она даже не осознавала этого. То есть не специально делала, не задумываясь. - И что теперь делать? - Не знаю. Еще ее фраза, когда Вэл ей курить не давал. «Если не хочет жить – не надо ему мешать! Просто не надо мешать. Ни о чем больше я никого не прошу.» Мы сидели и смотрели на тело, лежащее на кровати закутанным в одеяло. Вэл приподнял ей ноги, сел и положил их себе на колени, откинувшись к стене. Оскар вышел из палаты, вернулся с чайником и чашками. - Саш, чайник поставь. Идея есть бредовая. И опять вышел. Я налил воду из крана и поставил чайник, пожав плечами на вопросительный взгляд Вэла. Оскар вернулся с тазиком холодной воды и губкой. - Слабонервным просьба удалиться. Я сейчас ее мыть буду. Проверить надо, может и вытащим. Саш, может, пойдешь сестренок на посту поочаровываешь, ванну бы. - Да не до них сейчас. - Полностью согласен. Но идеальный вариант – затолкать ее в ванну. Мне тут еще звонки сделать надо. Вэл не знает язык. Или ты идешь, или наши шансы падают. Я вышел. Девочки, хихикая, предложили душ и потереть спинку, но я стряс с них ванну без сопровождения. Мне дали ключи и предупредили, чтобы аккуратно, сантехника там старая еще. Вернулся в палату, Вэл с Оскаром склонились над обнаженным телом и что-то внимательно рассматривают. - Ключ от ванны. - Молодец. Набирай воду, пробуй локтем, чтобы не горячая была, как для ребенка. Где-то до половины. Ничего только не сыпь и не лей кроме воды. Просто вода нужна. - А что делаете? - Я витамины из капсулы на кожу вылил. Впитываются. Раз не пьет – будет кожей впитывать. Давай, действуй, я ее принесу. Вэл, на всякий случай, иди с Сашей, потом придешь, когда готово будет, дорогу покажешь. Эскулап-экспериментатор остался, а мы пошли искать ванну. Критически оглядев старую чугунную посудину, я ушел к девчонкам за химией – вымыть. Похихикали, но показали подсобку, все выдали. По-моему, им самим было любопытно, чем все закончится. Быстро по максимуму отмыли ванну, начали набирать воду. Вэл локтем пробовал воду, регулируя кран и тщательно размешивая рукой. На мой взгляд ответил. - Саша, у меня четверо детей. Опыт. Несите. Оскар оправил меня на добычу чистой простыни – завернуть потом мокрое тело, а сам понес в одеяле в ванну. Девочки уже ждали меня с простынкой – сами догадались, что понадобится, умнички. Когда зашли – Вэл курил у открытой форточки. Увидев нас, кинулся тушить сигарету, виновато бросая взгляды на Лену. У той затрепетали ноздри, втягивая воздух. Может нам и показалось, но даже голова дернулась в сторону окна. - Есть реакция. Не та как я ожидал, но хоть на что-то реагирует!- зашептал Оскар, прижимая ее к себе. - Вэл, придется тебе курить тебе по расписанию теперь,- радостно озвучил я посетившую всех идею. - Быстро вспоминаем, что она любит, желательно с ярким вкусом и запахом. - Кофе! - Мороженое шоколадное! Ягоды лесные. - Сейчас водные процедуры,- опуская тело в воду,- потом звонок брату, пусть закинет или скажет где тут поблизости купить можно, Сашка сгоняет. Чайник у нас есть – кофе молотый заваривать будем понемногу для аромата. Только не вздумай ароматизатор брать – только натуральный кофе. Не надо самый дорогой, нам нужен просто аромат. Можно даже в зернах немного взять и давать ей понюхать. Мороженым губы мазать, ягоды ложкой размять и как пюре на губы тоже мазать. Ну, хоть что-то должно выстрелить. Он обтирал тело, лежащее в воде, губкой. Белая фарфоровая кукла. Но, когда тело начало сползать вниз и Вэл подхватил ее за голову, ноздри опять затрепетали, вдыхая запах сигарет с руки. Немец медленно провел перед носом рукой, в которой до этого держал сигарету, - явно тянется за ним. Я не выдержал и позвонил ее брату: - Нам надо срочно кофе молотый, мороженое шоколадное и лесные ягоды. Пусть и замороженные! -? Оскар мокрой рукой выхватил у меня трубку, прошипев «ИДИОТ!» - Прости его, это он от радости. Она реагирует на запах сигарет. Хотим попробовать кофе, мороженое и ягоды. Скажи где тут можно купить, мы сгоняем. -… - Ладно, ждем. Мы принесли Лену в палату минут через 20, завернутой в простынь. Пусть в мокрой лежит, просто сквозняк не будем устраивать и все. Тут и брат перезвонил, уточняя у Оскара что-то. Через 15 минут он входил с большим пакетом в палату. Вэл опять сидел на кровати, положив ее ноги на свои колени, и держал ее руку ладошкой вверх: Оскар капнул из капсулы витамины, пусть впитываются в распаренную кожу. Мы пересказали подробнее все события. - Только жене моей про курение не говорите. Она не одобрит. Медик. - Я тоже медик, спортсмен и теоретически не одобряю. Но сейчас сам готов закурить,- взъерошил ежик волос лежащей женщины. - Оскар,- вспомнил я,- она все вещи всегда на ощупь проверяла. Говорила, что тактильщица и ей надо потрогать предмет. Что еще можно придумать? Высыпал несколько зернышек кофе ей на вторую ладонь и сжал в кулак, придерживая его в своей руке. - Она гальки из Нормандии привезла. Набирала на пляже. - Не знаю, но чемоданы были неподъемные. Сейчас у дочери спрошу. Отошел с телефоном, переговорил. - Сейчас дочка слетает и принесет несколько штук к нам, завтра привезу. - Сердце океана! Пусть возьмет сердце океана. Брат удивленно посмотрел на Вэла, но тот уже набирал номер. Говорил на немецком, медленно и четко. - Она знает про этот камень, привезет! Саша, может, мы сами с тобой сгоняем сейчас на машине и привезем, а ребята здесь побудут пока? Брат внимательно посмотрел на нас и кивнул головой. Поставил точку в навигаторе и забил номер дочери в местный телефон для связи. Кратко сориентировал меня, как быстрее добраться. Мы вышли… Когда подъезжали – набрал номер и представился. - Я знаю, папа предупредил, я вас на фото видела у тети. Девочка объяснила нам четко дорогу по знакам. У ворот стояло длинноногое создание в футболке «Рамштайн» и чуть видневшихся из-под нее шорт. К груди прижимала пакет. - Здравствуйте!- неуверенно сказала она, но когда вышел Вэл, кинулась к нему. Он прижал ее к себе и, поцеловав в лоб, зашептал на немецком. Посмотрел на мой напряженный взгляд и перешел на английский. - Мы ее будем вытаскивать, не плачь! Договоренность остается в силе. Приедешь зимой на каникулах с мамой или папой. Что-нибудь придумаем. Там моя дочь тебе написать должна, твой адрес ей дал. Поучишь ее языку? Я шагнул к ним и взял девочку за подбородок. Посмотрел в серо-голубые глаза с припухшими красными веками. - Не смей реветь! Она хочет, чтобы ты увидела и Германию, и Норвегию. Значит, мы должны исполнить ее желание. Ты сильная и она тебя очень любит. Присматривай за бабушкой с дедушкой. - Меня к ней не берут. - Правильно. Давай я тебе буду отчитываться в мыло? Но только не плакать! Договорились? Я тебе сейчас дам денег, тихонько положишь их лениным родителям и ничего не говори, что это от нас. Ладно? Кивнула. Из-под ворот на нас смотрела маленькая собака, следя за нашими движениями. - Мы поехали кормить ее мороженым. А ты пиши письма, буду читать ей вслух. - Мама говорила, что она не слышит... - Нас услышит! Вон Вэл курил, так она сразу почувствовала… - У нее в сумке сигареты есть… - Неси! Ребенок метнулся в калитку. Принесла начатую пачку и отдала Вэлу. - А почему не мне? - Она сказала, что вы не курите. - А еще что она рассказала? - Красавчик и спортсмен. Женская мечта. - Хм. А про Вэла? - Он Вэл для нас. Просто Вэл. Друг. - Вот узнаю эту заразу. Меня даже в список друзей не внесли! - Она хорошая! - Знаю. Поэтому все здесь и собрались. Ладно, мы поехали, будь умницей. Я сейчас приеду – стукнусь в контакт, ты там есть? - Да. А как я узнаю, что это вы? - Можно на ты, не такой уж я и взрослый. Там фото мое. Вот визитка – можешь проверить и сама зайти. Мы рванули обратно. Заодно забрал сумки наши с Оскаром из машины – до гостиницы мы так и не доедем никак. - А у нас новость!- встретили нас Оскар с братом. - Какая? - Я курил, она не реагирует совсем. Но мороженое слизывает с губ. Мы нахмурились. Вэл посмотрел на окно, на Лену, на брата. - Вы часто при ней курили? - Нет, вообще не курил. - А сигареты какие? - Не такие крепкие как у нее. Я как-то стрельнул – она говорит «ой, у меня слабенькие!» - ага, аж повело от этих слабых! - Мы привезли ее сигареты. Вэл закурил у окна, затянулся и выпустил дым в сторону кровати. Мы явственно увидели движение головы в сторону запаха. - Так. Смотрите какая пачка, надо будет купить таких же. Не уверен, что мои здесь есть. Она реагирует пока только на знакомые запахи! - А вот список лекарств и деньги, надо купить будет как можно быстрее. - У нас сашины деньги есть, он же вчера отдал. - Эти пусть лежат. Вам еще дочь в Германию и Норвегию везти. - Зачем?! - Мы Лене обещали, что она увидит. Слово надо держать. Так что решайте сами, на кого визы оформлять, хоть всей семьей можно. Проживание и питание за наш счет. Это не обсуждается. Билеты тоже можем сделать. - Мужики, подождите. Я взрослый человек в состоянии сам обеспечить свою семью… - Это ты своей сестрице потом объяснишь. Когда достучимся. - Ничего не понимаю. Она никогда не брала чужих денег,- нахмурился брат.- даже когда без работы сидела, не просила ни у кого. В долг свои легко давала, могла просто подарить, но сама не брала! - Так она и сейчас не брала. Просто поспорила и выиграла. - А евро с карточки? - Это она мне проиграла. - Так тогда я их отдать должен! - Нет. Я спросил, за сколько она может продать свою косицу, она лихо заломила несусветную для себя сумму в 10 тысяч евро. Я перечислил. Ей ничего не говорил – Вэл был в курсе. Да еще я ей за консультацию должен был. ВВ не рассказывал? Она мне мимоходом сдала мой отдел закупок весь. Как выяснилось. Ими СБ потом занималась. Всех на хрен уволить пришлось. - Узнаю сестренку. Язык без костей, говорит, не думая о последствиях… - Нет. Она посмотрела счет, спросила, почему такая цена и понеслось. Она выдвигала разные версии, пытаясь найти им хоть какое-то оправдание. Сначала решила, что это мы продаем… Я ей сразу предложил премию, она отказалась категорически. - И в этом вся она. Я ее поэтому к себе и забрал. А то будет благотворительностью заниматься. Из всех моих знакомых, она единственный экземпляр, которого начальство вызывало для того, чтобы сообщить о персональном повышении зарплаты. Сама ни за что не попросит, но обязанностей на себя навешает… Лошадка ломовая, рабочая… - Вы проверяете почту и соцстраницы дочери? - Изредка. В основном объясняем возможные последствия поступков. Мы и за оценки особо не ругаем. Ей тетя очень доходчиво всегда объясняла, где и что может пригодиться. А что?- нахмурился. - Я пообещал ей из больницы писать. А она должна писать про себя и племянника – я вслух буду читать Лене. Предупредил на всякий случай, чтобы не было скандала, откуда у нее в контактах взрослый мужчина. - Можете мне писать – моя почта у вас есть. - Можно. Но ребенок рыдает, вы ее глаза видели? Ей тяжелее. У нее сейчас все рушится, самый сложный возраст… Надо вытягивать. Пусть Оскар с ней пообщается. - Почему? - Я – психиатр, психологию понимаю. И потом, постороннему человеку открыться легче. Эффект случайного попутчика. - Черт, зарапортовался совсем. Вас же в гостиницу надо устроить! Замотался совсем. Мы переглянулись, кивнули на свои сумки в углу комнаты. - Мы тут договорились уже про другую платную палату. Завтра с утра переезжаем с Леной. На этом же этаже. Она все время с нами будет, под присмотром. Там холодильник и микроволновка есть, душ и ванну мы нашли. Не переживай. Надо будет – договоримся, оформят как пациентов. За разговором мы отвлеклись от нашей больной. Среагировали на тяжелый вздох. Вэл сидел на краю кровати, положив ей на живот «сердце океана», и, оперевшись на локти, шептал ей на немецком что-то на ухо с усмешкой. После второго вздоха победно улыбнулся. - Вэл, что происходит? - Она в пролете. Это был не океан, а только небольшой пролив. Это раз. Она не видела ни заката, ни восхода. Это два. Так что незачет! Условие не выполнено! Брат владел языком плохо, поэтому я быстро перевел ему речь Вэла. Он посмотрел на нас, как на сумасшедших. - О чем это речь? - Да это из фильма одного. Не обращай внимания. Мы сейчас за каждую ниточку дергать будем, проверять якоречки, на что реагирует, а Оскар плести паутину из них, чтобы вытащить… - Слушайте. Но она не знает языков! - Мы тоже так думали. Она просто говорить не хочет или не может. Но понимает практически все, хотя требовала все время перевод с английского. О чем говорила с Вэлом на немецком – нам не переводили. Заговорщики. Подозреваю и французов она понимала примерно. Она просто впитывала языки как будто. То есть приезжаем в отель, если включит телевизор, может несколько минут сидеть с закрытыми глазами и просто слушать. - В отеле?- уточнил брат. Я вздохнул и почесал затылок. - Мы с ней жили в одном номере. - Ты жил с ней? Зачем? - Слушай. У вас это семейный коронный вопрос?! Она на пароме тоже его задавала в последнюю ночь. Нет у меня ответа. - Я видел твою машину, у тебя своя фирма, судя по всему не маленькая- если есть целый отдел закупок, ты можешь просто так выкинуть 10 тысяч евро, внешностью не обижен, молодой. Что у вас с ней общего?! Она же во всем, что не касается работы, как клоун в цирке, абсолютно ни от мира сего! - Не смей так говорить о моей женщине!- вскочил я. Оскар скользнул между нами и раздвинул руками. - Брейк! Успокоились. Для тебя она просто сестра. Привычная и домашняя. Ты знаешь ее давно, привык, глаз замылен, как женщину ее не воспринимаешь. И ты не видишь то, что видим и чувствуем мы. Вэл пообщался с ней на берегу от силы полчаса и поехал через всю страну за ней на машине. Саша, я правильно рассказываю? Я кивнул и сел, обхватив голову. Поднял взгляд: стоящий у окна брат ошарашено обводил нас всех взглядом. - Вы хотите сказать… - Да. Она наша любимая женщина. Поэтому мы все здесь. - Знал, что сестра чудить любит, но чтобы до такой степени… Такой гарем собрать… - Это случайно вышло. Кстати, замуж она категорически выходить отказывается. - Да она никогда и не собиралась, насколько я помню. Сходила один раз для очистки совести, промаялась и развелась. Мы только вздохнули с облегчением. - Почему? - Ну, представь себе, жар-птицу заперли в тесную клетку. Она тогда и вес набрала, поплыла и за собой совсем следить перестала: мешковатая одежда, без косметики. Такая обыденная стала, серая, тоскливая, взгляд потухший. Кто ее до этого знал – просто в шок впадали… - Ветер в клетке… - Что? - Она мне сказала как-то: ветер в клетке не удержишь… Посмотрел на соседнюю кровать. Вэл увлеченно что-то рисовал то пальцем, то маленьким камешком на руке Лены. Покрывая рисунком руку от кончиков пальцев до локтя. Еще и приговаривал что-то при этом. - Вэл, что делаешь? - Сказку рассказываю, как дочерям сочинял. - А можешь потом на французском с ней поговорить? - Зачем? - Тебе же не сложно, проверить хочу очередной бред. Пожав плечами, перешел на французский. Женщина вроде как, вздрогнув, нахмурилась, обозначилась еле заметная складка на лбу. - Итальянский? - Я плохо знаю, совсем немного. - Это неважно, нам не репортаж писать! Заговорил, складка разгладилась. - Испанский? Вэл огорченно развел руками. - У меня на телефоне есть песня, у Лены скачивал, сейчас найду!- вспомнил я. Пролистал. Включил. Практически никакой реакции. Зато следующей песней были ее панки. Такое впечатление, что «ушки на макушке» у этой кошки шевельнулись в сторону звука. - Значит так. Надо ее планшет или телефон найти. Там у нее музыка любимая и включать все подряд. А то я не все скачать успел… - Привезу! Я тогда поехал за лекарствами, в холодильнике вам пакет с едой, разогреть сегодня найдете где? Завтра домашнего привезу, но сразу предупреждаю, горячего не получится – пока всех утром развезу, остынет. - Как говорит твоя сестра, есть надо, когда хочется, не надо насиловать организм. - Вижу я результат этих разговоров. - Это результат других разговоров. Давай, до завтра. - Тетушка хотела завтра приехать, подежурить. - Пожилая? - Да они у нас все уже в возрасте. - Лучше не надо. Будет рыдать как над покойником. Попроси не приезжать, придумай что-нибудь… Мы все сами сделаем. У меня опыт ухаживания за лежачими родственниками есть. И не делай такие глаза. Ее обнаженным телом нас точно не испугаешь. Она сейчас как кукла фарфоровая. Мы ее уже купали. Все нормально. Ушел, покачивая головой. Да уж. Сдали мы ее родственникам. Может дальше, конечно, не расскажет… - Вэл, иди в душ, ужинать и спать. Будем пока по очереди дежурить ночью. Сейчас Саша посидит, я пока поработаю, потом будем меняться. Завтра будет 2 свободных кровати – можно будет спать двоим. После ужина Вэл лег спать, Оскар засел за комп, а я с планшетом на кровати, положив ноги Лены на свои колени как немец. Одной рукой возился в планшете, другой держал кисть женщины, перебирая ее пальцы, щекоча ладонь и запястье, пытаясь добиться хоть какой-нибудь реакции, иногда мне казалось что есть ответ и тогда я уже специально повторял жест, нет, тишина… Потом Оскар капнул ей на запястье витамины и я держал руку неподвижно, пока не впиталось все. Потянулись часы ожидания. Иногда нам казалось, что все сдвинулось с мертвой точки, но потом опять откат назад… На третью ночь я проснулся, услышав произнесенное вслух свое имя. Приподнял голову. Вэл сидел на кровати, наклонившись над Леной что-то говорил опять на немецком. Делая странные паузы в монологе. До меня дошло – еле слышные ответы. ОНА ОТВЕЧАЛА!!! Меня просто подкинуло на кровати. Плюхнулся на колени у ее кровати возле головы. Вэл сиял как самовар. Она лежит с закрытыми глазами, видно как бьется пульс на виске, кожа совсем прозрачная, под глазами синие запавшие круги. Положил голову на ее подушку и поймал губами мочку уха. Вздогнула! - Что говорит?- деловито спросил подошедший Оскар. - Пока только да и нет!- отчитался Вэл. - Лен, родная, открой глаза, пожалуйста! -Нет. - Почему? - Саш, вот что она должна тебе ответить из двух вариантов? Да или нет? Опять давишь. Не задавай сложные вопросы! - Мороженое будешь? - Нет. - Ягоды? - Да. Кинулся к холодильнику, достал и начал растирать в пюре размороженные ягоды. Осторожно намазал на губы. Облизывает! Оскар куда-то умчался и притащил ампулу. Вылил в пюре и тщательно перемешал. Намазали губы. Лизнула и сморщилась. Кислятина. Оскар недоуменно облизал ложку. Посмотрел на нас и предложил попробовать нам. Сладко. - Я раствор глюкозы добавил. - Только натуральный продукт проходит нашу госприемку,- констатировал я. Размяли новую порцию – облизывает. Стук в дверь. - Да! Входите! - Она правда очнулась?- просунула голову новенькая медсестра. - Даже говорит да или нет. Но глаза не открывает. Заходи, посмотри сама! Мы хвастались как мать ребенком. - А как вы ей уколы делали? - Любя. Нежно. В разные места. Иначе сразу синяки остаются. От ваших процедур еще не прошли. - А ванна зачем нужна? - Она пить не может. Воду пока кожей впитывает. Медсестра смотрела на нас офигевшими глазами. - Мы так никогда не делаем… - Для вас она просто рядовая больная. Одна из многих. Для нас – единственная и неповторимая,- я поцеловал свое сокровище в макушку,- все, все спать, я дежурю! Разогнав всех, я сдвинул женщину и в наглую лег рядом с ней, обняв рукой. Шептал на ухо, как мне плохо без неё, как скучает Хан и ищет ее, ждет у дверей. Шептал про встречу с племянницей и с братом. В итоге утром меня Оскар обнаружил меня дремлящего, обнимающего Лену, прижимая к себе. Она спала, я чувствовал по дыханию и боялся пошевелиться, сделав страшные глаза другу. - Сашка, скотина лохматая, маньяк, только попробуй что-нибудь ей случайно сломать! Покалечу!- прошипел он в ответ, хмурясь,- для нее сейчас любая травма смерти подобна… В состоянии эйфории мы позвонили брату, он примчался. Завотделением любовался нашими достигнутыми результатами, как собственными. Пусть только «да» и «нет», но она с нами говорила! А поздно вечером началось отрезвление. Было дежурство Оскара, когда он услышал шепот. Шикнув на нас, наклонился к самым ее губам. - Отпусти… Вскочил с кровати, поправил-проверил одеяло – вроде все нормально. Мы, затаив дыхание, подобрались поближе. Стояли на коленях возле кровати, не дотрагиваясь до нее. - Лен,- осторожно позвал я. - Отпустите…- прохрипела. - Лен, мы даже не дотрагиваемся, честно! - Отпустите, больно…- мы с ужасом смотрели на капли крови, потекшие из уголка рта. - Сашка! Сестру! Врача сюда! Её выгнуло дугой, Оскар схватил голову, пытаясь разжать сведенные судорогой челюсти, я метнулся в коридор, а Вэл нажал красную кнопку вызова персонала. Когда примчался врач, выгнутая дугой от боли Лена только хрипела, Оскару все-таки удалось разжать челюсти и засунуть туда ложку и удерживать ее там, повернув голову на бок, но из горла с клекотом вылетали сгустки крови. Сестра, получив указания, развернулась и помчалась в процедурную. - Внутривенное надо?- спросил Оскар у врача, продолжая зажимать голову. Тот кивнул. - Вэл, Саша, ищите вену, хоть какую-нибудь! Скинув одеяло с бьющегося тела, мы начали поиск не успевших уйти. На белом фарфоре не было голубых прожилок… - Шея и висок – все что есть… - Колем в висок,- скомандовал Оскар, врач с уважением посмотрел на него и опять, молча, кивнул медсестре,- Сашка держи голову крепко, но не раздави! Вэл, зафиксируй тело. Как хочешь, но чтобы не двигалась! Сама сможешь? Медсестра попятилась. Вэл придавил Лену своим весом, шепча на немецком, кажется даже ругаясь… - Давай сюда! Не прошло и минуты, как Оскар начал вводить лекарство, разговаривая с Леной почему-то на английском. Потом так и не смог объяснить причину… Судороги затихали, клекет в груди смолк. Тело обессилено распласталось, Вэл встал, стирая пот со лба. Вопросительно посмотрел на нас. На врача. Медсестра собирала хлопья крови на анализ. Я протирал лицо пациентки влажной салфеткой, повернув голову набок – из прокушенной губы еще шла кровь… - Наркотик? На сколько хватит? - Да… Думаю часов восемь у вас есть до следующего приступа. Пойду документы оформлять… - До этого такого не было? - Нет… - Что-то идет не так. Посоветуюсь с ребятами!- и сел за комп. Вэл курил, отвернувшись у окна. Потом опять сел у нее в ногах. Я продолжал сидеть на полу, положив голову на ее подушку. Прошел час. Опять судорожный вздох и хрип. Мы подскочили. - Отпустите… - Лена, девочка моя, как помочь? Где больно? - Отпустите… Давно я не слышал, как материться Оскар. Он стоял возле стола белый как полотно. - Что? - Вспомните паром и наше обещание. Вот и все,- обесиленно опустился за стол, захлопнув крышку ноута. Вэл не выдержал: - Объясни! - Помните, она взяла с нас обещание не спасать? Вот она и напоминает об этом сейчас. Получается пока она была в коме – она не чувствовала боли и тихо спокойно умирала. Мы вытащили ее из комы, но теперь она чувствует боль. Вы видели. Знаете же, как она умеет переносить боль, молча и никому не показывая. Вспомните тот ожог на руке, он же точечный, глубокий. И можете представить какая эта боль сейчас. Наркотика, рассчитанного на 8 часов, хватило с трудом на полтора… Взял телефон со стола и вышел из палаты. Мы смотрели на пятна крови на подушке – белье мы не меняли, чтобы не тревожить отключившуюся измученную женщину. Пытаясь спасти, мы только убивали ее… Мой планшет пискнул, сообщая о полученной почте. Открыл. Пришло очередное письмо от ее племяшки. Она старательно описывала все свои подростковые новости, проделки младшего брата, напоминала про места, которые тетя обещала ей показать, спрашивала, обрадованная предыдущими новостями, когда можно будет увидеться. Как я должен написать ребенку правду?! Опять положил голову на ее подушку. Не выдержал и осторожно дотронулся до ее губ. Сухие. Достал мороженое и аккуратно намазал. Не облизывает. Просто впитывается влага и все. Вспомнил как поил ее в поездке неоднократно, как цыпленка. Набрал в рот воды и по глоточку начал вливать в рот. Вроде пытается глотать. Остановился набрать следующую порцию. - Саш… - Да, моя хорошая, я здесь. - Позови ребят. - Вэл, найди Оскара, срочно! Тот умчался, громко крича Оскара, плевать на ночь. Прибежали вместе, следом за ними влетел врач с шприцом наперевес. - Что случилось? - Отпустите меня, вы обещали… - Как?! - Просто… разрешите уйти… Очень больно… Я не могу… - Да иди куда хочешь! Что я теперь твоей племяшке скажу?! - Правду… - Саш, не ори. Лен, хочешь уйти – иди. Я не буду больше тебя спасать, я все понял. Прости нас. Перевел Вэлу. Тот подошел, сказал что-то по-немецки и поцеловал ее в лоб. Заостренные до этого черты лица разгладились как будто. Медсестра, стоявшая в дверях, с рыданиями выбежала. Врач спросил, опуская шприц: - Вот это сейчас что было? - Мы только что дали ей разрешение умереть… - Просто словом? - Да. И вытаскивали до этого в основном словами… - Это невозможно! Мы переглянулись. - С этой женщиной возможно все. К утру она была опять в коме. Брату мы объясняли ситуацию утром в присутствии врача как свидетеля. Я лежал, прижав ее к себе и мне было на всех наплевать. Я согревал ее губы своим дыханием, ловя ее слабые выдохи. Когда их не стало, я просто сел возле кровати и держал холодную руку, не обращая внимания на слезы. Мы переселились в отель все втроем. Помогали с организацией похорон, заказали памятник. Оскар в основном разговаривал с племяшкой и лениными родителями, выводя их из ступора. Она сгорела меньше чем за 2 недели. Все были в шоке… Оскар сразу договорился с братом, чтобы сделали полное подробное вскрытие и сам на нем присутствовал. Результаты повергли нас в шок. С таким букетом не живут. Ну как она, имея такие стадии каталась с нами по Европе? И дойти до такого состояния за 2 недели тоже нельзя. Значит все, что она говорила нам на пароме, было правдой? С молчаливого согласия окружающих я забрал себе «сердце океана». Косу отрезал еще в больнице. Перед тем, как ее увезли от нас в морг. Я еще дома в Питере видел поздравление ее с днем рождения в блоге. И тоже тогда поздравил. Обратил внимание – именинница не отвечает, но уже знал, что она иногда пропадает из эфира, еще дружно позлословили на эту тему, мол опять до Парижу укатила. На девятый день после похорон, я выложил фотографию могильной плиты и попросил у всех прощения за то, что она тогда не ответила на поздравления. Обрушился шквал комментариев. Основной вопрос был один: почему не попросили помощи, деньгами или лекарствами?! Пришлось объяснять, что проблема – в отсутствии какого-либо диагноза и отпущенного судьбой времени, остальное мы бы достали без проблем, связи, чтобы вывезти за границу в клинику, деньги были. Пусть те, кто встречался с ней в Питере, скажут – выглядела она смертельно больной? Хоть какие-то малейшие признаки?! Вот то-то и оно… Так закончилось самое сумасшедшее лето в моей жизни… «Сердце океана» у меня на столе и коса на стене над столом – вот и все, что от нее осталось на память. Если не считать всех скопированных фотографий с ее домашнего компа…