Невеста-Роза

— Ты слышал? Ты слышал? — рыжий вихрь обрушился на Гинко, едва та открыла дверь, и заставил выдохнуть. Иногда энергия, бившая в Лулу, была несколько разрушительной и так и просилась в мирное русло. Но Лулу все равно была лучшим вариантом по сравнению с Хаконакой-сан, которая не любила опозданий. А Гинко как раз опаздывала. Но, вопреки обыкновению, девочки рассредоточились по репетиционному залу, что-то тихо обсуждая. Да и Лулу не переоделась — была в блузке и пышной юбке с воланами. — Нет, ты это слышал? — повторила Лулу и, не дожидаясь ответа, выпалила: — Сумика пропала!       Юрисиро Гинко замерла, так и не сняв с плеча сумку и пытаясь осознать то, что ей сказали. Сумикой могла быть только Идзумино Сумика, ее коллега по труппе.       Но что значит — Сумика исчезла? Не пришла? Заболела? Уехала? Выходной у актрис был только один, и за пропуски их отчитывали строго.       Украдкой Гинко посмотрела по сторонам и удивилась. Курэхи, подруги Сумики, тоже не было. — Заболела, что ли? — уточнила она у Лулу, имея в виду Сумику.       Лулу немедленно надулась и скрестила руки на груди: — Юрисиро Гинко, — в её голосе звенело возмущение, — не считай меня дурой! Если бы Мика заболела, я бы так и сказала. А она пропала! — Ничего не понимаю, — призналась Гинко. — Как пропала? — О, — Лулу подняла вверх указательный палец, — вчера привезли первую декорацию — Дуэльные Ворота. И Мика с Коной-тян пошли на них посмотреть — у них же первая дуэль, им интересно было. Кона-тян их открыла, а Сумика через них прошла… и исчезла.       Гинко недоверчиво посмотрела на подругу. Звучало… бредово. Неправдоподобно. Нереально. В реальной жизни актрисы выходят на сцену через вот такие двери и никто никуда не исчезает. — Забыли закрыть люк? — предположила она. — Ну, который в сцене… Надеюсь, Сумика ничего себе не сломала?       Лулу окончательно рассердилась: — Забыли закрыть люк, заболела… Гин, ты самый скучный человек на свете. Их на сцену еще не выносили, нет там никакого люка. Кономи страшно перепугалась и кинулась к кумитё. Хаконака-сан тоже не поверила, потребовала ее не разыгрывать. Но к воротам сходила. Ворота открыты — а Сумики нет. Она их чуть не по кругу обошла, туда-сюда раз двадцать сходила, пообещала отстранить Кономи от участия за глупые шуточки. Но Кономи ревела в три ручья, а сегодня Сумика не пришла и телефон не отвечает. Хаконака-сан с Курехой и Кономи поехали к ней домой.       Поведанное Лулу смахивало на сказки вроде тех, что Гинко с подругами рассказывали друг другу в сумерках — и непременно страшным шепотом. Вот только сама Гинко уже давно выросла. Да и не похоже это было на Лулу. Красочно преподносить события она умела, но врать? Зачем это ей? Юригасаки была доброй девушкой и к Сумике относилась с симпатией, она не стала бы вредить ей или что-то делать назло.       Вообще, правильнее было бы дождаться Хаконака-сан и спросить у нее.       Мысли от кумитё перекинулись на сегодняшнюю репетицию и спектакль в целом.       Если Сумики не будет…       Сердце Гинко глухо стукнуло в груди.       Если Сумики не будет, то на ее место возьмут кого-то еще.       Химэмию Анфи будет играть кто-то другой.       Гинко закусила губу и посмотрела в большое зеркало на стене зала. И тут же столкнулась взглядом с Мицуко — отокояку старше их на пару лет, претендовавшей на место лидера. Сейчас Мицуко играла Кирю Тогу. Она внимательно разглядывала их с Лулу. И это было неприятно. — Лулу, ты знаешь, где стоят ворота? — спросила Гинко. — Конечно, — кивнула та. — Сама посмотреть хочешь? — Да, хочу.       Лулу тут же подхватила ее под руку и потащила из зала. Ворота стояли там же, где их оставили — рядом с комнатой для хранения реквизита. Гинко залюбовалась ими: огромные, выполненные под белый камень, с большой розой на арке. Она представила как сквозь них пройдет Курэха в школьной форме, поднимется на арену по витой лестнице... Да, никого более подходящего на роль Утэны Гинко не могла представить. Невольно затаив дыхание, она обошла ворота, толкнула одну из створок. Та легко открылась, и Гинко заглянула внутрь. Дальше была только стена.       Оглянувшись, Гинко заметила, что Лулу наблюдает за ней, приоткрыв рот; на ее лице застыло странное выражение: словно она разрывалась между желанием своими глазами увидеть, как пропадет Гинко, и страхом, что это не розыгрыш и не шутки, и та действительно пропадет.       Сама Гинко пожала плечами и шагнула к стене. — Стой!!! — услышала она отчаянный крик.       Озадаченная Гинко выглянула обратно. Неподалеку стояли Хаконака-сэмпай, Кономи и Курэха. На лице Кономи и Хаконаки был явный ужас, который сменился облегчением, когда они увидели, что с Гинко все в порядке. Сама же Гинко сейчас видела только Курэху. Та выглядела потерянной и подавленной, и у Гинко больно сжалось сердце. Не нужна ей эта роль Химэмии, на миг подумалось Гинко. Ни одна роль не стоит такого выражения на лице всегда улыбающейся, жизнерадостной Курэхи. — А где вы были? — вопрос Лулу вернул ее к реальности. — На квартире у Сумики, — ответила Хаконака. — Потом в полиции. Они обещали начать поиски через три дня, если Сумика не появится и не даст знать. Не была бы она актрисой, вообще бы решили, что укатила куда-нибудь. И мы ничего не сказали им про дверь.       Курэха внезапно развернулась на каблуках и бросилась прочь по коридору. — Курэ-тин! — вскрикнула Лулу. Та даже не обернулась и не остановилась. — Курэ-тин... — растерянно повторила она уже тише. — Пусть побудет одна, — тихо сказала Хаконака. — Ей сейчас это необходимо. Поддержите ее, девочки, Идзумино была ее подругой. А завтра мне придется объявить об изменениях в ролях.       Гинко смотрела вслед Курэхе, — ее длинные светлые волосы еще виднелись в конце коридора, — и думала, что это ее окончательно добьет. Хаконака-сэмпай была права: нельзя срывать репетиции и постановку. Но это значило, что в возвращение Идзумино Сумики она не верила. ***       Слезы кончились еще вчера, и сегодня Курэха просто чувствовала, как на нее накатывает апатия. Не хотелось ничего — ни завтракать (она сумела все-таки запихнуть в себя перед выходом бутерброд), ни просто подниматься с постели, ни тем более ехать в театр и видеть кого бы то ни было.       Тем не менее, вчера она отказалась от предложенного Юрикой-сан выходного, а значит, должна была явиться.       Поэтому с утра Курэха тщательнее обычного причесывалась, завязывала платок на шее, застегивала жакет и пять раз надевала берет. Безукоризненная и собранная, она явилась под прицел любопытных, жадных, нетерпеливых взглядов. Только в глазах Юрисиро Гинко она увидела какую-то странную тоску и что-то похожее на сочувствие. Гинко держалась поодаль, а вот ее подружка Лулу подскочила к ней едва ли не в тот момент, как Курэха шагнула через порог: — Мне так жаль, Курэ-тин, — произнесла она тихо и серьезно, что так не вязалось с шумной яркой Лулу, выстреливающей до тысячи слов в секунду.       И резкий ответ замер на губах Курэхи. Она просто кивнула и обошла Лулу. Переодеваясь, она бросила взгляд в сторону этой парочки и увидела, как Юригасаки что-то бурно объясняет Гинко. С этого момента на нее словно опустился невидимый купол, отделив ее от остального мира. И по нему струйками весеннего дождя проскальзывали слова тех, кто решился подойти к ней и что-то сказать. Курэха кивала — а сама ждала, ждала...       Она знала, что ждать бессмысленно, и все же оборачивалась на каждый звук хлопнувшей двери. Каждый раз это была не Сумика.       А потом Юрика-сан собрала всех вокруг себя. Курэха тоже подошла. Вернее, толпа увлекла ее, как вода увлекает лист. Сейчас она себя так и ощущала — сухим осенним листом. — Идзумино Сумика по личным причинам не сможет продолжить репетиции, — тем временем сообщила кумите. — И ее участие в спектакле под вопросом. Мы решим, кем заменить ее во время прогона, и сообщим имя в ближайшее время. Пока что текст Анфи будет читать кто-то из вас с листа.       Курэха опустила голову, стискивая зубы. Умом она понимала, что Юрика-сан права, что из-за одной актрисы не должна страдать труппа. Но все-таки это казалось ей предательством. И хотелось как вчера по-детски хлопнуть дверью и убежать.       Убежать было нельзя — поэтому Курэха осталась. Вернулась на свое место, готовясь к неизбежному: напротив нее будет стоять не Сумика. Кто же?       Текст Сумики дали Онияме Эрико. Правда, сейчас репетицию начали с собрания студсовета после первой дуэли Утэны.       И снова Курэха почувствовала обиду — с ней не настолько все плохо, она может держать себя в руках. Именно поэтому она и пришла на репетицию — отвлечься на работу. Пусть даже здесь все напоминает о Сумике. И каждое «Невеста-Роза» произнесенное Кономи или Мицуко, ассоциировалось именно с ней.       Правда, потом она поняла, что была несправедлива к Эрико — ей нужно было время, сейчас она как раз уткнулась в листки с ролью. Курэха устроилась поудобнее и приготовилась наблюдать.       Тем более, посмотреть было на что. Несмотря на подавленность и отсутствие настроения, способность оценивать своих подруг никуда не делась, и Курэха восхищалась Юригасаки Лулу.       «Тебе можно играть без парика», — услышала она однажды от Гинко в адрес Лулу, когда проходила мимо них с Сумикой после распределения ролей.       Но дело было даже не в цвете волос. Лулу сумела сразу же поймать характер своего персонажа — гордой, замкнутой, но ранимой и чуткой Арисугавы Дзюри.       Вот только Юрика оказалась чем-то недовольна и заставила студсовет снова прогнать эту сцену. Наконец, успокоившись, она сделала знак Курэхе.       Курэха вздохнула, встряхнулась, вспоминая слова, и вышла на середину зала. Все равно бесконечно отсиживаться в углу не получилось бы. Рано или поздно настало бы ее время. Если они продолжают идти по сценарию, то сейчас на нее прыгнет Утико, и им надо будет изображать встречу двух подруг. Курэха мысленно охнула — она была достаточно сильной, чтобы удержать Утико, одну из самых легких актрис, но... о-хо-хо, репетиций еще много, бедная ее спина.       Роль Утэны давалась Курэхе легко — ей нравилась эта добрая, искренняя, смелая девушка. Но не сегодня. Она проговаривала слова и не чувствовала ничего. Слова были просто словами. Не было подъема, не было веры.       И остальные тоже это видели — Курэха это понимала.       Вопреки ее ожиданию, Юрика не прервала репетицию. Просто бросила ей легкий бамбуковый меч, с которым отрабатывались дуэли. И поставила против нее Кономи.       Ясно, вторая дуэль за Невесту-Розу.       Эрико подошла к ней, коснулась майки. Во время спектакля она закрепит в нагрудном кармашке атласную розу. Уж эту сцену все прекрасно знали наизусть, сколько раз Хаконака заставила ее повторить Сумику и Курэху.       Но для Эрико это было впервые...       И Курэха шагнула вперед. Если представить, что за спиной Сумика, то становится проще. Все отокояку изучали классическое кэндо и постановочное фехтование. Но порой и мусумэяку приходилось браться за оружие, если требовала роль. Вот как сейчас. Поэтому репетиционные мечи сшиблись почти по-настоящему. Горечь и отчаяние немного отступили: она все равно будет сражаться за Сумику, что бы ни случилось.       Меч Кономи стукнул по полу, отлетев. Меч Курэхи чиркнул кончиком у ее ног, когда она опустила его вместо последнего удара.       Юрика кашлянула. — Все получилось очень впечатляюще, — произнесла она. — Но все-таки будь посдержанней, Курэха.       Девушка опустила голову и прошептала: — Извините.       Больше Юрика ее не трогала до самого конца. И окликнула только у двери: — Не хочешь мне ничего сказать?       Курэха задумалась, вспоминая комнату кумитё — уютные кресла, чай с запахом меда, — и отрицательно покачала головой. Не сейчас. Может быть попозже.       Юрика поняла. И не стала ее задерживать.       Никогда еще Цубаки Курэха не уходила с репетиций настолько уставшей. *** — Нет-нет-нет, я в этом участвовать не буду и тебе не дам, — сходу заявила Лулу. — Мне это необходимо, — упрямо повторила Гинко.       На лице Лулу появилось укоризненное выражение, и Гинко почувствовала себя виноватой. Она понимала, что Лулу не хочется ее терять. Они нашли общий язык не только в жизни, но и на сцене. Возможно, именно поэтому Гинко получила роль Руки.       Сейчас же она собиралась поступить не совсем честно. Гинко была нужна роль Анфи. Вернее, текст. С одной стороны — вроде бы никаких тайн, иди и бери. Но сейчас текст и сценарий находились у Эрико. Второй экземпляр был у Юрики. Свой, по которому она запоминала порядок выступления, Гинко куда-то дела, а Лулу вполне логично считала идею безумием и свой дать отказалась. Просить у других Гинко не собиралась, опасаясь ненужных вопросов.       Сейчас они сидели в кафе неподалеку от театра. После пропажи Сумики всем выдали внеплановый выходной. Само собой, это означало, что нового выходного можно не ждать еще очень долго, но Лулу казалась довольной жизнью. Хотя Гинко догадывалась, что она переживает. За Сумику, за Курэху, за саму Гинко. Это вызывало теплое чувство в груди. Которое сама же Лулу и уничтожила. — Я в тебя верю, Гин-тян, ты талантливый, однажды ты выйдешь в топы. Но это не тот случай, когда решает талант. Кумитё все равно выберет сама, — безжалостно заявила она, закусывая трубочку в бокале с соком. — Так что хоть все роли назубок вызубри, хоть наизнанку вывернись, ничего от тебя не зависит. Уверена, нас она разогнала отдыхать, а сама решает этот вопрос с директором.       Гинко поболтала ложечкой в кофе — она чувствовала себя катастрофически невыспавшейся. В словах Лулу был резон. Само собой, об исчезновении актрисы дирекцию уже поставили в известность. И о том, кто станет заменой, Хаконака-сан тоже должна им сообщить.       И все же она не хотела так просто сдаться. — Пока не попробую, не узнаю, — мрачно ответила она.       Лулу пожала плечами — мол, дело твое, а я предупредила. И подтолкнула ее локтем. Гинко удивленно посмотрела на нее. Лулу ткнула пальцем куда-то в сторону улицы: — А попроси у нее.       Гинко взглянула и подавилась кофе. Лулу от души хлопнула ее по спине. — Спасибо, — прохрипела Гинко. — Ни за что! — Почему? — Лулу сделала невинные глаза. — Кстати, она идет сюда.       Гинко попыталась спрятаться за чашкой кофе, что вызвало смех Лулу. Цубаки Курэха прошла мимо кафе даже не подозревая об их присутствии. — Тогда у тебя два варианта, — заметила Лулу. — Либо стащить сценарий у кумитё, либо навести порядок у себя дома. Может быть, где и найдется.       Гинко только вздохнула. Тратить выходной на уборку — что может быть ужасней? Хотя с перспективой роли Анфи стоило попытаться. Но только вечером. День для этого был слишком хорош, да и Лулу взяла с нее обещание погулять с ней. Прогулка затянулась и домой Гинко попала как раз к вечеру. Переодевшись, она оценила масштабы действий — и взялась за уборку. Скоро все нужное было разложено и рассортировано, ненужное — тоже, и сложено в пакеты. А вот сценарий как сквозь землю провалился.       Этим она наутро и поделилась с Лулу.       Та вздохнула и сказала, что теперь у Гинко два варианта: все-таки спросить у Курэхи или позаимствовать у Хаконаки-сан. — Ну хочешь, я сама у нее спрошу? — со вздохом сказала Лулу.       Гинко взглянула на нее... И покачала головой. Лулу действительно хотела ей помочь. И воспользоваться ее помощью было подлостью со стороны Гинко. За время учебы она привязалась к доброй непосредственной Лулу, подружилась с ней. Кто же виноват, что чувство к Курэхе осталось таким же глубоким и сильным? Точно не Лулу. Она не хотел терять подругу и партнершу.       Значит, Гинко сама должна все сделать сама, не привлекая Лулу. Курэху она поймала утром перед репетицией. Единственное, что смущало — неподалеку разминались Мицуко и Кономи. Сидевшая неподалеку Утико приветственно помахала рукой. Гинко махнула в ответ и направилась к Курэхе, подыскивая слова.       «Привет, не могла бы ты дать мне весь сценарий Утэны, я свой потеряла, завтра верну».       Так просто. Но Гинко замерла рядом с Курэхой, пока та не подняла голову и не сказала тихо: — Здравствуй. — Здравствуй, — откликнулась Гинко. — Ты чего-то хотел?       Гинко пожала плечами. Курэха терпеливо ждала. — Я хотел спросить... — начала Гинко. — Может, нам с Лулу подождать тебя после репетиции?       Курэха отрицательно мотнула головой, светлый хвостик шлепнул ее по плечу. — Не нужно, хочу сейчас побыть одна. Мицуко тоже предлагала... — Ты отказалась? — выпалила Гинко. Пожалуй даже слишком громко.       Курэха прищурилась. — Да. Потому что знаю, что от нее ожидать. А вот что нужно тебе? — Ничего. — Так не бывает, — вздохнула Курэха. — Ничего не нужно было только Сумике. Вернее — нужна была я сама. Мицуко нужно мое влияние на Юрику-сан. А тебе?       Гинко развернулась и пошла прочь. Ей не было даже обидно. В конце концов все правильно: она все время с Лулу, что еще должна подумать Курэха? Просто стало как-то пусто. Она вышла из зала и тихо прикрыла за собой дверь. И почти столкнулась с Лулу. Вернее та с ней. — Не дала, — сразу же догадалась Лулу.       Гинко кивнула, даже не сообразив о чем идет речь. И только потом спохватилась, что даже не вспомнила о сценарии. Вспомнишь тут после таких слов.       Лулу покачала головой, схватила ее за руку и потащила обратно. Курэха смотрела чуточку виновато, но больше Гинко не стала подходить.       Зато после репетиций постаралась как можно дольше потянуть время, крутясь перед зеркалом. Потом сделала вид, что ей надо в туалет. Потом какое-то время сидела на окне, дожидаясь, пока разойдется их труппа.       Затем она осторожно направилась в сторону своеобразного кабинета Хаконаки. Где-то на полпути Гинко услышала за собой осторожные шаги и обернулась. И едва не погубила весь план, расхохотавшись. Вооружившись лупой, за ней шла Лулу. — Ты чего здесь делаешь? — поинтересовалась Гинко. — Лавры Холмса покоя не дают? — Не могу же я бросить тебя одного, — возмутилась Лулу. — Друзья так не поступают. А ты хочешь свистнуть сценарий Хаконаки.             Гинко вздохнула: — Возвращайся. Если и попадусь — то я один. И накажут меня одного.       Но Лулу уперлась, и Гинко пришлось согласиться, чтобы не тратить время и не быть замеченными. До кабинета Хаконаки они дошли вместе.       Лулу огляделась и сделала ей знак. Гинко осторожно толкнула дверь, ожидая, что та окажется заперта. Тогда это стало бы провалом. Но нет, дверь открылась и Гинко шагнула внутрь, чувствуя, как колотится сердце.       Кабинет оказался маленьким, но уютным. У стены напротив двери стоял письменный стол, за ним располагался большой шкаф со множеством красных и белых ящиков. У боковой стены находились небольшой стеклянный столик, на котором лежали театральные журналы, и два кресла. На стене над столиком висела картина — какой-то пейзаж. Гинко на цыпочках подошла к столу и оглядела столешницу. Среди бумаги сценария не было. Такому же осмотру подверглись ящики. Сценарий нашелся в среднем. Внутренне обмирая, Гинко вытащила его, подняла голову...       Сначала ей показалось, что на столе стоит фотография Курэхи. Потом она поняла, что ошиблась. У той Курэхи, которую она знала, никогда не было такого взгляда, хотя девушка на фото была ее ровесницей.       И этот взгляд она сохранила на всю жизнь. Рэйю, мать Курэхи, Гинко помнила смутно. Но такая улыбка и взгляд могли принадлежать только ей. И этот кулон-звездочка тоже был знаком. Гинко бережно хранила его, надевая только по особым случаям: экзамен, выпускной в школе, поступление в школу при театре. Рэйя подарила его Гинко, когда они уезжали.       В дверь осторожно поскреблись, и Гинко вынырнула из власти воспоминаний. Задвинув ящик, она выскользнула из комнаты. Снаружи ее встретила встревоженная Лулу: — Что ты так долго? — прошипела она. — Искал, — буркнула Гинко.       Не рассказывать же, что у нее с кумитё внезапно нашлись общие знакомые. Зато становилась понятна опека Хаконаки отношению к Курэхе. Интересно, что случилось с Рэйей?       Обратно идти было куда проще, ноги сами несли подальше от кабинета. А копировальный аппарат обнаружился в библиотеке. Так что скоро Гинко имела на руках экземпляр сценария. — И больше не теряй, — подколола Лулу. — Кстати, как собираешься вернуть оригинал кумитё?       Гинко пожала плечами: — Оставлю в зале, может быть, она решит, что забыла его там. Ты же не пойдешь второй раз со мной? — Пойду, — сказала Лулу. — Но только в том случае, если ты скажешь, зачем тебе так нужна Цубаки Курэха. ***       Курэха провела расческой по волосам, попыталась собрать их. Они были странной парой — высокая длинноволосая Курэха и Сумика с ее вьющимся волосами, чуть ниже ростом, чем нужно, чтобы стать ее партнершей по игре. Сумика была отокояку, но очень миленькой и не самой высокой. Поэтому Курэхе в самом начале их знакомства было трудно обращаться к ней как к парню, как того требовали правила: отокояку учились вести себя в соответствии с будущими ролями и говорить о себе в мужском роде. Сумику же это совершенно не смущало и не представляло трудности — при небольшом росте она была изумительно сложена, очень подвижна, потрясающе играла и не менее потрясающе владела голосом. Поэтому несмотря на казалось бы неподходящие данные Сумика прошла всю школу, попала на сцену и на нее возлагали определенные надежды.       А главное — она была всем для Курэхи, которая не ожидала, что сможет к кому-то так привязаться. Все началось с клумбы лилий.       Курэха переехала с мамой в этот город едва перейдя в среднюю школу. Ее мама была художницей и иллюстрировала книги. А иногда сама придумывала для дочери истории и записывала их. Когда Курэха чуть подросла, мама первый раз привела ее в театр, и она была очарована яркими костюмами, песнями и танцами актрис, захватывающей игрой. Каждый раз, когда они просто проходили мимо театра, Курэха задерживалась дыхание — в ней просыпалось воспоминание об этом сказочном вечере. А однажды их окликнули.       Оказалось, что Хаконака Юрика, школьная подруга мамы, стала актрисой. Теперь у Курэхи появилась возможность узнать о театре из первых рук, и, по словам Юрики-сан, это была очень тяжелая работа. Но именно Юрика стала ее опекать после того, как Рэйя умерла. Стала для растерянной, потерявшей опору под ногами Курэхи мамой, старшей сестрой, учителем. Поэтому Курэха не сомневалась, куда пойдет после старшей школы: в театр к Юрике-сан.       Когда она сказала ей об этом, Юрика не стала смеяться. Зато заставила встать, пройтись, что-нибудь спеть и рассказать. После чего сказала, что если Курэха пройдет отбор, из нее выйдет толк.       Отбор Курэха прошла. Вместе с другими сорока девочками, среди которых были Идзумино Сумика, Юрисиро Гинко и Юригасаки Лулу. Лулу она запомнила с того самого момента, как старшие ученицы развернули список поступивших. Жизнерадостная рыжеволосая девушка, пришедшая с родителями и маленьким братом, бурно радовалась успеху. Позже Лулу без вариантов стала «химе» — как называли тут за глаза мусумэяку — настолько яркой и женственной она была. Сама Курэха какое-то время колебалась. Чтобы стать «кума», отокояку, ей нужно было коротко обрезать волосы.       Юрика отговаривала ее: Курэха обладала прекрасной шевелюрой, да еще была единственной светловолосой на весь поток. Но окончательно все решил робкий голосок за ее спиной, когда Курэха разглядывала себя в зеркале, представляя стрижку: — У тебя такие красивые волосы.       Это была Идзумино Сумика. Курэха тогда смущенно поблагодарила — и перешла в группу «химе».       А потом была клумба. Юрика не преувеличила, сказав, что будет трудно. Было действительно трудно. Помимо занятий на учениках лежала забота о порядке в школе и на прибыльной территории. Пока остальные занимались дорожками, Курэхе вручили луковицы лилий, лопатку и показали, где сажать. Оказалось, такое же задание получила Сумика. За занятием девочки разговорились, Курэха призналась, что ее мама любила лилии. Сумика сказала, что ее мама, оставшаяся в родном городе, без ума от фикусов. С этого дня они стали друзьями.       Сумика сидела на соседнем ряду во время занятий в классе, а в залах всегда устраивалась рядом. Обедали они тоже вместе, и уходили из школы вдвоем. Замкнувшаяся в себе Курэха понемногу оттаивала. Все же Юрика была ее намного старше и всегда очень занята, а ей был необходим друг. Ее возраста, с похожими вкусами, с одинаковыми интересами. Сумика оказалась идеальна. Курэхе нравилось в ней все: доброжелательная улыбка, непредвзятость, даже маленькие заколки, которыми та собирала волосы над ушами во время танцев или гимнастики. Сумика никогда не злилась, не обижалась и всегда была готова помочь. Курэха с ужасом думала о том моменте, когда их начнут распределять по труппам. Мнения учениц никто не спрашивал. У нее самой еще был шанс попасть к Хаконаке. Но куда отправят Сумику? Само собой переводы нередки, но для этого сначала нужно стать кем-то. Сможет ли она это? Сможет, решила тогда Курэха. Ради Сумики. Но никаких жертв с ее стороны не потребовалось — они попали в одну труппу, все четверо. В труппу к Юрике-сан.       Теперь, оставшись одна, Курэха чувствовала пустоту и одиночество.       А ведь как-то еще надо было написать маме Сумики. Вообще, по правилам это должна была, наверное, сделать Юрика. Однако Курэха тоже не была ей чужой и могла бы написать пару строчек. Сумика помимо смс писала и электронные письма. Но ее нетбук стоял в запечатанной квартире, ее телефон пропал вместе с ней. Курэха с ужасом и надеждой набирала ее номер, но механический голос неизменно отвечал, что абонент вне зоны действия.       А еще она не видела рядом с собой никого, кроме Сумики. Ни на сцене, ни в жизни. Можно ли было это назвать любовью? Курэха никогда об этом не задумывалась. С того дня, как Юрика объявила о возможной замене, она украдкой приглядывалась к девочкам из труппы, прикидывая, кого могут назвать будущей партнершей. По всему выходило, что это могла быть Харисима Каору, выпускница предыдущего класса, которая должна была играть Сиори, подругу Дзюри. Или Акаэ Катюша... Но такого классного Мики Юрика с роли не снимет. Эрико девочка старательная и текст уже местами знает наизусть... Но чего-то ей не хватает. Или это Курэхе не хватает?       Впрочем, ей после Сумики всего будет не хватать. Всегда.       Конечно, была еще Юрисиро Гинко... Но вряд ли та захочет разбивать дуэт с Лулу. Пусть замкнутая, прямолинейная, порывисто-резковатая Гинко нисколько не напоминала Сумику, Курэха считала, что у нее бы все получилось. Может быть Гинко удастся совместить две роли? У ее персонажа, Цутии Руки, полторы партии, да и те во втором акте. Правда, у ее Утэны дуэль с Рукой, и тут не выкрутиться...       Оставалось только вздыхать. Что Курэха и сделала, выплывая из воспоминаний и размышлений.       И тут же ее схватили за рукав. Обернувшись, Курэха увидела Каору, которую недавно вспоминала. А себя обнаружила на мостике, соединяющем берега реки, что протекала через город. — Что-то случилось? — спросила Курэха. — Нет, — смущенно улыбнулась Каору. — Просто увидела тебя, ты была такая бледная. Я побоялась, что ты упадешь.       Курэха посмотрела недоверчиво, но Каору ответила прямым взглядом, и она улыбнулась: — Со мной все в порядке.       Каору выдохнула: — Вот и хорошо. Пойдем, я провожу тебя. ***       Гинко с первого класса старалась появляться дома только под вечер. Что толку было скучать в пустой квартире — родители работали допоздна. Вот и подыскивала себе занятия и компанию. С занятиями было проще: можно было — само собой — сделать уроки, уйти гулять по улицам, записаться в кружок, отыскать в парке между кустов уединенное место и читать там книгу.       С компанией было сложнее: замкнутая Гинко считалась немного «странной». А дети бывают жестоки к тем, кто отличается от других. Поэтому к обычным занятиям добавилось еще одно — убегать. Или ругаться до слез — иногда своих, иногда обидчиков.       Гинко очень быстро научилась отвечать дома, что у нее «все в порядке». Так что даже убедила саму себя, что одиночество в порядке вещей, и что с ней не хотят играть — тоже в порядке вещей.       В школе Гинко ни к кому не подходила, ела свой обед в одиночестве на крыше, а потом сидела и разглядывала облака. Одно казалось похожим на корабль, второе на медведя, третье на цветок. Это немного примиряло ее с окружающим миром.       А потом занятия в школе заканчивались, и она шла домой. Переодевалась, обедала, делала уроки и выбиралась на улицу.       Однажды ее загнали к школьному бассейну. Выбор был небольшой — прыгнуть в воду или пробить себе дорогу силой. И Гинко склонялась ко второму варианту, когда услышала чей-то голос: — А что вы тут делаете?       Ее преследователи обернулись, она сама тоже посмотрела в ту сторону. Там стояла девочка в легком сарафане и с двумя тугими светлым косичками и строго на них смотрела. Гинко почувствовала себя неловко. — Гинко не умеет плавать, — пискнула одна из девчонок.       Девочка с косичками фыркнула и пошла прямо на них. Перед ней все расступались. Встав рядом с Гинко, она вздернула нос: — А что тут уметь? — и прыгнула в воду. Как была — в сарафане и сандаликах.       В следующее мгновение Гинко прыгнула следом, окатив стоящих вокруг девчонок. Те с визгом шарахнулись в стороны и разбежались. Ясное дело, когда есть одна странная Гинко — тут все просто. Но теперь странных стало двое.       Плавать Гинко умела. А вот незнакомка, как оказалось, не очень. Так что пришлось поиграть в спасателей и помочь хлопающей руками по воде девчонке вылезти на бортик. Сама Гинко села рядом и с интересом на нее посмотрела. Та улыбнулась: — Не могла же я оставить тебя одну. А теперь мы промокли. Идем ко мне домой. Ты когда-нибудь пила молоко с медом?       Гинко прикинула, как бы объяснила маме появление пороге незнакомой девочки, но Рэйе, маме Курэхи — так звали ее новую знакомую, — ничего объяснять было не нужно. Она отправила их переодеваться и поставила греться молоко. А потом обе девочки, закутанные в полотенца, листали книгу с картинками.       Так в жизни Гинко появилась Курэха. И семья Курэхи отличалась от ее собственной семьи. Рэйя была художницей и работала дома, выполняя заказы. Она носила легкие платья преимущественно сине-зеленого цвета и всегда улыбалась. А на ее шее всегда был кулон на ленте в виде звездочки.       Она радовалась приходу Гинко, так что той становилось неловко. Но Рэйя говорила, что рада, что у Курэхи появилась подруга.       Теперь Гинко обедала вместе с Курэхой, и они вместе смотрели на облака. Все уютные и красивые уголки города стали еще уютнее, потому что теперь они бродили там с Курэхой; игры стали веселее — ведь в них играли двое.       Теперь, засыпая, Гинко ждала нового дня: ведь с ней вместе была Курэха.       Но однажды, придя к подруге, она обнаружила в их квартире коробки и сумки. Как раз закончился учебный год, и впереди их должно было ждать лето, полное волшебных вещей. Но Курэха уезжала. Ее маме предложили работу в другом городе, и теперь они должны были переехать. Гинко это совершенно оглушило. Она настолько привыкла к тому, что ее подруга всегда рядом, что все казалось странной шуткой, даже когда она помогала им собрать вещи.       Наконец, последняя коробка была уложена в машину, и тогда Рэйя склонилась к Гинко и сняла с шеи кулон-звезду. И надела его на Гинко. — Спасибо за Курэху, — шепнула она.       Грузовик заворчал и поднял с мостовой пыль. Гинко смотрела ему вслед, зажав в руке звезду. Ее лето кончилось, не начавшись.       Через пару лет она нашла себя. Когда она шла мимо спортивной площадки, ей под ноги шлепнулся мячик. Парни играли рядом в бейсбол, и один из них махал Гинко рукой в странной перчатке, чтобы она кинула мяч обратно.       Гинко пожала плечами, подняла мяч, размахнулась... И, следя за сияющей траекторией вспомнила, как звенел мяч и как смеялась Курэха, когда они играли. Это решило все. Следующие несколько лет она играла в бейсбол. Потом ему пришел на смену театральный кружок — Гинко увидела по телевизору спектакль и загорелась. После средней школы она сказала: «Иду в театр».       Родители и слышать об этом не хотели, надеясь, что она продолжит семейную династию. Гинко их разочаровала. Но самой Гинко было все равно. Она устроилась летом на подработку и накопила на билет. Ей повезло, и она поступила в школу при театре, где учились будущие актрисы. Родители никак не отреагировали на ее письмо и ни разу не приехали. Когда Гинко закончила школу, на письма начала отвечать только мама.       Но самым главным оказалось то, что на церемонии поступления Гинко увидела Курэху. Та выросла, несколько изменилась, но взгляд остался прежним. Или Гинко хотела видеть его таким. Рэйи рядом не было, Курэху сопровождала другая светловолосая женщина. Позже Гинко узнала, что это была актриса Хаконака Юрика, опекун Курэхи. И что Рэйя умерла. В тот день она плакала и не могла объяснить Лулу, своей новой подруге, причину этих слез. Два года Гинко отучилась с Курэхой в одном классе, потом попала в одну труппу. Но рядом с ней была Лулу, а рядом с Курэхой — Идзумино Сумика. — Дурдом, — подытожила Лулу, когда Гинко ей все рассказала. — Подойти и сказать: «Привет, мы дружили в начальной школе, потом ты уехала» — тебе религия не позволяет?       Гинко пожала плечами: — Она меня не помнит. Зачем лезть? — Зато ты ее не забыл, — возразила Лулу. — И что? — вяло отбивалась Гинко. — У меня есть ты. — А у нее никого. — Угу, как же, — буркнула Гинко. — Только утром видела ее в фойе с Каору и Мицуко. — И сидишь? — так и подскочила Лулу. — Пошли! — Куда? — запротестовала Гинко, но Лулу упорно тащила ее за руку.       На лестнице они почти столкнулись с Хаконакой. — Простите, сэмпай, — пропела Лулу, — а вы Курэху не видели? Нам надо кое-что спросить.       Хаконака чуть нахмурилась, задумавшись, потом махнула рукой: — Я ее у кофемашины видела. Кстати, не передадите ей вот это? — и она протянула зеленый конверт.       Девушки с интересом уставились на него. Ни обратного адреса, ничего. «Цубаки Курэхе, префектура N, город N, театр». — Откуда он? — спросила Гинко. — Пресс-служба передала. Видимо, от фан-клуба, — пожала плечами Юрика. — Обычное дело. Курэха — девочка заметная. — Передадим, — кивнула Гинко, забирая конверт.       Курэху они встретили на полдороге и одну, без Каору и Мицуко. Гинко не могла не отметить, как ей идет светлая блузка с ярким шарфом. — Это тебе, — протянула она конверт Курэхе. — Хаконака-сэмпай говорит, от фан-клуба.       Курэха бросила взгляд на конверт и побледнела, став такого же цвета как ее блузка. Гинко тревожно дернулась, но Курэха уже взяла себя в руки и быстро его распечатала. — Ничего не понимаю, — прошептала она, глядя на выпавший листок того же цвета, что и конверт.       Гинко обошла ее и заглянула через плечо. Лулу сделала то же самое с другой стороны. Почерк Идзумино Сумики обе знали. И написанное этим почерком письмо гласило: «Милая Курэха! Это твоя новая подруга». *** — Ты ведь не хочешь неприятностей? — мягко поинтересовалась Мицуко.       Гинко закрутила кран и посмотрела в зеркало на стоящую рядом девушку: — С чего ты взял, что тебе поверят? — А мне и не надо, чтобы мне поверили, — улыбка Мицуко была безмятежной. — Тебе надо просто подпортить мне репутацию, — фыркнула Гинко.       Курэха долго допрашивала их, откуда взялось это письмо. Потом пошла к Юрике и, пока Гинко и Лулу стояли за дверью, аккуратно расспросила. Убедившись, что это не девочки ее разыграли, Курэха не успокоилась, как следовало ожидать. Она как-то отрешенно поблагодарила Гинко и Лулу и ушла. Несколько дней она была сама не своя, а третий день подсела к ним во время обеда. — Сумика дома не появлялась, — мрачно сказала она. — Я расспросила Юрику-сан как идет расследование: с ее мамой связались в первую очередь. — Но откуда-то же она письмо прислала, — заметила Гинко, замерев с надкусанным онигири в руках. — Прислала, — вздохнула Курэха. — Интересно, почему она выбрала вас?       Лулу было открыла рот, но Гинко бросила на нее предостерегающий взгляд. — Совпадение? — вслух предположила она. — Сэмпай могла встретить кого угодно или сама передать.       Потому что и вправду, откуда Сумике знать, что они с Курэхой в детстве были дружны? Она и Лулу вот только недавно рассказала. Курэха наградила ее еще одним мрачным взглядом: — Ты сам-то в это веришь? Вот и я нет, — и сразу без перехода: — Как успехи с постановкой?       Лулу сразу заулыбалась, подхватив тему: — Ты больше не пытаешься выбить дух из Кономи?       С того дня Курэха была вместе с ними: на репетициях, на обеде, ждала их, уходила вместе с ними из театра. Словно сама решила выбраться из окружавшего ее кокона одиночества. Лулу была рада за Гинко. Гинко ожидала, что это не всем понравится.       И дождалась. Мицуко поймала ее, когда Гинко умывалась в туалете. И сообщила, что маленькая птичка видела, как Гинко входила в кабинет кумитё. В отсутствие кумитё. И пообещала поделиться наблюдениями.       Гинко была раздосадована — она была уверена, что их никто не видел. Сценарий она положила на музыкальный центр в репетиционном зале. Если Юрика и была озадачена, найдя его там утром, то виду не подала.       Само собой, доказательств у Мицуко ее было, одни слова. Но обстановка в последнее время была напряженная. Было известно, что уже согласована замена, но имя актрисы еще не назвали. Все ждали как на иголках — а больше всех Курэха.       Она поделилась мыслями с Гинко и Лулу. Лулу, правда, не оценила кандидатуру Каору, решив, что скорее всего возьмут Тёко.       Взамен молчания Мицуко требовала перестать общаться с Курэхой. И это Гинко возмутило. Пусть в результате странных, почти мистических событий, но девушка сама сделала к ним шаг. И оставить ее одну казалось Гинко нечестным. Поэтому она не собиралась уступать требованиям Мицуко. Доказательств у той все равно нет, и что ей могут сделать? Ну, понаблюдают чуть пристальнее. Только больше ей ничего не надо и ни на чем она не попадется.       Поэтому Гинко продолжила общение с Курэхой. Приветствовала ее по утрам, встречалась в выходной (попутно обнаружив разницу в их биоритмах: если Курэха была бодрым жаворонком, то Гинко едва выползла из-под одеяла к полудню), вместе уходила из театра домой.       Сначала пропала сменная обувь Курэхи, в которой та занималась на репетициях. Поиски ничего не дали, девушка расстраивалась почти до слез — уж очень удобной она была. Пришлось заниматься в той обуви, что была под рукой.       Нашлась пропажа спустя два дня в углу зала. Девушки, собравшиеся в зале, клялись, раньше не заметили. Над Курэхой беззлобно подшучивали — не хотела бы она обзавестись очками?       Потом Лулу подцепила жвачку в волосы. Вроде бы случай никак не был связан с предыдущим, но Гинко бросила взгляд в сторону Мицуко, пока Курэха аккуратно выстригала огорченной Лулу спутанный узел волос. Мицуко на них не смотрела. Зато в глазах Каору светилось плохо скрываемое торжество.       Следующая выходка оказалась серьезней — чем-то оказался облит только что доставленный синий парик для Гинко. Часть синтетических прядей полиняла, часть склеилась.       И на этот раз уже Гинко ждала встречи. — Мне кажется, ты перегибаешь палку, — сказала она, глядя в глаза Мицуко. — Твои шуточки не должны ставить под угрозу спектакль.       Мицуко распахнула глаза: — Мои? А при чем тут я? Скорее всего, кто-то из младших такой криворукий, а теперь прячется и боится наказания. Поговори с ними, вдруг кто-то знает...       Гинко заскрипела зубами. Мицуко с милой улыбкой попыталась обойти ее, но она схватилась за ремешок ее сумки. — Прямых доказательств у меня нет... — начала Гинко, когда Мицуко дернула сумку на себя.       Ремешок не выдержал и та шлепнулась на пол. Из нее вылетела косметичка, тюбик губной помады, записная книжка, несколько распечаток. Мицуко охнула и кинулась собирать. Гинко склонилась помогая ей и внезапно увидела знакомые листы. Пометки на них вносила она сама, когда они обсуждали общие моменты с Юрикой в начале репетиций.       Ее сценарий. — Мицуко, — тихо произнесла Гинко, поднимая листок, — откуда он у тебя?       Красивое лицо девушки стало злым: — Дрянь! — взвизгнула Мицуко, вскакивая на ноги и подхватывая сумку. — Вечно суешь нос куда не просят!       Развернувшись, она зашагала прочь, оставив Гинко собирать листы.       А на следующий день Лулу упала с лестницы. К счастью для нее, обошлось несколькими синяками, и ее тут же отпустили домой, освободив на ближайшие три дня от репетиций — а дальше по самочувствию. Но Гинко была в бешенстве. Она не сомневалась, чьих рук это дело, тем более Лулу говорила, что ее толкнули, — хотя, по свидетельству Каору, на лестнице она была одна и просто споткнулась. Так что, усадив Лулу в такси, Гинко отправилась искать Мицуко. Ей было все равно, кто их увидит и что будет потом. Она просто выбьет все нахальство из этой гадюки. Тварь здесь не она, Гинко, а Мицуко и ее подпевалы.       Когда Гинко схватилась за ручку на двери зала, в кармане зазвенел мобильный. Девушка чертыхнулась вытащила телефон. На экране отразился скрытый номер. — Алло, — неприветливо произнесла в трубку Гинко. Неизвестный звонящий был сейчас некстати. — Взаправду ли ты любишь? — произнес незнакомый мужской голос. — Что-что? — переспросила Гинко. — Взаправду ли ты любишь? — повторил голос. — Не сомневаешься ли в своей любви? — Вы ошиблись номером, — ответила Гинко и сбросила вызов.       Она рванула дверь и переступила порог зала, когда телефон снова зазвонил. Опять скрытый номер. — Вы ошиблись... — снова начала Гинко. — Вы Юрисиро Гинко, вам девятнадцать лет, вы «кума» Цукигуми, — на этот раз голос был совершенно другой, невыразительно записывающий ее досье. — Да, это я, — растерянно ответила Гинко.       И снова услышала первый голос: — Взаправду ли ты любишь?       Гинко захотелось ответить так, чтобы отвязались. Но в голову как назло лезла какая-то пафосная ерунда. Она закрыла глаза и выдохнула: — Я не предам свою любовь. — Тогда не делай того, что задумала, — сказал ее собеседник. — Потому что истинная любовь творит чудеса.       В ухо ударили короткие гудки. Гинко опустила телефон и только тогда обнаружила, что все девочки на нее смотрят. — Школьная подруга звонила, — сказала она. — Название дорамы спрашивала. — Да? — удивилась Каору. — Никогда такой не слышала.       Гинко пожала плечами. В голове крутилась последняя фраза незнакомца: «Истинная любовь творит чудеса». Хотелось ответить любимой фразой персонажа Лулу, что чудес не бывает.       А на следующий день с лестницы полетела Мицуко. С той же самой. И там она была действительно одна. Теперь ей предстояло ходить с повязкой — она растянула плечо, — и ждал визит к стоматологу — клацнув от удара зубами, один она сколола.       Юрика хваталась за голову: постановка все ближе, а две актрисы пропускают репетиции и одна пропала. Само собой, можно было немного отодвинуть дату премьеры, но вечно ее переносить тоже было нельзя.       Зато Гинко точно знала, что чудеса бывают. Она была не при чем — как раз в тот момент они с Юрикой решали вопрос с париком Гинко. Так что кто бы ни наказал Мицуко, она была готова пожать ему руку. *** — Гинко, иди сюда! — Лулу высунулась из-за двери и втащила подругу в комнату.       Сначала у той перехватило дыхание от неожиданности, потом от того, что увидела. На манекене сверкало ослепительно алое платье с пышной нижней юбкой из бледно-розового кружева. Платье Химэмии Анфи.       Стоящую рядом незнакомую девушку она заметила не сразу. — Примеряй, — повелительно ткнула пальцем Лулу. Она вернулась в строй и теперь доставала всех накопившейся за время вынужденного безделья неуемной энергией. — Его подогнать немного надо, Юкико говорит, что лучше на ком-то живом. — Тогда почему не на Каору? — заметила Гинко. — У нее грудь больше. Сейчас на меня сделаем — на нее не налезет.       Но Лулу было не переспорить и она потянула с подруги футболку. Гинко вздохнула и дала упаковать себя в платье. Оказалось, что поскольку Гинко довольно высокая, подгибать подол надо меньше. Гинко терпеливо ждала, пока Юкико скакала вокруг с булавками, и тоскливо смотрела на себя в зеркало. Цвет ей шел. И платье сидело как по заказу. Вот только надеть его Гинко было не суждено. Недавно Мицуко, Кономи, Катюша и сама Лулу примеряли форму студсовета. И даже поносились по комнате с оружием друг за другом. Так что она представляла, как выглядит ее одежда.       Но ей было нужно это платье.       За спиной раздался звук открывающейся двери и возглас: — Сумика?       Гинко обернулась, невзирая на возмущенный вскрик Юкико, и увидела Хаконаку-сан и Курэху. Гинко смущенно прижала руки к груди, догадываясь, что ввело Курэху в заблуждение: вчера она не причесалась после душа и волосы слегка завились. — Это я... — тихо сказала она. — Это всего лишь я.       Курэха уже осознала ошибку и бледные щеки начал заливать румянец. Зато реакция кумитё оказалась неожиданной. — Потрясающе, — заявила она. — Просто потрясающе! Гинко, оно как на тебя сшито! Как считаешь, Курэха?       Та лишь смущенно кивнула, продолжая краснеть. А Юрика подошла к Гинко, взяла ее за руку и куда-то повела, не обращая внимание на изумленную швею и не менее изумленных Курэху и Лулу. Прямо в платье. — Куда меня сегодня все тащат? — возмутилась Гинко. — Сначала Лулу, потом вы, сэмпай. — Знаешь, я подумала о тебе сразу, — отозвалась невпопад Юрика. — Но мне казалось, что ты не справишься. Что ты будешь не оттенять Утэну, как это делала Идзумино, как это должна делать Анфи, а перекрывать. Ты слишком харизматичный и яркий. Но сейчас ты в точности попал в образ.       «Это все Курэха", думала Гинко. — Ни с кем другим я бы так себя не вел. Это все Курэха, и она должна раскрыться на моем фоне и засверкать как бриллиант».       Юрика тем временем вместе с ней поднялась на третий этаж и постучала в дверь. Здесь Гинко никогда не бывала и с интересом оглядывалась. Коридор, двери, на них таблички. Между двумя окнами — какое-то растение в кадке. Это все, что она успела увидеть, а потом Юрика ввела ее в кабинет. Там за тремя столами сидели трое мужчин. Юрика поклонилась им, и Гинко повторила ее жест, догадываясь, что это каким-то театральные шишки. — Добрый день, — заговорила Юрика, — Игараси-сама, я хочу согласовать окончательную замену в составе «Утэны». Вместо Идзумино Сумики в роли Химемии Анфи выйдет Юрисиро Гинко.       Пока Юрика говорила, Гинко успела рассмотреть этих мужчин. Один был в очках, с треугольным строгим лицом, обрамленным пепельно-голубым каре. Второй — миловидный, богемно одетый, с зеленоватыми волосами, взбитыми в художественном беспорядке. Третий, сидевший как раз напротив двери, оказался симпатичным блондином... И из всех трех Гинко знала только его — Игараси занимал руководящую должность и появлялся на всех мало-мальски значимых мероприятиях театра. — Окончательно? — уточнил он, и Гинко чуть не вскрикнула.       Именно этот голос она слышала в телефонной трубке. И не узнала его, потому что динамик немного искажал звук. Да и слушала его речи она вполуха, предпочитая общаться с Лулу посредством блокнота и записок. — Окончательно, — подтвердила Юрика. — А что делать с ролью Цутии Руки? — уточнил пепельноволосый, сверяясь с чем-то на экране ноутбука. И этот голос Курэха тоже слышала. Именно он излагал ее биографию. — Времени осталось немного. Вы слишком затянули с выбором Анфи. — Игараси, — подал голос зеленоволосый, — ну утверди ты девочку. Смотри, какая красивая. — Утвердить? — задумчиво сказал блондин. — А хочет ли этого она сама? — Хочу, — негромко серьезно ответила Гинко. — Не слышу, — Игараси смотрел так, что ей снова почудился тот странный вопрос. Что ж, если так, то ответ не изменился. — Хочу! — почти крикнула она. И мысленно добавила: «Свою любовь я не предам».       Блондин переглянулся с двумя другими мужчинами. — Лилии одобряют, — произнес он.       Гинко хлопнула глазами, окончательно перестав что-то понимать. Начальство они или не начальство, но у них, похоже, не все дома. Странные вопросы, странные фразы. Юрику же, казалось, это не напрягало. Она отправила Гинко к подругам, сказав, что ей надо уладить некоторые формальности.       Гинко спускалась по лестнице, придерживая юбку, и была не в силах поверить тому, что произошло. В одно мгновение сбылась ее мечта, она будет играть с Курэхой, и какими бы странными не были эти мужчины, она была им благодарна.       Курэха и Лулу ждали ее внизу вместе с Юкико, которая хотела все-таки довести платье до ума.       А еще снизу поднималась… Хаконака Юрика. И ее глаза изумленно расширились, когда она увидела Гинко в платье. — Что тут происходит? — поинтересовалась она. — Гинко выбрали на роль Анфи, — робко произнесла Курэха. — Кто? — Вы же и выбрали, сэмпай, — Гинко взяла быка за рога, понимая, что не может потерять свой шанс. — А Игараси-сама согласился. — Я? — Юрика растерялась. — Но… я ничего такого не помню…       Гинко кивнула в сторону лестницы, ведущей на третий этаж: — А вы поднимитесь и спросите.       Хаконака несколько мгновений колебалась, а потом действительно зашагала наверх. Лулу и Курэха казались растерянными, Юкико явно прикидывала не сошла ли с ума, ведь она тоже видела Юрику, уводящую Гинко. Сама Гинко была спокойна. Одним чудом больше, одним чудом меньше…       Спустя полчаса напряженного ожидания растерянная и озадаченная Хаконака вернулась в ним. — Действительно, — сказала она. — Мой почерк, моя подпись, новый контракт… Но хоть убей, не помню, когда мы это сделали. — Кому-то нужен выходной, — заметила Лулу.       Юрика только отмахнулась: — Чтобы вы развалили труппу окончательно? Нет уж. Гинко, имей в виду: гонять буду беспощадно.       Девушка закивала головой, чувствуя как с плеч свалился груз. Юрика не стала оспаривать решение своего двойника. Игараси как-то убедил ее — и неважно, как именно. Главное, роль осталась за ней. — Ну, что? — только и спросила Лулу, когда Юрика ушла по своим делам, по которым спешила до встречи с ними.       Гинко улыбнулась, подозревая, что выглядит глуповато.             И от души посочувствовала Курэхе. На ту прыгала хотя бы одна Утико. На ней сейчас висели Курэха и Лулу. Но Гинко была совершенно неприлично счастлива. *** — Откуда у тебя это?       Гинко вздохнула, застегивая до конца платье.       Сегодня была премьера, и она надела кулон-звездочку, подаренную Рэйей. На удачу, хотя удача и так шла за ними по пятам.       Мицуко поправилась до генеральной репетиции.       На роль Руки взяли Юкикадзэ Рей. Она просто подошла к Юрике, продемонстрировала знание роли и попросила включить в состав. Лулу потом долго смеялась над Гинко, говоря, что именно так поступают нормальные люди, а не ждут, пока на них наденут платье. Гинко отшучивалась в ответ.       А вот Сумику так и не нашли.       И вот сейчас, когда все препятствия остались позади и она одевалась в гримерке, к ней подошла уже одетая и накрашеная Курэха.       В своей школьной форме она была просто восхитительна, яркие линзы превращали ее глаза в сверкающие голубые звезды.       И она явно не собиралась отступать. — Ты совсем меня не помнишь? — тихо спросила Гинко. — Бассейн, девочек... Потом мы пили молоко с медом и читали книгу про девочку с Луны и девочку из Леса... А когда вы уезжали, твоя мама подарила мне это. Вот я и ношу. На счастье.       Курэха вцепилась ей в руку, вглядываясь в лицо. Гинко подозревала, что в фиолетовом парике, с яркой подводкой она сама выглядит иначе. — Это была ты? — прошептала она. — И ты молчала?       Гинко неловко пожала плечами, даже не обратив внимания, что Курэха обратилась к ней как раньше — как к девушке. Сейчас говорили не две актрисы — две подруги. — У тебя была Сумика...       Курэха уперлась руки в бока, что в сценической одежде выглядело впечатляюще. — Никогда, — строго сказала она, — никогда так больше не поступай. — Не буду, — пообещала Гинко и покосилась на появившуюся в дверях гримерки Юрику в ярко-алой рубашке. Она подавала им знаки. — Иди уже, милая Утэна. Твой выход.       Она думала, что история на этом закончится. Но поняла, что ошиблась, когда вместе с Курэхой и Лулу выходила из театра. Лулу ждала ее семья — был обещан ужин в честь премьеры дочери.       А их ждал уже знакомый Гинко блондин. Курэхе, прилежно посещавшей все торжества, он тоже оказался знаком, и поклонились они ему синхронно. Блондин держал в руках букет белых роз. Точно таких же, какие прикалывала к одежде Курэхи Гинко. Только эти были живые и в вечернем воздухе разливался их аромат. — Это вам, — сказал блондин, протягивая розы.       Курэха замотала головой: — Но... Мы не можем, Игараси-сама... — А это не от меня, — улыбнулся он.       И Гинко заметила прикрепленный к букет знакомый зеленый конверт. — Смотри, — сказала она, отделяя его от букета.       Курэха поспешно вскрыла конверт и вытащила письмо. Уже знакомым почерком было написано: «Прекрасное представление. Будь счастлива, милая Курэха».       Курэха подняла взгляд от записки и посмотрела на Игараси: — Вы ведь знаете, где она, — произнесла девушка. — Но не говорите. — Знаю, — кивнул Игараси. — Стала душой театра. Призраком оперы, если хотите.       Курэха моргнула. Такого ответа она явно не ожидала: — Вы шутите? — жалобно спросила она.       Игараси тихо рассмеялся: — Нисколько. Играйте теперь хорошо, милая Курэха. Чтобы Сумика могла вами гордиться. Доброй ночи, милые леди.       Он поклонился и пошел прочь. А Гинко внезапно обожгла догадка или что-то близкое к ней: — Стойте! — закричала она вслед мужчине. — А Сумика... Она вообще была?! — Кто знает? — донеслось из темноты.       Некоторое время девушки стояли неподвижно. Теплая летняя ночь окутывала город, за кругом света от фонарей у входа в театр шуршали листья. Над высотками, в которых сияло множество золотистых огоньков, висела выросшая почти до половины Луна.       Гинко обняла за плечи Курэху, все еще сжимавшую в руках букет, и тихо сказала: — Идем домой, Курэ-тин?