Нет, он не гей

Все бесило Квона последние несколько недель. Никаких девушек, никаких развлечений и клубов между частыми концертами. Казалось, вот-вот, и он уже готов будет уйти из этого бизнеса, чтобы растратить все заработанные деньги на свои удовольствия. Но так делать было нельзя - впереди выпуск нового альбома и как-никак горячо любимые им фанаты, которые раскупали билеты буквально за неделю. Только недавно группа переехала в новый дом из уютного домика с белыми кирпичными стенами на окраине Сеула, который так любил Джи, да и остальные его одногруппники. Место обитания менялось часто, поэтому на сожаления и ностальгию уже практически никто не тратил времени, может быть лишь иногда, когда они все собирались вечером в новой гостиной или на кухне, как собирались в последний раз еще в другом доме. Погода была спокойная и холодная, январское небо пускало на город маленькие снежинки, которые невесомо парили в воздухе, будто блестки в шаре с водой. В этот выходной абсолютно ничего делать не хотелось. Даже из пустого дома выйти было катастрофически лень, может только вечером наконец куда-нибудь в клуб, - думал Джиён, но потом вспоминал, что завтра напряженный день и ему нельзя быть с похмелья. Весь день он пытался написать песню - музыку, стихи, что угодно, но муза, в отличии от Квона, видимо, уже ушла взапой. С тихим раздраженным "аайщ" Джи кинул очередной скомканный лист на пол и упал на спинку кресла, прикрывая глаза. На нем были домашние серые штаны и темная борцовка, почти не скрывающая драгон-бол на груди. Светлые волосы были растрепанны, так же, как их укладывали стилисты, поэтому сегодня даже дома он выглядел ухоженно и стильно - разве что на лице у него не было ни грамма косметики, и без этого он выглядел простым и милым. Внизу хлопнула входная дверь - кто-то вернулся. За окном уже темнело, на припорошенный словно сахарным песком город опускались мутные зимние сумерки. За спиной аккуратно открылась дверь и через несколько секунд на стол тихо поставили кружку кофе. Квон улыбнулся и поднял глаза на Сынхёна, от которого веяло холодом и запахом сигарет. - Спасибо. Тот молча окинул взглядом комнату. - Долго же ты тут пишешь, я смотрю. Не буду мешать, - тихо сказал Чхве и развернулся, чтобы выйти, но Джиён его остановил. - Не уходи, мне так скучно! Я ничего не могу написать! - воскликнул он и откинул в сторону ручку с видом обиженного ребенка. Сынхён тихо улыбнулся и сел на голубой широкий диван у окна. Он никогда не мешал лидеру писать, лишь молча заносил чего-нибудь поесть или выпить, чтобы тот не умер от голода, закопанный в груде скомканных черновиков. - Где все? - спросил Джиён, отпивая из кружки горячий сладкий кофе с молоком и прикрывая глаза от удовольствия. Сынхён пожал плечами. - Сынри с девушкой вроде гуляет... Про остальных не знаю. Квон поджал губы от мыслей, что он и в самом деле убил целый день. - Какие девушки... А если их увидят? Как же сложно все, чёрт возьми! - Джиён встал с кресла, потянулся и подошел к окну. - Да, личную жизнь ты хрен устроишь, - послышался совсем рядом уже такой знакомый голос Сынхёна, - тебе фанатки и пресса потом такую личную жизнь устроят, что ничего уже не захочется. Джиён грустно усмехнулся, поставив ладони на подоконник и прижавшись лбом к холодному стеклу, но через какое-то время его лицо приняло обреченное выражение. - Гулять хочу. Сынхён, сделав большой глоток из кружки Джиёна, поднял на него задумчивый взгляд и, поставив кружку на стол, подошел к нему. - Все закончим и будем с вами отдыхать, - мечтательно произнес Чхве, смотря вдаль. Джи поднял улыбающиеся глаза на него. Ничего отвечать было не нужно. Они уже так привыкли друг к другу, что могли просто молчать рядом, думая о чем-то своем. Сынхён почувствовал, как на его бедро легла горячая ладонь, а к плечу прислонилась голова Квона, и опустил глаза. В оглушающей тишине отчетливо и громко слышалось дыхание Джиёна, которое Сынхён ощущал на щеке и не знал, что ему надо делать. Пару раз они целовались, но это было либо по пьяни, либо фан сервисом, либо еще чем-нибудь подобным, но никак не всерьез. - Сынхён. Тот повернулся на голос Джиёна и столкнулся взглядом с голодными серыми глазами, которые блестели в темноте, словно стеклянные. - Пожалуйста, - часто дыша и облизав губы прошептал Джиён. Сынхён повернулся к нему и положил руки ему на талию. - С ума сходишь от нехватки девушек? - усмехнулся Сынхён, касаясь носом уха Джиёна, и прикусил его мочку. Шумно выдохнув, Джиён резко развернул его голову за подбородок и снова посмотрел в его глаза. Он еле заметно кивнул и поцеловал губы Сынхёна, сначала робко и невинно, будто они снова были на съемках Secret Garden, но потом, пару раз прихватив зубами его нижнюю губу, почувствовал приятное напряжение в нижней части тела, и его резко переклинило. Точнее, переклинило Сынхёна, который, подхватив Джиёна на руки, посадил на подоконник и стал проталкиваться скользким языком между влажных припухших губ, отключив все задние мысли типа "это неправильно", "как-то по-гейски" и т.п., а Джиён лишь горячо отвечал, переплетая свой язык с языком Сынхёна, двигая им по траектории "восьмерки". Мокрыми поцелуями Чхве спустился от уха до ключицы, затем, прижавшись всем телом к дрожащему, кусающему губы Джиёну, стал покусывать и посасывать нежную кожу на его шее, оставляя красные пятна, совсем забыв, что этого делать нельзя. Это немного сводило с ума - такой недоступный, неприступный Джиён, которого хотят миллионы девушек по всему миру, сам напрашивающийся на ласки Сынхёна, принадлежавший сейчас только Сынхёну, часто дышащий от его прикосновений и поцелуев. Да, таким его больше никто не увидит. Краем глаза Сынхён заметил темное влажное пятно на светлых штанах Джиёна в области паха, и его охватило соблазнительное желание сделать это пятно еще больше. Впившись в губы Джиёна еще более влажным засосом, Сынхён ущипнул пальцами его соски, чем заставил жалобно застонать, и скользнул пальцами под ткань борцовки, касаясь мягкой кожи. Он провел пальцами до груди, заставляя кожу гореть в тех местах, где они прошлись. Склонившись к уху, Сынхён коснулся его губами и низко произнес: - Я бы трахнул тебя, но тебе еще надо передвигаться на своих ногах, и хотя бы петь своим голосом, Джиёнши. С этими словами он снова сжал пальцами соски, и Джиён выгнулся, с дерзкой улыбкой прикусывая край нижней губы. - В чем проблема? - он поднял одну бровь и посмотрел пьяным взглядом на Чхве. Сынхён резко потянул его на себя, ставя на пол, и повернул спиной к себе. - Вот в этом, - выдохнул он в ухо Джиёну, прижимаясь членом к его заднице, - боюсь, после него ты не сможешь ходить. Джиён загнанно дышал, нахмурив брови. Пятно на штанах действительно стало больше, но это Сынхёна уже не волновало. Он поступательным движениями терся о горячую задницу, сжимая обеими руками бедра Джиёна, и целовал его шею. - Даа... - прошептал Квон, наклоняя голову, чтобы открыть Сынхёну больше своей шеи для поцелуев, и раздвигая ноги шире. Нет, он не гей. Просто единственный, кто может облегчить его страдания от нехватки секса - это Сынхён, который никому ничего не расскажет. Через пару минут Джиёна уже прижимали голой спиной к кровати в соседней комнате, прижимаясь обнаженным торсом к груди и целуя взасос так страстно, как только можно, вжимая его руки за запястья в простыню. На них осталась только нижняя часть одежды. Грудь Квона уже была покрыта красными засосами, спускающимися дорожкой по шее, губы Сынхёна влажно прихватывали открытую кожу в самом низу живота, где проходила полоска темных не сбритых волос, и Чхве потянул штаны вниз, открывая еще больше чувствительной кожи. Джиён судорожно выдохнул, когда губы коснулись в том самом чувствительном месте между бедром и основанием члена, и в предвкушении облизнулся. Из него вырвался тихий рык и он запрокинул голову. Казалось, все нервные окончания тела сосредоточены в одном месте ниже пояса, и даже если его ударят, он ничего не почувствует за этим приторным, оглушающим удовольствием. Одной рукой он сжал подушку за головой, а второй зарылся в отросшие темные волосы Сынхёна. - Да... Мм.... - коротко выдыхал Квон, будто боялся, что его услышат. Сынхён обводил член во рту языком так же, как чуть ранее обводил язык Квона - по восьмерке, изредка щекоча уздечку и всасывая его на половину. А Квону все время казалось, вот-вот и он кончит, но тогда Сынхён останавливался, чувствуя, как тот напряжен и слыша, как его голос срывается на сдавленные высокие стоны. - Сынхён, - наконец смог прошептать Джиён, скользя ладонью по волосам Сынхёна и оглаживая мягкую кожу за ушком, - хочу тебя... В эту же секунду Сынхён сорвал с него штаны вместе с бельем и его плечи тут же обвили руками, потянув на себя и заставляя упасть сверху на горячее тело. Перед глазами возникла все та же дерзкая улыбка на вечно подростковом лице и голодный, лисий взгляд. - Все еще не передумал?... - он еле успел договорить, как Сынхён перевернулся вместе с ним, и Джиён оказался сидящим сверху на горячих бедрах. Он приподнялся на руках и вдруг совсем серьезно посмотрел на Сынхёна, приоткрыв губы, будто хотел что-то сказать. Смотря на его лицо снизу вверх, Чхве прикусил нижнюю губу и остро почувствовал эти ягодицы, прижимающиеся к его паху, это дыхание на своих пальцах, когда он положил ладонь на щеку Джиёна, этот горячий, мокрый рот, когда его большой палец мягко засосали, все еще неотрывно всматриваясь серыми глазами в его лицо. Сынхён забвенно качнул головой в знак отрицания. Не передумал. Тогда Джиён быстро встал с кровати и вышел из комнаты, оставив Сынхёна одного в четырех стенах, эхом отражающих его частое дыхание. Чуть было не сорвался... Через некоторое время, когда Сынхён уже переоделся в домашнюю одежду и лежал на кровати с книгой, в комнату зашел Джиён в полотенце на бедрах, с мокрыми слипшимися волосами и покрасневшими щеками. Сынхён поднял взгляд на него и нахмурился: багровые засосы ярко выделялись на белой коже, словно дополняя обилие татуировок на теле Квона. - А теперь? - тихо, до дрожи знакомым, осипшим от долгого молчания голосом спросил Джиён, нарушая кромешную тишину, такую, что казалось, снежинки со звоном бились в стекла, подхватываемые порывами метели, - не передумал? Сынхён подумал, что Джиёну на самом деле всё равно, передумал он или нет, потому что снова его дыхание послышалось совсем близко, и с тихим шорохом Джиён лег на спину рядом, смотря в потолок. Глубоко вздохнув, Сынхён положил книгу на пол и лег набок, укоризненно смотря на Квона. - А если ребята вернутся? - Сейчас только семь, раньше десяти точно не вернутся, - быстро перебил его парень, едва ли дослушав вопрос. Прикрыв глаза, Джиён коротко и просто сказал: - Я готов. Это была последняя значащая что-то для Сынхёна реплика, потому что он решил наплевать на все и дать лидеру то, что он хочет. И что хочет сам Сынхён. Нет, он не гей. Просто лидер умеет мастерски настаивать на своем. Быстро сев на кровати, Чхве сорвал с себя серую толстовку, обнажая бархатную кожу, под которой перекатывались крепкие мышцы, когда он отбрасывал ненужный предмет одежды на пол, и, повернувшись, увидел возбужденное лицо Квона, который слегка покусывал нижнюю губу. С тихим рыком Сынхён вжал его в кровать своим весом, целуя в губы, и вытянул его руки вверх, закрепляя сильной хваткой у спинки кровати. Голова кружилась. Все было странно и скомкано, как во сне; все чувства перемешались, и было непонятно, что испытывает Сынхён - возбуждение или отвращение, ведь это казалось немыслимым - вдруг так страстно целовать человека, которого ты знаешь уже много лет и ни разу не допускал подобного даже в мыслях. Но отлично понимал Сынхён одно - они оба хотят секса, и, в принципе, на это можно скинуть всю ситуацию. Тихое скулящее дыхание Джиёна над ухом, когда Сынхён не целует - касается губами и носом гладкой щеки. Квон обхватывает бедра Сынхёна ногами, сцепляя их в замок на его пояснице и прижимая к себе вплотную. Пару толчков бедрами, и Квону уже хочется большего; он извивается под тяжелым горячим телом Чхве, который кусает его ухо, и раздраженно шипит: - Сними эти чертовы штаны... От желания руки трясутся, а дыхание такое частое, будто они не лежали, а бегали по сцене. На пол летят штаны и громко падают на ковер, ударившись металлической пуговицей о ножку стула. Белоснежное полотенце приземляется рядом. Тяжелый эротичный вздох Квона, по-женскому чувственный, когда Сынхён прижимается к нему снова и теперь уже более откровенно, потому что через тонкую эластичную ткань красных боксеров все чувствуется очень подробно. Проведя по сильной спине ладонями, очерчивая ногтями правой руки дорожку позвонков от самого первого до самого последнего, уходящего под белье, Квон сильно сжимает ладонями мягкие, горячие ягодицы, оттягивая боксеры вниз большими пальцами. Сынхён чувствует его, как никогда раньше. Чувствует его запах. Мужской, терпкий. Забвенно целуя его шею и щеки, путаясь пальцами в мокрых, непослушных и жутко жестких из-за осветления волосах, думая, что он убьет стилистов, если они опять что-нибудь нахимичат с головой Джиёна, и эти волосы на самом деле цвета шоколада совсем умрут. В нем вдруг проскальзывает огонек нежности, заставив остановиться и погладить Квона по шее, робко целуя его нижнюю губу. Мягкими поцелуями он спускается по груди, пару раз прихватывает левый и правый сосок по очереди, слушая сдавленные стоны Джиёна. И снова он обводит его член языком, снова чувствует солоноватый привкус, будто они и не прерывались тогда. Джиён стонет и часто втягивает воздух ртом, смотря на Сынхёна и снова запуская руку в его волосы. Просто секс. Ничего больше. Он не гей. Он просто хочет секса. - Аа... Ох, черт... - сквозь зубы процеживает Квон, запрокидывая голову на подушку, - глубже... Нгх... Он уже почти плачет от удовольствия, жмурится и кусает губу, чтобы не закричать. И ему не терпится, хочется большего, ведь лидер не знает предела, не видит никаких границ. Сынхён останавливается в самый нужный (или наоборот - самый неподходящий) момент - когда зрачки распахнутых глаз Квона расширяются, а из груди вырывается гортанный стон. Джиён падает в темноту. А темнота эта оставляет влажную дорожку на его животе, на шее, на губах; она целует его и прижимает его к кровати, заставляя лишь чувствовать, как сильно напряжен его член и как сильно кружится голова. Сынхён заставляет облизать свои пальцы - грубо и быстро, и Джиён несильно посасывает их, пуская на них слюни. И потому что его это заводит, и потому что под рукой нет смазки. Пальцы туго проходят внутрь, и Квон, нахмурившись, стонет от сильного давления внутри. - Я тут где-то простату должен найти?.. - тихим басом произносит Чхве так близко, что Джиён чувствует его теплое дыхание. - Хаа... Заткнись... Губы Сынхёна лишь трогает еле заметная улыбка, которую Джиён не видит, потому что не может поднять потяжелевшие от возбуждения веки. - Мм, Джи, - хрипло мурлычет Чхве глубоким басом на ухо, - какая же узкая твоя свэговская задница... Эти слова заставляют Джиёна улыбнуться и тихо застонать от возбуждения. Движения ускоряются. Воздуха в комнате для Джиёна не хватает. Он вскрикивает и прижимается щекой к влажной от его волос подушке, цепляясь пальцами за одеяло и судорожно глотая воздух ртом. - Третий? - снова мурлычет Чхве на ушко, и Квон, втянув воздух сквозь зубы, коротко кивает. В этот раз Сынхён сам облизывает третий палец и проталкивает во все еще узкий, сжатый анус. Рвущая боль вместе с обжигающим кайфом заставляют выгнуться и высоко застонать. - Да, давай... Ох... Джиён запрокидывает ноги на плечи Сынхёна, чтобы еще острее чувствовать движение в себе. Живот весь мокрый от смазки, капающей с ноющего, требующего разрядки члена, на глянцевой поверхности которого видно все вены. Прелюдию хочется растянуть. Сынхён резко вытаскивает пальцы, вызывав тем самым обреченный недовольный стон, переворачивает Квона на живот, подхватывая его под бедра, и рывком ставит раком. Джиён опасливо поворачивает голову, готовясь к дикой боли и лишению анальной девственности, но внезапно между ягодиц скользит что-то холодное и мокрое. Язык. Квон даже широко улыбается от удовольствия и разводит ноги пошире. Сынхён раздвигает руками округлые ягодицы, чтобы получше достать до узкого, розового прохода языком. Он никогда подобным не занимался. Успокаивает мысль, что это похоже на куннилингус, который он делал девушкам не раз, и что ему, вообще-то, нравилось. Чхве входит уже наполовину, с пошлыми мокрыми звуками, дополняющими высокие, сексуальные стоны Квона, который начинает двигать бедрами, насаживаясь на гибкий, скользкий язык. Но язык резко исчезает, и к проходу прислоняется что-то горячее. Наконец-то, думает Джиён, чувствуя дрожь в коленях. Уха касаются влажные губы. - Ведешь себя как шлюха, Джиён, - низким голосом говорит Чхве так проникновенно, что кожа покрывается мурашками, - а если бы не я пришел так рано, а кто-то другой? - Сынхён хватает Джиёна ладонью за подбородок, запрокидывая его голову, но тот лишь жалобно скулит, сведя брови и кусая сухую губу. Сынхён грубо отпускает его, и через секунду комнату заполняет звонкий удар по заднице, от которого Джиён выгибается и стонет: - Да войди в меня уже, сукин сын... В Сынхёне борются две мысли: "оттрахать Квона так, чтобы он забыл собственное имя" и "не потерять голову, чтобы не навредить Квону, которому через пару дней выступать". С явным отрывом первая мысль лидирует и охватывает Сынхёна, когда Джиён смотрит на него умоляющим, щенячьим взглядом через плечо. Чхве прижимается губами к его уху, слабо покусывая, и трется между напряженных ягодиц. Он готов. - Расслабься, - шепчет он на ухо Квону, который уже явно трясется от напряжения и волнения. Джиён глубоко вдыхает, чувствуя, как член прижимается к входу, - так боль меньше чувствуется, - и тут же его сердце и дыхание на мгновение останавливается, когда он чувствует его в себе. Сынхён с садистским удовольствием мучит Джиёна: двигается только вперед, растягивая под себя сильные мышцы, медленно входит внутрь, не подаваясь назад ни на миллиметр, входит вязко, настолько глубоко, что Джиёну кажется, скоро он порвет его, но тут он чувствует, как ягодиц касается кожа Чхве, и надрывно выдыхает, скалясь и зажмуривая глаза. Единственное, что чувствует Джиён - как в заднице печет. Жуткая, тупая, обжигающая боль, отдающая в низ живота. Он старается дышать, чтобы успокоиться и расслабить мышцы. Рядом с его рукой на одеяло опускается ладонь Сынхёна, и внезапно ложится на ладонь Джиёна, успокаивающе поглаживая пальцами. Сынхён не животное. Джиёну требуется пару минут, чтобы привыкнуть к новым ощущениям; он сам подается бедрами вперед, чтобы понять, какой кайф люди ловят от анального секса. И он понимает, когда из легких вырывается непроизвольный высокий стон, звучащий странно и непривычно для самого Джиёна. Нет, он не гей. Просто слишком глубоко, слишком сильно, слишком приятно. Сынхён прикусывает губу и начинает двигаться, слушая еще более откровенные стоны Джиёна. - Мне больно!.. Сынхён!... Бля... Больно... Стараясь обуздать себя, что уже довольно сложно, Чхве выходит почти до конца и начинает входить плавными поступательными движениями, сильно оттягивая левую ягодицу Квона рукой. Между стонами слышно, как мокро в точке соприкосновения тел Джиёна и Сынхёна - член с громким влажным звуком скользит назад и вперед, надавливая на самые чувствительные точки тела. Джиён уже и в самом деле не помнит кто он, и что с ним происходит. Все мысли заглушаются надрывными гортанными вскриками при каждом движении внутри. Сынхён немножко меняет угол входа и горло Джиёна буквально сводит, заставляя задыхаться и глотать воздух между плачущими стонами. Вот оно, то, какой кайф люди ловят от анального секса. Джиён падает щекой на подушку и раздвигает ноги шире, позволяя наконец трахать себя как секс-игрушку. Снова звонкий шлепок по заднице и стон Джиёна, подхватываемый низким стоном Сынхёна, который наклоняется к парню, прижимаясь всем телом к нему. - Этого ты хотел, Джиён? - спрашивает он и делает грубый толчок бедрами, выбивая из Квона жалобный стон, - хотел, чтобы я оттрахал тебя, как шлюху? Джиён не может ответить, даже если очень хочет. - Или тебе вообще всё равно, чей член в тебе, если тебе приспичило побыть нижним?.. Сынхён рвано выдыхает, когда мышцы в очередной раз туго обхватывают его, и стон Джиёна совсем сводит его с ума. - Ты сам просил, Джи... - шипит Сынхён и становится на колени, хватая бедра Джиёна, чтобы тот не брыкался. На этот раз Квон впивается зубами в одеяло, пытаясь хоть немного поберечь свои связки, которые надрываются от отчаянных стонов и криков, но всё равно сквозь одеяло во рту Джиёна Сынхён слышит высокий, протяжный стон дрожащим от быстрых толчков голосом. Влажная кожа звонко ударяется о бархатные ягодицы Джиёна, все чаще и чаще, пока движения не становятся предельно быстрыми. Сынхён запрокидывает голову и громко стонет, выйдя почти до конца и заставив узкое колечко мышц ласкать лишь головку члена. Издав рык, он снова прижимается к вспотевшему, стонущему Джиёну, и продолжает двигаться, теперь уже чуть медленнее, но все в том же бешеном ритме, не позволяя Квону даже вздохнуть. - Ммм... Да... - стонет Чхве и втягивает воздух сквозь зубы, - как же... охуенно... Он входит до конца, сильно прижимаясь к Квону, пытаясь войти еще глубже, и, ускоряя движения глубоко-глубоко внутри, болезненно стонет, уткнувшись лбом в подушку рядом с лицом Джиёна. А парень двигает бедрами навстречу, чувствуя лишь удовольствие и напряжение ниже пояса, холодные капли пота, стекающие по лицу, ногам и шее, и сухость во рту. Тело Сынхёна сводит, и он со стоном делает несколько совсем диких толчков в задницу, которая быстро наполняется его спермой. - Ах... Черт, какая же узкая... - сдавленно стонет он и часто дышит. Лениво полежав на Джиёне, Сынхён медленно вышел из него и стал опускаться поцелуями по его спине - цель еще не была поражена; она стонала и часто вздыхала, требуя продолжения и логического завершения. Похоть и бездумная страсть отступили, и теперь Сынхён всерьез обеспокоился задницей Джиёна; больше всего он боялся увидеть кровь, но ее к великому облегчению не оказалось. Аккуратно проведя языком, Сынхён почувствовал, как растянутые мышцы под ним расслабились, уже рефлекторно готовясь поддаться твердому члену, и из Джиёна медленно начала вытекать сперма. Улыбнувшись, Сынхён перевернул еле живого Квона на спину и бесцеремонно засосал его член, мокрый от мучительно долгого пребывания в предельно возбужденном состоянии. - Дааа... - застонал Джиён, и, когда Сынхён вошел в него сразу тремя пальцами, выгнулся, хаотично двигая руками, хватаясь за одеяло, подушку и все, что попадалось. - Нгх, Джиён... - прошептал Сынхён, лаская член пальцами, а движения внутри ускоряя. Чувствуя, что Квон скоро кончит, он стал быстро двигать обеими руками и открыл рот, касаясь мокрой головки кончиком языка. Мышцы внутри сжали пальцы Сынхёна чуть ли не до хруста костей, и с отчаянным криком Джиён стал изливаться в рот Чхве, выгнувшись так сильно, что даже приподнял бедра над кроватью. Нет, он не гей. Просто это был самый потрясный секс в его жизни. Очнуться заставил тихий голос рядом: - Нормально, Джиён? Живой? Сил хватало лишь на то, чтобы кивнуть, и парень быстро провалился в крепкий сон. Сынхён не спал. Вроде, ребята еще не пришли, и это успокаивало его - не хотелось, чтобы кто-то узнал о них с Квоном. Уже минут десять он лежал возле Джиёна, которого он тщательно вытер и укрыл, и слушал его дыхание. Нет, он не гей. Просто почему-то эти губы слишком хочется целовать, а это мирное дыхание рядом слушать каждую ночь. Снова и снова. - Всем доброе утро... - вяло сказал вошедший в кухню Джиён одногруппникам, сидевшим за столом. Все, кроме Сынхёна как-то странно на него посмотрели и затихли. - Как твое... самочувствие? - осторожно спросил Сынри, и Джиён с округлившимися глазами повернулся к ним. Он посмотрел на Чхве, но тот лишь пожал плечами. - Так, че тут происходит? - скрещивая руки на груди сказал Квон, и хотел было опереться на столешницу кухонной тумбы, но в последнюю секунду передумал. - Ты думал мы не услышим, да?.. - тихо сказал Тэян, как будто пытаясь успокоить Джиёна, и виновато опустил глаза. Квон не знал, что сказать, поэтому молча развернулся и стал готовить себе кофе. В нем боролись совесть и лидерское превосходство, и он не мог понять - пофиг ему или стыдно. Смущенно кашлянув, Тэян встал из-за стола, однозначно кивая одногруппникам на дверь, и сказал: - Ладно, Джи, отдыхай, у тебя сегодня еще запись... И все в смущенном молчании выскользнули из комнаты. - Я ничего не говорил, - послышался низкий голос Сынхёна за спиной, - честно. Джиён повернулся и посмотрел на него задумчивым взглядом, чуть улыбаясь. - Верю. Чхве наклонился, пытаясь поцеловать его губы, но его остановила теплая ладонь. Посмотрев в глаза Джиёна, он замер. - Прости за вчерашнее, Сынхён, - тихо сказал Джиён, поворачиваясь к нему спиной, - я правда был не в себе. Сынхён сжал челюсти, будто хотел что-то сказать, но сдерживал себя, и кивнул, а через пару секунд вышел из кухни к остальным ребятам, оставив Джиёна в одиночестве. Ну конечно. Он же не гей. Это был секс. Просто секс. Сынхёна что-то мучило весь день. Он пришел домой поздно. На входе стояли ботинки Джиёна, еще мокрые от растаявшего снега. Квон сидел на кровати в наушниках и качал головой в такт музыке; увидев Сынхёна в дверном проеме, он снял наушники и тихо поздоровался. Лицо Чхве, который подпирал дверной косяк и часто дышал после долгой ходьбы, было странным, и Джиён напрягся. - Джиён, я люблю тебя.