Шторм

      Серое небо, сизое море сливаются в единую линию у далекого горизонта. Порывы студеного пронизывающего ветра взметают невысокие хлесткие волны и роняют их на черное бисерное зерно прибрежного песка.       Почти у самой кромки воды на неуместном для здешнего пейзажа высоком хромированном табурете расположилась недвижимо человеческая фигура. Лицо обращено к пучине, спина вытянута в струну, выказывая напряженное внимание.       Длинные пепельно-седые волосы спускаются до поясницы. Пряди спутаны, из-за чего тело выглядит затянутым в ажурный кокон, сквозь прорехи в котором проглядывает драпировка серого шерстяного хитона. Алебастровой белизны кожа на узловатых руках туго обтягивает мышечную вязь, сменяя от локтей и до кончиков пальцев цвет на угольно-черный. Мягкие блики обсидиановых зеркал обозначают ногти.       Перед фигурой на тонкой спице стоит электрическая виолончель. Верхний и нижний сегменты ее корпуса украшены пластинами, более всего напоминающие лезвия косы. От инструмента в воду тянется шнур, колеблющийся в такт с волнами.       Очередной порыв ветра взметает вулканическую крошку и человек, словно движимый этим порывом, начинает игру. Плавные, тягучие движения смычком рождают щемящее звучание, словно предвечная тоска изливается из разбитого сердца мира.       Мелодия набирает темп. Пальцы пробегают по струнам в холерической поспешности. Смычок мечется со стремительностью бензопилы. Более не ветер движет музыкантом, но музыка порождает новые шквалы, вздымает чудовищные валы, хлещущие друг друга, небо и землю. Тоска сменяется яростью, мелодика теряется в гуле шторма и те трели, что еще можно различить, более всего походят на лязг и скрежет кораблекрушения. С высоты обрушиваются струи дождя, размывая остатки видимости и звуков.       В момент, когда невыносимость звучания достигает пика, музыка обрывается. Фигура вновь застывает. И в тот же миг затихают беснующиеся силы природы. Пространство заполняется тягостными мгновениями оглушающей тишины.       Еще миг, и море вновь покрывается рябью, выпуская на поверхность гигантскую косатку. Её плавник словно рассекает грань между водой и небом, высвобождая пронзительный в своей яркости свет восходящего солнца.       Оранжево-алые лучи рисуют дорожку на водной глади и озаряют недвижимый силуэт. Неуловимое движение головой — пряди волос открывают лицо с тонкими девичьими чертами. Миндалевидные глаза широко распахнуты и подернуты той мутной опаловой белизной, присущей слепцам. Невидящий взгляд устремлен в багряное зарево, безгубый рот счастливо улыбается — новый день выигран у вечности.