Счастье на чердаке

      Большой красивый дом, огромные панорамные окна, закрытые тяжёлыми шторами. Всё навевало какую-то ностальгию. Женщина подошла к одному из окон, и воспоминания невольно заполнили всё её сознание, не оставляя места на какие-нибудь другие мысли кроме этих. Теперь перед глазами стоял морозный январь. Этот же дом, но немного поновее. Повсюду белоснежные сугробы, но была протоптана небольшая дорожка ко входу. В окнах горел жёлтый свет, приятно притягивая заглянуть внутрь… Семейная пара шла по улице, явно направляясь в сторону этого приюта. «Маленькая радость» — так звучало название заведения. Уже с порога в нос ударил странный запах, но Стивенсы старались не обращать на это никакого внимания. Прошли вперёд, прямо к кабинету директора приюта.       На большом кожаном кресле сидела хмурая полноватая женщина, она читала какие-то газетёнки, иногда складывая губы в узкую полоску — жалкое подобие улыбки. — Извините… — неуверенно начала говорить миссис Стивенс, пытаясь привлечь внимание игнорирующей появление незнакомцев женщины. Та нехотя оторвалась от чтения. — Да, слушаю. — Мы бы хотели усыновить ребёнка, желательно маленького. У нас с мужем не получается завести собственного, поэтому… — Ясно. Очередные неудачники. Стивенсы держались, как могли, чтобы не нагрубить незнакомке. Толстушка прошла к двери, затем гневно кинула взгляд на посетителей. — Долго тут будете сидеть? Пойдёмте ознакомимся с товаром. Этот приют нравился семейной паре всё меньше. Хотелось уйти как можно быстрее, но надежда на усыновление ещё держала несостоявшихся родителей в этом жутком местечке. — Они здесь, в этой комнате, — наконец проговорила толстушка, показывая на обшарпанную дверь в самом конце коридора. — А вы не пойдёте с нами? — не скрывая удивления, проговорил мужчина. — Зачем? Что я там не видела? Этих слизняков что ли? Пресвятая… Женщина ушла, что-то бормоча себе под нос. — Ну что, пошли? — на всякий случай переспросил Эдвард, глядя на жену. — Да, мы долго этого хотели… Не отказываться же сейчас от возможности?! Пара открыла дверь, зашла внутрь, но тут же остановилась. На полу в драных колготках и старой, давно непригодной к использованию одежде, сидело больше десятка детей. Всем на вид было около шести лет. — Мы же хотели совсем малыша… — почти прошептала Салли, а дети уже обратили свои взгляды на пришедших, но в следующую секунду все забились по углам. — Что случилось? Ребята, не бойтесь! Но всё было бесполезно. Сиротки напоминали мелких грызунов, которые находились под действием гипноза кобры. — Что с ними такое? Что это вообще за место? Может, сообщить в полицию? За спиной послышался голос толстушки. — Сообщить о чём? — О том, что условия совершенно непригодные для жизни детей. И вы только гляньте на их одежду… — А что с ней? — Да она вся изъедена молью… Везде дырки и потёртости! — Вам просто кажется. По документам у нас всё нормально… И проверка методистами была на прошлой неделе. Так вы будете кого-то брать? Если нет, то проваливайте, у меня и без вас дел полно. Стивенсы стояли, не зная, что делать. Салли оглядела всех ребят. — Мы возьмём всех… — Ого, да вы ещё и психи. Ладно, мне всё равно. Забирайте! — женщина неумело посчитала свой «товар». — Десять штук. Всё, пройдёмте в кабинет, будем оформляться. Скоро начнётся мой сериал, так что вам надо поторопиться. Толстушка почесала бок и пошла в сторону своего кабинета, а Стивенсы пошли следом. — Она сказала десять? — удивлённо прошептала Салли, глядя на мужа. — Мне тоже показалось, что там было больше детей… — Считать научитесь! — прогремел недовольный голос работницы приюта. Стивенсы сразу умолкли. - Так, это вам надо заполнить сейчас, а остальное пришлёте почтой! Ещё не хватало, чтобы вы тут торчали пару часов… Женщина выложила на стол смятые бумаги и две ручки, а сама принялась жевать овсяно-шоколадные печенья, при этом неприятно чавкая. Стрелка часов медленно переваливалась с одной минуты на другую. Наконец пришло уже пятнадцать. — Всё, можно забирать детей? — Да, — безразлично кивнула толстуха и убрала часть документов в выдвижной ящик, а остальные забрал Эдвард. Стивенсы пошли к двери, но на полпути заметили, что незнакомка так и сидит на своём стуле. Она будто и не собиралась идти вместе с ними. Выпроваживающий жест её руки не оставил никаких сомнений, и парочка вышла в коридор. — Но как мы объясним сироткам, что они должны ехать с нами? — Не знаю, может само собой получится. Надежда на такой вариант была безумно мала, учитывая прошлую реакцию малышей. Но больше ничего не оставалось. Эдвард осторожно открыл обшарпанную дверь. Внутри и правда оказалось всего десять детей. — Странно… Наверное, от волнения показалось, что их больше, — растеряно пыталась оправдать ситуацию Салли. Ребята в этот раз не прятались, просто затихли, сидя на грязном холодном полу. — Дети, мы приехали сюда, чтобы забрать вас. С этого момента можете считать нас своими приёмными родителями. — Вы наши мама и папа? — с подозрением проговорил один из мальчиков, хмуря бровки. — Да, мы теперь ваши мама и папа… Можете называть нас так, а если не хочется — просто по имени. Меня зовут Эдвард, а это — моя жена Салли. Дети переглянулись между собой, будто проверяя реакцию друг друга, после чего стали один за другим подниматься и идти к двери. — Я же говорил, что может получиться само собой, — самодовольно прошептал Эдвард, Салли только закатила глаза. В голове женщины сейчас был целый круговорот мыслей, первая из которых — «где разместить всех этих детей?»

***

      На улице стало чуть прохладней, и Эдвард поднял воротник своего пальто. Машина была припаркована совсем недалеко от входа, поэтому он просто поставил её разогреваться, пока Салли с детьми спускалась по длинным ступеням. Внезапно послышался чей-то пронзительный крик: он доносился из приюта, откуда-то сверху. Вся компания поспешила внутрь. Вокруг была тишина, ничего не говорило о наличии живых существ. Эдвард быстро сбегал к кабинету толстушки, но её там не оказалось. — Кричали сверху, той женщины на месте нет… Может, с ней что-то случилось наверху? Может, она поскользнулась, или у неё сердечный приступ? Салли вовсе не хотела подниматься на второй этаж, но и отпускать мужа одного было страшно. В итоге поднялись все двенадцать человек. Дети шли сзади, будто маленькие гусята за мамой.       В коридоре так же царила тишина. — Тут больше не было детей, кроме вашей группы? — осторожно спросила Салли, глядя на того мальчика, который первым заговорил с ними в комнате. — Только наша группа. Гнетущая тишина начинала пугать, компания прошла половину коридора. Дверь в дальнюю комнату была открыта — та самая обшарпанная дверь. — Мы оставляли закрытой… Значит, она там. Эдвард неуверенно зашёл внутрь, но так и застыл, глядя на что-то в углу. Салли закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть от ужаса. Почти под потолком, подвешенная за шею, висела та самая толстуха. Её глаза были выпученными, на коже ещё виднелись красные подтёки от удушения. Дети стояли позади, но тоже видели эту картину, однако просто молчали. — Не трогайте тут ничего, давайте спустимся вниз и вызовем полицию… Пусть сами разбираются… Это похоже на самоубийство. Но зачем она… Мужчина не договорил и просто вышел в коридор, остальные последовали за ним. Холод на улице уже не обжигал кожу, кровь пульсировала, и все мысли сейчас сконцентрировались на том, что осталось на втором этаже. Но здравый смысл подсказывал, что детей лучше посадить в машину: те тоненькие куртки, которые они накинули, выходя из комнаты, совсем не грели. — Ребят, быстренько в машину! Салли, тебе тоже лучше сесть, — заботливо, но как-то отстранёно проговорил Эдвард и разблокировал автомобиль.