Абсолютная реальность

До пепла грёзы сжигай 7.1

Хань пытался аккуратно сложить мокрый зонт, стараясь при этом не пялиться на Чонина. Тот торчал у мигающей рекламной вывески, сунув руки в карманы лёгкого кожаного плаща. Чёрная кожа на плечах и спине блестела от влаги и играла бликами от цветных огней в подступающих сумерках. Чонин стоял не под навесом, как остальные. Он вообще балансировал на самом краю платформы, чуть запрокинув голову и подставив лицо под густые тяжёлые капли. Волосы уже потяжелели от воды и спутались. Хань управился-таки с зонтом и зябко поёжился. Расклад был тем же, как и во время прошлой операции. Сон, автобус, остановка, план и попарно на дело. Бэкхён поставил его в пару к Чонину, Криса вновь назначил центровым, вручил всем оружие и передатчики. И вот, они добрались до станции на открытом участке линии метро. Никто по-прежнему не говорил, где они. Да никто и не спрашивал. Но Хань отлично разбирал иероглифы на вывесках и улавливал гомон вокруг. Япония. На станции заодно выцепил название латиницей — метрополитен Йокогамы, линия Шиндзюку. Бэкхён предупредил, что уже в поезде они встретятся с резидентом Сопротивления, который и сообщил о рейде. Погоде полагалось быть теплее и добрее, но из-за затяжных дождей температура упала, а воздух ощущался влажным до такой степени, что он осязаемо прилипал к коже. Хань вытер ладонь о куртку и сунул руку в карман. Привычно уже нащупал рукоять пистолета и вздохнул чуть свободнее. Он помнил слова Чонина и тренировался каждый день после адаптации. Чтобы выработать рефлексы, которые могли спасти ему жизнь. Всё же Хань ничем не хуже Бэкхёна, значит, в теории, способен достичь того же уровня. А Бэкхён считался опытным ветераном. Бэкхён, к слову, отирался у прилавка с газетами и журналами в компании того бритоголового парня, с которым Хань как-то его застал. И оба пытались флиртовать с большеглазыми школьницами в одинаковых платьях и кокетливых белых гольфах. Ну и отлично. Пока Бэкхён донимал кого-то другого, а не Ханя, с его существованием выходило смириться. Чонин всё ещё торчал на краю платформы и выглядел не таким серым, как в автобусе, когда Бэкхён обматывал его бинтами. На кой чёрт Бэкхён обматывал Чонина бинтами, Хань так и не понял. Крис вскользь упомянул, что у Чонина новая рука, да Хань и сам заметил перемены, но вот следов от перестановки не углядел. Ни ран, ни швов, ни шрамов. Разве что... они уже зажили, но не слишком ли это? Потоптавшись немного под навесом, Хань всё же приблизился к Чонину, едва дождь слегка унялся и перешёл в морось. — Скоро поезд. На краю стоять опасно. Чонин и ухом не повёл. С места тоже не сдвинулся. Хань напряжённо смотрел на него и ждал, видел блестящие капли на скуле и подбородке, тени от опущенных ресниц и удивительную неподвижность как в резких чертах лица, так и во всём облике. Спросить он рискнул только спустя долгие две минуты: — Ты прислушиваешься? Ещё спустя бесконечную минуту Чонин медленно повернул голову и глянул на него неожиданно цепко и пронизывающе из-под ресниц. Ханю на миг даже показалось, что глаза у Чонина посветлели или блеснули серебром. Именно показалось, вероятно, да и Чонин вновь смежил веки. Чётко очерченные чувственные губы даже не дрогнули, так что на ответ Хань мог не рассчитывать. А потом Чонин внезапно сделал шаг назад, утянув за собой Ханя. Вовремя, потому что пути озарились ярким светом прожектора, и через миг под оглушающее шипение перед глазами замелькали вагоны. — Заходим. Контроль всех вагонов и наблюдение, — чётко скомандовал Чонин на помеси английского и латыни. — А резидент... Хань закрыл рот и кинулся за Чонином, потому что тот его и слушать не стал — зашёл в вагон и ухватился за поручень. Хань пристроился рядом и завертел головой по сторонам. Щупать пистолет, держать зонтик и одновременно цепляться за шест было неудобно. А зонт ещё и мокрый... — Мне снова надо искать, как... — Если хочешь. — Чонин бесцеремонно забрал у него зонт. — Не хочу. И здесь их нет. — Откуда такая уверенность? — Чонин взглянул на него с интересом, и это ободряло. — Не уверенность. Интуиция. Я не знаю наверняка, просто... тут безопасно. Пока что. — Скажи, когда станет опасно, — совершенно серьёзно попросил Чонин и отвернулся к окну. На следующей остановке поток людей хлынул из вагона, чтобы смениться потоком в другом направлении. Хань сразу обратил внимание на парня в полосатой куртке. Угрозы он не ощущал, просто парень вёл себя непосредственно и деловито проталкивался к ним поближе, ну а когда добрался, то по-медвежьи облапил Чонина, словно был с ним знаком сто лет, не меньше. В свете возраста Чонина, если тот не соврал, и полсотни лет делали погоду, хотя сам парень выглядел не старше двадцати пяти. Чонин почти утонул в объятиях рослого парня, который оказался даже чуть выше. Доброе смешливое лицо, приятные черты и непослушные чуть длинноватые волосы. Парень походил бы на любителя рока, если б не обилие мелких брелоков и подвесок с милыми мягкими игрушками. Собачки, мишки, котята, зайчики, пара барсуков и лисичка на шнурке. С телефона, зажатого в левой руке парня, свисал и вовсе жирафик. Не парень, а ходячая выставка милых зверушек. — В пути не трясло? — пробасил он по-корейски и небрежно взъерошил волосы Чонину большой ладонью. — Как видишь. — Чонин одним неуловимым движением выскользнул из объятий. — Что с новостями? — Вот вечно ты так. Только о деле, да? — Об остальном — после. Так что? — В этом поезде семь юнитов. Думаю, они поезд и остановят. Это будет на последнем перегоне, километрах в шести от станции Тоцука. Это конечная, а пути к ней новые. Строительные работы ещё идут, поэтому перегон выходит длинным. Ну и местность хороша. Часть перегона занимали старые кварталы. Сейчас они по большей части разрушены и перестраиваются. Жителей, сам понимаешь, нет. Разве что какие-нибудь любители необременительной жизни или бродяги. Остаток пути проходит по новым кварталам, которые тоже только строятся. Удобно. Что за шкет, кстати? — Яркий парень кивнул на Ханя. — Новичок. Хань. Хань, это Чанёль, резидент. Хань и Чанёль обменялись небрежными кивками, продолжая оценивающе оглядывать друг друга. — Обычно ты с новичками не нянчишься. Для этого есть мелкий монстр, который Бэкхён. — Почему меня опять поминают всуе, а я не в курсе? — прорезался на канале связи Бэкхён. — По-моему, ты очень даже в курсе, мелкий. — Сам мелкий, ящерица прямоходящая. Чонин, котик, наступи ему на хвост, а? Совсем от рук отбился и меня не уважает. — Чонин, отключи эту тарахтелку, а то и слова сказать не даст. — У нас операция вообще-то, съел, да? Постоянная связь, ничего не знаю. О-ла-ла, выкуси теперь. — Господи... — тяжко вздохнул Чанёль. — Однажды я не выдержу и всажу ему пулю в задницу, чтобы он месяц сидеть ровно на попе не смог. — Рискуешь собственной задницей, — флегматично заметил Чонин. — Зайка, "не грози Южному централу, попивая сок у себя в квартале", понял? Чонин, стукни его. Больно. Чтобы я услышал его вопль в своём Южном централе. — Бэкхён-и, я подарю тебе на день рождения кляп с мульти-режимами. Вдруг поможет? — Чанёлли, он сожрёт твой кляп вместе с тобой, даже не подавится. А теперь резко перестаньте засорять эфир, иначе оставлю без связи вовсе, — мрачно предупредил Крис. — "Южный централ" пострадает первым. При всём уважении. — Китайская скотина, — обиженно буркнул Бэкхён. — Канадская. Сколько повторять? — Да всё равно скотина. У нас пока всё тихо. Перекличка. Все пары по очереди отчитались, доложив Крису и Бэкхёну, что в вагонах всё в порядке. Через две остановки все окончательно притихли и насторожились. Хань поводил носом по карте на стене и прикинул, что до нужного перегона им ещё надо пережить двенадцать остановок. Но если уж Сопротивление выбрало именно этот поезд, значит, не просто так. Неприятности, однако, начались уже через четыре остановки. Точнее, после четвёртой остановки поезд благополучно тронулся, а потом неподалёку прозвучал выстрел. Хань предположил по звуку, что стреляли в соседнем вагоне. И стреляли точно не свои — у Сопротивления звук выстрелов всегда получался слабым. Любой посторонний человек даже выстрелом бы такое не счёл. Тут же выстрел громыхнул как надо быть. — Докладывайте, — коротко велел Чонин, безошибочно повернув голову в сторону перехода между вагонами и сунув мешающийся зонт в зазор между сиденьями. Вместо доклада один из ребят активировал полную связь. — ...на пол. Никому не двигаться! У меня тут взрывчатки хватит, чтобы разнести половину Йокогамы в хлам! Говорили по-английски с неуловимым акцентом. — Тут псих какой-то. На студента похож, — едва слышно доложил напарник Бэкхёна. — С бомбой. Бомба вмонтирована в пояс. Машет пистолетом. Что делать? — Пока ничего. — Чонин решительно двинулся к переходу, благо, что пассажиры, напуганные звуком выстрела, старались держаться дальше. Хань и Чанёль переглянулись и двинулись следом за Чонином, выдерживая почтительное расстояние. После они все трое сгрудились у двери, открыли, забились в переход и попытались оценить ситуацию. В соседнем вагоне часть пассажиров растянулась на полу, часть жалась к окнам и стенам, а ещё часть скучковалась в противоположном конце. — Эй, из меня фиговый заложник! Я не получусь в роли заложника! Убери от меня свои грабли, питекантроп! Слушай, я тебе на чистом корейском говорю... — Бэкхён, он не понимает по-корейски, — отстранённо заметил Чонин, всматриваясь через стекло. Поезд остановился на очередной станции. Дверцы распахнулись, но из вагона никто не вышел, зато снаружи запиликала сирена. — Пришлите человека для переговоров! — потребовал парень с бомбой на поясе, ухватил Бэкхёна поудобнее и приставил пистолет к виску. — Именно, пришлите кого-нибудь уже. А то у меня синяк будет. Охренеть просто. Мало нам тварей, так ещё и иностранцы поезда захватывают среди дня и аж в Йокогаме. Что за беспредел? — Уже ночь на носу, тарахтелка, — пробормотал Чанёль. — Что делать будем? — Вести переговоры, — отчеканил Чонин и толкнул дверь. Он спокойно двигался к студенту с заложником по вагону и молчал. — Переговорщик? Ты же переговорщик? — сбивчиво повторял студент. — Ещё шаг, и я... Чонин даже не замедлился. Просто вскинул руку с пистолетом и потянул за спусковой крючок. Одна секунда. Как вмёрзший в минуту кадр. Рука, пистолет, шаг и выстрел. Бэкхён застыл изваянием самому себе, а студент медленно заваливался назад. Пистолет выскальзывал из пальцев, а ладонь сползала с пояса. Хань стоял на месте, пребывая почти в шоковом состоянии. В голове не укладывалось, что Чонин вот так запросто застрелил парня, прижимавшего дуло пистолета к виску Бэкхёна. — Переговорщик ещё нужен? — по-английски уточнил Чонин. Естественно никто ему ничего вразумительного не ответил, зато спустя минуту в вагоне торчала полиция. Хань раскрыл рот, узрев корочки Чонина. Согласно этим корочкам, Чонин состоял в корпусе по сотрудничеству с корейской полицией. Разрешение на ношение оружия прилагалось бонусом. Имя указали левое. Вагон быстро освободили от трупа, выписали бумажки с приглашением для дачи показаний Бэкхёну и Чонину, после чего поезд благополучно двинулся к следующей станции. Правда, теперь в переходе столпились уже пятеро: Чонин, Хань, Чанёль и Бэкхён с напарником. — Прикрытие? — нахмурился Бэкхён. — Вряд ли, скорее, случайность, — возразил Чанёль. — Ты обратил внимание на действия полиции? Они ведь ничего не сделали из того, что им полагалось сделать. Впечатление такое, будто они не хотели, чтобы поезд сильно из графика выбился. Им даже наплевать было, кто вы с Чонином, иначе они бы тщательнее проверяли липовые документы. Ещё и позвонили бы в корпус сотрудничества, чтобы проверить легенду Чонина. Ничего такого они не сделали. Будто им велели быстро уладить дело, да без шума. — Нифига себе без шума! — возмутился Бэкхён. — Тут стреляли, между прочим. У меня пуля над ухом прошла. Впритык! Чуть сразу весь не поседел! Чонин, переговоры так не ведут, чтоб ты знал! Во время переговоров разговаривают, а не стреляют! Тем более, не стреляют в меня! Я, можно сказать, единственная и неповторимая драгоценность в твоей жизни! — Всего месяц его не видел, а такой прогресс мании величия... — восхитился Чанёль. — Чонин, научишь вести переговоры в твоём стиле? — Просто берёшь и стреляешь. Это легко, когда противник настроен на болтовню. — Эй, это меня взяли в заложники, вообще-то! И это у меня пуля над ухом прожужжала! — Чонин, если бы ты взял чутка правее, на канале связи сейчас было бы тихо, — вмешался Крис. — У нас всё ещё операция. Прекратите бедлам. — Меня никто не любит, — пожаловался с несчастным видом Бэкхён чанёлевской лисичке на шнурке. — Даже Крис меня не любит, предатель... А я всю жизнь... — Пора вернуться на позиции. Операция ещё не закончена, — отрубил Чонин и толкнул дверь в тот вагон, в котором они ехали изначально. Чанёль и Хань потянулись следом, хотя Бэкхён умудрился стянуть лисичку так, что Чанёль далеко не сразу заметил пропажу. — Спёр мою любимую лисичку! Это ж надо! Найду и прибью засранца. — После операции, — напомнил Чонин. — Пока пускай поиграется. — Как вы его вообще терпите? — невольно пробормотал Хань, доведённый до состояния ступора выходками всех поголовно. Даже подумалось, что всё это сборище идиотов друг друга стоит. Один вместо ведения переговоров палит во все стороны, другой ходит с кучей висюлек — такие пристало таскать школьнику, а не здоровому лбу, третий постоянно трещит и доводит всех до белого каления... Один Крис — нормальный с виду, если не считать эпичные выходы на люди в убойных пижамках. — Молча терпим, — буркнул Чанёль. — Вот привыкнешь немного, тоже крышей поедешь. Это нормально. Иначе недолго спятить от реальности. Ещё несколько остановок, и они смогли обосноваться на свободных сидячих местах. Чанёль негромко обронил, что осталось примерно полчаса. — Неужели они планируют всех... ну... — Хань огляделся. Несмотря на свободные места, в вагоне людей прилично, а если подумать о количестве вагонов... — Город не маленький, — с намёком подсказал Чанёль и тоскливо ощупал шнурок, с которого пропала лисичка. Привыкнуть, как оказалось, легко. Жирафик на телефоне Ханю уже внушал симпатию и доверие. Ещё и вспомнились слова Кёнсу, что высоким парням часто нравятся милые вещи. Милые и маленькие — вообще неотразимое комбо. Исключения встречались редко. Хань осторожно покосился на Чонина. Тот вполне проходил по разряду высоких, но вот милых вещей Хань у него как-то не видел ни разу. После Хань стал ловить себя на том, что почти не может сосредоточиться. Начиналось это как необъяснимое беспокойство, заставлявшее его вертеться на месте. — Первый раз, что ли? — тихо уточнил Чанёль, внимательно наблюдая за ним. — Нет. Просто чует грядущие неприятности, — коротко ответил вместо Ханя Чонин и негромко спросил: — Начинается? Как в автобусе в тот раз? Хань неохотно угукнул. Хотя немного соврал. В автобусе в тот раз ощущение было слабее, просто копилось долгое время. Сейчас же он всё отчётливее чуял угрозу и с удовольствием вышел бы на остановке из поезда. — Ты ощущал подобное в свой первый рейд, когда мы тебя подобрали? — Н-нет. Может быть. Не знаю. Тогда я много думал о насущной проблеме, чтобы заниматься самоанализом. — И что за проблема была? — заинтересовался Чанёль. — В очередной музыкальной компании отказали. Я тогда думал, как буду говорить об этом ребятам из группы. Ещё и устал. Мяо ещё... Беспокоился о других вещах. Уже не помню. Да и случилось всё тогда впервые. Я ни во что такое не верил. И не поверил бы точно, если бы мне рассказали. — Осталось немного, — после паузы заговорил Чонин. — Постарайся избавиться от общего ощущения. В бою оно тебе не поможет, а помешать может. Сосредоточься на частном. На себе, например. И реагируй на угрозу, когда она будет касаться тебя непосредственно. — Со мной что-то не так, да? — хмуро уточнил Хань и в который уже раз покосился на Чонина. — Вы же с Крисом не просто так приставали со всякими дурацкими тестами. — Поживём — увидим. Сейчас у нас операция, и ты работаешь вместе со всеми. Задача — зачистка территории. При этом постарайся не дать себя убить. И не обольщайся. Это будет не так, как в прошлый раз. Это полноценный рейд в большом городе. Тварей будет больше, чем в твой первый раз. И тебе придётся не убегать, а искать их и убивать раньше, чем они убьют тебя. И помни об осторожности. Увидеть ты можешь всякое, но мы не спасатели прямо сейчас. Спасение отдельных человеческих жизней не в приоритете. В приоритете — убийство тварей. Массовое. Чтобы несколько месяцев в этом городе овцы не умирали. — Овцами людей считают они. Почему ты тоже так их называешь? — с обидой спросил Хань. — Потому что мы волки, — широко улыбнулся Чанёль. — Он прав. Считай и ты остальных овцами. Так проще не поддаваться искушению, слабости и милосердию. Все три эти вещи тебя убьют так же верно, как зомби. Подготовка бойцов Сопротивления занимает много времени. Каждый из нас ценен, потому что в теории способен убивать зомби и противостоять им. Овцы по факту на это не способны наверняка. Случайности имеют место, но объективно все эти люди вокруг тебя не готовы принять подлинную реальность, взять оружие и навести порядок. Ты не имеешь права рисковать собой ради спасения всего одной жизни. А ещё могу напомнить, что большинство овец в этом поезде — меченые. Даже если они спасутся сами или с твоей помощью, у них останутся истёкшие метки. Они умрут так или иначе. Мы сейчас здесь и скоро начнём охоту. Но при всей нашей скорости остановить рейд мы не можем. Зомби убьют как минимум две трети овец до конца зачистки. Из трети мы кого-нибудь заберём и избавим от меток, но вернуться в привычный мир без меток они уже не смогут и будут распределены по Базам. Если они вернутся без меток обратно — их убьют рано или поздно, потому что овца без метки бесхозная. Ну а те, кого найти вовремя мы не сможем... — Умрут при активации меток или обратятся в упырей? — с горечью предположил Хань. — Именно. Мы ничего не можем с этим поделать. Мы не можем эвакуировать целый поезд и провести операции всем. Нам просто никто не позволит это сделать. Поэтому все эти люди вокруг тебя сейчас — овцы. Овцы, пущенные под нож при любом раскладе. Они обречены. И только единицам из них повезёт сегодня, если это вообще можно назвать везением. Поэтому не расстраивайся особо, если по ошибке пальнёшь не в зомби, а в меченую овцу. Бывает. Не надо носить розовые очки. Мир не так добр, как нам всем хотелось бы. Можешь обижаться, сколько влезет, и считать такое планирование ущербным, только помни — другого нет. Если ты сам придумаешь что-то столь же эффективное, но более гуманное, я лично скажу тебе спасибо. Но пока не придумаешь, не строй из себя героя, полного добродетелей. Зомби умны, вот это стоит помнить всегда. Их система меток практически безупречна. Тотальный контроль стада. Обойти систему можно, но только в мелочах. — Но тогда... почему вы позволяете меченым овцам уходить, а не отстреливаете их так же, как зомби? — Потому что дикие. — Чанёль погладил пальцами свои миленькие игрушки, болтавшиеся на куртке. — Диких убивают все, но дикие гораздо чаще нападают на зомби, чем на овец. Дикие нападают вообще на всех без разбора. И им плевать на метки. Их только голод волнует. И остаточные воспоминания. Любой дикий до мгновения окончательной смерти всегда убивает до трёх зомби. Польза, как видишь. Сопротивление редко проводит операции по зачистке диких. Разумнее оставлять диких в качестве головной боли для зомби. Любой дикий — это угроза значительного резонанса в обществе. Пусть они остаются проблемой зомби. Хоть какая-то польза с обречённых овец. Чонин, как думаешь, сколько кланов будет в нынешнем рейде? — Три или четыре, — флегматично отозвался Чонин, а Хань замер на сиденье. — Погоди... Кланов? Но когда я тебя спрашивал о социуме зомби, ты... — Позже, — отрезал Чонин. — Это не совсем то, о чём ты думаешь. Но сейчас на это нет времени. Общая готовность. Семь минут. Чонин поднялся на ноги, ухватился за поручень и сдвинулся ближе к двери. Чанёль последовал за ним, хотя выбрал себе позицию напротив окна. Хань поколебался, но всё же решил держаться ближе к Чонину. Рядом с Чонином чувство опасности становилось бледнее. Поезд замедлил ход через девять с половиной минут. Хань напряжённо всматривался в темноту за стёклами, но разглядеть ничего не смог. Если там и были строительные площадки, то ночное освещение на них отключить постарались заранее. В окна стучали мелкие капли дождя, а поезд ехал всё медленнее и медленнее, пока не дрогнул и не замер. Хань ждал полной остановки, но всё равно не рассчитал и непроизвольно шагнул вперёд от толчка. Закономерно влип в Чонина, прижавшись к горячему твёрдому телу. Машинально ухватился за жёсткие бока, обтянутые тонкой футболкой под плащом, и вскинул голову. Чонин смотрел на него сверху вниз, сохраняя ледяное спокойствие. Правый глаз едва уловимо светился красным. Хань отпрянул на шаг под шипение и стук распахнувшихся дверных створок. В вагон ворвался порыв свежего ветра, а шум дождя стал ярче и острее. Свет из вагона освещал рыхлый песок, влажную зелёную траву у насыпи, а дальше утыкался в стену мрака. Люди негромко переговаривались, липли к стёклам, но пока не подходили к раскрытым дверям. Хань озадаченно огляделся и снова сдвинулся к Чонину поближе. Под ложечкой противно сосало. Он сейчас предпочёл бы увидеть зомби. Даже десяток сразу, потому что это внесло бы определённость. Но зомби не появлялись. Ждать и находиться в вагоне, остановившемся в неположенном месте и окутанном тьмой и шелестом дождя, было жутко. Страшнее даже, чем отстреливаться от атакующих зомби. — Ровно, — прозвучал на канале связи тихий голос Бэкхёна. — Первый? — Ждём. — У нас тоже спокойно. Второй. Хань слушал перекличку и пялился на невозмутимого Чонина. Тот, казалось, снова прислушивался, затенив глаза ресницами. Но лучше так, чем видеть алый огонёк в правом глазу. — Вряд ли сейчас, — едва слышно проронил Чанёль, всматриваясь в тьму за окном. — Подождут, когда стадо выползет и двинет к станции. Как всегда. Чонин ничего не сказал, просто вдруг распахнул глаза и посмотрел вверх. Посмотрел так, словно мог видеть сквозь потолок вагона. Погас свет. На пару секунд. Хань машинально прижался к Чонину, ухватил рукоять пистолета, сунутого в карман, и бросил быстрый взгляд на пейзаж за окном. Разглядеть толком ничего не вышло, но хотя бы намёк на близость строительной площадки он ухватил до того, как свет в вагоне появился. Относительно. Лампы под потолком мигали. Аварийка. — Пинок овцам. Пора на выход, — хмыкнул Чанёль и отвернулся от окна. В тот же миг стекло брызнуло осколками будто совершенно бесшумно — звуки потерялись. Хань непроизвольно зажмурился буквально на долю секунды, но когда распахнул глаза, Чанёль пропал. Вообще. Совсем. И лишь сыпались осколки стекла на пол. С двух сторон. И теперь — со звоном. Хань потрясённо сглотнул, переводя взгляд с одного разбитого окна на другое — напротив. Выглядело это так, словно нечто прыгнуло прямо сквозь вагон — влетело в одно окно, а выскочило в другое. Прихватив при этом Чанёля. И выпрыгнуло оно вместе с Чанёлем — осколки стекла тускло блестели красным. — Быстро наружу, — глухо приказал по каналу связи Чонин. — Сцапали себе заложника. К чёрту старые схемы — они уже не работают. Крис, мне нужен пробой. Свяжись с Базой. Пусть снимут экраны и включат усилители. — Сейчас... Уверен? Он ведь может не дотянуться. — Я ничего не вижу. Мне нужны глаза. Хоть какие-нибудь. — Но как же... — Растерянность в голосе Бэкхёна вгоняла в тоску. Если даже Бэкхён растерялся и перестал зубоскалить... — Вот так. Крис, пробой. Сделай как можно быстрее. И Чонин выметнулся из вагона, исчезнув во тьме. Хань потоптался на месте, выхватил пистолет и кинулся следом. В вагоне безопасностью и не пахло. Он ухнул во мрак, поморщился от боли в отбитых при приземлении пятках — не рассчитал высоту, и шагнул вперёд. Чтобы испуганно вскрикнуть. Под ступнёй оказалось что-то мягкое, и на ногах он не устоял — покатился кубарем куда-то вниз.