Не создавать тебе проблем

- Я решил стать актёром, - если пропустить сами слова мимо ушей, можно было бы подумать, что он попросил передать ему соевого соуса – так буднично прозвучало его заявление.       Кусок тунца, зажатый между палочками, остановился где-то на полпути к открытому рту Шизуо.       Где-то в глубине комнаты тихонько шуршал телевизор, кажется, очередной выпуск новостей.       Стоит сделать лирическое отступление: в семье Хейваджима было два сына, и наследие поделилось уж как-то совсем диаметрально-противоположно. Шизуо, несмотря на имя, вспыльчивый, громкий, невероятно, просто нечеловечески сильный; Касука, спокойный, что весенний ветер, качающий лепестки грустно опадающей сакуры, безэмоциональный и холодный. Как они ладили между собой, было непонятно никому, даже им самим, но факт оставался фактом: Шизуо любил брата, как никого другого, как и Касука, правда, какой-то своей очень особой любовью.       Однако как бы тепло ни относился Шизуо к младшему брату, он никогда не понимал, что творится у того в голове и на сердце. Сам старший Хейваджима был прост как пять йен, и в тонкостях души человеческой как-то не разбирался, даже если речь шла о родной кровинушке. У каждого, впрочем, свои недостатки.       Тунец, тем временем, воспользовавшись неприлично затянувшейся паузой, смачно шлепнулся на стол, ловко выскользнув из тисков палочек. - А-актёром?.. – наконец выдавил Шизуо. - Да, - Касука отвернулся к окну и воззрился на простирающийся пейзаж, подперев подбородок рукой, - Я не очень хорошо понимаю чувства людей, в общем-то, я даже думаю, что это не очень нормально: не испытывать эмоций. Если я буду играть других людей, может быть, я пойму – каково это. Шизуо со вздохом отложил палочки. «Да уж, вся эмоциональность, похоже, досталась мне». - Я нихрена не понял, Касука, но… Раз ты так решил, - Шизуо пожал плечами и встал из-за стола, - Спасибо за обед. - Шизуо. Я возьму псевдоним, ты не против?       Очень нескоро Шизуо поймет, насколько это был дальновидный шаг со стороны Касуки, а сейчас он только бросит: «Имя твое, делай с ним, что хочешь». ***       Беда пришла, откуда не ждали. Шизуо сидел на скамейке, угрюмо и сосредоточенно стирая кровь с рубашки (на деле размазывал ее более тонким слоем), даже не думая, его ли это кровь или же чужая. Он только что потерял работу. Опять. Кажется, ему не очень-то удается общаться с людьми. На суетливый цокот каблучков он даже не обратил внимания, а когда вспышка фотоаппарата застигла его врасплох, было уже поздно. - Правда ли, что вы брат Ханеджимы-сана?! - Вас избили, желая отомстить за столь быстрый рост славы вашего брата?! - Что вы можете рассказать о Ханеджиме-сане?! - В каких отношениях вы находитесь с Ханеджимой-саном?!       Вопросы горошинами посыпались на него, ослепительные вспышки фотоаппаратов не прекращались ни на секунду; репортеры взяли его почти в кольцо и все говорили, говорили. - А?       Венка на виске, тонкая и едва заметная, замерла на секунду у забилась с удвоенной силой. - Да какого, мать вашу, вам от меня надо?!       Лавочка, на которой он секунду назад сидел, угрожающе нависла над головами журналистов. Смекнув, что им грозит, толпа бросилась врассыпную. - Свалили нахрен!       Хейваджима почти отпустил предмет экстерьера в свободный полет, как в его голове что-то щелкнуло.       «Они здесь, потому что прознали про Касуку и меня. Я не хочу вредить его репутации».       Ругнувшись, Шизуо бросил бедную лавку на асфальт и зашагал прочь, провожаемый десятком испуганных пар глаз. *** - Как ты думаешь, мы с тобой сильно похожи?       Шизуо задумчиво тер подбородок, глядя на свое отражение – угрюмого шатена со свеженьким шрамом над бровью. - Если ты имеешь в виду лицо, то я склонен считать, что да, так и есть. Мы унаследовали черты от отца, как и цвет глаз и волос, - послышалось из комнаты. Шизуо усмехнулся – казалось, братец просто не умеет нормально разговаривать. А вот хрен-то там: глядя на его фильмы точно такого не подумаешь. - Хм-м… - протянул старший Хейваджима. Кажется, он знал, что делать. ***       Человека, садившегося более решительно в парикмахерское кресло, в салоне еще, наверное, не было. Шизуо занял место фундаментально, как статуя Будды, и через зеркало воззрился на бедняжку-парикмахера так, что та испуганно зажала ножницы в руках. - Сделайте так, чтобы я стал сам на себя не похож, - изрек Шизуо.       Этих указаний, по его скромному мнению, должно было быть достаточно.       Через несколько часов, когда он уже начал терять терпение, девушка, имени которой он то ли не запомнил, то ли даже и не узнал, повернула его к зеркалу. Руки ее мелко дрожали.       Хейваджима молчал как-то уж подозрительно долго, и парикмахер уже начинала жалеть, что не написала завещания, как Шизуо наконец кивнул: - И правда, не похож.       Когда звякнули колокольчики, ознаменовавшие его уход, выдохнул, кажется, весь салон. *** - О, Шизу-чан, решил сменить имидж? Что ж, твоей бандитской роже, как ни странно, идет… Кто бы мог подумать. Орихара Изая отложил бинокль и, продолжая улыбаться все так же широко, сощурил глаза на жаркое икебукуровское солнце.